Белорусский журнал международного права и международных отношений 1998 — № 5
Специальный выпуск к 50-летию Всеобщей декларации прав человека
международное право — концепция прав человека
ПРОБЛЕМЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ ИДЕОЛОГИИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА: ПРИНЦИПЫ И ИМПЕРАТИВЫ
Евменов Леонид Федорович — доктор философских наук, профессор, член-корреспондент Национальной академии наук Беларуси, заведующий отделом научной информации по гуманитарным наукам НАНБ
Ключевой в правах человека не только теоретически, но и практически является проблема их ПРИНЦИПОВ. Однако, несмотря на это, она до сих пор весьма неопределенно и вразнобой трактуется в международной идеологии прав человека и отсутствует в понятийном аппарате международных и региональных актов по правам человека.
Такая ситуация серьезно сказывается не только на общих идеологических установках, политико-правовых нормах и стандартах в области прав человека, во многих случаях усугубляя их размытость, предельную декларативность, но и на самой международной правозащитной деятельности, подрывая, а часто и сводя на нет ее эффективность. Об этом свидетельствуют многие факты: непрекращающиеся "войны и насилие, голод и нищета, несправедливое распределение богатств в мире и внутри наших обществ, агрессивный национализм, нетерпимость, расизм, антисемитизм и ксенофобия, религиозный фанатизм и интегризм..."1. Следовало бы добавить к этому еще и новый всплеск возрождения государственного тоталитаризма и автократических диктатур с их грубым и массовым нарушением прав человека.
Если рассматривать эти явления (войны, насилие и т. д.) под углом зрения прав человека, "может быть, их живучесть и возрождение обязаны, между прочим, тому факту, что права человека и ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ПРИНЦИПЫ, которые их связывают, отброшены, или недостаточно живучи и применимы" (выделено мною. — Л. Е.)2.
Но пока сообщество наций не разберется в фундаментальных принципах явления прав человека, оно не всегда способно будет принимать грамотные, адекватные объективной реальности и потребностям устойчивого прогрессивного развития, действенные решения и практические меры по гарантированию, а главное реализации прав человека. Пока сообщество наций не выработает единые или хотя бы имеющие тенденцию к сближению и взаимоинтеграции, а главное научно корректные подходы к определению их структуры, содержания и взаимосвязи, до тех пор само это сообщество и его Организация будут способствовать постоянному воспроизводству политико-правового лицемерия в международных отношениях и опаснейшей для прав человека и народов эпидемии "двойных весов, двойных мерок"3, или, как говорят чаще, "двойных стандартов".
Итак, в каком состоянии находится разработка проблемы принципов прав человека в сложившейся до последнего времени международной идеологии сообщества наций? О чем в связи с этим свидетельствуют официальные документы и материалы Организации Объединенных Наций?
В резолюции 46/116 Генеральной Ассамблеи ООН о созыве Всемирной конференции по правам человека речь идет о двух принципах прав человека — НЕДЕЛИМОСТИ и ВЗАИМОСВЯЗАННОСТИ4. В итоговой декларации региональной конференции стран Азии5 — об УНИВЕРСАЛЬНОЙ природе прав человека. В итоговой декларации региональной конференции стран Африки отвергается принцип УНИВЕРСАЛЬНОСТИ любой модели прав человека, однако утверждается принцип их НЕДЕЛИМОСТИ. В итоговой декларации региональной конференции стран Латинской Америки и Карибского бассейна ВЗАИМОЗАВИСИМОСТЬ и НЕДЕЛИМОСТЬ трактуются как "основы, из которых нужно исходить при изучении прав человека"6. Об универсальности здесь — вообще ни единого слова.
В упоминавшихся уже документах Межрегиональной встречи в Страсбурге речь идет о принципах УНИВЕРСАЛЬНОСТИ (l'universalité), НЕДЕЛИМОСТИ (l'indivisibilité) и СОЛИДАРНОСТИ (la solidarité) прав человека. При этом данные принципы характеризуются как ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ. Особенно четко и настойчиво эти понятия были определены в качестве принципов прав человека, ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ПРИНЦИПОВ, в докладе тогдашнего Генерального секретаря Совета Европы Катрин Лялюмьер.
"Я настаиваю на трех ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ПРИНЦИПАХ, а именно: универсальности, неделимости, солидарности...
Фундаментом всего здания прав человека является... то, что мы называем УНИВЕРСАЛЬНОСТЬЮ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА. Эти права (права на равное ДОСТОИНСТВО ЛИЧНОСТИ. — Л. Е.) являются по существу правами, принадлежащими всем человеческим существам, каждой женщине, каждому мужчине и каждому ребенку, где бы они ни обитали на этой земле. Ни один человек, ни одна группа, ни одна страна, ни один регион мира не может быть исключен из пользования правами человека...
Второй ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ ПРИНЦИП — принцип НЕДЕЛИМОСТИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА. Этот принцип образует неразрывное целое гражданских, политических, экономических, социальных и культурных прав. Ведь только если все эти права гарантированы (реализованы человеком, обществом, государством. — Л. Е.), человек может жить в достоинстве...
Наконец, принцип солидарности. Главные международные документы, относящиеся к правам человека, со всей силой подчеркивают ПЕРВИЧНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА в сердце международного сообщества, ответственного за коллективную и солидарную защиту прав человеческого существа... Права человека не являются только лишь правами каждой и каждого среди нас, это также и прежде всего ПРАВА ДРУГОГО...
Права человека не могут существовать без солидарности между людьми" (выделено мною. — Л. Е.)7.
На этой же встрече основной докладчик Президент Ирландии Мэри Робинсон (ныне Верховный комиссар ООН по правам человека) в заключительном слове, подводя итоги, вновь подтвердила "основные ПРИНЦИПЫ УНИВЕРСАЛЬНОСТИ и НЕДЕЛИМОСТИ прав человека...", видя в качестве "основной цели будущей Всемирной конференции по правам человека акцентирование УНИВЕРСАЛЬНОСТИ и НЕДЕЛИМОСТИ прав человека...", ибо "ниспровержение принципа УНИВЕРСАЛЬНОСТИ прав человека подрывает самые основы обязательства, принятого мировым сообществом, настаивать на нормативном минимуме"8.
В своих выступлениях на пленарных заседаниях Всемирной конференции министр иностранных дел Королевства Нидерланды П. Х. Кооийманс, министр иностранных дел Федеративной Республики Германия Клаус Кинкель, постоянный представитель Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии в Женевской штаб-квартире ООН Мартин Морланд, госсекретарь США Уоррен Кристофер, министр иностранных дел Республики Беларусь Петр Кравченко, министр иностранных дел Российской Федерации Андрей Козырев, чрезвычайный и полномочный посол Японии Нобуа Мацунага, заместитель министра иностранных дел Исламской Республики Иран Махаммад Явад Зариф, министр юстиции Ирака Шабиб Аль-Малик, президент государства Палестина Ясер Арафат и другие говорили об универсальности и неделимости прав человека, норм и стандартов Всеобщей декларации прав человека, их непреходящем значении для человечества во всем разнообразии его культур и традиций как о принципах, одни — утверждая их, другие — отрицая, третьи — высказывая сомнения, а иногда и негодование по поводу политизации и нарушения этих принципов, супердержавами9.
Здесь же, через полгода после Страсбургской конференции госпожа Лялюмьер вновь поднимает проблему принципов. Однако теперь она уже говорит лишь о двух принципах прав человека — УНИВЕРСАЛЬНОСТИ и НЕДЕЛИМОСТИ. "УНИВЕРСАЛЬНЫЕ права человека являются также НЕДЕЛИМЫМИ. Ведь только если все эти права (гражданские, политические, экономические, социальные или культурные) ему гарантированы, человек поистине может жить в достоинстве"10. Правда, без акцентирования и специального выделения, как бы мимоходом, Катрин Лялюмьер говорит и в этом выступлении о фундаменте прав человека, которым является "ПРИНЦИП РАВНОГО ДОСТОИНСТВА ВСЕХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СУЩЕСТВ БЕЗ ВСЯКОГО РАЗЛИЧИЯ" (выделено мною. — Л. Е.)11.
Глубоко теоретическим, блестящим по форме было выступление на пленарном заседании Венской Всемирной конференции представителя Исламской Республики Иран Махаммада Явад Зарифа, который от имени своей страны, ее политической культуры однозначно и безусловно поддержал идею УНИВЕРСАЛЬНОСТИ прав человека: "Согласно божественной логике, права даются не соглашением или договором, а дарованы человеческому созданию их творцом. Они УНИВЕРСАЛЬНЫ, не зависят от условий, им чужды границы, будь они временные или географические, не зависят от пола или других каких-то внешних качеств и барьеров" (выделено мною. — Л.Е.)12.
В докладе на заключительном пленарном заседании Всемирной конференции председатель ее Главной комиссии, где обсуждались общие стратегические проблемы международной идеологии прав человека, дипломат из Марокко Халима Эмбарек Варзази от имени большинства, принявшего участие в ее работе, вела речь, не называя их принципами, о НЕДЕЛИМОСТИ и УНИВЕРСАЛЬНОСТИ прав человека13.
Заключительный документ Венской Всемирной конференции говорит как о принципах, также не называя их принципами, об УНИВЕРСАЛЬНОСТИ, НЕДЕЛИМОСТИ, ВЗАИМОСВЯЗАННОСТИ и ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ14.
Однако особого внимания заслуживает в связи с обсуждаемой проблемой принципов прав человека доклад на Всемирной конференции Генерального секретаря ООН Бутроса Бутроса Гали.
"... Права человека, которые мы провозглашаем и стремимся защитить, только тогда могут существовать, когда мы поднимаемся над собой, когда мы сделаем сознательное усилие, пытаясь УСТАНОВИТЬ НАШУ ОБЩУЮ СУЩНОСТЬ независимо от нашей явной разделенности, наших временных различий, наших идеологических и культурных барьеров...
Права человека — это ... квинтэссенция ценностей, посредством которых мы все вместе подтверждаем, что мы — одно человеческое сообщество...
...Мы должны подняться до такого понимания прав человека, которое сделало бы эти права УНИВЕРСАЛЬНЫМИ...
Мы должны признать, что хотя идеологические расколы и экономические различия могут по-прежнему оставаться критерием нашего интернационального общества, они не могут помешать осуществлению ПРИНЦИПА УНИВЕРСАЛЬНОСТИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА" (выделено мною. — Л. Е.)15.
Анализируя яркое и глубокое выступление Бутроса Бутроса Гали, нельзя вместе с тем не обратить внимание на то, что УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ прав человека он соотносит не только с принципами, но и с императивами прав человека. Права человека "должны выражать АБСОЛЮТНЫЙ, ВНЕВРЕМЕННОЙ ИМПЕРАТИВ, и в то же время отражать момент исторического развития...
Причина того, что я начал с констатации этого ПРИНЦИПА (принципа УНИВЕРСАЛЬНОСТИ. — Л. Е.) ..."(выделено мною. — Л. Е.)16. Исходя из текста его выступления, мы можем сказать, что универсальность он связывает больше с императивами, нежели с принципами. Эта Конференция "должна отвечать тройному требованию, которое я бы определил как "ТРИ ИМПЕРАТИВА Венской конференции": УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ, ГАРАНТИЯ, ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ.
Давайте прежде обратимся к ИМПЕРАТИВУ УНИВЕРСАЛЬНОСТИ...
Второе: существует ИМПЕРАТИВ ГАРАНТИРОВАННОСТИ...
Наконец, существует ИМПЕРАТИВ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ...
Именно об этих трех ИМПЕРАТИВАХ — УНИВЕРСАЛЬНОСТИ, ГАРАНТИЯХ и ДЕМОКРАТИЗАЦИИ — я хотел бы, чтобы Вы поразмышляли" (выделено мною — Л. Е.)17.
Может быть, Генеральный секретарь ООН отождествляет эти понятия и явления — принцип и императив? Текст доклада не дает оснований для такого однозначного вывода.
Как видим, по данной, стратегически важнейшей, проблеме до сих пор нет согласия в международном сообществе наций и его Организации. Наоборот, здесь царит хаос и разнобой подходов и понимания, оценок и определений. Абсолютное большинство включенных в мыслительную и практическую деятельность в этой области признает в качестве фундаментального принципа прав человека их УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ. Многие добавляют к этому принцип НЕДЕЛИМОСТИ. Меньшее количество — ВЗАИМОЗАВИСИМОСТЬ или СОЛИДАРНОСТЬ. Отдельные представители сообщества наций отвергают саму идею ПРИНЦИПОВ прав человека и особенно их УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ как принцип. Ряд представителей, навязчиво отстаивающих идею УНИВЕРСАЛЬНОСТИ прав человека, на деле превращая в УНИВЕРСАЛЬНУЮ одну ее ОСОБЕННУЮ модель, В СУЩНОСТИ ОТСТАИВАЮТ ТОТ САМЫЙ ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ РЕЛЯТИВИЗМ, который неистово якобы отвергают.
Ряд субъектов международной идеологии прав человека, признавая УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ как их фундаментальный принцип, подвергают резкой бескомпромиссной критике супердержавы за использование его в узкокорыстных политических целях, за вмешательство с его помощью в чужие внутренние дела и нарушение суверенитета неугодных им государств, за "двойные стандарты", насаждаемые ими в области прав человека с помощью политических манипуляций этим фундаментальным принципом и правами человека в целом.
Именно об этом вели речь многие представители Азии и Африки. Можно сказать, что квинтэссенция этих выступлений отражена в речи дипломата Исламской Республики Иран.
"... Вызывают недоумение звучащие на этой уникальной Конференции и вокруг нее утверждения, что хороший результат не будет достигнут, если в конечном счете не будет превалировать точка зрения группы влиятельных стран...
Заблуждение... исходит из самоуверенной позиции нескольких стран, уже присвоивших себе право или ответственность насаждать модель поведения остальному человечеству.
Политически превосходящие государства не являются сами по себе идеальной, осуществимой или практической моделью, не имеют внущающего восхищения прошлого и не придерживаются искренней или просто последовательной модели поведения vis-a-vis прав человека, их международной защиты и развития...
Резкий рост насилия и преступности в этих индустриально развитых странах... требует свежего взгляда и переоценки...
... УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ прав человека не только требует действительно УНИВЕРСАЛЬНОЙ теоретической базы, но также УНИВЕРСАЛЬНОГО метода приложения вне контроля нескольких стран...
Еще более огорчает тот факт... что применение двойных стандартов и господство политических соображений уже не являются больше исключением, а скорее стали ведущими в этой игре...
Эта Конференция исполнит свой исторический долг только тогда, когда сможет мобилизовать всю политическую волю и создать необходимый механизм, который бы свел до минимума политическую манипуляцию правами человека, ДАВ ГАРАНТИИ, ЧТО ПРАВА ЧЕЛОВЕКА, ИХ ЗАЩИТА И ПООЩРЕНИЕ НАПРАВЛЕНЫ НА ДОСТИЖЕНИЕ БЛАГОРОДНЫХ ЦЕЛЕЙ" (выделено мною. — Л. Е.)18. Приведенные и оставшиеся вне поля исследования факты и аргументы свидетельствуют о том, что до серьезной разработанности проблемы ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ПРИНЦИПОВ прав человека Организации Объединенных Наций еще очень далеко.
В этой связи напрашиваются следующие размышления.
Что есть ПРИНЦИП? Различные словари, имеющие по преимуществу отношение к филологии, предлагают такие варианты толкования понятия "принцип", как первоначало, руководящая идея, основное положение, основное правило поведения. Но определение данного понятия — это, скорее, дело философии.
Античная философия рассматривала принцип как понятие, выражающее НЕОБХОДИМОСТЬ или ЗАКОН явления. Современная философия трактует принцип как "центральное понятие, основание системы, представляющее обобщение и распространение какого-либо положения на все явления той области, из которой данный принцип абстрагирован". При очевидной недостаточности и этой трактовки она все же отражает главное: это понятие абстрагируется из объективной реальности, оно отражает необходимость — закон явления объективной реальности, являясь его центральным понятием. По нашему мнению, принцип прав человека — это понятие, которое отражает один из "узлов" глубинной сущности прав человека как объективного явления и как объективного процесса. А глубинная сущность — это всегда такое нечто, которое является диалектическим противоречием, единством противоположностей или различий, внутренней движущей силой процессов. Иначе говоря, понятие "принцип" отражает внутреннюю сущность явления как диалектическое единство противоположностей или различий, единство, выступающее в качестве внутренней структуры, внутреннего механизма, внутреннего двигателя сущности (закона, необходимости).
Именно поэтому принцип является истоковым сущностным ядром любого закона как объективной, так объективированной и субъективной реальности. А именно поэтому и любой науки, любого мировоззрения, отражающих и толкующих эти реальности. Любой деятельности, реализующей научные и мировоззренческие установки в этих реальностях. Любой морали, инициирующей или оправдывающей ту или иную деятельность.
Не случайно многие предшественники (Декарт, Руссо, Паскаль, Пуанкаре, Монтескье) определяли принцип как исток, первопричину, активную причину, действующую причину вещей. Но таким истоком, такой первопричиной, активной причиной, действующей причиной вещей, явлений, процессов, подчеркнем это еще раз, в ныне существующей земной цивилизации с ее нынешней парадигмой развития является диалектическое единство противоположностей или различий. Иного внутреннего двигателя движения, жизнедеятельности, действенности земная цивилизация еще не изобрела, не выработала, не выстрадала.
Действительно нечто "универсальное" (общее, всеобщее) в правах человека как реальное объективное явление, как реальный объективный процесс не существует вне неуниверсального (особенного или единичного). Скажем, право на труд, на свободный выбор работы, на благоприятные условия труда, на защиту от безработицы (стст. 6, 7 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах). Они универсальны как права рода человеческого на деятельность, но они неуниверсальны как реальное объективное проявление: Соединенные Штаты Америки, Бразилия, Конго, современная Беларусь — социально-экономический ряд, подтверждающий данную постановку вопроса.
Вспомним идеи Катрин Лялюмьер: она решительно утверждает универсальность прав человека, "...тех прав, которые в сущности являются правами, принадлежащими всем человеческим существам, каждой женщине, каждому мужчине и каждому ребенку, где бы они ни обитали на этой земле"19. Но если на этой встрече Катрин Лялюмьер еще отдавала полный приоритет УНИВЕРСАЛЬНОСТИ, начисто отбрасывая так называемый КУЛЬТУРНЫЙ РЕЛЯТИВИЗМ в области прав человека как исключающий саму идею УНИВЕРСАЛЬНОСТИ, то ровно через полгода в докладе на Всемирной конференции она скорректировала свою позицию. Здесь, говоря о правах "естественных и неотъемлемых" ("de naturels et d'imprescriptibles") как об УНИВЕРСАЛЬНЫХ, она говорит уже и о том, что "УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА ОСТАВЛЯЕТ МЕСТО ИХ РАЗЛИЧИЮ"20.
Вспомним и идеи Бутроса Бутроса Гали: "...Права человека являются общими для всех членов международного сообщества, и каждый член этого сообщества осознает себя в них, каждая культурная эпоха имеет свой собственный особый путь в их реализации. В этой связи нужно выразить благодарность государствам-членам, которые на региональном уровне напомнили другим об этой реальности. ...Права человека, рассматриваемые с точки зрения универсального подхода, сталкивают нас лицом к лицу с вечным и самым серьезным диалектическим конфликтом между "личностью" и "другими", между "я" и "другими". Они учат нас прямо и категорично, что мы В ОДНО И ТО ЖЕ ВРЕМЯ ОДИНАКОВЫЕ И РАЗНЫЕ..." (выделено мною. — Л. Е.)21. Подчеркнем это: "... Мы в ОДНО И ТО ЖЕ ВРЕМЯ ОДИНАКОВЫЕ И РАЗНЫЕ..." Это означает, что наши реальные права, права Я и ДРУГИХ, права МЫ и ДРУГИХ, ИНЫХ-ЧЕМ-МЫ, В ОДНО И ТО ЖЕ ВРЕМЯ удерживают в себе УНИВЕРСАЛЬНОЕ И РАЗЛИЧНОЕ. Именно в этом — ПЕРВЫЙ и ПРИОРИТЕТНЫЙ ПРИНЦИП прав человека.
Нечто "неделимое" (т. е. единое, целое) в правах человека также не существует вне и без "делимого" (автономного, отличного от целого). Кто же не согласится с утверждением, что права человека на труд, права на достаточный жизненный уровень для него самого и его семьи, право каждого человека на свободу от голода (стст. 6, 11 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах) суть единое НЕЧТО, состоящее в данном случае из трех практически неделимых и неразрывных элементов? Но вместе с тем в определенных социальных стратах, в определенных социально-экономических измерениях и ситуациях данное триединство бывает разорванным, ДЕЛИМЫМ. Скажем, в сегодняшней Республике Беларусь: формально удовлетворительное гарантирование и реализация права на труд во многих случаях не ведет к столь же удовлетворительной, не говоря уже о высокой, степени реализации прав всех граждан на достаточный жизненный уровень и свободу от голода.
Что же касается "СОЛИДАРНОСТИ" (или, скорее, согласованности) прав человека, то это весьма неудачное изобретение теоретиков ООН и Совета Европы, ибо такого принципа, как органически, внутренне присущего именно области прав человека, не существует. Мы имеем в виду, что все права человека, кодифицированные в актах ООН, как абстрактные права, согласуются между собой, естественно, не согласуясь или согласуясь очень по-разному в жизни различных обществ как права реальные, объективные. Очевидно, данное понятие (солидарность или согласованность прав человека) в новых теоретических конструкциях западных теоретиков прав человека должно было заменить понятие НЕДЕЛИМОСТИ, выступающее, безусловно, как принцип данного явления. Сущность части 3 преамбулы Международных пактов состоит в утверждении именно неделимости всех видов прав человека.
Но солидарность — это очень слабое и неадекватное, а посему неудовлетворительное отражение явления, которое может быть сопряжено с понятием "неделимость". Возьмем, например, права человека, сформулированные в Международных пактах, с одной стороны, и права женщин и инвалидов, сформулированные в соответствующей Конвенции и Декларации, — с другой. При не очень сложном анализе мы убеждаемся, что сущность понятия неделимости в данном случае не в том, чтобы утверждать связь согласованности, соответствия, существующую между этими тремя видами прав (права человека — права женщин, права инвалидов), как связь в рамках единства различий НЕДЕЛИМОСТИ И ДЕЛИМОСТИ (АВТОНОМНОСТИ). Этот факт до банальности очевиден. Его сущность в том, например, что не может быть таких прав человека, гарантированных Международными пактами, которые не были бы и правами женщин или инвалидов. Права человека — права женщин, права инвалидов и другие — НЕДЕЛИМЫ, несмотря на целый ряд их специфических проявлений, касаемых социальной специфики этих групп граждан, что отражается второй парной категорией — ДЕЛИМОСТЬ (или АВТОНОМНОСТЬ) прав человека. В данном случае НЕДЕЛИМОСТЬ и ДЕЛИМОСТЬ прав человека выступает в качестве преграды на пути социальной, политической, культурной ДИСКРИМИНАЦИИ людей, принадлежащих к группам риска: женщины, инвалиды, дети, беженцы, мигранты и т. д. В качестве исходного понятия борьбы за наделение их и всеми УНИВЕРСАЛЬНЫМИ правами и вместе с тем ОСОБЫМИ правами, отражающими их различную специфику.
Таким образом, принцип прав человека выражается в данном случае, как и во всех иных, не единичной категорией НЕДЕЛИМОСТЬ, а биполярной, сдвоенной — НЕДЕЛИМОСТЬ и ДЕЛИМОСТЬ. Именно в этом сущность и структура второго ПРИНЦИПА прав человека.
Во Всеобщей декларации и Международных пактах о правах человека утверждается, что права человека "равны и неотчуждаемы" (неотъемлемы). Этой фразой Декларация подводит нас еще к двум диалектическим парам принципов прав человека. Принципов, на наш взгляд, совершенно неправомерно отсутствующих в нынешнем концептуальном аппарате международной идеологии прав человека, разрабатываемой Организацией Объединенных Наций. Даже в их одномерных вариантах: РАВЕНСТВО, НЕОТЪЕМЛЕМОСТЬ — НЕОТЧУЖДАЕМОСТЬ.
Однако они, эти понятия, когда их почему-то не впускают в большую правочеловеческую идеологию через дверь, стихийно прорываются в нее через окна. В своих выступлениях в Страсбурге и Вене госпожа Катрин Лялюмьер, не внося его в свою классификацию принципов, говорит о РАВНОМ ДОСТОИНСТВЕ всех человеческих существ как о ПРИНЦИПЕ, как о ФУНДАМЕНТАЛЬНОМ принципе, на котором зиждется все здание прав человека. "Фундаментом всего здания прав человека является ПРИНЦИП РАВНОГО ДОСТОИНСТВА всех человеческих существ" (выделено мною. — Л. Е.)22.
"Мы не должны забывать, что сам их (прав человека. — Л. Е.) фундамент есть ПРИНЦИП РАВНОГО ДОСТОИНСТВА всех человеческих существ без какого то ни было различия" (выделено мною. — Л. Е.)23. На наш взгляд, в сущности, здесь речь идет о ПРИНЦИПЕ РАВЕНСТВА прав человека.
То же с НЕОТЪЕМЛЕМОСТЬЮ или НЕОТЧУЖДАЕМОСТЬЮ прав человека: в Вене госпожа Лялюмьер, критикуя релятивизм в области прав человека, квалифицирует универсальные права человека, почему-то, правда, извиняясь за неудачность данных терминов, как "ЕСТЕСТВЕННЫЕ И НЕОТЪЕМЛЕМЫЕ" ("de naturels et d'imprescriptibles")24. Может быть, менее одного шага оставалось сделать этому теоретику международной идеологии прав человека, чтобы квалифицировать РАВЕНСТВО и НЕОТЪЕМЛЕМОСТЬ (НЕОТЧУЖДАЕМОСТЬ), даже в их одномерном варианте, как ПРИНЦИПЫ. Но этого не случилось.
По внутреннему духу, сущности выступления Бутроса Бутроса Гали на Венской конференции он также должен был сделать такой шаг. Но шаг этот не состоялся: вслед за принципом УНИВЕРСАЛЬНОСТИ были произнесены другие понятия.
Что касается РАВЕНСТВА как понятия, то оно в рамках прав человека также не существует без своего антипода — НЕРАВЕНСТВА. В этом сущность и структура третьего ПРИНЦИПА прав человека. Скажем, экономические и политические права. В различных социально-экономических структурах, в различных геополитических измерениях человеческого общества отношение к этим двум группам прав различное. Но принцип РАВЕНСТВО — НЕРАВЕНСТВО как отражение диалектического единства этих двух сторон означает в данном случае, что научно некорректно отдавать предпочтение и в международной, и в национально-государственной идеологии прав человека, скажем, социально-экономическим правам, на практике и законодательно ограничивая одновременно всю гамму политических прав (идеология прав человека советского и нынешнего белорусского образца). Или, наоборот, отдавать предпочтение определенной группе политических прав, ограничивая в законодательном порядке и на практике отдельные группы социально-экономических прав — права на труд, на отдых, на жилище, на образование и культуру — идеология прав человека западного образца.
Или, например, экономические права государства и экономические права человека и гражданина. Принцип РАВЕНСТВА и НЕРАВЕНСТВА как отражение диалектического единства этих двух сторон означает в данном случае, что в нормальных условиях здорового демократического общества эти права должны быть сбалансированы. Должны находиться в состоянии диалектического равновесия. Однако на практике, особенно в условиях тоталитарных или околототалитарных режимов торжествует состояние неравенства в отношениях этих двух видов прав. Неравенства, возникающего, скажем, при ограничении со стороны государства прав человека на частную собственность и частное предпринимательство наряду с гипертрофией своих собственных прав в этой же области. Ситуация, весьма характерная для ряда постсоветских государств. Только в диалектической связке принципа РАВЕНСТВО — НЕРАВЕНСТВО прав человека просматривается движение всякого реального правочеловеческого процесса, общее направление развития того или иного общества. В случае с приведенным примером — направление реформирования общества, шедшего вначале от тоталитарной политико-экономической модели к модели политико-экономического либерализма и демократии, а затем резко взявшего обратный курс: от политико-экономической демократии к государственному политическому и экономическому тоталитаризму и автократии.
Возникает также вопрос, почему нынешние западные теоретики прав человека лишили статуса принципа понятие НЕОТЧУЖДАЕМОСТИ (или НЕОТЪЕМЛЕМОСТИ) прав человека? Заложенное во Всеобщей декларации прав человека, оно исчезло во всех основных последующих актах ООН. Может, таким образом они хотят отождествить понятия НЕДЕЛИМОСТЬ и НЕОТЧУЖДАЕМОСТЬ? Это близкие, однако совсем разные вещи. Первое, НЕДЕЛИМОСТЬ, означает, что, несмотря, например, на различие фундаментальных прав человека (экономические, политические, гражданские, культурные), нельзя возводить между ними непроходимой пропасти. Ее в реальной действительности нет. А значит, ее не должно быть ни в актах международного права, ни в международной идеологии прав человека, ни в политике и законодательстве государств. А главное — в практике реализации ими прав человека. Но их нельзя и отождествлять. Они суть диалектическое единство НЕДЕЛИМОГО и ДЕЛИМОГО (АВТОНОМНОГО).
Второе же, НЕОТЧУЖДАЕМОСТЬ, означает, что никто и ничто не имеет юридических оснований лишить человека права, скажем, на труд, на достаточный жизненный уровень или права на мысль, на информацию, на мирные собрания, данные ему его родовой, природной и социальной сущностью и кодифицированные в Международных пактах о правах человека, особенно если эти пакты ратифицированы его государством. Политическая свобода, сопряженная с лишением или сознательным или вынужденным обеднением права на труд и достаточный уровень жизни, — это не что иное, как митинговое рабство. Право на труд и достаточный уровень жизни, сопряженные с лишением или сознательным или вынужденным обеднением политических, экономических, социальных, гражданских свобод, включая свободу мысли и совести, — это не что иное, как посулы состояния сытого рабства и тюремной свободы.
И элементарные, и фундаментальные права человека разрушаются, распадаются как явление, как естественная и социальная система тогда, когда человек погружается в состояние нищеты или тотального отчуждения социальных и экономических прав человека. "...Для народов, лишенных пищи, жилища, медицинского обеспечения, трудовой и образовательной безопасности вопрос о правах человека не может быть ничем, кроме как миражем"25. Это же происходит и тогда, когда человек погружается в состояние насилия и террора, что равно тотальному отчуждению гражданских и политических прав человека. "Пытки, произвольные исчезновения, травля, массовые казни, дискриминационная политика, расизм, агрессивный национализм и ксенофобия, политическая и религиозная нетерпимость, терроризм, отрицание одного из фундаментальных прав, а именно — прав на самоопределение всех народов... наносят жестокий удар по самым элементарным правам людей..."26 Человеку, который объявляется в документах ООН и в ряде национальных законодательств высшей ценностью общественного развития, не нужно ни "сытое рабство", ни "голодная политическая свобода и участие". Такие варианты социального бытия резко ограничивают и грубо унижают его ДОСТОИНСТВО как цель и итоговый компонент реализации его фундаментальных прав, как духовно-нравственное мерило его реальной ценности. И, в конечном итоге, резко ограничивают и отчуждают само явление прав человека, порождая и состояние абсолютной апатии, и состояние мятежа. Не случайно в упоминаемой уже части 3 преамбулы к Международным пактам говорится, что "идеал свободной человеческой личности, избавленной от страха и нужды, может быть осуществлен, если будут созданы такие условия, при которых каждый может пользоваться своими экономическими, социальными и культурными правами так же, как и своими гражданскими и политическими правами".
На наш взгляд, современной международной идеологии прав человека следует строже придерживаться главных категорий, предложенных Всеобщей декларацией прав человека, в том числе и категорий равенства и неотчуждаемости в рамках принципов прав человека, которые почему-то исчезли из стратегических документов ООН.
Изложенное подводит к выводам о том, во-первых, что принципы прав человека должны отражаться не только категориями УНИВЕРСАЛЬНОСТИ и НЕДЕЛИМОСТИ, но и категориями РАВЕНСТВА и НЕОТЧУЖДАЕМОСТИ. Кроме того, во-вторых, что ПРИНЦИПЫ прав человека не должны подаваться как нечто однозначное, однолинейное, одномерное — статическое, если угодно. Это выхолащивает их, ибо они как "узлы", "связки" живой сущности объективного процесса противоречивы, многоплановы, жизненно-подвижны. Они могут быть адекватно познанными лишь как нечто живое, движущееся, переходящее из одного состояния в другое. Почему? Потому, что эти принципы отражают в реальной жизни узлы противоречий, которые выступают как нечто раздвоенное, растроенное (и более), как нечто различное и единое одновременно, как нечто движущееся от одних уровней и значений к другим. Точнее, принципы прав человека должны выражаться не одиночными, а парными и более категориями. Например, принцип УНИВЕРСАЛЬНОСТИ и РАЗЛИЧИЯ прав человека. Скажем, универсальности права на свободу мысли и слова. Оно универсально по истоку, по назначению, по цели, как право рода, как право по рождению, как право по сущности человека — частицы единения духа и социальной материи. Но оно не может быть универсальным по содержанию, по проявлению, по условиям обеспечения, по уровню, наконец, законодательной кодификации и степени реализации. Скажем, в современной Франции и сегодняшней Беларуси. Право на свободу мысли и слова, как и любое иное право человека и гражданина, В РАЗЛИЧНЫХ ИЗМЕРЕНИЯХ БЫТИЯ РАЗЛИЧНО.
Ярким свидетельством практической неуниверсальности прав человека, кодифицированных в Международных пактах и конвенциях, является факт неуниверсальности и различия их ратификации многими государствами, входящими в состав ООН. Точнее, факт их нератификации многими в сообществе наций или ратификации с многочисленными оговорками, в том числе и теми государствами, которые больше всех и громче всех прокламируют принцип универсальности прав человека — Соединенными Штатами Америки, например. Мы уже говорили о массовом неисполнении ратифицированных документов в национальной политике и юриспруденции многими государствами системы ООН. Проблема так называемой неимплиментации международных норм и стандартов в национальное законодательство (вместе с нереализацией международных норм и стандартов) является одной из наименее разрешенных.
Таким образом, следует вести речь о том, что принципом прав человека является не единичная категория УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ, а единство УНИВЕРСАЛЬНОСТИ И РАЗЛИЧИЯ. В счастливых для индивидуума вариантах — ЕДИНСТВО, ДОХОДЯЩЕЕ ДО ТОЖДЕСТВА УНИВЕРСАЛЬНОСТИ И РАЗЛИЧИЯ, в иных — до противоположения, стремящегося к разрыву их разумного единения и гипертрофии каждой из его сторон. Именно тогда, когда единство универсальности и различия прав человека на свободу мысли и слова разорвано и какая-то из его сторон гипертрофирована, в обществе, как правило, имеют место региональные или национальные деспотические режимы с единой общеобязательной идеологией, тиранической системой мышления, ущербной политической моралью и правом тоталитарно-авторитарного государства. Режимы то ли имперского характера с единой для всех в сфере их геополитического влияния американской или, скажем, русской, или любой иной этнополитической идеей, то ли этнического характера с единой иранской, или ливийской, или израильской, или казахской, или туркменской национально-государственной идеей и идеологией. Как правило, такие режимы то ли в общепланетарном, то ли в региональном или национальном масштабах решительно идут к подавлению вместе со свободой мысли и слова всех иных разновидностей экономической, политической, эстетической, религиозной и других свобод.
Именно здесь, в поле деформаций диалектической связи, баланса УНИВЕРСАЛЬНОЕ — РАЗЛИЧНОЕ, ВСЕОБЩЕЕ (ОБЩЕЕ) — ОСОБЕННОЕ лежат теоретико-методологические корни лицемерия и произвола в политике, "двойных стандартов" в области прав человека. Истоком этих деформаций являются ситуации, когда гипертрофированное особенное, различное выдается за универсальное, общее (всеобщее), когда такое ложно универсальное, общее (всеобщее) выдается за истинно универсальное, общее (всеобщее).
Или когда РАЗЛИЧНОЕ, ОСОБЕННОЕ отрывается от УНИВЕРСАЛЬНОГО, ОБЩЕГО (ВСЕОБЩЕГО) и объявляется абсолютно самодостаточным, самодовлеющим.
Методологически идентично обстоит дело с принципами НЕДЕЛИМОСТИ и ДЕЛИМОСТИ, РАВЕНСТВА и НЕРАВЕНСТВА, НЕОТЧУЖДАЕМОСТИ и ОТЧУЖДАЕМОСТИ прав человека. Этот последний принцип утверждает, например, НЕОТЧУЖДАЕМОСТЬ фундаментальных прав, кодифицированных в международных актах и гарантированных национальным законодательством (право на труд, на свободный выбор работы, на свободу от безработицы и голода, на личную свободу и неприкосновенность, на свободу мысли, слова, мнения, совести и религии, информации, на мирные собрания, на участие в управлении своей страной и т. д.). Неотчуждаемость как другим, так и государством. Это означает, что никакое государство, входящее в Организацию Объединенных Наций, ратифицировавшее эти пакты, никакие указы и декреты его высших руководителей в ПРИНЦИПЕ не имеют права вводить больше ограничений на права человека и гражданина, чем это предусмотрено этими пактами. Мы не говорим уже об их ОТЧУЖДЕНИИ. Это четко и акцентированно оговаривается в основополагающих правочеловеческих документах ООН. К сожалению, эта организация практически не обладает механизмами, которые могли бы заставить нарушителей исполнять данное международное законодательное предписание. Но он же, этот принцип, должен утверждать и утверждает ОТЧУЖДАЕМОСТЬ претензий человека на гипертрофирование предусмотренных международными и национальными законодательными актами прав, как и пользование правами, не предусмотренными международными актами и не поощряемыми или запрещенными национальным законодательством. Не случайно в актах вводится в оборот понятие и явление ограничения прав и свобод, если способ и мера их реализации угрожает общественной морали и безопасности общества, реализации прав других людей. Не случайно Международные пакты о правах человека дают государству право на "отступление от своих обязательств" перед гражданами в области прав человека в условиях, опасных для всего общества и для отдельных людей, граждан общества.
Этот принцип утверждает НЕОТЧУЖДАЕМОСТЬ фундаментальных прав разных социальных групп. Трудового коллектива — активизировать деятельность человека. Профессионального союза — инициировать акции социального протеста: мирные собрания, митинги, забастовки. Политической партии — организовывать людей на борьбу за реализацию прав человека на свободу мысли, мнений, убеждений, на участие в управлении своей страной. Государства — предъявлять в соответствии с законодательством претензии к нарушителям индивидуальных прав человека и своих собственных коллективных прав.
Но этот же принцип утверждает и ОТЧУЖДАЕМОСТЬ претензий на гипертрофирование своих прав, скажем, со стороны самого ГОСУДАРСТВА. Отчуждаемость путем, как правило, демократического законодательства, в крайнем случае — путем акций социального протеста, реализующих права на свободу мысли, совести, свободу беспрепятственно придерживаться своих мнений, права на свободное выражение мнений и убеждений, права на мирные собрания и забастовки в условиях массового и грубого нарушения прав и свобод человека.
Из сказанного следуют выводы: речь необходимо вести не о принципе универсальности прав человека как таковом, сводя эту универсальность к чему-то механическому наподобие вульгарного интернационализма, ликвидирующего национальное и оставляющего одно денационализированное мертвое, безжизненное абстрактное "интер", а о принципе УНИВЕРСАЛЬНОСТИ И РАЗЛИЧИЯ; речь следует вести не о принципе НЕДЕЛИМОСТИ, НО О ПРИНЦИПЕ НЕДЕЛИМОСТИ И ДЕЛИМОСТИ (АВТОНОМНОСТИ) ПРАВ ЧЕЛОВЕКА. Речь следует вести не об одном принципе УНИВЕРСАЛЬНОСТИ (П. Х. Кооийманс, М. Морланд, У. Кристофер), не об одном принципе РАЗЛИЧИЯ, порождающем политико-правовой релятивизм (Л. Хуакиу), не о трех принципах: УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ, НЕДЕЛИМОСТЬ, СОЛИДАРНОСТЬ (К. Лялюмьер), не о принципах УНИВЕРСАЛЬНОСТИ и НЕДЕЛИМОСТИ (М. Робинсон), или об УНИВЕРСАЛЬНОСТИ, ГАРАНТИРОВАНИИ и ДЕМОКРАТИЗАЦИИ (Бутрос Бутрос-Гали), или просто о НЕДЕЛИМОСТИ и ВЗАИМОСВЯЗИ то порознь, то вместе (Х. Э. Варзази, Ж. Г. Ганьвамулуме и др.)27. Речь следует вести, по крайней мере, о ПРИНЦИПАХ УНИВЕРСАЛЬНОСТИ И РАЗЛИЧИЯ, НЕДЕЛИМОСТИ И ДЕЛИМОСТИ (АВТОНОМНОСТИ), РАВЕНСТВА И НЕРАВЕНСТВА, НЕОТЧУЖДАЕМОСТИ И ОТЧУЖДАЕМОСТИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА. Именно они, по нашему разумению, и являются ФУНДАМЕНТАЛЬНЫМИ ПРИНЦИПАМИ прав человека. Именно такой взгляд на принципы прав человека способен обеспечить ОБЪЕКТИВНОСТЬ, НЕИЗБИРАТЕЛЬНОСТЬ, БЕСПРИСТРАСТНОСТЬ при решении международных, региональных и национальных проблем прав человека, о необходимости чего с такой настойчивостью говорилось на Венской Всемирной конференции.
При этом необходимо учитывать, что данные принципы распадаются как принципы, если ликвидируется их внутренняя противоречивость и парная или более категориальность. Но в таком случае распадается движение объективной социальной реальности, проще — сама общественная жизнь со всеми своими принципами и императивами, само явление ПРАВА ЧЕЛОВЕКА. В природе материи и духа, их высшего земного творения — человека, его сущности — прав человека заложена эта диалектическая множественность. Ибо нет, не бывает здесь прав без обязанностей, а обязанностей хотя бы без какого-то минимума прав, прав человека без обязанностей государства, прав государства без обязанностей человека, прав определенного индивидуального Я и прав ДРУГОГО (de l'autrui), ИНОГО-ЧЕМ-Я, прав определенных МЫ и ИНЫХ-ЧЕМ-МЫ, прав Я, прав ДРУГОГО, прав социальной группы, сообщества групп (организации, коллектива, нации, народа, этноса, общества и государства — человечества в целом), связанных в системе общественного бытия неразрывными внутренними нитями диалектического единства универсальности и различия. Точнее говоря, принципы прав человека должны отражать необходимость, внутренний закон прав человека как процесса объективной реальности. Законом же, необходимостью, сущностью этого объективного процесса является, как мы видим, ДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ МНОЖЕСТВЕННОСТЬ РАЗЛИЧИЙ как внутренне живое ядро УНИВЕРСАЛЬНОСТИ.
В отличие от Страсбургской Межрегиональной конференции "Права человека на заре ХХI века" на Венской Всемирной конференции Генеральный секретарь Совета Европы того времени Катрин Лялюмьер достаточно близко подошла именно к такому пониманию принципа универсальности. По-прежнему решительно не соглашаясь с релятивизмом, стремящимся, по ее мнению, "взорвать права человека МНОЖЕСТВЕННОСТЬЮ ПАРТИКУЛЯРИЗМОВ (различий, выделено мною. — Л. Е.)", она решительно встает на совершенно новую позицию: "Важно вместе с тем избежать недоразумения. Универсальность не есть ЕДИНООБРАЗИЕ, и она может совершенно терпимо относиться к тому, чтобы в зависимости от обществ и культур особые акценты делались более на одних правах, чем на других. Я бы сказала даже, ЕСЛИ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА ХОТЯТ БЫТЬ ПОИСТИНЕ УНИВЕРСАЛЬНЫМИ, ОНИ ДОЛЖНЫ КОРЕНИТЬСЯ В РАЗЛИЧНЫХ КУЛЬТУРАХ. Только при этом единственном условии люди, где бы они ни жили, смогут знать и понимать их, ибо они способны совершить это, только исходя из их собственной культуры" (выделено мною. — Л. Е.)28.
Предельно близка к этому суждению и мысль, высказанная Махаммадом Явад Зарифом (Иран), с "другого фланга" современной человеческой цивилизации: "Несомненно, права человека УНИВЕРСАЛЬНЫ. Они являются неотъемлемыми, ибо были дарованы человеку исключительно Творцом. А если это так, то они не могут быть подчинены культурному релятивизму. Тем не менее, отвлечение от богатства и опыта, накопленного всеми культурами, и в частности теми, которые основаны на религии, на протяжении исторического развития служащей основным вдохновляющим источником для выработки определения прав человека, их развития и защиты не послужит обогащению концепции прав человека" (выделено мною. — Л. Е.)29.
Остался один шаг, если не полшага, чтобы признать в качестве принципа прав человека не однозначную, одномерную универсальность, действительно равную ЕДИНООБРАЗНОСТИ, а диалектическую связку УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ — РАЗЛИЧИЕ. Однако инерция существующего на Западе правочеловеческого мышления не позволила Катрин Лялюмьер сделать этого. А слабая философская разработанность проблемы не позволила сделать такого вывода и Махаммаду Явад Зарифу.
С нашей трактовкой структуры и содержания принципов прав человека особо созвучна позиция Бутроса Бутроса Гали, высказанная им в качестве Генерального секретаря ООН на Венской Всемирной конференции. Здесь он, казалось бы, окончательно отверг однобокий метафизический подход к проблеме принципов прав человека. Об этом говорит многое из его доклада. В частности, блестящая мысль о том, что "как исторический синтез права человека находятся по своей сути в постоянном развитии. Под этим я понимаю то, что права человека имеют ДВОЙСТВЕННУЮ ПРИРОДУ. Они должны выражать абсолютный, вневременной императив и в то же время отражать момент исторического развития. Права человека имеют абсолютную природу и историческую определенность" (выделено мною. — Л. Е.)30. Как видим, осталось, может, менее полшага, чтобы из этого глубоко научного суждения сделать вывод о ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ДВОЙСТВЕННОСТИ ПРИНЦИПОВ прав человека как об их структуре, сделать вывод о признании в качестве принципа не однозначной, одномерной УНИВЕРСАЛЬНОСТИ, больше похожей в этом случае на безжизненную, декретируемую разным народам и культурам извне, худосочную ЕДИНООБРАЗНОСТЬ, а УНИВЕРСАЛЬНОСТИ и РАЗЛИЧИЯ одновременно, в их неразрывной диалектической связке. Однако вопреки общей логике доклада, по существующей в ооновской среде концептуальной традиции Генеральный секретарь ООН соотносит первый и главный принцип прав человека лишь с одним понятием — УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ. Здесь еще раз хочется решительно подчеркнуть: проблема плюралистической множественности различий в единой системе международно признанных норм и стандартов прав человека, проблема диалектического единства их УНИВЕРСАЛЬНОСТИ и РАЗЛИЧИЯ — это не просто теоретическая, УМОЗРИТЕЛЬНАЯ АБСТРАКЦИЯ. Это в высшей степени ПРАГМАТИЧЕСКАЯ проблема. Через те или иные ответы на нее государства выходят, в конечном итоге, на реальную, конкретную политику, международную и внутреннюю, на планете разворачиваются реальные судьбы стран и народов, регионов и этносов, континентов и рас, реальное благополучие или страдания и нищета многих сотен миллионов конкретных представителей человечества — рода человеческого в целом. По-своему эту мысль проводит и Бутрос Бутрос Гали: "Причина того, что я начал с констатации этого принципа (принципа универсальности. — Л.Е.) — рискуя показаться весьма абстрактным, — та, что я убежден: не будет соответствующих решений по любой проблеме... даже самых технических, если не будем иметь в виду, что существует фундаментальное диалектическое противоречие между ОБЩИМ и ЧАСТНЫМ, между ИДЕНТИЧНОСТЬЮ и РАЗЛИЧИЕМ" (выделено мною. — Л. Е.)31.
Кроме отмеченного, изложенное свидетельствует, что однозначные, одномерные категории УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ, НЕДЕЛИМОСТЬ, РАВЕНСТВО, НЕОТЧУЖДАЕМОСТЬ не могут быть принципами социального явления, называемого "права человека". Конечно, если понятие "принцип" будет трактоваться как такое нечто, которое отражает "узлы", "связки" внутренней необходимости, сущности, закона, внутреннего механизма и двигателя объективного процесса реализации и развития прав человека. Как единичные эти категории могут выступать лишь в качестве того, к чему сообщество наций должно стремиться, т. е. как ИМПЕРАТИВЫ прав человека. Только как императивы эти однозначные категории не будут чем-то мертвым, неподвижным, нежизненным. Только как императивы, т. е. как БЕЗУСЛОВНЫЕ НРАВСТВЕННЫЕ и ЮРИДИЧЕСКИЕ ТРЕБОВАНИЯ БУКВЫ И ДУХА ПРАВ ЧЕЛОВЕКА, они могут быть действенными и активными. Не случайно многие предшественники, особенно Иммануил Кант, определяли императив как моральное предписание, как моральное повеление. В этом плане Всеобщая декларация прав человека ведет речь, в сущности, с одной стороны, об императивах прав человека, которые, согласно тексту, могут быть определены как императивы УНИВЕРСАЛЬНОСТИ, НЕДЕЛИМОСТИ, РАВЕНСТВА, НЕОТЧУЖДАЕМОСТИ (или НЕОТЪЕМЛЕМОСТИ) прав человека; с другой стороны, о самих правах человека лишь как об императивах. Не случайно в части 7 преамбулы Декларации говорится не о всеобщности прав человека как таковых, как объективного явления, а о "ВСЕОБЩЕМ ПОНИМАНИИ" прав и свобод. Не случайно в последней части преамбулы идет речь не о том, что Всеобщая декларация — это отражение уже ДАННОГО, СУЩЕГО, а о том, что она провозглашается "В КАЧЕСТВЕ ЗАДАЧИ, К ВЫПОЛНЕНИЮ КОТОРОЙ ДОЛЖНЫ СТРЕМИТЬСЯ ВСЕ НАРОДЫ..." Из этого вытекает, что Всеобщая декларация и последующие основополагающие международные акты утверждают права человека в большей степени не как сущее с его принципами, а как ИМПЕРАТИВЫ ДЛЯ СУЩЕГО. Моральные и правовые императивы. К такому пониманию вещей ближе всех был на Венской конференции Бутрос Бутрос Гали. Вспомним: универсальность у него и принцип прав человека, и императив. Если же точнее: более императив, чем принцип.
Что это? Смешение понятий? Отождествление явлений? Ни то, пожалуй, и ни другое. По нашему мнению, он был предельно близок к выводу о том, что УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА как грань, сторона принципа УНИВЕРСАЛЬНОСТИ и РАЗЛИЧИЯ является одновременно и ИМПЕРАТИВОМ прав человека. Формально Бутрос Бутрос Гали не сделал такого вывода, хотя по содержанию выступления он у него присутствует. А это то, что полностью соответствует нашему видению проблемы.
Тем не менее императивы и принципы прав человека (как и любого иного явления социального бытия) суть соприкасающиеся, но разные вещи. Непонимание различия содержания и, если можно так сказать, функциональной нагрузки этих категорий, их отождествление в правочеловеческом мышлении ведет к неопределенности многих положений основополагающих документов ООН в этой области, вносит путаницу и сумятицу в дискуссии и решения, касающиеся прав человека, плодит и размножает нравственно-политическую и правовую двусмысленность в трактовках и подходах, смешивая то, что есть, с тем, чего еще следует добиться, что еще нужно реализовать, углубляя пропасть между декларированными и гарантированными правами, с одной стороны, и реальными, объективно существующими реализованными правами человека — с другой. Все это способствует вульгарной идеологизации и политизации прав человека, что, в свою очередь, обильно удобряет вязкое болото "двойных стандартов" национальной и международной практики применения и реализации признанных сообществом наций правочеловеческих норм и стандартов.
Кроме того, категорически нельзя согласиться с Бутросом Бутросом Гали, когда к императивам прав человека он относит ГАРАНТИИ прав человека и ДЕМОКРАТИЗАЦИЮ общества. Гарантии прав человека не могут быть отнесены ни к принципам, ни к императивам прав человека, и только лишь потому, что они суть один из этапов, звеньев в живой цепи движения от декларации прав человека к их реализации как завершающему этапу. В этой живой цепи процесса движения и развития прав человека ГАРАНТИИ — национальные законы и Конституции — являются лишь непременными условиями объективной реализации прав человека. Не принципами, не императивами — УСЛОВИЯМИ. И это — азбука. В свою очередь, и ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ не может быть ни принципом, ни императивом прав человека. Она выступает, с одной стороны, как среда, в которой только и возможна реализация декларированных и гарантированных законами прав человека, с другой — как логический и практический итог реального осуществления фундаментальных прав человека. СРЕДА и ИТОГ. И это тоже азбука. Непонятно только, почему ею пренебрегли теоретики прав человека уважаемой международной организации.
Короче говоря, проблема принципов прав человека как ее теоретическое ядро разработана до сегодняшнего дня в международной идеологии и в науке о правах человека весьма неудовлетворительно. Об этом свидетельствует и солидная публикация московских ученых, ведущих специалистов России в области прав человека "Общая теория прав человека"32. В ее первой главе "Права человека: понятие, сущность, структура" (как и в остальных главах данного раздела) нет даже упоминания об этой сущностной проблеме прав человека. А в параграфе "Принципы и нормы в области прав человека" главы IX профессор В. А. Карташкин умудряется отождествлять (если не смешивать) принципы международных отношений с принципами прав человека, искажая и одни, и другие, не давая, в результате, научного представления ни об одних, ни о других. Судите сами. Согласно параграфу 3 главы IX, принципами в области прав человека, по В. А. Карташкину, являются "... принцип уважения суверенитета государств и недопустимости вмешательства в их внутренние дела (принцип международных отношений. — Л. Е.), принцип самоопределения народов и наций (не принцип, а право народов. — Л. Е.), принцип равноправия всех людей и запрещения дискриминации, принцип равенства прав мужчин и женщин (единственное, хотя и отдаленное приближение к части истины. — Л. Е.), а также принцип, согласно которому определенные фундаментальные права и свободы должны соблюдаться в любой ситуации, включая вооруженные конфликты (не принцип прав человека, а требование международного сообщества наций, зафиксированное в конкретных резолюциях Генеральной Ассамблеи и конкретных документах. — Л. Е.)"33.
Правда, здесь, пожалуй, следует оговориться, что если в названии параграфа автор обещал читателю изложить принципы в ОБЛАСТИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА, то в тексте он уже говорит о только что изложенном выше как об "основополагающих принципах, КАСАЮЩИХСЯ прав человека". Но принципом, КАСАЮЩИМСЯ прав человека, может быть, например, и главный принцип механики "ДЕЙСТВИЕ РАВНО ПРОТИВОДЕЙСТВИЮ". Однако от этого данный принцип мы не вправе относить к ПРИНЦИПАМ В ОБЛАСТИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА или, точнее, к ПРИНЦИПАМ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА.
В заключение этой части размышлений о судьбах самой человеческой из всех областей знания и деятельности его величества ЧЕЛОВЕКА, о судьбах его ПРАВ и СВОБОД, напрашивается вывод: социальные науки, науки о ЧЕЛОВЕКЕ и ОБЩЕСТВЕ ЛЮДЕЙ, их международные и национальные исследовательские центры, в первую очередь центры ООН и Совета Европы, в огромном и пока неоплатном долгу перед ними. Особенно по проблеме ПРИНЦИПОВ прав человека.
Ведь прав Бутрос Бутрос Гали, когда спрашивает и утверждает: "... Вправе ли государство рассчитывать на полное уважение со стороны международного сообщества, если оно (это государство. — Л. Е.) порочит благородное понятие суверенитета, открыто используя его таким образом, что неприемлемо с точки зрения мировой общественности и права? Когда суверенитет становится последним аргументом, выдвигаемым авторитарными режимами для обоснования подрыва прав и свобод? Такой суверенитет... история всегда клеймит"34.
Однако прав ведь и Ясир Арафат: "В контексте... сказанного мы констатируем ухудшение в мире положения с правами человека из-за разницы в критериях оценки прав человека, применения двойных стандартов, избирательности и экспериментирования, введения новых правил без согласования с международным сообществом, препятствий, чинимых на пути осуществления права на развитие, а также из-за создания механизмов ("правовой проницаемости" и "гуманитарной интервенции". — Л. Е.), несущих угрозу независимости и суверенитету государств"35.
Но где же те ЕДИНЫЕ, УНИВЕРСАЛЬНЫЕ, четко определенные теоретические инструменты и принципы, те непротиворечивые и бесспорные практические механизмы, которые помогли бы и смогли бы разрешить АНТАГОНИЗМ таких различных суждений и практик? Их у Организации Объединенных Наций, как видим, нет. Пока нет.
1 Cathеrine Lalumiere. Les droits de l'hоmme à l'aube du XXI siècle. Strasbоurg, le 28 janvier 1993. P. 3.
2 Ibidem.
3 Cathеrine Lalumiere. Conférence mondiale sur les droits de l'homme, discоurs de Secrétaire Général du Conseil de L'Europe. Vienne, 14—25 juin 1993. P. 3.
4 Право быть человеком. Всемирная конференция по правам человека (Вена, 1993). Мн., 1996. С. 5
5 Здесь и далее речь идет о региональных конференциях в рамках подготовки к Всемирной конференции по правам человека.
6 Право быть человеком. С. 11, 16, 19.
7 Cathеrine Lalumiere. Les droits de l'hоmme à l'aube du XXI siècle. P. 3—6.
8 Право быть человеком. С. 39—40.
9 Там же. С. 71—192.
10 Cathеrine Lalumiere. Conférence mondiale sur les droits de l'homme, discоurs de Secrétaire Général du Conseil de L'Europe. P. 3.
11 Ibidem.
12 Право быть человеком. С. 146.
13 Халима Эмбарек Варзази. Выступление на заключительном пленарном заседании Всемирной конференции по правам человека. Вена, 25 июня 1993. С. 1.
14 Право быть человеком. С. 204, 205, 207.
15 Там же. С. 57, 62.
16 Там же. С. 58.
17 Там же. С. 59—60.
18 Там же. С. 147—149.
19 Cathеrine Lalumiere. Les droits de l'hоmme à l'aube du XXI siècle. P. 3.
20 Ibidem.
21 Право быть человеком. С. 57.
22 Cathеrine Lalumiere. Les droits de l'hоmme à l'aube du XXI siècle. P. 3.
23 Cathеrine Lalumiere. Conférence mondiale sur les droits de l'homme, discоurs de Secrétaire Général du Conseil de L'Europe. P. 3.
24 Ibidem.
25 Халима Эмбарек Варзази. Выступление на заключительном пленарном заседании Всемирной конференции по правам человека. С. 2.
26 Там же.
27 Право быть человеком. С. 25—201.
28 Cathеrine Lalumiere. Conférence mondiale sur les droits de l'homme, discоurs de Secrétaire Général du Conseil de L'Europe. P. 3.
29 Право быть человеком. С. 147—148.
30 Там же. С. 58.
31 Там же. С. 58.
32 Общая теория прав человека. М., 1996.
33 Там же. С. 435.
34 Право быть человеком. С. 64.
35 Там же. С. 162.