Белорусский журнал международного права и международных отношений 2002 — № 4
международные отношения
РЕГИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ ПЕРСИДСКОГО ЗАЛИВА
Черкасский Ярослав Викторович — аспирант кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета
При разработке концепции внешней политики Республики Беларусь и определении ее внешнеполитических и внешнеэкономических приоритетов и интересов большое значение имеет опыт решения проблем региональной безопасности, накопленный странами Персидского залива. Как известно, большая часть этих стран благоприятно относятся к нашей стране, и руководство республики внимательно следит за процессами, там развивающимися.
Кроме того, безопасность региона Персидского залива является неотъемлемой частью современной системы международной безопасности и международных отношений в целом. Это обусловлено его важным значением как одного из крупнейших месторождений черного золота в мире. Но если для политиков достаточно понятны и ясны цели и задачи, от решения которых в данном районе мира зависит в той или иной степени обеспечение и сохранение темпов экономического роста их государств, то в научных кругах, как Запада, так и Востока, до сих пор идут дискуссии о том, какие критерии правомерно использовать для определения "пространственной протяженности и географического месторасположения региона" [1, 16].
Иными словами, прежде чем наметить пути и способы обеспечения региональной безопасности, необходимо определить и разработать предельно четкую по своему содержанию "концепцию региона", что позволило бы в дальнейшем учитывать культурную, историческую и социальную составляющие для построения наиболее эффективной системы региональной безопасности.
Безусловно, разработка "концепции региона" ставит перед исследователем данной проблемы целый ряд сложных задач, однако необходимо отметить, что задачей особого порядка является определение и выбор тех немногочисленных критериев, которые наиболее важны для решения поставленной задачи. Следует также оговориться, что ни один из выбранных критериев не может претендовать на абсолютную непогрешимость или являться более правильным, чем другие.
Наиболее очевидным критерием выделения того или иного района земли в самостоятельный регион является совокупность тех или иных этногеографических признаков, присущих только ему.
Таким образом, главную роль играет фактор географической отделенности от других территорий, не являющихся для него "родственными" по каким бы то ни было признакам (этническим, языковым, культурно-историческим, религиозным и т. д.). Однако использование данного критерия позволило бы, например, включить Афганистан, Пакистан и ряд центральноазиатских государств в состав региона Персидского залива, что не является правомерным и может значительно усложнить определение границ региона, а следовательно, и предмета исследования. Необходимо отметить, что культурная и религиозная общность стран Персидского залива со странами Ближнего Востока, Центральной Азии и Северо-Восточного побережья Африки, их взаимовлияние и высокая степень культурного взаимопроникновения делают практически неизбежным проведение соответствующих параллелей с соседними региональными системами, что может увести нас от первоначально поставленной задачи разработки концепции региона. Исходя из этого, следует признать, что культурный и религиозный критерии в данном случае не являются ключевыми для достижения задач исследования.
Что же касается арабского языка как элемента знаковой культуры, трансцендентной для Аравийского полуострова в целом, то он также выходит далеко за рамки данного субрегиона, а следовательно, не может являться определяющим критерием.
Немецкий ученый Б. Мюллер предлагает иной путь региональной идентификации стран Персидского залива [5, 16]. В своем труде «Мир после "холодной войны"» он акцентирует внимание на особенностях внешнеэкономической деятельности стран региона, т. е. на огромных масштабах добычи, переработки и экспорта углеводородного сырья и его производных как главных признаках данного региона.
Безусловно, идентификация региона на основе доминанты его внешнеэкономической и промышленно-хозяйственной деятельности — весьма интересное и, учитывая все возрастающие темпы "стандартизации региональных особенностей" [3, 114], перспективное предложение для практического применения в будущем. Принимая во внимание реалии дня сегодняшнего, необходимо подчеркнуть, что идентификация региона Персидского залива на основе вышепредложенных факторов оправдана, но лишь с учетом этнической, культурной и религиозной составляющих.
Таким образом, "концепция региона" для стран Персидского залива строится прежде всего на уникальности их запасов углеводородов, на смешанности их культуры с культурами смежных регионов и, конечно же, на доминировании ислама как "единой и неделимой праведной религии" [6, 12].
Приводя всю систему "концепции региона" к единому знаменателю, следует выделить ряд ключевых моментов, необходимых для ее правильного понимания:
— для того, чтобы обсуждать вопросы обеспечения безопасности Персидского залива, необходимо четко выделить территории, входящие в состав данного региона;
— необходимо уяснить, что использование традиционного и проверенного временем географического метода группирования территорий на основе их географической приближенности к заданной точке отсчета, так называемой "сердцевине" региона, неприменимо в современных условиях в регионе Персидского залива;
— для идентификации региона Персидского залива гораздо удобнее и продуктивнее будет использование метода "экономической и политической включенности". Под этим методом подразумевается включение того или иного государства в состав региона не на основе его географической приближенности, а на основе степени вовлеченности данного государства в экономическую жизнь региона, в обеспечение его политической и военной стабильности (или же, наоборот, дестабилизирующего регион как, например, Ирак и Иран, но в то же время, не мыслящие себя вне орбиты региональной политики и безопасности). Такой метод имеет и то преимущество, что помогает исключить перекрывание региональных полей друг с другом, так как в данном случае разграничение регионов проходит по линии границ государств, входящих в них, в то время как географический метод не признает возможным столь строгое разграничение, внося тем самым дополнительный элемент неопределенности при использовании термина "регион".
Следовательно, используя метод "экономической и политической включенности", можно четко определить границы региона Персидского залива, назвав государства, входящие в него: государства — члены Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) — Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман, Королевство Саудовская Аравия, с одной стороны, и Ирак, Иран — с другой. Йемен, географически так же расположенный на Аравийском полуострове и граничащий с Саудовской Аравией и Оманом, в силу отсутствия экономической и политической вовлеченности в дела региона не рассматривается как его составляющая.
Определение только политико-экономических границ исследований не позволяет нам осветить весь комплекс проблем, связанных с региональной безопасностью стран Персидского залива. Для построения более детальной и структурированной парадигмы исследования, необходимо ответить на следующие вопросы, имеющие весьма важное значение.
1. Каковы действующие субъекты, играющие определяющую роль в вопросах безопасности стран региона Персидского залива?
Ответ на этот вопрос поможет нам лучше разобраться во внутрирегиональной динамике, а также дать наиболее полный и содержательный ответ на следующие логически вытекающие из первого вопросы.
2. Что представляет собой региональная безопасность стран Персидского залива в современных условиях?
3. Каковы угрозы региональной безопасности?
Конечно, можно при рассмотрении подобного вопроса ограничить собственное видение данной проблемы, сведя ее к так называемому международному аспекту: действующие субъекты — государства, рассматривающие регион Персидского залива в качестве зоны своих жизненно важных интересов. Однако исследователь, подходящий к данной проблеме столь односторонне, рискует упустить из виду другие весьма важные аспекты, так как невозможно рассматривать региональную динамику в сфере безопасности, фокусируясь лишь на государстве как единственно возможном акторе, не принимая во внимание других международных и внутренних акторов, включенных в процессы безопасности региона.
Более того, государства в результате изменений, происходящих в сфере международных отношений на протяжении последних десятилетий, зачастую являются менее влиятельными субъектами, чем другие [6, 30].
Для систематизации имеющихся данных и выработки более четких представлений по данному вопросу целесообразно разделить действующих в регионе субъектов на шесть категорий. Первые две из них включили в себя эндогенные региону государства, дифференцированные по степени их влияния на дела региона:
— великие региональные державы (прежде всего Ирак, Иран и, в некотором отношении, Королевство Саудовская Аравия);
— малые региональные державы (Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ и Оман).
Третья категория включает в себя державы внешнего уровня, интересы которых затрагивают вопросы региональной безопасности Персидского залива. До крушения биполярной системы, господствовавшей в международных отношениях более полувека, таковыми государствами являлись США и СССР, а после 1991 г. — лишь США. Необходимо упомянуть также о британском, французском, турецком влиянии в регионе, в равной степени, как и о второстепенной роли Египта и Сирии — государств, зачастую занимающих противоречивую позицию по вопросам региональной безопасности Персидского залива.
Следующие три категории не являются государствами, однако в силу оказываемого ими влияния на региональную безопасность рассматриваются в качестве реально значимых региональных акторов.
— международные региональные организации, такие, как ССАГПЗ и Лига арабских государств (ЛАГ), являются активными участниками формирования и выработки основ региональной политики, в том числе и вопросов коллективной безопасности;
— международные межправительственные организации мирового уровня (ООН, Всемирный Банк, МВФ, ВТО, ОПЕК), оказывая существенное влияние на экономику стран региона (например, на их возможности приобретения высокотехнологичных видов вооружения и военной техники), затрагивают и вопросы, включенные в сферу безопасности региона изначально;
— этнические (курды) и религиозные (шииты) группы, правящие и военные элиты.
На основании вышеизложенного мы должны преодолеть узкое понимание термина "актор" в современной системе международных отношений. Совершенно ясно также, что для получения многогранной и содержательно значимой перспективы в вопросах, затрагивающих региональную безопасность стран Персидского залива, необходимо обратить особое внимание не только на региональную динамику, определяемую в целом крупнейшими акторами международных отношений, т.е. государствами, но и на мотивационные факторы поведения того или иного государства, определяемые все возрастающей ролью международных и наднациональных организаций, а также стремлением некоторых коллективных акторов (курды, шииты и др.) к достижению более высокой степени автономности, а зачастую и независимости.
Как свидетельствует исторический опыт, на протяжении многих столетий регион Персидского залива в силу своего выгодного географического месторасположения подвергался брутальному воздействию внешних сил. Находясь между Востоком и Западом, страны Персидского залива уже в средневековье могли контролировать караванные и морские пути, соединявшие Азию, Африку и Европу.
В ХХ в. после обнаружения огромных запасов нефти и начала промышленной разработки нефтяных месторождений роль Персидского залива как транспортной артерии, позволяющей обеспечить бесперебойное снабжение углеводородным сырьем страны — импортеры нефти, не только не уменьшилась, но и значительно возросла. Вместе с этим возникли и новые аспекты проблемы обеспечения безопасности, которая на протяжении второй половины ХХ в. так и не была окончательно решена.
И сегодня, в начале ХХI в., проблемы безопасности региона Персидского залива многогранны и внутренне крайне противоречивы. Это обусловлено тем, что страны — импортеры углеводородных ресурсов Персидского залива склонны рассматривать данный регион как зону собственных жизненно важных интересов. Однако специфика этих интересов, а иногда и их разнонаправленность и полная несовместимость сводят понятие региональной безопасности на уровень субъективно-меркантильного восприятия данной проблемы каждым участником в отдельности, что не позволяет создать единую и всеобъемлющую картину, включающую в себя все объекты региональной безопасности.
В силу вышеуказанных причин проблемы региональной безопасности необходимо рассматривать не с точки зрения отдельных участников данного процесса (арабские страны, США, ЕС и т. д.), а более полно, акцентируя внимание на узловых проблемах данного региона.
Российский исследователь И. А. Александров в своей книге "Монархии Персидского залива. Этап модернизации" для анализа проблем, затрагивающих региональную безопасность, использует многоярусную поясную модель, эпицентром которой является внутренняя проблематика стран региона, а внешним ярусом — великие державы, рассматривающие Персидский залив в общем геополитическом раскладе [1, 117]. Арабские же исследователи предпочитают использование иной модели, упрощенность и четкая структурированность которой помогают более детальному изучению проблем безопасности стран региона [4, 358].
Однако следует заранее оговориться, что ни одно из отдельно взятых вышеуказанных модельных построений, столь блистательных на теоретическом уровне, не оправдало себя в должной степени на практике. Означает ли это, что они изначально ошибочны и научно недостоверны? На наш взгляд — нет. Более того, приведение данных моделей к общему знаменателю с добавлением некоторых новых элементов позволило бы создать оптимально приближенную к реалиям региона модель, сосредоточив при этом внимание на следующих основных аспектах проблемы обеспечения региональной безопасности:
1) безопасность стран Персидского залива, включая Ирак и Иран, от внешних угроз;
2) разрешение двусторонних и многосторонних споров между странами внутри региона;
3) безопасность стран — участниц организации ССАГПЗ от внутрирегиональной агрессии со стороны Ирака и Ирана;
4) нефтяная безопасность (устранение угрозы ценового диктата со стороны стран — импортеров нефти);
5) безопасность международного мореплавания в водах Персидского залива как основного канала доставки сырой нефти и нефтепродуктов.
Важно подчеркнуть, что одни исследователи акцентируют внимание на национальной безопасности, подразумевая стремление государства защищать свои ценности от внешних угроз (под безопасностью в данном случае понимается способность государства быть сильнее, чем его противники), другие аналитики обращают внимание на достижение экономического могущества (согласно данному пониманию проблем безопасности любая угроза экономике является одновременно угрозой безопасности государства).
Таким образом, не существует единого понимания безопасности, так как каждый субъект, включенный тем или иным образом в процессы обеспечения безопасности региона, разнится от других в соответствии с собственным видением проблем безопасности, как в целом, так и в частном.
Опираясь на вышеизложенное, можно сделать вывод, что безопасность государств региона Персидского залива является многоуровневой проблемой. При этом следует учитывать, что каждому ее уровню соответствует свой строго определенный смысл термина "безопасность" и свое понимание внутренних и внешних угроз.
Регион Персидского залива, будучи центром столкновения различных противоборствующих сил, векторы направленности которых зачастую диаметрально противоположны, испытывает на себе огромнейшие геополитические, экономические и военные перегрузки, балансировка которых является жизненно важной задачей для сохранения региональной целостности.
Изучение угроз и вызовов безопасности выходит за пределы теории вопроса, превращаясь в задачу, практическое значение которой трудно переоценить. Необходимо также отметить, что в целях наиболее полного изучения проблемы предпочтительно создать некую "идеальную" модель, которая позволит нам структурировать все вопросы, четко подразделив их на три основные измерения:
1) внутригосударственные угрозы;
2) внутрирегиональные вызовы;
3) внешние опасности.
Во избежание возможных ошибок, заключающихся в допускаемом нами условном разделении, следует учитывать, что ни одно из направлений не существует в чистом виде, а органически переплетается с остальными, создавая тем самым реальную картину происходящих событий.
Внутригосударственные угрозы. Регион Персидского залива, как самостоятельно сформировавшаяся сфера международных отношений, еще очень молод и находится в стадии становления. Большинство государств образовались (или стали независимы) совсем недавно, а государство как институт верховной власти еще не сформировано до конца [3, 14]. Все это оказывает негативное влияние на развитие ситуации.
Следует также отметить и другой вопрос, присущий практически всем без исключения государствам региона: в отличие от европейских стран арабские не могут рассматриваться в полной мере в качестве собственно национальных образований, так как пока нет этнически оформленных саудовской или катарской (список можно продолжить, включив все государства региона) наций. Проблема усугубляется наличием достаточно крупных массивов кочевого населения, исконные обычаи и верования которого не признают государственных границ.
Таким образом, внутренняя составляющая зачастую преобладает над внешним компонентом, причем в некоторых случаях она имеет четко выраженную тенденцию к интернационализации накопившегося за годы конфликтного потенциала. Ярким примером тому является курдская проблема, степень обострения которой достигла такого уровня, что ни курды, ни государства, на территории которых они локализованы, по существу уже не участвуют в ее решении, что делает проблему еще более сложной, а иногда и неразрешимой в практическом смысле.
Внутрирегиональные вызовы. Эти проблемы остаются на острие политики стран Персидского залива в течение всех последних десятилетий [1, 42—43]. При этом, для лучшего понимания уникальности ситуации, сложившейся в регионе, необходимо подчеркнуть тот факт, что вызовы и угрозы внутрирегионального уровня различны для всех стран, его представляющих.
Так, например, для региональных сверхдержав, представленных Ираком, Ираном и Саудовской Аравией, эти угрозы существенны лишь по отношению друг к другу. Для малых стран основную опасность и угрозу вторжения представляют державы первого ранга, т. е. Ирак и Иран, за исключением Саудовской Аравии, с которой они тесно взаимодействуют в рамках ССАГПЗ.
Таким образом, мы видим более или менее четко оформившуюся дифференциацию угроз и вызовов внутрирегиональной безопасности, что наталкивает нас на мысль о существовании здесь особых форм поляризации сил.
В современных международных отношениях принято выделять три типа полярности сил на глобальном уровне: монополярный (т. е. система, в которой существует одно государство-гегемон, а все остальные в той или иной степени включены в сферу его интересов), биполярный (т. е. система, которая представлена двумя противоборствующими центрами силы) и многополярный тип (т. е. та система, в которой нет четко выраженных гегемонов, а каждый отдельно взятый субъект международных отношений может выступать в нескольких качествах: лидера, партнера, подчиненного).
Однако ни одна из вышеприведенных форм не будет полностью соответствовать существующему положению в регионе. Требуется ввести определенные инновационные элементы, способные отразить сложившуюся в регионе ситуацию с наименьшей степенью искажения.
Можно признать существование так называемой триполярной внутрирегиональной системы, констатируя при этом, что субъекты, представляющие ее полюса, имеют коренные отличия друг от друга. Так, один из полюсов представлен коллективным субъектом (что весьма необычно для практики и опыта международных отношений) — государствами — членами ССАГПЗ во главе с Саудовской Аравией. Другие же два полюса представлены Ираном и Ираком.
Сегодня соотношение сил этих трех полюсов проявляет четко выраженную тенденцию к выравниванию военной асимметричности и к отрыву одного из них (Саудовская Аравия) от других в экономическом плане [7, 284]. Однако при изучении угроз и вызовов безопасности того или иного государства далеко не достаточно ограничиться лишь анализом военной и экономической составляющих. Необходимо также учитывать демографический (количество и состав населения, степень урбанизации и т. д.) и политический (наличие друзей-союзников, готовых прийти на помощь, или, наоборот, враждебность окружения, ведущая к эскалации напряженности) факторы. Таким образом, попытаемся заново осмыслить проблемы с точки зрения вышеизложенных факторов.
Иран и Ирак, занимающие первое и второе место по численности населения в регионе (на 2001 г. более 54 млн и 20 млн населения соответственно), конечно, обладают большей мобилизационной способностью и людскими ресурсами, чем Саудовская Аравия (14 млн населения), но в свою очередь Королевство занимает первое место в регионе по национальному богатству и уровню доходов, что позволяет ему в полной мере компенсировать отставание в людских ресурсах за счет возможности приобретения новейших видов вооружения [1, 18].
Необходимо также отметить международный престиж полюсов. Ирак, ослабленный десятилетием международных санкций, стоит упомянуть в особенности. Его положение, как в регионе, так и на международной арене, весьма неустойчиво, поэтому уже сегодня Ирак воспринимается в качестве полюса региональной политики с большой долей условности. Сомнения в его способности выдержать военную конкуренцию с Ираном и Саудовской Аравией подкрепляются многочисленными данными [8, 314]. Все это ведет к дестабилизации сложившегося военного баланса сил, создавая определенную асимметричность, что вызывает беспокойство за мирную будущность региона.
Одновременно следует отметить и обратную тенденцию наращивания силы со стороны слабейшего (в военном отношении) полюса до уровня паритетности, что создает объективные предпосылки для выравнивания сил в регионе. Однако необходимо подчеркнуть хрупкость и скрытую угрозу для региональной безопасности подобного рода паритетности сил.
Саудовская Аравия, конечно, опасается возрождения военной машины Ирака, но не настолько, чтобы вступать в какие-либо союзы с его врагами [9, 89]. Иран также является угрозой, но, в силу географической отделенности водами Персидского залива, не столь весомой. Ирак испытывает опасения по поводу растущей военной мощи Ирана, но не настолько серьезные, чтобы искать союзников на стороне. Иран, в свою очередь, опасается Ирака, как единственного регионального государства, в перспективе способного оспаривать притязания на региональную гегемонию. Уровень же обособленности Ирана за последние годы уменьшился, и он, в отличие от Ирака, готов искать союзников (например, малые нефтедобывающие страны региона), подтверждая свои намерения реальными действиями в области ценовой политики в отношении углеводородного сырья. При этом малые субъекты выказывают уже свои опасения по поводу возможного вмешательства Ирана в их внутренние дела.
Все вышеизложенное позволяет нам сделать вывод о том, что триполярность системы отношений, сложившаяся в Персидском заливе, не в состоянии обеспечить региональную стабильность и безопасность государств, его составляющих. Скорее наоборот, противоречивость внутреннего и внешнего развития, заложенная в данной системе международных отношений, порождает неустойчивые модели временного союзничества-сотрудничества, которое может прерываться острыми вспышками регионального противостояния.
Необходимо также подчеркнуть, что равновесие сил между тремя региональными сверхдержавами (Ираном, Ираком и Саудовская Аравия) является следствием титанических усилий, предпринимаемых ими с целью наращивания военных мускулов, что позволяет нам сделать логически вытекающий из этого вывод: региональная безопасность, основанная на равновесии сил Ирана, Ирака и Саудовской Аравии, есть не что иное, как равновесие страха и напряженности. Именно поэтому немецкий исследователь Х. Майбах отмечает, что "Персидский залив, как целостная региональная система, лишь недавно достиг уровня Вестфальской системы международных отношений, так как процесс взаимного признания суверенности и территориальной целостности того или иного государства региона по-прежнему сопряжен с большими трудностями и не является завершенным" [11, 140]. Следует также упомянуть о том, что баланс сил внутри региона не закреплен ни одним нормативно-правовым актом, что позволяет сохранять значительный внутрирегиональный потенциал конфликтности. При этом использование военных средств для достижения поставленных задач рассматривается в целом приемлемым способом выяснения отношений на межгосударственном уровне.
Внешние опасности. В силу уникальности Персидский залив является стратегически важным районом земного шара. При существовании биполярной системы международных отношений в качестве главной угрозы для региона рассматривался СССР. А США, как главная противоборствующая сила, непосредственно интегрированная в той или иной степени в региональную систему безопасности, взяли на себя роль "бдительного и неусыпного стража" [10, 6], присвоившего себе патроналистские функции по отношению к государствам региона. В рамках биполярности это казалось логически обоснованным и вполне адекватным реальности явлением.
Но в начале 90-х гг. ХХ в. ситуация резко изменилась. С геополитической карты мира исчезла одна из крупнейших империй — СССР. Многие исследователи поспешили провозгласить новую эру многополярной системы международных отношений.
Пользуясь благоприятными условиями, США решили пересмотреть некоторые аспекты союзнических обязательств в отношении стран Персидского залива, проводя линию на удержание этой зоны в состоянии военно-политической напряженности. Подобная политика США давала возможность размещать многочисленные контингенты американских военнослужащих в Саудовской Аравии и других малых нефтедобывающих государствах региона.
Таким образом, мы вынуждены признать, что главной внешней угрозой для стран региона Персидского залива на сегодняшний день являются США с их политикой поддержания "регулируемой напряженности" и стремлением обеспечить для себя наиболее благоприятные условия военного и политико-экономического сотрудничества [5, 21].
Складывается парадоксальная ситуация, в которой арабские страны Персидского залива являются заложниками слишком дружественных отношений со стороны своего "старшего" союзника. Необходимо также отметить четко просматривающуюся тенденцию развития отношений между союзниками не по линии сотрудничества, а по линии соподчинения, обеспечивающего возможность широкомасштабного военного внедрения США в этот стратегически важный нефтегазовый регион.
На сегодняшний день ситуация в мире кажется относительно стабильной. Тем не менее, самоуспокоения следует избегать, так как международная среда и опасна и изменчива. Ситуация же в регионе Персидского залива особенно опасна. Это отражается в попытках приобретения отдельными государствами региона ядерного, биологического и химического оружия, а также баллистических ракет как основного средства их доставки.
Великий греческий философ Платон написал 2400 лет тому назад: "Только умерший увидит конец войны". Таким образом, и нам следует помнить о том, что в современной системе международных отношений международное насилие сохраняется как постоянная угроза и эта опасность будет существовать столько же, сколько и сама система международных отношений, состоящая из суверенных государств-наций.
Литература