Журнал международного права и международных отношений 2005 — № 3
международные отношения
ГЕНЕЗИС КИТАЙСКО-ЮЖНОКОРЕЙСКИХ ОТНОШЕНИЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ХХ в.
Михаил Осадчий
Автор:
Осадчий Михаил Викторович — преподаватель кафедры восточных языков факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Рецензенты:
Челядинский Александр Александрович — доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Космач Вениамин Аркадьевич — доктор исторических наук, профессор, декан исторического факультета Витебского государственного университета им. П. М. Машерова
1.Начало этапа взаимного антагонизма
Истоки китайско-корейских отношений уходят далеко в прошлое, имеют многовековую историю. Среди китайских специалистов для характеристики отношений между двумя странами достаточно часто используется следующая идиома: «связаны общностью судьбы, разделяют одну и ту же участь».
Однако новейшая история китайско-корейских отношений достаточно неоднозначна и драматична. В результате разделения полуострова и образования двух взаимно враждебных государств (Северной и Южной Кореи) внешнеполитический курс Китая на Корейском полуострове также разделялся на две составляющие: «северную» и «южную». Данный факт во многом определил как отношения между двумя государствами (Китаем и Республикой Кореей), так и в целом архитектонику международных отношений в Северо-Восточной Азии (СВА) периода «холодной войны».
После образования Республики Корея в январе 1949 г. правительство Гоминьдана объявило о своем признании правительства Республики Корея в качестве легитимного правительства, а последнее, в свою очередь, признало Китайскую Республику. В то же время правительство КНР признало Корейскую Народную Демократическую Республику (КНДР), а 6 октября 1949 г. между КНР и КНДР были установлены дипломатические отношения. Именно этот момент можно рассматривать как официальное начало периода китайско-южнокорейского межгосударственного антагонизма.
На конец 1940-х—начало 1950-х гг. приходится резкое обострение противоречий между СССР и США, что привело к формированию в СВА биполярной структуры в виде двух, противостоящих друг другу коалиционных систем, получивших название «треугольников»: «малый северный треугольник: СССР—КНР—КНДР», и «малый южный треугольник: США—Япония—Республика Корея».
Уже в середине 1950 г. происходит первый открытый конфликт в рамках сложившейся системы в СВА — Корейская война.
На начальном этапе войны войскам КНДР практически удалось овладеть всем полуостровом, однако последовавшее 15 сентября вмешательство в войну США под эгидой ООН на стороне Южной Кореи резко изменило положение дел. Уже к октябрю 1950 г. «войска ООН» и южнокорейские части пересекли 38-ю параллель, а их дальнейшее продвижение в глубь территории КНДР создало угрозу самому существованию Северной Кореи.
В этих условиях руководство КНР приняло решение об оказании КНДР военной помощи, и 19 октября 1950 г. в КНДР был направлен корпус китайских народных добровольцев. Необходимо отметить, что юридически КНР не участвовала в войне, так как формально в военных действиях принимала участие не Народно-освободительная армия Китая, а китайские народные добровольцы.
Несмотря на официальную пропаганду того времени о необходимости отпора империализму и колониализму, главным мотивом вступления китайской стороны в войну было обеспечение безопасности самой КНР [1, с. 86—87]. В 1950 г. у руководства КНР были все основания опасаться распространения войны на свою территорию с последующей реставрацией режима Гоминьдана. Накануне Корейской войны 7-й флот США занял позиции в Тайваньском проливе, а затем на Тайвань прибыл крупный контингент американских ВВС [2, с. 53]. Подходящие к границам страны «войска ООН» окончательно утвердили руководство КНР в мысли о том, что США готовят вторжение и в Китай.
Корейская война оказала непосредственное влияние на дальнейшее развитие китайско-южнокорейских отношений. Она явилась фактором обоюдной изоляции двух государств, усилив при этом межгосударственное противостояние.
В июле 1953 г. после завершения Корейской войны Республика Корея заняла проамериканскую позицию, разделяя ее антикоммунистическую политику. В октябре 1953 г. между США и Республикой Корея был подписан Американо-южнокорейский оборонительный договор, в котором оба государства рассматривали коммунизм как основную угрозу; при этом они крайне враждебно относились к социалистическим странам, в число которых входила и КНР.
В то время китайским руководством высказывалось мнение о том, что гипотетическая возможность интервенции в Северную Корею в дальнейшем может привести к оккупации самого Китая. Поэтому 11 июля 1961 г. в Пекине был заключен Китайско-северокорейский договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Договор определил основные принципы развития отношений между двумя государствами. Однако самым важным положением данного договора стало формирование военного и политического союза двух стран.
В начале 1960-х гг. в Республике Корея получила широкое распространение идея о четырех ипостасях отношений между государствами: состояние войны; враждебное (антагонистическое) сосуществование; дружественное сосуществование; установление дипломатических отношений. С этой точки зрения китайско-южнокорейские отношения начала 1950-х гг. можно было охарактеризовать как начальный этап развития дипломатических отношений, или состояние войны [3, с. 56]. Уже в середине 1950-х гг. китайско-южнокорейские отношения переходят на новый этап развития, а именно, на этап враждебного сосуществования.
После окончания Корейской войны на протяжении более 30 лет основными вопросами в отношениях между двумя странами (КНР и Республикой Корея) стали: обеспечение выполнения соглашения о прекращении войны; отношения между блоками КНР—КНДР и США—Республика Корея; тайваньско-южнокорейские отношения; разведка континентального шельфа и т. д. В таких условиях межгосударственные отношения не получили нормального развития, а сам антагонизм стал их отличительной особенностью.
Во второй половине 1960-х гг. происходит заметное обострение советско-китайских противоречий, основанных на идеологических спорах между двумя социалистическими государствами. Результатом этого явилось острое политическое противоборство с последующими существенными изменениями в системе международных отношений как на региональном, так и глобальном уровне. Превращение Китая в третью силу в регионе приводит к распаду системы, состоявшей из двух треугольников: СССР—КНР—КНДР и США—Япония—Республика Корея. В итоге к концу 1960-х гг. сформировалась трехполюсная структура — США—СССР—КНР, для которой было характерно взаимное противостояние трех центров сил [4, с. 42—43].
Данные изменения не могли не отразиться на развитии китайско-южнокорейских отношений. После провозглашения Доктрины Никсона (1964), последовавшего вывода части военного контингента (к июню 1971 г. был завершен вывод 20 тыс. американских военнослужащих из Кореи), нормализации китайско-японских и китайско-американских отношений Республика Корея приступает к корректировке своего внешнеполитического курса.
2.Формирование основы будущих межгосударственных отношений в 1970-х гг.
10 августа 1972 г. премьер-министр Республики Корея Ким Чон Пхиль во время своей встречи с журналистами выразил озабоченность относительно китайско-японского сближения. Он подчеркнул, что «если сближение США с коммунистическим Китаем идет со скоростью три мили в час, то, на мой взгляд (взгляд Ким Чон Пхиля. — М. О.), Япония не должна превышать эту скорость, иначе это может привести к крушению существующего порядка в регионе, что поставит в затруднительное положение малые азиатские государства». В то же время он отметил, что «Республика Корея желала бы установить официальные дипломатические отношения с Пекином и Москвой при условии, если последние не будут враждебным образом относиться к существующему режиму (в Южной Корее. — М. О.), а также признают суверенные права Республики Корея» [5, с. 101].
23 июня 1973 г. президент Республики Корея Пак Чон Хи опубликовал Специальное заявление о внешней политике мирного объединения. В заявлении говорилось: «основываясь на принципе равенства и взаимной выгоды, Республика Корея проводит политику "открытых дверей" по отношению ко всем государствам мира, включая СССР и КНР, несмотря на имеющиеся идеологические расхождения и различия в общественно-политических системах» [6, с. 309].
Вместе с тем, подчеркивалось, что политический и экономический аспекты должны быть разделены. Тем самым официальный Сеул, отрицая возможность скорейшего установления китайско-южнокорейских политических отношений, в то же время не отрицал возможность контактов как в экономической, так и в других неполитических сферах. Вследствие этого неполитические отношения, которые выразились, в первую очередь, в форме межчеловеческого обмена, получили первоначальный импульс развития. Так, китайские официальные лица, которые находились за рубежом, могли контактировать со своими южнокорейскими коллегами, а китайским дипломатам, находящимся в Сянгане (Гонконге), либо китайским представителям при международных структурах разрешалось посещать Южную Корею для участия в переговорах и совещаниях.
В 1974 г. между Республикой Корея и КНР была установлена почтовая и телеграфная связь. Начиная с 1975 г. этнические корейцы, проживающие на территории КНР (чаосяньцзу), могли совершать гостевые поездки к своим родственникам и знакомым в Южной Корее, а южнокорейцы, которые имели дипломатические и рабочие паспорта, могли участвовать в международных симпозиумах, программах обучения и подготовки, проводившихся на территории КНР [7, с. 450].
Однако в 1970-х не происходит коренных изменений в отношениях между КНР и Республикой Корея. Причиной этого является ряд факторов, среди которых можно выделить следующие:
1) противостояние на глобальном уровне социалистического и капиталистического лагеря периода «холодной войны»;
2) существующее на протяжении долгого времени обоюдное недоверие, политическая враждебность, военное противостояние, экономическая изоляция и взаимное непризнание между КНР и Республикой Корея;
3) солидарность КНР и КНДР в отношении Республики Корея, а именно, совместная критика и бойкотирование любых внешнеполитических инициатив со стороны Южной Кореи;
4) нестабильная внутриполитическая ситуация в КНР и Республике Корея (крайне левые настроения в годы культурной революции в КНР, а также антиправительственные выступления во время президентства Пак Чон Хи в Республике Корея);
5) невозможность Китая, осуществившего нормализацию отношений с США и Японией, в течение короткого промежутка времени пойти на улучшение отношений с Республикой Корея. Это могло негативным образом сказаться на китайско-северокорейской «дружбе, скрепленной кровью»;
6) развитие тайваньско-южнокорейских отношений. В означенный период Республика Корея и Тайвань начали проводить курс экономического развития, ориентированного на экспорт, что привело к росту торгово-экономического сотрудничества между ними и последующему увеличению взаимозависимости и взаимодополняемости двух экономик.
3.Активизация межчеловеческого обмена и «народная дипломатия» в 1980-х гг.
В 1980 г. президент Республики Корея Чон Ду Хван озвучил новый внешнеполитический подход ее руководства: «Друг моего друга — мой друг», сделав корректировку курса Пак Чон Хи 1973 г. Новым моментом являлось стремление Республики Корея не только к нормализации отношений со странами социалистического лагеря (странами — союзниками КНДР). Подчеркивалась также мысль о том, что Республика Корея не будет против нормализации отношений между своими союзниками и КНДР.
Для нормализации отношений с КНР официальный Сеул выдвинул трехэтапный план развития китайско-южнокорейских отношений: расширение спортивного сотрудничества, увеличение торгово-экономического взаимодействия и установление дипломатических отношений. В результате в январе 1985 г. при Министерстве иностранных дел Республики Корея была создана специализированная рабочая группа по вопросам КНР (основной целью организации данной группы было скорейшее открытие в КНР торгового представительства Республики Корея). А в Сянган (Гонконг) был направлен генеральный консул в ранге чрезвычайного и полномочного посла, основной задачей которого была активизация политического диалога с КНР [6, с. 310].
Следует отметить, что реакция китайской стороны на новую внешнеполитическую инициативу Республики Корея была не такой критичной, как в 1970-х гг. Так, министр иностранных дел КНР Хуан Хуа, характеризуя отношения между двумя странами, прибегнул к следующей метафоре: «дверь закрыта, но не заперта на ключ» [8, с. 5]. Тем самым Пекин уже не отрицал возможность нормализации отношений между двумя государствами. Это объясняется тем, что на начало 1980-х гг. приходится не только активизация южнокорейской «Северной дипломатии», но и изменения во внешнеполитической доктрине самой КНР. С проведением курса реформ все большее значение в Китае начинает уделяться развитию отношений с соседними странами для последующего построения так называемого «пояса добрососедства».
Знаковыми событиями в отношениях между КНР и Республикой Корея 1980-х гг., которые выявили потенциальные возможности, а также желание сторон для развития сотрудничества, явились инцидент с угоном китайского пассажирского самолета, а также активизация межчеловеческого обмена по линии спортивных мероприятий.
5 мая 1983 г. самолет Китайских авиалиний рейса 296, следующий из Шэньяна (провинция Ляонин, КНР) в Шанхай, на борту которого находились 114 человек (9 членов экипажа и 105 пассажиров), находясь над Бохайским заливом, был захвачен шестью вооруженными преступниками, которые потребовали от пилотов изменения курса в сторону Южной Кореи. В 13 часов 10 минут самолет осуществил вынужденную посадку на военном аэродроме недалеко от Сеула, где и произошло освобождение заложников. В соответствии с официальным разрешением властей Республики Корея из Китая была направлена делегация Главного управления гражданской авиации в составе 33 человек во главе с начальником управления гражданской авиации Шэнь Тушуаем для решения вопросов, связанных с возвращением граждан КНР на территорию Китая [9, с. 2374—2375].
Значение данного события нельзя недооценивать, так как это был первый случай двустороннего контакта правительств КНР и Республики Корея с 1949 г. Для последней это событие имело огромное значение вследствие того, что впервые правительство КНР обратилось с официальной просьбой к правительству Республики Корея, а сама Южная Корея была впервые названа Республикой Корея, что означало ни что иное, как признание де-факто существования южнокорейского государства со стороны КНР.
В ноябре того же года в Сянгане (Гонконге) под эгидой Азиатской федерации баскетбола состоялся товарищеский матч между сборными командами КНР и Республики Корея. В феврале 1984 г. сборная команда Республики Корея по теннису приняла участие в первом туре Кубка Дэвиса, который проходил в Куньмине (провинция Юньнань, КНР). А в апреле 1984 г. сборная команда КНР по баскетболу приняла участие в XIII чемпионате Азии по баскетболу среди юниоров [10, с. 105]. Впоследствии китайская делегация приняла участие в Азиатских играх (делегация во главе с председателем Госкомспорта КНР Ли Мэнхуа насчитывала более 550 человек) и Олимпийских играх (китайская делегация насчитывала более 400 человек), которые проводились в Сеуле в 1986 и 1988 гг. соответственно [6, с. 311].
Во время проведения Азиатских игр в Пекине (сентябрь 1990 г.) правительство Республики Корея, для выражения своей поддержки китайской стороне согласилось предоставить 20 % от всех организационных финансовых затрат. За время проведения соревнований Китай посетило около 4 тыс. южнокорейских туристов, а число спортсменов, принявших участие в соревнованиях, превысило 700 человек [5, с. 208]. Непосредственное участие делегации Южной Кореи в Азиатских играх 1990 г. стало важным внешнеполитическим шагом, так как на начало 1990-х гг. пришлось резкое охлаждение китайско-американских отношениях. На фоне этого Республика Корея продемонстрировала реальную возможность сотрудничества независимо от отношений КНР и стран Запада.
Таким образом, инцидент, связанный с угоном самолета, первые китайско-южнокорейские правительственные контакты, а также последовавшие за ними контакты в спортивной сфере стали основой для интенсификации межчеловеческого обмена и экономического сотрудничества двух стран. И хотя между двумя государствами пока не были установлены дипломатические отношения, однако уже начало развиваться сотрудничество в инвестиционной сфере. В июне 1988 г. южнокорейская компания «Тэнйонь» открыла в Фучжоу (провинция Фуцзянь) завод по производству холодильников. В то время это был один из самых больших инвестиционных проектов южнокорейских бизнесменов на территории КНР (к концу 1989 г. насчитывалось чуть более 20 инвестиционных проектов такого рода). Южнокорейская продукция (в основном сталь, электроника, химия) начинает проникать на китайский рынок. В свою очередь, Китай начинает экспортировать в Южную Корею хлопчатобумажные изделия, уголь, зерно и нефть.
В октябре 1990 г. обе стороны достигли соглашения об открытии в Пекине и Сеуле торговых представительств, целью которых была координация и стимулирование развития китайско-южнокорейских торгово-экономических отношений. В 1990 г. происходит открытие прямого морского сообщения между КНР и Республикой Корея, что приводит к увеличению товарооборота. Так, если товарооборот между двумя странами в 1979 г. составлял 18,8 млн дол. США, то в 1991 г. этот показатель вырос до 5,81 млрд дол. США. Вплоть до августа 1992 г., т. е. к моменту установления дипломатических отношений, суммарный товарооборот между двумя странами составлял 29,402 млрд дол. США [11, с. 96].
В 1989 г. южнокорейской стороной было принято решение об открытии прямых авиарейсов в КНР: нерегулярные чартерные рейсы начали осуществляться из Сеула в Шанхай, затем был открыт рейс Сеул—Тяньцзинь, а также чартерный рейс Сеул—Шанхай—Сеул [6, с. 313].
4.Процесс установления диплома-тических отношений между КНР и Республикой Корея
В эпоху Дэн Сяопина (1978—1992) политику КНР в отношении Корейского полуострова можно условно разделить на три этапа: де-юре и де-факто «одна Корея»; де-юре «одна Корея», де-факто «две Кореи»; де-юре и де-факто «две Кореи».
Ввиду особенности китайско-северокорейских отношений, а также однозначной политики Севера (КНДР выступала против «вилки дипломатического признания на Корейском полуострове», так как это приводит к расколу корейской нации) среди центрального и местного руководства КНР не было единого мнения по вопросу установления официальных дипломатических отношений между Китаем и Республикой Корея. Поэтому под влиянием союзнических обязательств в данном вопросе КНР выказывала свою консервативность и пассивность.
В то же время в конце 1980-х гг. правительства двух стран начинают расширять контакты в дипломатической сфере. Своеобразными проводниками этих неофициальных контактов явились расположенные в Сянгане (Гонконге) Консульство Республики Корея и представительство информационного агентства «Синьхуа». К концу 1980-х гг. наблюдается увеличение числа контактов между китайскими и южнокорейскими специалистами в рамках различных международных конгрессов и конференций [12, с. 47].
В октябре 1991 г. в рамках 46-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН состоялись первые переговоры между министрами иностранных дел КНР и Республики Корея. До конца года были проведены еще три аналогичные встречи.
В ноябре того же года в Сеуле проходило 3-е Азиатско-тихоокеанское совещание по экономическому сотрудничеству. Во время совещания министр иностранных дел КНР Цянь Цичэнь провел переговоры с президентом Республики Корея Ро Дэ У (встреча длилась около 40 минут). Данный факт свидетельствовал о том, что де-факто китайско-южнокорейские отношения перешли на качественно новый уровень развития.
В апреле 1992 г. во время проведения в Пекине 48-й сессии Экономической и социальной комиссии для Азии и Тихого океана (ЭСКАТО) Экономического и Социального совета ООН рабочую программу открыл председатель 47-й сессии
ЭСКАТО, министр иностранных дел Республики Корея Ли Сан Ок. В тот же день состоялась встреча между Премьером Госсовета КНР Ли Пэном и Ли Сан Оком, ставшая, по мнению южнокорейской стороны, символом того, что «стороны готовы к обсуждению вопроса об установлении официальных дипломатических отношений» [6, с. 314].
По вопросу нормализации межгосударственных отношений свою позицию высказал и Дэн Сяопин. По воспоминаниям Цянь Цичэня, «…во время разговора Дэн Сяопин отметил, что настало время, чтобы ускорять и расширять экономический и культурный обмен с Республикой Кореей. Развитие межчеловеческого обмена между КНР и Республикой Корея является "стратегическим знаменем", которое имеет огромное значение как для Тайваня, Японии, Америки, так и для мира и стабильности на Корейском полуострове и в Северо-Восточной Азии» [13, с. 83].
В процессе китайско-южнокорейского сближения «локомотивом» было экономическое сотрудничество, а спортивный, научный и культурный обмены стали своеобразными катализаторами развития межчеловеческого общения.
Наряду с внутриполитическими факторами (пересмотр внешнеполитических доктрин КНР и Республики Корея; требования, связанные с экономическим развитием двух государств; фактор безопасности) в нормализации межгосударственных отношений немаловажную роль сыграли и внешнеполитические факторы (общерегиональные тенденции; улучшение отношений между Северной и Южной Кореей; тайваньский фактор; проведение Южной Кореей «Северной дипломатии» с последующей нормализацией отношений между Республикой Корея и странами советского блока, в том числе и СССР).
Все эти факторы постепенно слились воедино, образовав базу установления официальных дипломатических отношений и формирования общественного мнения в обоих государствах в пользу ускорения данного процесса.
С апреля 1992 г. начинаются официальные переговоры правительств КНР и Республики Корея по вопросу установления дипломатических отношений, в результате которых 24 августа 1992 г. министр иностранных дел КНР Цянь Цичэнь и министр иностранных дел Республики Корея Ли Сан Ок подписали Совместное коммюнике об установлении дипломатических отношений между Китайской Народной Республикой и Республикой Корея.
Коммюнике имело следующее содержание.
Правительство Китайской Народной Республики и правительство Республики Корея, согласно интересам и чаяниям народов обоих государств, приняли решение о взаимном признании и установлении с 24 августа 1992 г. дипломатических отношений, а также обмене дипломатическими представительствами на уровне посольств. Правительство КНР и правительство Республики Корея согласны в соответствии с принципами Устава ООН на основе принципов взаимного уважения суверенитета и территориальной целостности, взаимного ненападения, невмешательства во внутренние дела друг друга, равенства и взаимной выгоды и мирного сосуществования развивать долгосрочные отношения добрососедского сотрудничества. Правительство Республики Корея признает правительство КНР единственным законным правительством Китая, а также уважает позицию, в соответствии с которой есть только один Китай, а Тайвань является частью Китая. Правительство КНР и правительство Республики Корея верят, что установление дипломатических отношений будет способствовать улучшению и стабилизации ситуации на Корейском полуострове, а также миру и стабильности в Азии. Правительство Китайской Народной Республики уважает стремление корейской нации осуществить в ближайшее время мирное объединение на Корейском полуострове, а также поддерживает позицию, в соответствии с которой вопросы мирного объединения на Корейском полуострове должны решаться самой корейской нацией. Правительства обоих государств договорились на основе Венской конвенции о дипломатических сношениях от 18 апреля 1961 г. открыть в каждой из столиц посольства, оказывать необходимое содействие для исполнения служебных обязанностей дипломатам обеих стран, а также в кратчайшие сроки произвести обмен послами [14, с. 1].
Таким образом, обе стороны продекларировали основные принципы, на которых будут строиться межгосударственные отношения.
Можно заметить схожесть принципов внешней политики двух стран, а именно: принципы «уважения суверенного права», «уважения территориальной целостности», «непосягательства на суверенитет» и «невмешательства во внутренние дела друг друга». Разница заключается лишь в приложении этих принципов. Для КНР принципы уважения суверенного права, уважения территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела означают невмешательство любой страны в «тайваньский вопрос», вопрос о правах человека, о статусе Тибета и сепаратистских тенденциях в Синьцзян-Уйгурском автономном округе. Для Республики Корея данные принципы означают, в первую очередь, самостоятельное решение вопроса о мирном воссоединении корейского государства и корейской нации. Об этом же свидетельствуют третий и пятый параграфы коммюнике.
Хотя здесь необходимо сделать оговорку. Если пассаж об уважении «стремления корейской нации осуществить в ближайшее время мирное объединение на Корейском полуострове» выглядит достаточно декларативно, то обязательство южнокорейской стороны о признании «Правительства Китайской Народной Республики единственным законным Правительством Китая», а также уважении позиции, в соответствии с которой «есть только один Китай, а Тайвань является частью Китая» выглядит более прагматичным.
Принятие данного документа стало большим внешнеполитическим успехом правительства КНР ввиду достижения весьма важного результата: был осуществлен разрыв дипломатических отношений между Южной Кореей и Тайванем. В то же время путем нормализации межгосударственных отношений продолжалось строительство «пояса добрососедства» вокруг КНР, что отвечало стратегическим интересам страны. К тому же, несмотря на амбиции и обиды со стороны КНДР, международная конъюнктура не позволила Пхеньяну полностью отдалиться от Китая, хотя и отмечалось похолодание в их отношениях.
Тем не менее, данный документ явился показателем завершения эпохи сорокалетней конфронтации между Китайской Народной Республикой и Республикой Корея и начала нового партнерства в Северо-Восточной Азии.
5.Историческое значение нормализации китайско-южнокорейских отношений
Установление дипломатических отношений между КНР и Республикой Корея имело непосредственное воздействие на разрушение системы конфронтационных отношений, которая была характерна для периода «холодной войны» в СВА, и заложило при этом основу развития всестороннего сотрудничества между двумя странами. Так, в газете «Жэньминь Жибао» было отмечено, что «…установление дипломатических отношений между Китаем и Южной Кореей открыло широкие перспективы развития отношений дружеского взаимодействия между двумя государствами в различных сферах» [15, с. 1].
В то же время нормализация предоставила благоприятные условия для дальнейшего продолжения мирного диалога по вопросам объединения на Корейском полуострове. Китайско-южнокорейские отношения будут продвигать превращение Соглашения о перемирии, взаимном ненападении, сотрудничестве и обменах в мирное соглашение между Севером и Югом.
Сама двусторонняя структура, которая была сформирована в результате нормализации, стала составной частью новой региональной структуры, которую условно можно назвать «шестисторонним четырехугольником». Четыре угла данной структуры образуют США, КНР, Российская Федерация и Япония, а внутри нее располагаются КНДР и Республикой Корея.
Южная Корея обеспечила свое признание всеми четырьмя великими державами региона, что придало ее политике бульшую уверенность при решении вопросов не только регионального (в первую очередь, это вопросы, связанные с ситуацией на Корейском полуострове), но и глобального характера. У Республики Корея появился еще один путь для проведения и отстаивания своих интересов.
КНР же, в свою очередь, получила возможность избежать идеологической составляющей при решении вопросов на Корейском полуострове. При таких обстоятельствах КНР сможет играть более активную роль посредника между конфликтующими сторонами.
В экономическом плане нормализация отношений предоставила политические гарантии динамично развивающемуся китайско-южнокорейскому торгово-экономическому сотрудничеству, так как на протяжении многих лет именно из-за отсутствия политических и дипломатических гарантий бульшая часть корейских предпринимателей с опаской смотрели на перспективу инвестирования своих средств в огромный рынок КНР. Установление дипломатических отношений способствовало усилению доверия между китайскими и южнокорейскими партнерами.
Нормализация отношений имела важное значение и для создания в СВА стабильной торгово-экономической ситуации, развития взаимодействия между странами региона. Она помогла снизить инвестиционные риски, а также стимулировать западных инвесторов на участие в долгосрочных инвестиционных проектах.
В свое время бывший Премьер Госсовета КНР Ли Пэн, характеризуя отношения между двумя странами, заметил: «Маленький ручеек становится потоком, а потоки образуют реки, которые возвращаются в море. Это — закон природы. В отношениях между нашими государствами (КНР и Республикой Корея. — М. О.) ручеек уже стал потоком. Через прочное, существенное взаимодействие наши страны выйдут в отрытое море» [16, с. 11].
Основной критерий, определяющий степень готовности партнеров к сотрудничеству, сводится к наличию общих интересов. К началу 1990-х гг. и Республика Корея, и Китайская Народная Республика продемонстрировали не только наличие таких интересов, но и свою готовность к нахождению новых. И, как свидетельствует дальнейшее развитие китайско-южнокорейских отношений, несмотря на те противоречия, которые существуют между ними, обе страны готовы к развитию «всестороннего партнерства», что свидетельствует о коренных изменениях международного климата в Северо-Восточной Азии в конце ХХ—начале XXI вв.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кулик, Б. Т. Советско-китайский раскол: причины и последствия. М.: ИДВ, 2000.
2. Капица, М. С. КНР: три десятилетия — три политики. М.: Издательство политической литературы, 1979.
3. Ли Янь. Шилунь Чжунхань цзяньцзяодэ юаньинь хэ ии-Давайте обсудим причины и значение установления дипломатических отношений между Китаем и Южной Кореей // Хэйлунцзян шэхуэй кэсюэ. 1998. № 2. С. 55—58.
4. Хонг Ван Сук. Геостратегия России и СВА. М.: Дипломатическая Академия МИД РФ, 1998.
5. Сун Чэню. Чжунхань гуаньсиши (сяньдайцзюань) = История китайско-южнокорейских отношений (новейший период). Пекин: Шэхуэй кэсюэ вэньсянь чубаньшэ, 1997.
6. Чэнь Фэнцзюнь, Ван Чуаньцзянь. Ятай даго юй Чаосянь баньдао = Великие державы азиатско-тихоокеанского региона и Корейский полуостров. Пекин: Бэйцзин дасюэ чубаньшэ, 2002.
7. Лэнчжань хоу ятай гоцзи гуаньси = Международные отношения в азиатско-тихоокеанском регионе после «холодной войны» / гл. ред. Чэнь Фэнцзюнь. Пекин: Синьхуа чубаньшэ, 1999.
8. Хань Чжэньшэ. Чжунхань чжэнчжи гуаньсидэ хуэйгу юй чжаньван = История и перспективы китайско-южнокорейских политических отношений // Дандай Ятай. 1995. № 8. С. 5—8.
9. Чжунго дуй Чаосянь хэ Ханьго чжэнцэ вэньцзянь хуэйбянь = Сборник китайско-северокорейских и китайско-южнокорейских политических документов / Лю Цзиньчжи [и др.]. Пекин: Чжунго шэхуэй кэсюэ чубаньшэ, 1994.
10. Лю Цзиньчжи, Чжан Миньцю. Дандай Чжунхань гуаньси = Современные китайско-южнокорейские отношения. Пекин: Чжунго шэхуэй кэсюэ чубаньшэ, 1998.
11. Хоу Шанчжи, Кун Цинтун. Ханьго Гайлань = Общий обзор по Республике Корея. Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 1996.
12. Ли Дуньцю. Ханьго «Бэйфан вайцзяо» чжэнцэ юй Чжунхань вайцзяо гуансидэ цзяньли = Южнокорейская «Северная дипломатия» и установление дипломатических отношений между КНР и Республикой Корея» // Дунбэй луньтань. 1997. № 4. С. 46—51.
13. Цянь Цичэнь. Вайцзяо шицзи = Очерки о дипломатии 10 лет. Пекин: Шицзе чжиши чубаншэ, 2003.
14. Чжунхуа Жэньминь Гунхэго хэ Дахань Миньго гуаньюй цзяньли вайцзяо гуаньсидэ ляньхэ гунбао = Совместное коммюнике об установлении дипломатических отношений между Китайской Народной Республикой и Республикой Корея // Жэньминь жибао. 1992. 25 августа. С. 1.
15. Ван Сюаньли. Чжунхань цзяньцзяо лиши ии = Историческое значение установления китайско-южнокорейских дипломатических отношений // Жэньминь жибао. 1992. 25 августа. С. 1.
16. Цзин Сюэцзюнь. Ханьчжун вайцзяо гуаньсидэ цзяньли: Ханьгодэ гуаньдянь = Установление китайско-южнокорейских дипломатических отношений: корейская точка зрения // Дандай Ханьго. 1994. № 4. С. 11—15.