журнал международного права и международных отношений 2008 — № 1
международное право — международное частное право
Специфика прекращения международного агентского соглашения по желанию одной из сторон
Елена Бабкина
Автор:
Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. — кандидат юридических наук, доцент кафедры международного частного и европейского права факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Рецензенты:
Пронина Мария Георгиевна — доктор юридических наук, профессор, начальник процессуально-правового отдела Экономического суда Содружества Независимых Государств
Астапенко Владимир Аркадьевич — кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой международного частного и европейского права факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Важнейшим условием развития внешней торговли является эффективное правовое обеспечение возникающих в связи с ее осуществлением отношений, как и дальнейшее изучение еще недостаточно исследованных аспектов внешнеторговых правоотношений. Именно поэтому теоретический и практический интерес представляет проблематика правового режима международных договоров торгового представительства, именуемых в международной торговле агентскими соглашениями.
Цель настоящей публикации состоит в том, чтобы проанализировать специфику прекращения международного агентского соглашения, определить степень соответствия национального законодательства по данному вопросу потребностям международного торгового оборота и практике развитых государств, а также внести предложения по совершенствованию этого законодательства.
В белорусской и российской правовой доктрине вопросы правового регулирования международных агентских соглашений (договоров коммерческого представительства) не получили особой разработки. Непосредственно данной проблематике посвящены работы А. Егорова [2], С. Рябикова [5], Я. Функа [8]. Вместе с тем, настоящая проблематика детально изучена в зарубежной юридической доктрине. Среди наиболее известных западных исследователей правового положения коммерческих представителей можно назвать П. Краэ [13], Дж.-М. Лелу [16], А. де Тё [19].
Отечественное право, как известно, не регулирует правоотношения, связанные с возникновением, изменением и прекращением агентских соглашений. Основу правовой природы таких договоров в зависимости от того, какие действия совершает агент (фактические или юридические) и от чьего имени он действует (от имени принципала или от своего имени), могут составлять договор поручения, договор комиссии или договор возмездного оказания услуг.
В соответствии с отечественным законодательством договорные обязательства прекращаются по общим основаниям, перечисленным в статьях 379—389 Гражданского кодекса Республики Беларусь. Некоторые дополнительные основания указаны в статьях 867, 868, 892, 893 Кодекса. На определенную специфику прекращения правоотношений в данной сфере указывает часть 3 статьи 867 Кодекса, которая обязывает контрагента, выступающего стороной договора коммерческого представительства, уведомить другую сторону о прекращении договора не позднее чем за 30 дней, если договором не предусмотрен более длительный срок [1]. Аналогичное правило действует в отношении сторон договора комиссии, заключенного без указания срока его действия (для комитента — в любом случае). Кроме того, на комитента возлагается обязанность незамедлительно или в срок, установленный договором, распорядиться собственным имуществом, находящимся в ведении комиссионера. В противном случае последний вправе сдать соответствующее имущество на хранение за счет комитента или продать его по наиболее выгодной для комитента цене.
Однако в силу особого характера агентского соглашения на практике существует множество нюансов прекращения агентского соглашения, особенно во внешнеэкономической сфере, на что и обращает внимание большинство источников правового регулирования этого вопроса.
Европейская директива 86/653 о координации законодательств государств — членов ЕС по вопросу независимых торговых агентов [14] (далее — директива ЕС) уделяет много внимания вопросам прекращения агентских соглашений. Порядок такого прекращения находится в прямой зависимости от того, заключено соглашение с определенным сроком действия или на неопределенный срок.
В первую очередь, директива ЕС регулирует порядок определения срока действия договора. Статья 14 устанавливает, что соглашение с определенным сроком действия, которое продолжает исполняться обеими сторонами, считается преобразованным в бессрочное агентское соглашение.
Данная норма не является императивной, т. е. стороны могут отступать от нее, и вопрос не обладает практической значимостью, поскольку обязанность возмещения агенту ущерба не зависит от того, заключен договор на определенный срок или нет. Указанное имеет значение лишь для обязанности предварительного уведомления для соглашений, заключенных на неопределенный срок. Правила статьи 14 воспроизведены практически во всех европейских законодательствах, за исключением законодательства Нидерландов.
Директива ЕС не затрагивает общих оснований прекращения двусторонних соглашений. Однако на это обращает внимание Руководство по составлению международного агентского соглашения, разработанное Международной торговой палатой (далее — Руководство МТП), часть 4 статьи 13 которого предупреждает стороны, что если хотя бы одна из них является физическим лицом и соглашение не может быть переуступлено, следует указать, влечет ли за собой смерть стороны или передача торговой деятельности автоматическое прекращение договора или, наоборот, такие юридические факты только дают другой стороне право прекратить действие соглашения. Стороны могут предусмотреть аналогичные последствия и в случае банкротства, добровольной ликвидации или сворачивания деятельности по решению суда, реорганизации, слияния, переуступки «портфеля клиентов», отставки физического лица и т. д. Кроме того, Руководство упоминает и такое основание расторжения договора, как истечение испытательного срока. В этом случае стороны могут предусмотреть возможность прекращения договора без предварительного уведомления или с краткосрочным уведомлением, к определенной дате, при условии, что данное условие соответствует применимому законодательству [4].
Директива ЕС рассматривает лишь вопросы одностороннего прекращения соглашения. Такое расторжение договора называют обычным, ординарным, когда оно следует из желания одной из сторон «выйти» из договора. В противоположность обычному чрезвычайное (экстраординарное) расторжение договора связано с невыполнением своих обязательств другой стороной или возникновением исключительных обстоятельств [14].
Представляя собой волеизъявление, имеющее целью прекратить правоотношение, содержащее права и обязанности, расторжение договора является юридическим действием. Поэтому оно подчиняется условиям действительности всех юридических действий. Волеизъявление должно быть определенным, т. е. лишенным двусмысленности и оговорок, и действительным. Кроме того, лицо, инициирующее прекращение соглашения, должно обладать соответствующим правом на это. При соблюдении всех вышеперечисленных требований данное юридическое действие будет считаться достигнувшим цели с момента доведения его до сведения того, кому оно адресовано, независимо от его согласия. Достижение результата не требует и предварительного согласия каких-либо третьих лиц. Исключение составляет право Нидерландов, где ордонансом 1945 г. на некоторые категории агентов распространяются требования трудового законодательства с соответствующей социальной защитой, в связи с чем для увольнения этих работников требуется разрешение органа административной власти — Geveselijk Arbeidsbureau. Однако такого предварительного разрешения не требуется, когда прекращение договора вызвано обстоятельствами срочного или императивного характера, а также при согласии другой стороны [15, p. 346].
Единожды заявленное, решение об одностороннем расторжении договора становится безотзывным, за исключением соглашения об обратном со стороной, которой оно адресовано. С данного момента эта сторона договора имеет право на прекращение соглашения. Лицо, заявившее о своем намерении, связано не только самим своим решением, но и выбранным порядком расторжения договора. Одностороннее изменение уже выбранного порядка не допускается. Инициатор прекращения договорных связей может выбрать как ординарное одностороннее расторжение договора с предварительным извещением другой стороны, так и немедленное прекращение с риском быть подвергнутым гражданско-правовым санкциям. Впоследствии лицо, которое расторгло договор без предупреждения, не может по своему желанию трансформировать такое прекращение в ординарное, о чем свидетельствует зарубежная судебная практика, в частности решение Апелляционного суда Люксембурга от 11 марта 1981 г. [9]. С другой стороны, тот, кто заявил о намерении расторгнуть договор через определенный срок, не вправе требовать от другой стороны продления данного срока, даже если законодательством установлен более продолжительный срок для предварительного уведомления.
Недействительность предварительного прекращения договора, как и прекращения, содержащего условия или оговорки, представляет собой второе обстоятельство, свидетельствующее о «бесповоротности», невозможности одностороннего изменения порядка прекращения договора.
Следует отметить, что одностороннее расторжение договора — действие неделимое: оно должно быть направлено на прекращение всей совокупности юридических отношений между сторонами. Один контрагент не может в одностороннем порядке, без серьезных отрицательных последствий для себя прекратить выполнение своих обязательств перед другим, но требовать от последнего исполнения принятых им на себя обязательств. Об этом свидетельствует французская судебная практика, в частности такой вывод делается в решении Кассационного суда от 22 октября 1959 г. [11]. Одностороннее изменение существенного условия договора подразумевает прекращение всего контракта.
Выражение желания прекратить договорные отношения не требует какой-либо определенной формы, если только стороны не договорились об обратном. Таким образом, воля инициатора расторжения договора может быть выражена как письменно, так и вербально, посредством устного заявления, и даже явствовать из поведения стороны. Подразумеваемое расторжение — ситуация довольно распространенная при экстраординарном прекращении договора и исключительная при обычном, ординарном прекращении. Достаточно, чтобы волеизъявление было определенным, лишенным двусмысленностей и оговорок. Между тем, степень определенности в случае возникновения спора наиболее наглядно и убедительно подтверждается письменным документом, поэтому в целях юридической безопасности целесообразно использовать именно эту форму выражения воли. Руководство МТП рекомендует направлять уведомление заказной почтой [4].
В решении Международного арбитражного суда при Белорусской торгово-промышленной палате по делу № 249/14-00 от 31 января 2001 г. было не признано надлежащим письменным уведомлением о расторжении письмо истца, так как оно не содержало прямого упоминания о расторжении договора в одностороннем порядке, хотя и извещало ответчика о назначении нового генерального агента по продаже авиаперевозок на территории Литвы, а также предложение выполнить обязательства по ранее заключенным договорам и передать бланки строгой отчетности. Суд счел надлежащим письменным уведомлением о расторжении договора письмо с пояснениями, отправленное двумя месяцами позже. В соответствии с условиями контракта договор был признан расторгнутым через 45 дней после отправки надлежащего уведомления [3].
Решение расторгнуть договор должно быть доведено до сведения другой стороны. Как же определить этот момент? Если заявление о прекращении отношений составлено в письменной форме, то определение данного момента совпадает с решением вопроса о моменте совершения юридического действия посредством корреспонденции. В международных отношениях возникает вопрос о том, какой же теорией следует руководствоваться: теорией отправления или теорией получения?
Руководствуясь тем фактом, что другая сторона должна быть извещена о намерении инициатора расторжения договора, логично предположить, что подлежит применению именно вторая теория. Естественно, не требуется, чтобы получатель ознакомился с текстом уведомления. В противном случае он мог бы извлекать выгоду из отсутствия информации по своему же недосмотру. И все же требуется, чтобы он получил уведомление для того, чтобы рассматриваться в качестве извещенной стороны. Таким образом, применение теории получения сопряжено с очевидными сложностями доказывания. Исходя из этих соображений, в отношении юридических аспектов уведомления, суд Люксембурга руководствуется теорией отправления, которая, как представляется, устраняет данные проблемы: моментом извещения признается дата передачи документа почтовому отделению, т. е. момент, когда сторона выразит вовне свое желание, представив письмо на почту. Такой подход закреплен, в частности в решении Верховного суда Люксембурга от 10 июля 1979 г. [12]. Кассационный суд Бельгии в решении от 11 мая 1981 г. принимает схожее постановление: сторона-адресат может использовать последствия одностороннего расторжения договора начиная с даты изъявления воли другой стороной (отправка письма-извещения), даже если она узнала об уведомлении только после подтверждения этой информации (например, фотокопией письма, телексом, телефонным разговором) другой стороной [11]. Однако законодательно этот вопрос позднее был разрешен несколько иначе: по Закону Бельгии об агентском соглашении 1995 г. [18] извещение вступает в силу по истечении трех дней с момента отправки.
Обратимся теперь к вопросу мотивировки одностороннего расторжения договора. Директива ЕС и Руководство МТП не затрагивают данную проблематику. Законодательство большинства стран в различных формулировках придерживается принципа необходимости обоснования решения о прекращении договорных отношений с торговым представителем, являющимся служащим предприятия. Требуется ли аналогичное обоснование при расторжении договора с независимым коммерческим агентом? По всей видимости, нет. Законодательство государств не устанавливает необходимости ни объяснения, ни оглашения мотивов ни для представляемого, ни для представителя. Ординарное прекращение соглашения не зависит от существования надлежащих причин. Однако, на наш взгляд, мотивировка данного решения будет не лишней при возникновении в дальнейшем спора о выплате агенту вознаграждения и/или возмещения ущерба, вызванного прекращением договора, в соответствии со статьей 17 директивы ЕС. Пункт 1 статьи 15 директивы определяет, что каждая из сторон договора может прекратить его действие, заранее предупредив об этом другую сторону, только в том случае, если данное соглашение заключено на неопределенный срок. Пункт 2 данной статьи устанавливает обязательные минимальные сроки для такого предупреждения: оно должно быть сделано за один месяц до предполагаемого прекращения для первого года действия соглашения, за два месяца — для второго начавшегося года и за три месяца — для третьего начавшегося года и последующих лет [14]. Данную норму воспроизводит, в частности, статья 11 французского Закона 1991 г. о коммерческих агентах [17].
Вместе с тем, государства-члены вправе установить в своем законодательстве дополнительные сроки на предупреждение: за четыре месяца — для четвертого года действия соглашения, за пять месяцев — для пятого года и за шесть месяцев — для шестого года и последующих лет. Директива ЕС дает государствам право предусмотреть в национальном законодательстве положение о том, что стороны не могут устанавливать менее продолжительные сроки. По взаимному соглашению сторон возможно закрепление более длительных сроков, нежели те, которые предусмотрены директивой. Но императивная норма гласит, что срок на предупреждение, используемый принципалом, не должен быть короче срока, используемого торговым агентом (п. 4 ст. 15 директивы ЕС). Если стороны не оговорили иное, то окончание срока на предупреждение должно совпадать с окончанием календарного месяца (п. 5 ст. 15 директивы ЕС) [14].
Однако только право Греции в точности закрепило все вышеуказанные требования (ст. 8 Декрета Президента 1991 г.) [см.: 5, с. 19]. Другие же страны, пользуясь своим правом, устанавливают специфические дополнительные сроки для предупреждения о прекращении договора. Например, немецкий Закон 1989 г. предусматривает предупреждение за три месяца для третьего—пятого года действия соглашения и за шесть месяцев — начиная с шестого года действия соглашения [см.: 5, с. 18—19].
Статья 74-j нидерландского Закона о торговых агентах устанавливает четырехмесячный срок для предупреждения, увеличивающийся на один месяц после трех лет исполнения договора и на два месяца — после шести лет действия соглашения. Максимальный срок для предупреждения составляет, таким образом, шесть месяцев. Однако стороны могут предусмотреть иные сроки, которые не должны все же быть короче одного месяца — для первого года действия договора, двух месяцев — для второго года и трех месяцев — для третьего года [см.: 5, с. 19].
Согласно статье 22 датского Закона о коммерческих агентах 1990 г., предупреждение должно быть сделано за один месяц в течение первого года действия агентского соглашения. Затем этот срок продлевается на один месяц с каждым последующим годом действия договора; максимальный срок для предупреждения — шесть месяцев, если стороны не договорятся об ином [см.: 5, с. 19]. Аналогичные положения содержатся в пункте 1 статьи 18 бельгийского Закона об агентских соглашениях 1995 г. [18].
Типовой коммерческий агентский контракт, разработанный Международной торговой палатой, в пункте 18.2 определяет минимальный срок предупреждения в 4 месяца. Если контракт действовал более 5 лет, срок продлевается до 6 месяцев. Стороны могут письменно договориться о продлении периода уведомления [10].
Нам представляется, что норму пункта 3 статьи 15 Директивы ЕС сложно назвать хорошо продуманной. Во-первых, предоставленное государствам право устанавливать дополнительные сроки на предупреждение препятствует достижению главной цели директивы — гармонизации законодательства государств-участников. Если агентское соглашение, заключенное на неопределенный срок, продолжает исполняться по истечении шести лет, то может случиться так, что в одних странах (например, во Франции) легитимным будет признаваться трехмесячный срок для предупреждения о расторжении договора, в соответствии с пунктом 2 статьи 15, тогда как в других (например, в Бельгии, Нидерландах, Германии, Дании) — уже шестимесячный, в соответствии с пунктом 3 той же статьи Директивы ЕС [14].
Во-вторых, не следует забывать, что речь идет о коммерческих отношениях, и здесь полностью действует принцип предоставления сторонам полной договорной свободы. Естественно, законодательное регулирование сроков необходимо: важно защитить сторону от недобросовестного контрагента, но предпочтительнее осуществлять это, устанавливая минимальные пределы, предоставив уже самим сторонам право выходить за рамки таких лимитов в сторону повышения.
Кроме того, принцип автономии воли не должен противоречить принципу равенства сторон в договорных отношениях. На наш взгляд, формулировка пункта 4 статьи 15 не высказывается однозначно за единообразное применение сроков в отношении обеих сторон. «Срок на предупреждение, используемый принципалом, не должен быть короче срока, используемого торговым агентом» [15]. Таким образом, текст директивы не отвергает обратного положения: установление более длительного срока на предупреждение в случае отмены поручения по сравнению с таким сроком при отказе агента от своей деятельности по договору. Это объясняется усилиями директивы по осуществлению защиты более слабой стороны в соглашении, т. е. коммерческого агента. Некоторые государства все же закрепили в национальном законодательстве принцип равенства сторон в договорных отношениях, устанавливая равные сроки на предупреждение для обоих контрагентов. Так, согласно немецкому закону, стороны могут договориться о более продолжительных сроках, нежели предусмотрено законодательством, но они должны быть равными для обоих контрагентов. Установленные соглашением не равные для обеих сторон сроки не заменяются, между тем, сроками, предусмотренными законодательством. В этом случае констатируется, что срок для предупреждения равен более продолжительному конвенционному сроку для обеих сторон, т. е. и той, в отношении которой договором был установлен менее длительный срок (п. 3 ст. 89 Торгового уложения Германии) [7, с. 41].
Каким же образом санкционируется отсутствие, недостаточность или недействительность предупреждения? Директива не дает ответа на этот вопрос, оставляя государствам право его регламентации, чем снижается ее роль — гармонизация законодательства государств — членов ЕС. Национальное законодательство определяет размер этой компенсации как равный вознаграждению агента, причитающемуся ему в течение срока для предупреждения, который должен был быть соблюден. Порядок подсчета размера компенсации, которую виновная сторона обязана выплатить в случае несоблюдения срока на предупреждение, определяется пунктом 3 статьи 18 Закона Бельгии от 13 апреля 1995 г. следующим образом: «Сторона, которая расторгает договор вне наступления одного из обстоятельств, предусмотренных статьей 19 (в связи с невыполнением одной из сторон всех или некоторых из своих обязанностей и/или в связи с возникновением исключительных обстоятельств), или не соблюдая срок на предупреждение, обязана выплатить другой стороне компенсацию, равную размеру вознаграждения, соответствующего либо длительности срока на предупреждение, либо оставшейся части этого срока. Когда вознаграждение агента составляет, в целом или в части, комиссионное вознаграждение, вышеназванная компенсация рассчитывается на базе среднемесячного комиссионного вознаграждения за 12 месяцев, предшествующих дате прекращения договора, или за месяцы, предшествующие дате прекращения договора (если соглашение действовало менее одного года)» [18]. По мнению исследователей данного закона, правила расчета компенсации за несоблюдение срока на предупреждение копируют соответствующие правила трудового законодательства, а именно пункт 1 статьи 39, абзац 4 статьи 101 и абзац 1 статьи 131 Закона Бельгии о трудовых контрактах от 3 июля 1978 г. [17, p. 27].
Согласно немецкому подходу, в случае несоблюдения срока на предупреждение суд признает факт прекращения договора только с момента истечения срока, который должен был быть соблюден [20, p. 653]. Фактически данная формулировка соответствует смыслу бельгийского и нидерландского законов.
Таким образом, ординарное прекращение договора возможно по любым основаниям при условии предварительного уведомления другой стороны в соответствии с дифференцированными сроками, предусмотренными национальным законодательством или международным договором. Основываясь на анализе международных и национальных правовых норм, мы предлагаем ввести в белорусское специальное законодательство дифференцированные сроки для предварительного извещения об одностороннем прекращении агентского договора. Соответствующая норма отечественного закона может иметь следующие положения: «Когда агентский договор заключен без указания срока действия, каждая из сторон может прекратить его действие, заранее предупредив об этом другую сторону. Срок на предупреждение равен одному месяцу для первого года действия договора, два месяца — для второго начавшегося года, три месяца — для третьего начавшегося года и последующих лет. Стороны не могут установить более короткие сроки на предупреждение о расторжении договора. Установленный законом или договором срок на предупреждение должен быть равным, вне зависимости от того, кто является инициатором прекращения договора». До принятия специального законодательства по вопросу агентских соглашений в Республике Беларусь при заключении международного договора коммерческого представительства сторонам также рекомендуется учитывать вышеназванные положения, особенно когда контрагент осуществляет деятельность на территории Евросоюза, так как данные нормы носят сверхимперативный характер и используются независимо от права, применимого к договору, и места осуществления деятельности другой стороны.
Литература
1. Гражданский кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 28 окт. 1998 г.: одобр. Советом Респ. 19 нояб. 1998 г.: текст Кодекса по состоянию на 1 февр. 2008 г. [Электронный ресурс] // Консультант Плюс: Беларусь / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2007.
2. Егоров, А. В. Агентский договор: опыт сравнительного анализа // Журн. сравнительного права. 2002. № 1. С. 121—178.
3. Решение Международного арбитражного суда при Белорусской Торгово-промышленной палате по делу № 249/14-00 от 31 января 2001 г. [Электронный ресурс] // Консультант Плюс: Беларусь / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2007.
4. Руководство по составлению коммерческих агентских контрактов. М.: Консалтбанкир, 1996.
5. Рябиков, С. Ю. Агентские соглашения во внешнеэкономических связях. М.: Совинтерюр, 1992.
6. Типовой коммерческий агентский контракт Международной торговой палаты. М.: Консалтбанкир, 1996.
7. Торговое уложение Германии : пер. с нем. М.: Волтерс Клувер, 2005.
8. Функ, Я. И. Право международной торговли: договоры международной купли-продажи товаров и международного торгового посредничества: в 3 кн. Минск: Дикта, 2005.
9. Arret de la Cour d’appele de Luxemburg de 11 mars 1981 // Pasicrisie Luxembourgeoise. Luxembourg, 1981. P. 139—141.
10. Arret de la Cour de cassation belgique de 11 mai 1981 // Journal des tribunaux du travail (Belgique). Bruxelles, 1981. P. 356.
11. Arret de la Cour de cassation francaise de 22 octobre 1959 // Jurisclasseur periodique. 1960. II. P. 11536.
12. Arret de la Cour supreme de Luxemburg de 10 jullet 1979 // Pasicrisie Luxembourgeoise. Luxembourg, 1980. P. 328.
13. Crahay, P. Les contrats internationaux d’agence commercial et de concession de vente. Bruxelles, 1991.
14. Directive du Conseil du 18 decembre 1986 relative a la coordination des droits des Etats membres concernant les agents commerciaux independants (86/653/CEE) [Electronic resource] // Journal officiel des Communautes Europeenes. 1986. Vol. 29. L 382. Mode of access: <http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:31986L0653:FR:HTML>. Date of access: 12.12.2007.
15. Geerling, M. Rapport neerlandais // La representation commerciale internationale. Bruxelles, 1971. P. 340—352.
16. Leloup, J.-M. La directive europeene sur les agents commerciaux // La semaine juridique. Edition G. 1987. N 48. 3308.
17. Loi du 25 juin 1991 N 91-593 relative aux rapports entre les agents commerciaux et leur mandants // Journal officiel. 1991. 27 juin. P. 8271.
18. Loi du 13 avril 1995 relative au contrat d’agence commercial // Theux, A. Le fin du contrat d’agence commercial. Art. 18 a 24 de la loi du 13 avril 1995. Bruxelles, 1997. P. 151—161.
19. Theux, A. de. Le fin du contrat d’agence commercial. Art. 18 a 24 de la loi du 13 avril 1995. Bruxelles, 1997.
20. Tomasi, A. Les conflits de lois en matiere de representation conventionnelle et l’opportunite d’une convention internationale // Revue critique de droit international prive. Paris, 1958. P. 650—670.