журнал международного права и международных отношений 2008 — № 1

международные отношения

Цивилизации как глобальные субъекты международных отношений

Александр Челядинский

Автор:
Челядинский Александр Александрович — доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета

Рецензенты:
Розанов Анатолий Аркадьевич — доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Космач Геннадий Аркадьевич — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой новой и новейшей истории исторического факультета Белорусского государственного педагогического университета имени Максима Танка

До начала XXI в. представители большинства научных школ считали, что человеческое сообщество должно рассматриваться только как система, состоящая из национальных государств, и не претендовать на роль субъекта международных отношений. Но нынешнее состояние международных отношений показывает, что классические подходы к их изучению приобретают иную окраску и даже новое содержание, если дополняются цивилизационным подходом, который позволяет исследователю изучить взаимодействие разных тенденций в обеспечении глобальной безопасности, понимаемой как безопасность деятельности человека на планете. Мужчины, женщины и дети Земли составляют цивилизацию, где со всей остротой поставлен вопрос о выживаемости не одного народа, не отдельной страны, а человечества, человеческого рода в целом. Сегодня сохранение жизни не связано с внешней агрессией против Земли, хотя еще Г. Уэллс писал в романе «Война миров»: «…быть может, вторжение марсиан не останется без пользы для людей; оно отняло у нас безмятежную веру в будущее, которая так легко ведет к упадку, оно подарило нашей науке громадные знания, оно способствовало пропаганде идеи о единой организации человечества» [17, с. 391].

Сотни лет цивилизация не задумывалась о последствиях своей деятельности. Но сложившиеся способы производства, направляемые только на удовлетворение все возрастающих материальных интересов и потребностей, похожи на замедленную ядерную катастрофу. Бывший Генеральный секретарь ООН К. Аннан отмечал, что «за последнее десятилетие состояние глобальной экологической среды еще более ухудшилось и что значительные экологические проблемы по-прежнему пронизывают социально-экономическую ткань стран всех регионов» [1, с. 33]. По торжественным дням в ООН исполняется финал 9-й симфонии Бетховена и звучат слова оды Шиллера: «Обнимитесь, миллионы!». Что это означает? Думается, речь должна пойти о том, что цивилизация в целом уже испытывает временной цейтнот для решения глобальных проблем. Пока еще не все представители homo sapiens осознают, что у всех один дом: Земля — уникальный остров во Вселенной. Прошли те времена, когда планета казалась беспредельным, неиссякаемым источником энергии и других благ. Сегодня приходит осознание масштабов катастроф экологического, экономического, ядерного, социального и медицинского характера.

Все это вынуждает мировую общественность перестраивать подходы к вопросам международных отношений. Нарастание ценности и взаимозависимости всех частей современного мира заставляет по-новому взглянуть на проблему безопасности. Она не может быть сведена к национальной или международной. События в мире показали, что даже сильнейшие государства, имеющие огромные армии, разветвленную систему специальных служб, не в состоянии эффективно защитить свою территорию. Более того, практика реализации национальной безопасности, например США, оборачивается отрицанием международной безопасности. Формируется образ «империализма без границ», что создает действительную угрозу безопасности самих США и их населения. Поэтому в науке о международных отношениях все чаще возникают дискуссии: как сочетать и учитывать в международных отношениях целостность и противоречивость, стандарты и разнообразия, свои интересы и интересы других. B этой связи весьма полемичной представляется точка зрения российского аналитика Н. Косолапова, который пишет, что «трудно даже представить себе такие практические формы международных отношений, которые позволили бы непосредственно участвовать в них десяткам и сотням миллионов людей, к тому же разбросанным по огромным территориям, т. е. физически разобщенным... Операциональных общечеловеческих интересов и потребностей до сих пор нет» [8, с. 114]. Данное суждение является правильным, но только для характеристики ситуации в мире конца 1940-х — начала 1950-х гг., хотя уже тогда А. Эйнштейн и Б. Рассел предупреждали человечество о грядущих опасностях. Но их голоса не были услышаны.

Сегодня под влиянием глобализации произошло сжатие времени и пространства. Что означает это для международных отношений? Страны, народы, отдельные личности, находившиеся в прошлом далеко друг от друга, сегодня уже являются не только соседями, но и живут в одном сообществе: турки в Германии, алжирцы во Франции, пакистанцы в Великобритании, афганцы в Беларуси и т. д.

Уже в 70-е гг. ХХ в. в международно-политическую лексику исследователями международных отношений был внесен тезис о существовании двух крупных «цивилизаций» — так называемых «Севера» и «Юга». Потом появились термины «Запад», «Восток». Сегодня используются понятия «Запад» и «Незапад». Под каждым из них понимаются не только государства, но и культурно-исторические особенности народов, наций, этносов.

Драматическое развитие ситуации в международных отношениях заложено в самой цивилизации, даже в тех ее достижениях, которые принято считать прогрессом. Но о каком прогрессе идет речь? Если о техническом, то да. Было бы странным отрицать очевидное. Но можем ли мы утверждать, что технический прогресс делает людей более гуманными по отношению друг к другу, что он способствует глобальной безопасности? Ответ не так очевиден. На страницах данного журнала автор уже писал о состоянии «хоррора» в человеческом сообществе, о том, что современные достижения несут в себе угрозу цивилизации, о ловушках для цивилизации, ею же сотворенных [см.: 25, с. 57]. Практика сегодняшнего дня полностью подтверждает это. Казалось бы, Интернет — величайшее благо, позволяющее распространять информацию в 355 раз дешевле и в 720 раз быстрее, чем почтой или факсом. Но одновременно эта информационная система может быть использована и используется как самое эффективное средство для борьбы с личной, национальной и международной безопасностью. Например, в Ираке режим С. Хусейна был свергнут не силовой акцией, возглавляемой США, а цифровыми (сетевыми) технологиями, которые были апробированы в гражданских сферах и приняты на вооружение Пентагоном. Кража и утечка конфиденциальной и секретной информации о простом человеке, политическом деятеле, финансах, государственных секретах, новых технологиях становятся повседневными. Так, в интересах национальной безопасности руководство Пентагона распорядилось в свое время отключить от Интернета 2 млн компьютеров. Поэтому не случайно половина взрослого населения США не имеет доступа к сети, 57 % из них и не хотят иметь его, считая это опасным [4, с. 97]. Интернет должен учить людей думать, размышлять, способствовать умению ставить вопросы, аргументировать ответы. В противном случае возможна деградация цивилизации.

Сегодня в международных отношениях присутствуют дискуссии, суть которых сводится к тому, какая цивилизация (всемирная, охватывающая все страны и народы) или «универсальная» (страны и народы Северной Америки и Западной Европы) призвана сыграть ведущую роль в развитии современного мира. Существуют две взаимоисключающие оценки. Согласно одной из них, Запад полностью политически подчинил Незапад. Последний обнаружил свою неспособность и в разработке оригинальных технологий в области вооружений, фундаментальной науки и т. д. Вторая, по мнению российского аналитика В. Цимбурского, «стрижет незападные цивилизации под одну гребенку, не различая внутренних предпосылок, повышающих или понижающих для любой из них вероятность выступить всемирной возмутительницей спокойствия» [21, с. 175]. Большой популярностью в мире пользуется точка зрения американского политолога С. Хантингтона, обосновавшего наличие семи противоборствующих цивилизаций, основу которых составляет культурно-религиозная самобытность [19, с. 56]. По его мнению, в настоящее время существуют следующие цивилизации: западная, или иудейско-христианская, восточно-европейская, или православная, исламская, южно-азиатская, или индуистская, конфуцианская, или восточно-азиатская, латиноамериканская и африканская, или негроидная.

Если принять эту точку зрения (автор статьи ее разделяет), то как это повлияет на международные отношения в XXI в., какое место каждая из частей человеческой цивилизации займет в системе глобальной безопасности? От ответа на этот вопрос уже в течение ближайших 10—15 лет будет зависеть судьба многих стран и народов, в том числе и Республики Беларусь.

Проблема, видимо, состоит в том, что разные цивилизации, исходя из собственных представлений о сути вещей, по-разному воспринимают понятия добра и зла, жизни и смерти, счастья и беды, трагедии и комедии. Например, исламская цивилизация не воспринимает западные стандарты жизни. И не потому, что они лучше или хуже мусульманских, а потому, что они другие, чуждые. В этом контексте следует правильно понимать английское «Foreign», означающее не только «иностранное, заграничное, чужеземное», но и «незнакомое, чужое, инородное». Это не синоним врагов, это просто чуждость. Не понимая причин бунта исламской молодежи в пригородах Парижа (читай: Лондона, Берлина, Мадрида), французы (читай: немцы, англичане, американцы, испанцы) взирают на мир ислама со смесью страха, недоверия и недоумения. Эти чувства они переносят на всю исламскую цивилизацию и ее религию, считая их источником «зла и насилия».

Как отмечает российский исследователь Востока Р. Ланда, надежды на то, что процесс глобализации все «отрегулирует» и поставит на место, являются призрачными. По его мнению, следует «не поучать мусульман и вообще людей Востока, как им жить, не навязывать им свои правила и представления, а стараться понять их ценности, истоки их убеждений и жизненных кредо» [см.: 20, с. 152]. Разделяя эту точку зрения, одновременно хотелось бы спросить уважаемого исследователя: кто на Западе будет стремиться понять исламские ценности, кроме небольшой части интеллектуалов-востоковедов? В массовом сознании и в сознании политиков Запада присутствуют иные представления, основанные на субъективном восприятии истории и окружающего мира.

Западная цивилизация, возникнув как «равная среди равных», в последующем потеснила, а потом и способствовала гибели или упадку цивилизаций Южной и Центральной Америки, Мексики. Развитие крупнейших и древнейших цивилизаций Азии и Африки — Индостана, Персии, Аравии, Магриба, Эфиопии, Южной Африки было заторможено, а потом надолго вошло в полосу стагнации и мучительного приспособления к северо-американцам и западноевропейцам. Поэтому не случайно история международных отношений почти до XXI в. воспринималась как история экспансии западной цивилизации, все проблемы как бы вертелись вокруг США и стран Западной Европы. Но пик их прямого контроля над остальным миром был достигнут в 1920 г. — 25,5 млн кв. миль (из 52,5 млн кв. миль общей земной поверхности). В XXI в. зона контроля уменьшилась до 12,7 млн кв. миль (Западная Европа, Северная Америка, Израиль, Австралия и Новая Зеландия) с населением 11 % мирового в 2005 г. и 10 % — в 2025 г. (меньше численности китайской, индуистской, исламской цивилизаций). Вершина промышленного производства пришлась на 1928 г. — 84,2 % мирового (64,1% — в 1950 г., 48,8 % — на рубеже тысячелетий). К 2015 г. доля Запада в мировом валовом продукте составит примерно 30 %. В 1900 г. Запад командовал 44 % военнослужащих мира, а в начале XXI в. — 21 % [19, с. 17, 23].

До XXI в. судьбы мира вершились исключительно внутри западного ареала. Его цивилизация в силу явного технологического превосходства над остальными народами фактически навязала им свое представление об образе существования. Никакие национальные или культурные особенности в расчет при этом не принимались. Католико-протестантские ценности, которые, кстати, постоянно игнорируются и на Западе, считались единственно достойными для организации всего мирового сообщества. Демократия, понимаемая как приоритет личности над государством, являлась сутью социального мироустройства, а товарная экономика — способом достижения всеобщего благополучия. Но, как считает один из идеологов антиглобалистов К. Маркос, «этот самый образ разлагает величайшие культуры Африки, Европы и Латинской Америки: уничтожаются целые народы, превращаясь в пресную копию американского стандарта, обезличиваются нации» [см.: 24, с. 117]. Теперь начался процесс крушений этого «универсума», поскольку происходит морально-этическая деградация западного общества, прежде всего связанная с постоянной уменьшаемостью национального населения. Западная Европа стремительно превращается в Азиопию. Усиливается энергозависимость Запада от других цивилизаций. Ведь только одни США тратят 35 % мировой энергии, которую забирают у других стран и народов; невозможно себе представить, что произошло бы с жителями Западной Европы и США, если бы вдруг прекратилась подача энергии в их страны. Они стали заложниками собственной системы ценностей. Чтобы избежать этого коллапса военные США разместились в 120 странах мира. Их совместно с союзниками интересуют не права человека и свободы личности, а прагматическая цель — пользуясь политическим и военным преимуществом, застолбить эти энергетические территории до конца XXI в.

Апофеозом этого подхода стали концепции национальной безопасности США, последовательно сменявшие друг друга с конца 90-х гг. XX в. и до 2007 г. Так, в принятой в 1997 г. Стратегии национальной безопасности США для нового столетия впервые появились формулировки, согласно которым перспектива истощения природных ресурсов планеты и деградации окружающей среды оценивается не как глобальная катастрофа, но исключительно с точки зрения национальной безопасности только самих Соединенных Штатов. При этом возможность того, что «другие страны» будут «неограниченно эксплуатировать» собственные природные ресурсы, расценивается как прямая yгрoзa нaциoнaльным интересам США. А поскольку «защита... благосостояния наших граждан» отнесена к категории «жизненно важных национальных интересов США», постольку — декларируется в Стратегии — США вправе и должны делать все, что может потребоваться для защиты их интересов, в том числе при необходимости «решительно и в одностороннем порядке» применять свои вооруженные силы [см.: 7, с. 6]. Автор статьи разделяет точку зрения тех аналитиков, которые считают, что и события 11 сентября 2001 г. были связаны не с деятельностью «международного терроризма», а с тщательно подготовленной операцией американских спецслужб, где Бен Ладену была уготована роль фантома или провокатора [5]. Это дало возможность администрации США под предлогом борьбы с «мировым злом» фактически вторгаться в любую страну, игнорируя позицию Совета Безопасности ООН. Только на операции в Афганистане и Ираке, а также другие мероприятия в рамках «глобальной войны против терроризма» с 11 сентября 2001 г. по 2006 г. США уже истратили 437 млрд дол. [15, с. 9]. А результат? Крайне отрицательный, поскольку США вторглись во враждебную среду, в иную цивилизацию и без всякого понимания свергли режимы талибов и С. Хусейна.

Любопытное суждение на этот счет высказал бывший посол США в Республике Беларусь Дж. Крол: «Большинство американцев не выезжает за пределы своей страны. У них складывается ограниченный взгляд на мир… В США существует тенденция воспринимать весь мир как свое отражение, ожидать, что другие люди будут безоговорочно принимать наш взгляд на положение вещей в мире. Хотя на самом деле он, безусловно, отличен, ведь на Земле множество культур. И это может способствовать возникновению глубокого недопонимания, которое потенциально может обернуться серьезными сложностями» [23, с. 48].

Запад имеет колоссальную слабость перед Незападом: в западноевропейской и американской культурах традиционно высока ценность человеческой жизни. Запад панически боится людских потерь и старается избегать их всеми возможными средствами. Гибель одного солдата при проведении миротворческой операции вызывает бурю общественного негодования, а за судьбой нескольких рядовых, попавших в плен на территории Ирака, с напряженным вниманием следила вся Америка.

Опасность ситуации в том, что для западного мира слишком велик соблазн увидеть в происходящем свидетельство его недостаточной твердости, отстаивания своих ценностей. Тот же С. Хантингтон в красноречивой статье «Запад уникален, но не универсален», говоря о разрыве принципов с практикой Запада, указывает, что «лицемерие и двойные стандарты служат платой за универсалистские претензии... Вера в то, что незападные народы должны принять западные ценности, институты и культуру, если говорить всерьез, аморальна по своим последствиям» [18, с. 90—91]. В пику Западу появились новые суперэтносы: китайский, исламский, индуистский и др., заявившие о своем намерении участвовать в решении глобальных проблем современности. У них собственные представления о человеческих ценностях жизни, и они вовсе не собираются от них отказываться. Культурологи не случайно пишут о начинающемся «конфликте» цивилизаций. Западной цивилизации может противостоять альянс других. Это огромное пространство, на котором можно создать более справедливые рынки, свою собственную устойчивую финансовую систему, свой механизм коллективной безопасности и свою философию, основанную на первоочередности интеллектуального развития человека перед лицом современной западной цивилизации, которая делает ставку на материальные блага и измеряет успех виллами, яхтами и ресторанами. Переориентировать мир на справедливость, интеллектуальное и духовное развитие под силу большинству цивилизаций.

Конфуцианская, или восточно-азиатская цивилизация. К середине XVIII в. на страны этой цивилизации приходилась примерно половина мирового ВВП. Ведь до промышленной революции производительность труда в разных странах была примерно одинаковой. Затем страны Запада ушли «в отрыв». В 1950 г. на Китай и Японию приходилось только 3,3 % мирового ВВП, к концу ХХ в. — более 18 %, а к 2020 г. цивилизация Востока, включающая кроме КНР и Японии государства Юго-Восточной Азии, будет лидирующей экономической зоной мира, а Китай с 23 % мирового ВВП займет первое место [10, с. 90]. Не случайно один из ведущих политиков Израиля, нынешний президент страны Ш. Перес еще в конце ХХ в. сделал прогноз о том, что «наступающая эпоха будет во все большей мере характеризоваться азиатской моделью государственной политики, базирующейся на экономических ценностях, которые предполагают в качестве основного принципа использование знаний для получения максимальной выгоды» [см.: 11]. К этому можно добавить, что знания на Востоке Азии формируются не только на основе материального познания мира, освоения западных технологий и институтов экономического и политического развития, но и на принципах конфуцианства. Ведь именно эти принципы положены в основу жизнедеятельности японцев, китайцев, корейцев, сингапурцев, малайцев и других народов региона. Они позволили указанным нациям совершить исторический рывок в своем развитии, который на Западе пытаются объяснить технологическими заимствованиями. Угроза конфуцианской цивилизации для Запада лежит не в экономической, а в духовно-демографической сфере. В частности, Китай уже сознательно «выбрасывает» из себя десятки миллионов людей. В индустриальную эпоху они размещались в соседних с Китаем странах. В эпоху глобализации китайцы создают анклавы в США, Канаде, Латинской Америке, Европе, странах СНГ. Они не попадают в «плавильный котел», как это было 30—50 лет назад, а создают свой мир, поддерживая самые тесные отношения со своей родиной. Проблема заключается не в том, что в недалеком будущем данная цивилизация будет представлять военную угрозу для Запада, хотя уже сегодня Китай прочно утвердился на второй позиции в мире по расходам на вооружение, успешно осваивает космическое пространство. Интрига состоит в том, что человеческому сообществу предлагается модель общественного развития, основанная на коммунистических принципах. Китай очень хорошо изучил советский опыт и сделал для себя соответствующие выводы.

Индуистская, или южно-азиатская цивилизация привлекает все больше внимания аналитиков. Процесс глобализации затронул и эту, долгие десятилетия относительно закрытую подсистему. Выяснилось, что основное звено — Индия через 15 лет будет самой населенной страной планеты, а в 2025 г. окажется на третьей позиции по размерам ВВП после Китая и США — 8,5 % [14, с. 109]. Стратегическая цель этой цивилизации — превратиться в одного из основных субъектов международных отношений, сохраняя при этом основы индуизма как смысла жизни человека, а не только религии, как это принято считать на Западе. При этом понятия жизни, смерти, демократии, счастья тесно увязываются с законами воздаяния за добродетельное или дурное поведение. В этой связи индуистская цивилизация весьма критична в отношении западной, считая, что принципы ее жизни непрочны. Один из известных в Индии политологов Ар. Рой отметил это, назвав западную демократию «проституткой Свободного мира. Она готова одеться и раздеться ради удовлетворения любых желаний тех, кто ей заплатит. Она всегда готова услужить и отдаться по доброй воле» [см.: 9, с. 55]. Индуистская цивилизация ищет свои пути к решению проблем, пытаясь приспособиться к вызовам глобализации. По мнению российского исследователя Ф. Юрлова, есть две главные причины обостренного восприятия таких вызовов. Во-первых, долгий исторический опыт, выстраданный многими испытаниями и сохранивший свою самобытность, а во-вторых — масштабность внутренних проблем, с которыми сталкивается эта цивилизация [12, с. 10]. Но на этом пути уже есть и большие успехи: до 70 % программного обеспечения в мире составляют индийские разработки. В 2008 г. только экспорт программного обеспечения принесет Индии до 100 млрд дол. дохода [6, с. 27]. У этой цивилизации нет комплекса неполноценности перед другими цивилизациями, отсутствует осознание приниженности, подобострастия или агрессивности, за исключением, возможно, последнего качества в отношении мусульманской цивилизации. Стремясь защитить неповторимую культурную самобытность на границах двух недружественных ей цивилизаций, Индия стремится стать постоянным членом Совета Безопасности ООН, развивать свой ядерный статус как гарантию безопасности. В перспективе возможен ее конфликт с конфуцианской цивилизацией, поскольку Индия как самый сильный представитель может контролировать всю акваторию Индийского океана. Как быстроразвивающаяся цивилизация она будет потреблять все больше энергоресурсов, становясь конкурентом, прежде всего, западной цивилизации.

Мусульманская цивилизация находится в центре политических и научных дискуссий. Многие считают, что конфликт цивилизаций прежде всего сводится к противоборству мусульман с Западом. Постоянно подчеркивается наличие «исламского терроризма», «агрессивности ислама» и т. д. Представляется, что проблема состоит не в этом. Мусульманская цивилизация является быстрорастущей. Если в 1900 г. численность сторонников Мухаммеда в мире составляла чуть более 4 %, то, по прогнозам, в 2025 г. их будет 20 %. Доля в мировом ВВП в 1950 г. составляла 3 %, в 2025 г. будет 15 %. В отличие от других на вызовы глобализации она отвечает повышением роли религии, возвратом к традиционным, незападным ценностям. Это вызвано, прежде всего, военно-экономической экспансией западной цивилизации, «вестернизацией» быта, нравов, отношений между людьми, что болезненно воспринимается в арабском мире, который от рассвета и до заката живет по принципам ислама. В данном контексте ислам — это не религия, как многие считают на Западе, а образ и уклад жизни. Арабы придерживаются коллективистской культуры, которая предполагает сопереживание, ценность семьи, детей, дает возможность человеку всегда рассчитывать на поддержку других людей, на каком бы уровне положения они ни находились. Моральные ценности у представителей этой цивилизации всегда пользовались особым уважением [22, с. 14, 19]. Это отторгается западной цивилизацией, где господствует принцип индивидуального успеха, гедонистские настроения, а отношения людей свелись по сути к товарно-денежным. И если представители исламской цивилизации оказываются в лоне западноевропейских сообществ, естественно, возникает почва для конфликта. Ситуация усугубляется еще и тем, что число приверженцев ислама в мире растет в геометрической прогрессии. Не стоит отбрасывать и экономическую сторону проблемы. Мусульманская цивилизация располагает огромными запасами нефти и газа, которые она хотела бы использовать для целей своего развития. Но ей не дают это сделать. Причина в том, что в отличие от других у мусульманской цивилизации нет координирующего центра, крупного государства, вокруг которого формировались бы все проблемы региональной безопасности. Попытки создать такой центр пока заканчивались неудачей.

Особенностью латиноамериканской цивилизации является ее «пограничность». Это качество видится в ассимиляции представителей других цивилизаций с автохтонной индейской. Представители каждой цивилизации внесли свою лепту в формирование особого типа общности и личности. Традиционная толерантность и даже индифферентность латиноамериканцев к вопросу о их национальных корнях обеспечивали и обеспечивают спокойное восприятие того, что один из богатейших людей планеты мексиканец К. Слим — выходец из арабской диаспоры, крупнейший торговец Перу Э. Вонг — китаец, а президентом этой страны был выходец из Японии Ф. Фухимори. Как отмечает известный российский латиноамериканист В. Давыдов, в пространстве континента усиливаются процессы межцивилизационного взаимодействия, а не противостояния или столкновения [3, с. 7].

Вместе с тем, эта цивилизация испытывает на себе постоянное давление одной из ветвей западной цивилизации — североамериканской. Это давление направлено на то, чтобы убедить «латинос» в их «второсортности», необходимости следовать модели развития США. Но попытки перенять этот конкретный опыт провалились, хотя латиноамериканская цивилизация и не смогла разорвать порочный круг «бедность—неграмотность—бедность», когда бедность не позволяет людям получить нужное образование, а это, в свою очередь, обрекает на бедность. Сегодня «латинос» пытаются доказать, что на уровне развития экономического и духовно-нравственного потенциала они могут успешно противостоять США без фатальной от них зависимости. Складывается «концерт» государств, которые пытаются найти латиноамериканскую стезю общественного развития — Бразилия, Аргентина, Чили, Венесуэла, Куба. Первая из них уже входит в десятку государств мира по уровню экономического развития. Латиноамериканская цивилизация контролирует демографию в западном полушарии. В США испаноговорящая диаспора уже превзошла по численности афроамериканскую, а в восьми южных штатах испанский язык является государственным [2, с. 45].

Африканская, или негроидная цивилизация занимает особое место в международных отношениях. Это проявляется прежде всего в том, что речь идет о самой отсталой цивилизации на планете. При этом ни освобождение от колониальной зависимости, ни самостоятельное политическое развитие не приблизили Африку к другим цивилизациям. Основной слабостью коренного африканского населения является отсутствие чувства национального самосознания, столь характерного для других цивилизаций. Границы государств были установлены без учета этнического фактора, что являлось причиной постоянных конфликтов и территориальных споров, в которые втягивались и внешние силы. Полторы тысячи языков и диалектов, на которых говорит население Тропической и Южной Африки, красноречиво свидетельствует о континентальной разобщенности. Поэтому в отношениях между людьми постоянно присутствует насилие, подогреваемое антигосударственными переворотами. Большая вина за состояние этой цивилизации ложится на местную политическую элиту, которая формируется на принципах клановости, непотизма и использует результаты труда африканцев исключительно для целей личного обогащения. Все это психологически сказывается на цивилизации: постоянное чувство страха, приниженности, третьесортности личности. Не случайно, по данным ЮНЕСКО, в странах региона насчитывается лишь один ученый или инженер на 10 тыс. населения, в то время как в других цивилизациях данный показатель варьируется от 200 до 500 человек [16, с. 40]. Это связано и с негативной ролью внешнего фактора, прежде всего западной цивилизации, которая создала систему «утечки мозгов» из Африки. Все вышеизложенное свидетельствует о том, что африканская цивилизация еще только формируется как субъект международных отношений.

Восточноевропейская, или православно-славянская цивилизация относится к «пограничной» цивилизации, поскольку в Евразии так же, как и в странах Латинской Америки, происходит процесс взаимовлияния, смешения разных этносов и культур. Пограничность восточноевропейской цивилизации характеризуется, во-первых, тем, что она, как никакая другая, «граничит» со всеми другими цивилизациями, кроме африканской и латиноамериканской. Во-вторых, и это главное, восточноевропейская цивилизация была в значительной степени деформирована историческим опытом, прежде всего, стремлением создать новую общность — советский народ. После распада СССР начался мучительный процесс возрождения значимости православия, коллективизма, иной трудовой этики. Особый исторический опыт, отличный от западной цивилизации менталитет, различия положения элиты и нации повлияли на становление данного типа цивилизации. Как отмечает один из идеологов евразийства России А. Панарин, опыт его страны показывает, что «ни один противник не может принести столько вреда собственной стране, как ее властные структуры, испытывающие к ней страх и ненависть. Целенаправленная эксплуатация этих фобий — главная находка нашего противника в холодной войне и главная причина российских катастроф» [13, с. 31]. Все это затрудняет переход к западной цивилизации с ее рациональным принципом жизни. В начале ХХ в. к православной цивилизации относилось 8,5 % населения Земли, в 2007 г. — 5 %. В 1980 г. страны православного ареала производили почти 18 % мирового ВВП, а в начале XXI в. — чуть больше 6 % [10, с. 91]. Поэтому призванием этой цивилизации является поиск своего места и роли под влиянием тех вызовов и угроз, которые будут нарастать в современном мире.

Проблемы, возникающие перед цивилизациями, требуют решения. Попытки навязать другим цивилизациям свою систему ценностей обречены на неудачу и могут вызвать острый конфликт. Где же выход? Следует отметить справедливость выводов, к которым пришли российские исследователи Ю. Яковец и Б. Кузик, подчеркивая, что «устойчивая модель многополярного мира может реализоваться лишь на началах диалога и партнерства цивилизаций» [26, с. 23].

Очень большую роль призваны сыграть интеллигенция цивилизаций, религиозные и общественные деятели. Только они имеют возможность донести до других понятия взаимопонимания и терпения в вопросах, которые требуют выдержки, и нетерпимости в тех вопросах, где никаких компромиссов не может быть. Думается, что сегодня главная задача и проблема — выработка культа совести. Цивилизации выработали культ ума, который чаще всего на практике превращается в культ хитрости. Но совесть не признает никакой хитрости.

Осознание глобальной опасности, возможно, приведет к созданию мирового правительства, парламента и трибунала. Это политическая сторона проблемы. Есть и моральная. Цивилизация должна отказаться от излишеств потребления, особенно на Западе, — энергии, продуктов, природных ресурсов. Нужно восстановить культ семьи, труда и гармонию отношений человека и природы.

Литература

1. Аннан, К. Обновление на переходном этапе: годовой доклад о работе Организации. Нью-Йорк: ООН, 1997.
2. Бобровников, А. В. Латиноамериканская экономика в условиях глобализации // Латинская Америка. 2007. № 9. С. 35—45.
3. Давыдов, В. М. Цивилизационные качества региона // Там же. 2007. № 3-4. С. 4—16.
4. Еляков, А. Интернет — тотальная угроза обществу? // Мировая экономика и междунар. отношения. 2007. № 11. С. 92—98.
5. Зотов, Г. Небоскребы в Нью-Йорке были взорваны? // Аргументы и факты. 2007. № 48. С. 5.
6. Индия на пути к великой державе // Информ. бюл. фак. междунар. отношений БГУ. 2006. № 63. С. 22—28.
7. Косолапов, Н. А. Безопасность международная, национальная, глобальная: взаимодополняемость или противоречивость // Мировая экономика и междунар. отношения. 2006. № 9. С. 3—13.
8. Косолапов, Н. А. Субъекты мировой политики и международных отношений: явления, критерии, основы типологии // Там же. 1998. № 4. С. 59—70.
9. Мбамбо, К. Обоснованный прогноз мирового развития // Азия и Африка сегодня. 2007. № 10. С. 54—56.
10. Мировая экономика: прогноз до 2020 г. / под ред. акад. А. А. Дынкина, М.: Магистр, 2007.
11. Неклесса, А. И. Ordo quadro: пришествие постсовременного мира // Центр исследований постиндустриального общества. Режим доступа: <http://www.postindustrial.net/content2/show_text.php?razdeli_id=297&table=books&sql=razdeli_show& books_id=36&lang=russian>. Дата доступа: 15.12.2007.
12. Орлов, Ю. Ф. От колониальной зависимости — к растущей великой державе // Азия и Африка сегодня. 2007. № 9. С. 4—11.
13. Панарин, А. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М., 2002.
14. Рогов, С. Обоснованный прогноз мирового развития // Мировая экономика и междунар. отношения. 2007. № 11. С. 107—110.
15. Розанов, А. А. Военная политика США в начале XXI века. Минск: Белфранс, 2006.
16. Рунов, Б. Интеллектуальные основы развития: повестка дня для субсахарской Африки // Азия и Африка сегодня. 2007. № 11. С. 36—41.
17. Уэллс, Г. Война миров. М., 1988.
18. Хантингтон, С. Запад уникален, но не универсален // Мировая экономика и междунар. отношения. 1997. № 8. С. 84—93.
19. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций : пер. с англ. М.: АСТ, 2003.
20. Цветкова, Н. Социальные процессы в странах Востока // Восток. 2007. № 5. С. 151—159.
21. Цимбурский, В. Сколько цивилизаций? (с Ламанским, Шпенглером и Тойнби над глобусом XXI века) // Pro et Contra. 2000. Т. 5. № 3. С. 173—197.
22. Челядинский, А. А. Актуальные проблемы внешней политики стран Ближнего, Среднего Востока и Южной Азии: учеб.-метод. комплекс. Минск, 2007.
23. Челядинский, А. А. Международный терроризм — своеобразная форма нетрадиционной войны // Гуманитарно-экономический вестник. 2005. № 1. С. 47—57.
24. Челядинский, А. А. Теория международных отношений. Минск: БГУ, 2004.
25. Челядинский, А. А. Терроризм и современные международные отношения // Бел. журн. междунар. права и междунар. отношений. 2001. № 4. С. 56—60.
26. Яковец, Ю. В. Цивилизация: теория, история, диалог, будущее / Ю. В. Яковец, Б. Н. Кузик: в 2 т. Т. 1. М., 2006.