журнал международного права и международных отношений 2008 — № 4


международные отношения

Японо-китайское соперничество в странах "третьего мира" на современном этапе

Святослав Витковский

Автор:
Витковский Святослав Мечиславович — аспирант кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета

Рецензенты:
Шадурский Виктор Геннадьевич — доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Воронович Виталий Валерьевич — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института экономики Национальной академии наук Беларуси

Борьба за экономическое и военно-политическое влияние в странах «третьего мира» представляется одним из наиболее важных аспектов современных японо-китайских отношений, прежде всего потому, что именно развивающиеся страны Азии, Африки и Латинской Америки обладают тем ресурсным потенциалом, который так необходим Китаю для поддержания высоких темпов экономического развития, а Японии — для сохранения того общественного благоденствия, которого она достигла в ХХ в. Поэтому цель данной статьи состоит в том, чтобы выявить важнейшие черты политики этих держав в отношении развивающегося мира и таким образом ответить на вопрос: чья модель имеет больше шансов на успех.

В последнее время тема экономической и политической экспансии Китая в развивающихся странах получает все больший резонанс в международных научных кругах. Если исследователям из стран Западной Европы и Соединенных Штатов более свойственно акцентировать внимание на негативных последствиях этих действий (включая появление дополнительных препятствий в распространении демократии и прав человека), то авторы из стран СНГ проявляют повышенный интерес к геополитическому и экономическому измерениям указанной проблемы. Среди авторов, занимающихся указанной проблемой, следует выделить В. Кашина [2], В. Михеева [3], С. Клейне-Альбрандт [9], Д. Цвейга [10]. Отдельного упоминания заслуживают белорусские авторы В. Боровой [1] и В. Толстой [7].

Со второй половины 1990-х гг. Китай активно расширяет дипломатические и экономические контакты с развивающимися странами, прежде всего для обеспечения стабильных поставок различных ресурсов, особенно углеводородов. В то же время активность китайцев в «третьем мире» помимо узких экономических преследует и некоторые политические цели, среди которых — международная изоляция Тайваня, по-прежнему располагающего дипломатическими представительствами приблизительно в 20 странах — в основном небольших государствах, расположенных в Африке и Океании. Они получают от Тайваня значительную финансовую помощь, и коммунистический Китай делает все возможное для того, чтобы ослабить действие «долларовой дипломатии» Тайбэя, используя, в частности, имеющиеся у него экономические инструменты.

Хотя на сегодняшний день США и европейские державы не склонны расценивать китайскую внешнеэкономическую деятельность как непосредственную угрозу своим интересам в области международной политики, все же Китай обладает одним важным преимуществом, которое позволяет ему рассчитывать в будущем на большие успехи в деле завоевания международного влияния. Китай, в отличие от США и бывшего Советского Союза, не склонен к экспорту своей идеологии за рубеж. Да это и невозможно, особенно с учетом того, что китайская идеологическая платформа ввиду специфичности может нормально функционировать лишь в границах КНР.

Китайцы, в отличие от американцев, никогда не занимаются пафосным делением политических движений и групп в других странах на «хорошие», придерживающиеся исключительно демократических норм поведения, и «плохие», склонные к тоталитаризму. Китайские представители заостряют внимание лишь на том, что имеет прямое отношение к делу, и не склонны выказывать поддержку тем или иным политическим силам, сознавая всю возможную рискованность подобных шагов. И, как подчеркивает российский исследователь В. Кашин, это способно изменить в не столь далеком будущем всю систему международных отношений, поскольку одиозные режимы, которые не могут похвастаться очень уж хорошими отношениями с западными демократиями, имеют в лице Китая альтернативу развитию диалога с Вашингтоном и Брюсселем [2, с. 8].

Политика Японии в отношении развивающихся государств основывается на принципах экономического и гуманитарного диалога [4]. Уже в 1950-х гг. японцы зарекомендовали себя как активные инвесторы в экономики соседних стран и поборники модернизации отстающих государств; как хорошие бизнесмены и сторонники распространения влияния посредством экономического сотрудничества и взаимодействия в культурной сфере. Япония не была замечена в своей послевоенной истории в гегемонистских устремлениях либо в желании распространить влияние на те государства, в которых у власти находились одиозные диктаторы [6, с. 131—142].

На протяжении многих лет официальный Токио уделял первостепенное внимание развитию отношений со странами Юго-Восточной Азии, оказывая им значительную финансовую и техническую помощь, прежде всего для того, чтобы загладить свою вину за невероятные страдания, причиненные им японскими милитаристами в годы Второй мировой войны. Однако не стоит забывать о том, что в течение нескольких послевоенных лет Страна восходящего солнца сама получала помощь от США (в общей сложности 14 млрд дол. США), а чуть позднее, в 1951—1966 гг., ее экономика поддерживалась Всемирным банком. Однако уже в середине 1950-х гг. Япония начала прилагать усилия для того, чтобы самой стать страной-донором. В 1954 г. она присоединилась к так называемому «плану Коломбо» и выделила на нужды развивающихся государств первые 100 тыс. дол. США [6, с. 137]. В том же году был подписан мирный договор с Бирмой, в котором была закреплена та формула оказания помощи молодым государствам, которая впоследствии стала для Японии типичной: предоставление финансовой помощи и оказание технического содействия [6, c. 140]. К середине 1970-х гг. японцы отказались от системы связанных кредитов, во многом из-за нежелания давать повод для подозрений в корыстной природе оказываемой помощи. Она, по мнению некоторых, предназначалась для того, чтобы предоставить хорошие условия тем японским бизнесменам, которые решили испытать свои силы на новых азиатских рынках. Отчасти, конечно, это верно, ведь в 1957 г. руководство Японии заявило: помощь молодым государствам повышает уровень жизни местного населения, таким образом выполняя главное свое предназначение, но одновременно с этим дает японским предприятиям возможности для освоения иностранных рынков [5, c. 21].

Во многом развитию проектов льготного финансирования помогло то, что в 1963 г. Япония стала полноправным членом ГАТТ: это не только существенно укрепило ее международный статус, но и предоставило дополнительные ресурсы для развития инвестиционной деятельности и оказания безвозмездной помощи.

К началу 1980-х гг. Япония несколько расширила перечень стран, получавших льготные денежные займы, и в конце десятилетия азиатские государства получали не более 70 % японских низкопроцентных кредитов. Приблизительно тогда же Страна восходящего солнца заняла первое место в мире по объему оказанной безвозмездной помощи. Хотя стоит отметить: несмотря на все эти усилия, японцы далеко не всегда получали благосклонные отзывы о своих проектах льготного кредитования чужих экономик. Например, в 1990—1991 гг. страна потратила более 14 млрд дол. США на оказание помощи пострадавшему от иракской агрессии Кувейту. Но эти усилия не были оценены международным сообществом. Более того, США позволили себе обвинить союзника в скупости и недостаточности предоставленной помощи [6, с. 136].

Вновь обращаясь к КНР, необходимо заметить, что до конца 80-х гг. ХХ в. она не могла составить конкуренцию Японии в том, что касается распространения влияния в Юго-Восточной Азии ввиду отсутствия необходимых для этого экономических и военно-политических ресурсов. Лишь после успешных внутриэкономических реформ, начатых еще Дэн Сяопином, Поднебесная сумела приобрести новый международный статус, позволивший ей заявить права на роль регионального лидера. В своей новой политике в отношении стран Юго-Восточной Азии Китай сделал ставку на проживающих в регионе китайцев, которые составляют значительную часть населения в таких государствах, как Сингапур, Малайзия, Бруней и Таиланд. Хотя далеко не всегда данная политика приносит плоды, поскольку отношения между представителями китайской диаспоры и коренными жителями носят зачастую не слишком приязненный характер.

Не меньшее внимание уделяет КНР развитию совместных проектов с АСЕАН. На сегодняшний день среднегодовой рост торговли между Китаем и странами — членами организации составляет приблизительно 20 % [1]. Ассоциация находится на четвертом месте среди торговых партнеров Китая после США, Японии и Евросоюза. В ноябре 2002 г. правительство КНР подписало со странами АСЕАН Рамочное соглашение о всеобъемлющем экономическом сотрудничестве. Оно предусматривает, помимо всего прочего, создание к 2010 г. свободной экономической зоны [2, c. 6].

Одним из приоритетных направлений новой дипломатии КНР становится также развитие отношений с государствами Океании, что вызывает обеспокоенность США, Японии и Австралии, недовольных усилением позиций КНР в стратегически важном для них регионе. Весной 2006 г. в Сиднее на встрече глав внешнеполитических ведомств этих стран одной из основных тем стала возрастающая активность КНР в регионе [9]. Хотя стоит отметить: пока что недовольство носит весьма ограниченный характер, поскольку развитие сотрудничества с карликовыми государствами Океании важно для Поднебесной прежде всего в контексте отношений с Тайванем, и лишь в незначительной степени потому, что Китай стремится хотя бы частично компенсировать доминирование США в Тихом океане с помощью усиления собственных экономических и политических позиций в странах, подобных Кирибати и Маршалловым островам.

В последнее время Пекин также интересуется развитием отношений со странами Центральной Азии. О том, насколько важная роль отводится в планах Китая данному региону, свидетельствует тот факт, что для завоевания новых позиций Пекин отступился от одного из фундаментальных принципов своей внешнеполитической деятельности, а именно — от нежелательности активного участия в региональных интеграционных процессах. Ведь создание Шанхайской организации сотрудничества — во многом заслуга Китайской Народной Республики. Организация в состоянии посодействовать Поднебесной в продвижении экономических интересов, в гармонизации отношений с Россией, выступающей основной соперницей Китая в Центральной Азии. Стоит заметить, что весной 2007 г. по настоянию Москвы был подписан Меморандум о взаимопонимании между секретариатами ШОС и ОДКБ, что также можно расценить как уступку КНР давлению со стороны Москвы, давно выступавшей за сближение двух объединений. Цель этой уступки, судя по всему, заключается в создании как можно более умиротворенного климата в двусторонних отношениях — это лишь поможет Китаю в развитии региональных экономических проектов [8, с. 144].

Кроме важных для КНР экономических ресурсов Центральная Азия обладает также значительным потенциалом влияния на ситуацию в Синьцзян-Уйгурском автономном округе, где традиционно сильны антикитайские настроения. Это еще одна причина, по которой Китай столь заинтересован в укреплении своего влияния в регионе [2, c. 9].

Важнейшим энергетическим партнером Китая в Центральной Азии остается Казахстан, с которым заключено множество соглашений, касающихся участия КНР в разработке нефтяных месторождений и строительстве транспортных артерий для доставки нефти в Западный Китай. В Туркменистане бывший Президент С. Ниязов делал ставку на развитие экономического диалога с Поднебесной, и, несмотря на противодействие японских бизнесменов, Китай по-прежнему обладает приоритетными правами в этой стране, что вполне объяснимо: Пекин предоставлял Ашхабаду двухпроцентные кредиты, а Япония не пошла на снижение ставки кредитования ниже 8 % [9]. Новый Президент Туркменистана Г. Бердымухаммедов в целом сохраняет верность тем внешнеполитическим принципам, которые были выработаны его предшественником. Разница лишь в том, что новый лидер явно менее склонен к жестким формам авторитарного правления и в будущем можно рассчитывать на все возрастающую экономическую и политическую открытость страны. Это, возможно, не слишком устроит китайцев, которые, как отмечалось ранее, заинтересованы в том, чтобы Туркменистан как можно дольше оставался в состоянии жесткой самоизоляции, не имея альтернатив экономическому диалогу с восточным соседом.

Страны Африканского континента важны для Китая не только как перспективные поставщики углеводородного сырья, но также как потребители значительной части производимой в Поднебесной продукции массового потребления. Товары с пометкой «Сделано в Китае» доминируют на африканских национальных рынках, особенно в их дешевом и среднем сегментах. Товарооборот между Китаем и странами Африканского континента составляет сегодня около 40 млрд дол. США, и этот показатель увеличивается каждый год в среднем на 50—60 % [2, с. 10]. Одновременно с этим Китай стремится создать себе хорошую репутацию на континенте путем списания долгов наиболее бедным странам, с помощью предоставления им льготных условий при заключении торговых сделок. Основными же партнерами КНР в Африке стали такие страны, как Судан и Ангола. На Судан приходится приблизительно 7 % импортируемой Китаем нефти. Ангола же интересует КНР не только как богатая углеводородным сырьем страна, но и как необъятное поле для деятельности китайских строительных компаний: после длительной гражданской войны страна нуждается в восстановлении значительной части инфраструктуры, и в этом ей как раз помогают китайские компании [8, с. 145].

В целом активный рост взаимодействия между Китаем и странами Африки можно отнести к числу наиболее интересных явлений в современных международных отношениях. Стремление европейских держав — бывших метрополий — перевести отношения с некогда находившимися от них в колониальной зависимости странами Африканского континента на прагматические рельсы, нарастающее негативное восприятие африканскими народами всего, что связано с Западом и христианством, которые ассоциируются, прежде всего, с практикой угнетения, — вот основные причины того, что страны континента отказываются сегодня от опеки бывших метрополий. Но, вместе с тем, многие африканские страны не могут обойтись без политической и экономической поддержки могущественных покровителей, поскольку в условиях провала большей части проектов по построению эффективных национальных государств не может идти речь о реальной независимости и нормальном самостоятельном развитии.

Но если в Африке китайские интересы встречают все меньшее сопротивление со стороны США и стран ЕС, которые во многом по своей воле отказываются от тесных отношений с этим континентом, то на Ближнем Востоке, являющемся главным поставщиком нефти в Китай, они вступают в противоречие с планами Вашингтона и Брюсселя. И Пекин вынужден вести эту дипломатическую игру с помощью старых, хорошо проверенных способов. В частности, КНР традиционно поддерживает Иран в его противостоянии Западу, надеясь таким образом укрепить свои позиции в регионе, значение которого для глобального энергетического равновесия трудно переоценить.

Страны же Латинской Америки интересны для Китая ввиду наличия у них богатых запасов черных и цветных металлов, а также энергетических ресурсов. Помимо этого, данный регион привлекает внимание Поднебесной как перспективный рынок, который может поглотить значительную часть продукции китайских машиностроительных предприятий и компаний, занятых в производстве товаров массового потребления. Но темпы роста торговли между латиноамериканскими государствами и КНР остаются не слишком высокими, и даже США, которые, казалось бы, должны быть обеспокоены экономической и политической активностью китайцев в регионе, подчеркивают, что никакой угрозы интересам Вашингтона действия Китая не представляют. Ведь при незначительной экономической эффективности китайско-латиноамериканского сотрудничества политический вес КНР в регионе минимален [9].

Несомненно, достижения Китая в налаживании экономических и политических отношений с развивающимися странами впечатляют. И хотя многие склонны видеть в растущей международной активности Китая угрозу современному положению дел в международных отношениях, необходимо заметить, что в последние годы китайская внешнеполитическая практика претерпела существенные позитивные метаморфозы. Повышающийся международный статус, необходимость защищать все возрастающие инвестиции в развивающиеся экономики вынуждают Пекин отказываться от многих старых внешнеполитических принципов. Если до середины 1970-х гг. Поднебесная придерживалась в основном идеологических установок в своей внешнеполитической деятельности, то в новую эру, наступившую после смерти Мао Цзэдуна, дипломатия КНР стала куда более рациональной и ориентированной на содействие процессам внутренних реформ. Конечно же, подобная линия может быть названа циничной и даже безнравственной, ведь она не создает этических обязательств, которые влечет за собой обретение статуса великой державы. Вспомнив историю, можно заметить, что все великие державы были так или иначе вынуждены не только защищать свои «личные» интересы, но также и выполнять некоторые этические обязательства. В XIX в. Великобритания, ставшая не только владычицей морей, но также и хозяйкой больших колониальных владений, приняла цивилизаторскую миссию по отношению к зависимым народам. Примерно такими же были моральные установки Франции в эпоху Второй империи. В ХХ в. империя «нового типа» — СССР, взяла на себя обязательства по реализации великой социалистической утопии. Поднебесная также, судя по всему, приступает к поиску неких новых возможностей для самореализации: претендуя на роль сверхдержавы нового формата, Китай сознает и необходимость принятия некоторых этических обязательств на международной политической арене. Это видно хотя бы по тому, как меняется отношение Китая к так называемым «странам-изгоям».

Как отмечалось ранее, Китай склонен поддерживать или, по крайней мере, не слишком активно критиковать диктаторские режимы в таких странах, как Мьянма, Судан и Зимбабве, особенно после того, как в 2001 г. власти Поднебесной объявили о начале реализации новой стратегии инвестирования в развивающиеся африканские и азиатские экономики. Однако Китай осудил КНДР за проведенные осенью 2006 г. ядерные испытания, поддержал санкции против нее, а также не оказывает былой поддержки Ирану и менее лояльно относится к тому, что происходит в Мьянме [9].

Данные изменения внушают оптимизм. Но одновременно с этим необходимо отметить незрелость внешней политики Китая, обретающей некое морально-этическое наполнение. Подтверждением этого стала реакция Пекина на события 2005—2006 гг. в Центральной Азии, когда резко обострилась внутриполитическая обстановка в Узбекистане и произошла очередная «цветная» революция в Кыргызстане. Пекин, не считаясь с мнением всего цивилизованного мира, поддержал узбекского лидера И. Каримова после событий в Андижане, лояльно отнесся к ужесточению режима Н. Назарбаева в Казахстане, а революционно-демократические события в соседнем Кыргызстане принял весьма настороженно [9].

Существует также мнение, что наметившиеся изменения во внешней политике КНР есть не столько результат осознания растущей международной ответственности, сколько достижение экономических целей несколько иными средствами. В частности, недавний отказ Китая от поддержки Зимбабве сторонники этой концепции объясняют не столько растущим бременем этической ответственности, сколько желанием Китая приостановить на время проекты сотрудничества с одной из самых кризисных африканских экономик и при этом получить некоторые политические дивиденды [3, с. 55; 9].

Подобных колебаний не наблюдается во внешней политике Японии. В большинстве своих проявлений она схожа с той линией, которую проводят державы, составляющие так называемую западную цивилизацию. С 50-х гг. прошлого века японцы стараются не запятнать свою репутацию поддержкой, хотя бы даже из экономических соображений, политических режимов, имеющих авторитарную сущность. Конечно же, Япония имеет экономические интересы в тех же странах Юго-Восточной Азии, но ей, возможно и менее эффективно, чем КНР, удается защищать свои коммерческие проекты в Индонезии и на Филиппинах, при этом не создавая себе имиджа страны, пекущейся об интересах военных группировок и одиозных политических лидеров. В отличие от Китая Япония никогда не была замечена в каких-либо «теневых» сделках по поставкам оружия в страны Азии, Африки и Латинской Америки. Удивительно то, что Китай, формально не вмешиваясь во внутренние дела, оказывает немаловажное влияние на политическую ситуацию в развивающихся государствах, поддерживая присущий некоторым из них изоляционизм, создавая экономические условия для консервации правящих диктатур. О политизированном характере его экономической деятельности красноречиво свидетельствует, в частности, то, что за каждой крупной коммерческой сделкой с участием китайских компаний стоит политическое решение властей КНР и то, что коммерческие предложения китайских бизнесменов всегда слишком привлекательны, чтобы быть полностью свободными от политической ангажированности. В Японии же компании более свободны в своих поступках. Их инвестиционная деятельность не носит ярко выраженной зависимости от принятых властями решений. Именно поэтому японская внешнеэкономическая деятельность не столь «заметна» и не вызывает тех нареканий, которые часто адресуются китайцам. Но одновременно с этим она менее эффективна, и на сегодняшний день единственным регионом, в котором Япония в состоянии противодействовать внешнеэкономической экспансии Китая, остается Юго-Восточная Азия [7].

В политической же сфере возможности Страны восходящего солнца еще меньше. Не обладая мощным геополитическим потенциалом, статусом постоянного члена Совета Безопасности ООН, юридически полноценными вооруженными силами и правом участвовать в коллективной самообороне, Япония не может стать для развивающихся стран тем, чем стал для многих из них Китай, — источником политической поддержки, особенно в случае конфронтации с западными державами.

Подводя итоги, хотелось бы заметить, что в общем усилия КНР по расширению контактов с развивающимися странами направлены на решение конкретных экономических и узких политических задач. Китайская энергетическая дипломатия стремится удовлетворить все возрастающие потребности Поднебесной в топливных ресурсах, которыми богаты некоторые азиатские и африканские государства. Кроме этого, руководство коммунистического Китая озабочено вопросами углубления диалога с «третьим миром» еще и потому, что это сулит в недалеком будущем определенные политические дивиденды, так как молодые государства постепенно включаются в орбиту влияния Китая, тем самым способствуя удовлетворению его гегемонистских амбиций и оформлению блока держав, ориентированных в своей внешней политике на КНР. Наконец, сотрудничество с державами Азии и Африки помогает Китаю решать некоторые внутриполитические проблемы: содействие центрально-азиатских государств способно оказать влияние на ситуацию в западной части Поднебесной, где преобладают сепаратистские и антикитайские настроения. Благожелательность малых государств Океании наносит удар по международным позициям Тайваня, для которого дипломатические «реверансы» ограничены в последние годы географическим полем Юго-Восточной Азии и Океании.

Японцы же всегда мыслили несколько иначе. По большей части японская помощь развивающимся странам ставит целью не решение прагматических задач, а повышение морального реноме Японии и лишь затем — расширение экономических возможностей. По основным показателям экономического и политического свойства Страна восходящего солнца уступает Китаю в борьбе за влияние в развивающихся государствах. Это обусловлено, прежде всего, самой моделью, по которой строятся отношения между Японией и «третьим миром». Она отличается некоторой пассивностью и отсутствием ярко выраженного прагматизма. В ней нет также экспансионистских установок и политического цинизма, которые, бесспорно, присутствуют в поведении КНР. К тому же Япония, будучи главным военно-политическим союзником США и одним из форпостов западной демократии, не имеет возможности действовать на международной арене без оглядки на политическую сущность тех режимов, с которыми предстоит налаживать связи. Опасения за создававшуюся целыми десятилетиями репутацию не позволят Токио активно взаимодействовать с нынешними правительствами Зимбабве или Узбекистана. Немаловажную роль играет также исторический фактор. Большинство народов Юго-Восточной Азии и Океании сохранили не самые теплые воспоминания о японской оккупации времен Второй мировой войны, что оказывает психологическое давление на правительство Японии. Все это обусловливает отставание Страны восходящего солнца по сравнению с КНР в деле завоевания симпатий молодых государств.

Литература

1. Боровой, В. Региональная политика во внешнеполитической стратегии КНР после окончания «холодной войны» // Журн. междунар. права и междунар. отношений. 2008. № 2. С. 55—60.
2. Кашин, В. Экономическая и политическая экспансия КНР в «третьем мире» // Экспорт вооружений. 2006. № 3. С. 4—11.
3. Михеев, В. Китай и Япония на фоне глобальных тенденций // Мировая экономика и междунар. отношения. 2007. № 4. С. 50—60.
4. Приоритеты внешней политики Японии на 2007 год [Электронный ресурс] // Посольство Японии в России. Режим доступа: <http://www.ru.emb-japan.go.jp/POLICIES/PolicyPriorities.html>. Дата доступа: 18.05.2007.
5. Солнцев, В. Ясуо Фукуда о «возвышенных устремлениях» японской дипломатии // Компас. 2008. № 5. С. 20—24.
6. Того, К. 50 лет японской дипломатии (1945—1995 гг.). М.: МГИМО, 1995.
7. Толстой, В. История китайско-японских отношений в конце XIX — второй половине XX вв. как препятствие двустороннему политическому диалогу // Журн. междунар. права и междунар. отношений. 2007. № 3. С. 51—56.
8. Федоров, Ю. Глазами либерала: «Анархия господствует над миром» // Индекс безопасности. 2007. № 3. С. 141—154.
9. Kleine-Ahlbrandt, S. China’s new dictatorship diplomacy / S. Kleine-Ahlbrandt, A. Small [Electronic resource] // New York Times. Mode of access: <http://www.nytimes.com/cfr/world/20080101faessay_v87n1_kleine.html?_r=2&ex=1203742800&en=d75fd9217b8cafc0&ei=5070&emc=eta1&oref=slogin&oref=slogin>. Date of access: 15.04.2007.
10. Zweig, D. China’s global hunt for energy / D. Zweig, J. Bi [Electronic resource] // China’s hunt for resources. Mode of access: <http://66.102.9.104/search?q=cache:AmMKROkwWnwJ:wuyibing.com/cache/china-s-global-hunt-for-energy.pdf+China%E2%80%99s+Global+Hunt+for+Energy&hl=en&ct=clnk&cd=3>. Date of access: 19.05.2007.


Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter