журнал международного права и международных отношений 2009 — № 3


международное право — международное частное право

Проблема определения личного закона международной межправительственной организации

Ольга Кохненко

Автор:
Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. — преподаватель кафедры гражданского права и процесса юридического факультета Гродненского государственного университета имени Янки Купалы

Рецензенты:
Сорокин Владимир Семёнович — кандидат юридических наук, доцент, заместитель декана юридического факультета Гродненского государственного университета имени Янки Купалы
Хацук Жанна Васильевна — кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой гражданского и международного права Белорусского института правоведения

В международном частном праве традиционно для определения правового статуса физических и юридических лиц применяются такие коллизионные привязки, как личный закон (в отношении физических лиц) и закон национальности (в отношении юридических лиц). Данные типы коллизионных привязок имеют и свои разновидности.

В то же время круг субъектов международного частного права не ограничивается только физическими и юридическими лицами, но включает и таких лиц, как, например, государства и международные организации.

Международная межправительственная организация (ММПО) является одним из основных субъектов международного публичного права, но для реализации возложенных на нее задач неизбежно вступает в частноправовые отношения. В этом случае возникают вопросы, связанные с необходимостью определения гражданско-правовой и процессуальной правосубъектности ММПО. Данная проблематика нашла отражение в трудах таких исследователей, как Л. П. Ануфриева [1],
А. В. Асосков [2], О. В. Богданов [5], Я. Броунли [7], В. А. Канашевский [14], Л. А. Левина [21], Т. Н. Нешатаева [26] и др. Вместе с тем, проблема определения личного закона ММПО не является исследованной и требует дальнейшего изучения. Целью настоящей статьи является исследование права, подлежащего применению для определения гражданской правосубъектности международной межправительственной организации.

ММПО является в первую очередь субъектом публичного права; частноправовой статус для нее носит побочный, вспомогательный характер. ММПО создаются для удовлетворения публичного интереса. Подчинение же ММПО национальному правопорядку одного из государств, в частности применение закона национальности по отношению к ММПО, может нивелировать саму идею учреждения международной организации.

Поэтому, несмотря на то, что в международных договорах ММПО наделяются правами юридического лица, на наш взгляд, для определения частноправовой правосубъектности рассматриваемого субъекта неприменима такая коллизионная привязка, как закон национальности юридического лица, равно как и сам термин «национальность». В то же время нельзя не отметить, что с данным утверждением согласны не все исследователи. Так, например, Л. П. Ануфриева отмечает, что международная организация становится правосубъектным в цивилистическом смысле образованием с момента регистрации устава (учреждения) либо включения в реестр юридических лиц государства местонахождения. Правоспособность такого юридического лица определяется по закону того государства, в котором находится штаб-квартира международной межгосударственной (межправительственной) организации [1, с. 114]. На возможность применения к международной организации теории оседлости обращает внимание и И. В. Гетьман-Павлова, делая в дальнейшем указание на регулирование гражданской правоспособности ММПО не национальным, а международным правом и на двойственный, осложненный правовой статус международной организации [9, с. 167].

Тем не менее, представляется целесообразным сегодня определять правовой статус ММПО как субъекта международного частного права прежде всего на основе международных договоров. Рассмотрим конвенции, имеющие важное значение для определения цивилистической правосубъектности международных межправительственных организаций, одним их государств-членов которых является Республика Беларусь.

Во-первых, круг вопросов, которые учредители передают при создании международной организации в ее ведение, подлежит фиксации в международном акте. Английский юрист Я. Броунли отмечает, что доказательства правоспособности той или иной конкретной организации содержатся прежде всего в договоре о ее учреждении [7, с. 413]. Такого рода международным договором и учредительным актом организации является устав, который может иметь разное название (соглашение, конституция и т. д.). По своей юридической природе, как указывает Е. А. Шибаева, устав является международным договором особого рода [41, с. 42—43]. Устав представляет собой правовую основу образования и деятельности международных организаций, закрепляет их цели, задачи и принципы, органы, их функции и полномочия, положения о членах, право- и дееспособности организации.

Показательным в этом плане является раздел 2 статьи VI Статей соглашения Международной финансовой корпорации [35], который закрепляет за организацией следующие гражданско-правовые полномочия: право заключать контракты, приобретать и распоряжаться движимым и недвижимым имуществом, возбуждать судебные разбирательства. Аналогичные нормы содержатся в учредительных документах многих ММПО (например, ст. 27 Конституции Международной организации по миграции [19], разд. 2 ст. IX Статей Соглашения Международного валютного фонда [34], ст. 39 Устава Международной организации труда [39] и др.). Таким образом, уставы закрепляют основные гражданско-правовые полномочия международных организаций.

Во-вторых, нормы, регламентирующие статус международных организаций, содержатся в международных договорах, посвященных определению правосубъектности, иммунитетов и привилегий ММПО. К конвенциям данной группы относятся, например, Конвенция ООН о привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций от 13 февраля 1946 г. [15], Конвенция ООН о привилегиях и иммунитетах специализированных учреждений от 21 ноября 1947 г. [16], Конвенция о привилегиях и иммунитетах Евразийского экономического сообщества от 31 мая 2001 г. [17], Соглашение о правовом статусе Организации договора о коллективной безопасности от 7 октября 2002 г. [33] и др.

В-третьих, важным источником, закрепляющим особенности гражданско-правового статуса международной организации, являются ее двусторонние соглашения с государством — членом ММПО. Назначение соглашений об условиях пребывания ММПО состоит в регламентации правового статуса представительства международной организации с целью обеспечения эффективного осуществления возложенных на нее функций. Как представляется, данные соглашения имеют особую значимость, поскольку они конкретизируют правовой статус штаб-квартиры или представительства организации, определяют объем привилегий и иммунитетов ММПО, зачастую решают вопрос о подчинении (неподчинении) частноправовых отношений с участием ММПО национальному праву государства пребывания, наделяют международную организацию качеством юридического лица, закрепляют ее гражданско-правовые полномочия.

В качестве примеров международных договоров такого рода можно привести Соглашение между Организацией Объединенных Наций и правительством Соединенных Штатов Америки относительно месторасположения Центральных учреждений Объединенных Наций, заключенное 31 октября 1947 г. [29], а также Соглашение между Правительством Французской Республики и Организацией Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры относительно центральных учреждений ЮНЕСКО и ее привилегий и иммунитетов на территории Франции от 2 июля 1954 г. [32]. Среди соглашений об условиях пребывания, заключенных от имени Республики Беларусь (Совета Министров Республики Беларусь) с ММПО, можно отметить следующие: Договор между Республикой Беларусь и Экономическим Судом Содружества Независимых Государств об условиях пребывания Экономического Суда Содружества Независимых Государств на территории Республики Беларусь от 22 ноября 1996 г. [12], Соглашение между Правительством Республики Беларусь и Международным научно-техническим центром об условиях пребывания Белорусского регионального отделения Международного научно-технического центра в Республике Беларусь от 19 июня 1996 г. [31], Соглашение между Правительством Республики Беларусь и Международной финансовой корпорацией о Представительстве Международной финансовой корпорации в Республике Беларусь от 20 марта 2008 г. [30], Базовое соглашение между Правительством Республики Беларусь и Всемирной организацией здравоохранения об установлении технического консультативного сотрудничества от 20 мая 1999 г. [3] и др.

Следует отметить, что в настоящее время актуальным является вопрос о правовой природе внутреннего права международных организаций, о юридической силе актов ММПО (см., напр.: [4; 23]). Согласно концепции «подразумеваемой компетенции», предполагающей возможность выполнения международной межправительственной организацией полномочий, которые прямо не закреплены в учредительных документах ММПО, но являются существенно необходимыми для выполнения ее обязанностей, проистекают из учредительных актов организации на основе их толкования, ММПО вправе принимать акты, не противоречащие учредительным документам и цели деятельности организации. Вместе с тем, прежде всего акт, учреждающий межправительственную организацию, определяет объем правосубъектности ММПО, который детализируются посредством заключения международных договоров.

Таким образом, частноправовая правосубъектность международных межправительственных организаций определяется их учредительными актами, соглашениями об условиях пребывания и международными договорами.

Как представляется, указание на право, подлежащее применению для определения цивилистической правоспособности и дееспособности ММПО, целесообразно рассматривать в качестве коллизионной привязки «личный закон международной межправительственной организации».

Следует отметить, что сегодня в качестве типовой формулы прикрепления данная привязка не рассматривается. На наш взгляд, введение же и использование коллизионной привязки «личный закон международной организации» облегчит, упорядочит и унифицирует процедуру определения источников правового регулирования цивилистического статуса ММПО.

Предлагаемая коллизионная привязка имеет определенную специфику по сравнению с используемыми формулами прикрепления, поскольку является отсылкой не к национальному праву конкретного государства, а к положениям международного права. Поэтому закономерно может возникнуть вопрос о том, можно ли рассматривать указание на подлежащее применению право к определению частноправового статуса международной организации в качестве коллизионной привязки?

Думается, для ответа на поставленный вопрос целесообразно обратиться к понятиям «коллизионная норма» и «коллизионная привязка».

Следует отметить, что коллизионные нормы являются одним из основных, базовых институтов международного частного права. Основное содержание международного частного права сводится к коллизионной проблеме и ее разрешению [24, с. 98]. Именно данные обстоятельства и послужили причиной возникновения термина «коллизионное право» [9, с. 57; 20, с. 53; 42, с. 138; 43, с. 81].

В теории международного частного права наиболее часто встречающиеся, используемые коллизионные привязки были систематизированы и поименованы. В литературе их называют типовыми привязками, типами коллизионных привязок, формулами прикрепления, коллизионными критериями, коллизионными принципами. Как правило, выделяют такие типовые привязки, как личный закон физического лица, закон национальности юридического лица, закон места нахождения вещи, закон «автономии воли», закон места совершения акта, закон суда, закон флага, закон места причинения вреда, закон страны продавца, закон, в соответствии с которым данное правоотношение наиболее тесно связано, и т. д.

Если проводить сравнение предлагаемой коллизионной нормы с уже существующими, то следует отметить следующее. Объем предлагаемой коллизионной нормы не вызывает, на наш взгляд, каких-либо дискуссий. Данный элемент коллизионной нормы (т. е. частноправовая правосубъектность ММПО) очень схож с объемами традиционно используемых коллизионных норм. Например, в соответствии со статьей 1112 ГК Республики Беларусь гражданская правоспособность иностранного юридического лица определяется по праву страны, где учреждено юридическое лицо [10]. Далее, согласно статье 550 ГПК Республики Беларусь, процессуальная дееспособность гражданина определяется законодательством того государства, гражданином которого он является [11]. Таким образом, объем предлагаемой коллизионной нормы, содержащий указание на частноправовую право- и дееспособность субъекта международного частного права (в данном случае — ММПО), является одним из часто используемых элементов коллизионной нормы.

А вот со вторым элементом коллизионной нормы далеко не все так ясно. Дело в том, что существующие типовые коллизионные привязки являются отсылками к национальному праву того или иного государства, а предлагаемая формула прикрепления — отсылкой к международному праву. Является ли это препятствием для введения новой типовой привязки «личный закон международной организации»?

В связи с поставленным вопросом представляется важным отметить, что сегодня нет единообразия в подходах к определению термина «коллизионная привязка», равно как и термина «коллизионная норма». Среди существующих взглядов можно выделить два основных направления.

Первое направление. Большинство исследователей определяют коллизионную норму как норму, позволяющую определить право того или иного государства, подлежащее применению к частноправовым отношениям с иностранным элементом. Коллизионная привязка, в свою очередь, рассматривается как элемент коллизионной нормы, содержащий указание на право государства, подлежащее применению к данному правоотношению, осложненному иностранным элементом. Особенностью выделенного направления является то, что в определениях рассматриваемых терминов подчеркивается, что коллизионная норма отсылает к положениям именно национального права одного из государств.

Так, например, В. Л. Толстых определяет коллизионную норму как норму, устанавливающую, право какого государства регулирует отношения с иностранным элементом, и добавляет — коллизионная норма отсылает к определенному национальному правопорядку для регулирования отношения [38, с. 60, 67]. В. В. Кудашкин, рассматривая понятия «коллизионное правоотношение» и «коллизионный метод», акцентентирует наличие связи между правоотношением с иностранным элементом и материальной нормой, применимой национальной правовой системой [20, с. 53]. На наш взгляд, интересен подход, изложенный в труде В. П. Звекова «Международное частное право». В данной работе определяется, что коллизионная норма указывает, право какого государства подлежит применению (является применимым) к этому отношению. Привязка трактуется как основания (признаки, критерии) определения применимого права [13, с. 105—106]. В последнем определении уже нет указания на внутреннее право конкретного государства. Автор отмечает, что в ряде зарубежных законов о международном частном праве содержатся нормы, отсылающие к положениям международных договоров, и не соглашается с характеристикой таких норм как коллизионных ввиду отсутствия проблемы определения применимого права [13, с. 125].

Следует отметить, что данное направление отражено в работах и многих других авторов, исследующих вопросы международного частного права, например в трудах В. В. Гаврилова [8, с. 59]; А. А. Тарасенко [36, с. 2]; М. Л. Чудаевой [40, с. 21] и др.

Второе направление. Сторонники данного подхода определяют коллизионную привязку как указание на подлежащее применению право, не делая акцент на то, что привязка должна указывать на применение именно национальной правовой системы того или иного государства. Некоторые исследователи, придерживающиеся данного направления, в определении коллизионной нормы или коллизионной привязки закрепляют возможность отсылки не только к национальному, но и к международному праву.

Так, например, Л. А. Лунц отмечал, что коллизионная норма как и всякая юридическая норма есть правило, подлежащее применению к конкретным фактическим составам. Коллизионная норма указывает на компетентный материально-правовой закон, подлежащий применению к правоотношению [22, с. 156, 157]. Т. Н. Нешатаева в целом коллизионную норму характеризует как правило определения применимого права к частноправовому отношению, осложненному иностранным или международным элементом [25, с. 83]. С точки зрения И. В. Гетьман-Павловой по своему характеру коллизионные нормы в определенной степени родственны отсылочным и бланкетным нормам национального права. Однако и отсылочные, и бланкетные нормы отсылают к правовой системе именно данного государства, конкретно указывая применимый законодательный акт или даже норму закона. Коллизионные нормы, по мнению ученого, имеют неизмеримо более абстрактный характер — они предусматривают возможность применения и своего собственного национального права, и частного права других государств, и международного права [9, с. 58]. Вызывает интерес позиция А. С. Скаридова, который трактует привязку как указание на подлежащее применению право (международное, своей страны или иного государства) [28, с. 15]. Ю. А. Тихомиров отмечает наличие двух подходов к рассмотрению коллизионной нормы: как нормы, определяющей, право какого государства должно быть применено к данному гражданскому правоотношению, осложненному иностранным элементом, и как нормы, указывающей на то, право какой страны или какое международное соглашение подлежит применению к данному правоотношению, указывая, что второе определение кажется более предпочтительным [37, с. 60, 61].

Следует отметить, что отнесение мнения автора к первому или второму подходу не всегда является однозначным. В некоторых случаях исследователи при определении рассматриваемых терминов различным образом формулируют указание на подлежащее применению право, иногда акцентируя внимание на применении национальной правовой системе государства, а иногда — нет. Так, М. М. Богуславский рассматривает коллизионную норму как норму, определяющую, право какого государства должно быть применено к соответствующему правоотношению, а привязку — как указание на закон (правовую систему), который подлежит применению к данному виду правоотношений [6, с. 85, 91]. Во многом аналогичного подхода придерживается Г. К. Дмитриева, которая отмечает, что коллизионная норма представляет собой норму, определяющую, право какого государства должно быть применено к данному частноправовому отношению, осложненному иностранным элементом. Привязку же указанный автор рассматривает как указание на право, подлежащее применению к данному правоотношению [24, с. 98]. Вместе с тем, представляется, что рассмотренные точки зрения тяготеют все же к первому направлению.

Таким образом, сегодня зачастую термин «коллизионная привязка» толкуется более широко — как указание на подлежащее применению право к частноправовым отношениям. Некоторые исследователи идут еще дальше, считая, что коллизионная привязка может указывать на применение норм международного права, а не только национального.

Таким образом, с позиций второго подхода вопрос о возможности рассмотрения личного закона международной межправительственной организации не является дискуссионным.

На наш взгляд, данное направление вполне обоснованно, и на примере предлагаемой новой типовой коллизионной привязки целесообразно рассмотреть аргументы в пользу именно этого подхода.

Во-первых, даже если коллизионная норма указывает на применение национального права одного из государств, это не означает, что положения международных договоров не будут применены. В соответствии с Законом от 10 января 2000 г. «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» нормы права, содержащиеся в международных договорах Республики Беларусь, являются частью действующего на территории республики законодательства, подлежат непосредственному применению, кроме случаев, когда из международного договора следует, что для применения таких норм требуется принятие (издание) внутригосударственного нормативного правового акта, и имеют силу того нормативного правового акта, которым выражено согласие Республики Беларусь на обязательность для нее соответствующего международного договора [27]. Следовательно, когда коллизионная норма отсылает к внутреннему праву государства, это не исключает возможность применения положений, содержащихся в международных договорах.

Во-вторых, поскольку коллизия означает столкновение, в данном случае для отнесения предлагаемой нормы к коллизионной необходимо определить, есть ли столкновение, противоборство, коллизия нескольких правовых систем. Как представляется, в случае учреждения, например, представительства Всемирной организации интеллектуальной собственности в Республике Беларусь, для определения частноправовой правосубъектности данной ММПО на территории белорусского государства возникнет коллизия трех правовых систем — национального права Республики Беларусь, национального права Швейцарии (штаб-квартира ВОИС находится в Женеве) и международного права. Данная коллизия, на наш взгляд, принципиально не отличается от коллизии, возникающей при осуществлении иностранным юридическим лицом деятельности в Беларуси. Коллизионная норма, позволяющая определить гражданскую правоспособность юридического лица, закреплена в статье 1112 ГК Республики Беларусь [10]. Нормы же, разрешающей данную коллизию применительно к ММПО, нормативные правовые акты Республики Беларусь не содержат. Для определения цивилистической правосубъектности следует обратиться к положениям Конвенции, учреждающей ВОИС [18], а также Конвенции ООН о привилегиях и иммунитетах специализированных учреждений от 21 ноября 1947 г. [16].

Таким образом, для определения частноправового статуса международной межправительственной организации целесообразно рассматривать указание на право, подлежащее применению, в качестве коллизионной привязки «личный закон международной межправительственной организации». Данная привязка может быть использована для определения гражданской и процессуальной правосубъектности международной межправительственной организации.

Литература

1. Ануфриева, Л. П. Международное частное право: в 3 т. Т. 2. Особенная часть / Л. П. Ануфриева. М.: БЕК, 2000.
2. Асосков, А.В. Правовые формы участия юридических лиц в международном коммерческом обороте / А. В. Асосоков. М.: Статут, 2003.
3. Базовое соглашение между Правительством Республики Беларусь и Всемирной организацией здравоохранения об установлении технического консультативного сотрудничества, 20 мая 1999 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. 2000. № 75. 2/200.
4. Барковский, И. Особенности внутриорганизационной правотворческой деятельности Содружества Независимых Государств / И. Барковский // Бел. журн. междунар. права и междунар. отношений. 2002. № 1. С. 9—13.
5. Богданов, О. В. Штаб-квартира ООН в Нью-Йорке (международно-правовые аспекты) / О. В. Богданов. М.: Междунар. отношения, 1976.
6. Богуславский, М. М. Международное частное право: учебник / М. М. Богуславский. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2003.
7. Броунли, Я. Международное право. Кн. II / Я. Броунли; пер. с англ. С. Н. Андриановой; под ред. Г. И. Тункина. М.: Прогресс, 1977.
8. Гаврилов, В. В. Международное частное право / В. В. Гаврилов. М.: НОРМА, 2000.
9. Гетьман-Павлова, И. В. Международное частное право: учебник / И. В. Гетьман-Павлова. М.: ЭКСМО, 2005.
10. Гражданский кодекс Республики Беларусь, 7 декабря 1998 г., № 218-З // Ведамасці Нац. сходу Рэсп. Беларусь. 1999. № 7-9. Ст. 101.
11. Гражданский процессуальный кодекс Республики Беларусь от 11 янв. 1999 г.: текст по состоянию на 1 сент. 2009 г. [Электронный ресурс] // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2009.
12. Договор между Республикой Беларусь и Экономическим Судом Содружества Независимых Государств об условиях пребывания Экономического Суда Содружества Независимых Государств на территории Республики Беларусь, 22 ноября 1996 г. // Ведамасці Нац. сходу Рэсп. Беларусь. 1997. № 21. Ст.ст. 389, 390.
13. Звеков, В. П. Международное частное право: курс лекций / В. П. Звеков. М.: Норма-Инфра-М, 2000.
14. Канашевский, В. А. Правовое положение международной организации как субъекта международного частного и гражданского права / В. А. Канашевский // Правоведение. 2003. № 3. С. 139—158.
15. Конвенция ООН о привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций, 13 февраля 1946 г. (извлечение) // Действующее международное право: в 3 т. Т. 1 / сост. Ю. М. Колосов, Э. С. Кривчикова. М.: Изд-во Москов. независим. ин-та междунар. права, 1999. С. 615—619.
16. Конвенция ООН о привилегиях и иммунитетах специализированных учреждений, 21 ноября 1947 г. // Там же. С. 620—632.
17. Конвенция о привилегиях и иммунитетах Евразийского экономического сообщества, 31 мая 2001 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. 2001. № 115. 2/815.
18. Конвенция, учреждающая Всемирную организацию интеллектуальной собственности, 14 июля 1967 г. // Интеллектуальная собственность: в 2 т. Т. 1. Авторское право и смежные права / сост. и коммент. И. В. Попова; под ред. В. Ф. Чигира. Минск: Амалфея, 1997. С. 6—29.
19. Конституция Международной организации по миграции [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс: Беларусь. Технология 3000 / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2009.
20. Кудашкин, В. В. Коллизионные правоотношения в международном частном праве / В. В. Кудашкин // Государство и право. 2006. № 2. С. 52—63.
21. Левина, Л. А. Правовое положение Международного валютного фонда и Всемирного банка / Л. А. Левина. М.: ЛЕГАТ, 1996.
22. Лунц, Л. А. Курс международного частного права: в 3 т. / Л. А. Лунц. М.: Спарк, 2002.
23. Маргиев, В. И. Внутреннее право международных организаций: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.10. / Казан. гос. ун-т. Казань, 1999.
24. Международное частное право: учебник / под ред. Г. К. Дмитриевой. М.: Проспект, 2000.
25. Нешатаева, Т.Н. Международное частное право и международный гражданский процесс: учеб. курс в 3 ч. / Т. Н. Нешатаева. М.: Городец, 2004.
26. Нешатаева, Т. Н. Международные организации и право. Новые тенденции в международно-правовом регулировании / Т. Н. Нешатаева. М.: Дело, 1998.
27. О нормативных правовых актах Республики Беларусь: Закон Респ. Беларусь от 10 янв. 2000 г. 361-З [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс: Беларусь. Технология 3000 / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2009.
28. Скаридов, А. С. Международное частное право: учеб. пособие / А. С. Скаридов. 3-е изд. СПб.: Изд-во А. В. Михайлова, 2000.
29. Соглашение между Организацией Объединенных Наций и правительством Соединенных Штатов Америки относительно месторасположения Центральных учреждений Объединенных Наций, 31 окт. 1947 г. [Электронный ресурс] // Организация Объединенных Наций. Режим доступа: <http://www.un.org/russian/documen/convents/headquar.htm>. Дата доступа: 18.06.2008.
30. Соглашение между Правительством Республики Беларусь и Международной финансовой корпорацией о Представительстве Международной финансовой корпорации в Республике Беларусь, 20 марта 2008 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. 2008. № 264. 2/1532.
31. Соглашение между Правительством Республики Беларусь и Международным научно-техническим центром об условиях пребывания Белорусского регионального отделения Международного научно-технического центра в Республике Беларусь, 19 июня 1996 г. // Там же. 2001. № 6. 2/230.
32. Соглашение между Правительством Французской Республики и Организацией Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры относительно центральных учреждений ЮНЕСКО и ее привилегий и иммунитетов на территории Франции, 2 июля 1954 г., Париж // Основные документы. Париж: ЮНЕСКО, 2000. С. 217—230.
33. Соглашение о правовом статусе Организации договора о коллективной безопасности, 7 окт. 2002 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. 2003. № 81. 2/972.
34. Статьи Соглашения Международного валютного фонда [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс: Беларусь. Технология 3000 / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2009.
35. Статьи соглашения Международной финансовой корпорации [Электронный ресурс] // Там же.
36. Тарасенко, А. А. Коллизионные нормы в международном частном праве: учеб. пособие / А. А. Тарасенко. Минск: Бел. негос. ун-т правоведения, 1997.
37. Тихомиров, Ю. А. Коллизионное право: учеб. и науч.-практ. пособие / Ю. А. Тихомиров. М.: Изд-во г-на М. Ю. Тихомирова, 2001.
38. Толстых, В. Л. Международное частное право: коллизионное регулирование / В. Л. Толстых. СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2004.
39. Устав Международной организации труда [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс: Беларусь. Технология 3000 / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2009.
40. Чудаева, М. Л. Международное частное право: курс лекций / М. Л. Чудаева. Минск: Акад. управления при Президенте Респ. Беларусь, 2007.
41. Шибаева, Е. А. Правовые вопросы структуры и деятельности международных организаций: учеб. пособие / Е. А. Шибаева, М. Поточный. М.: Изд-во МГУ, 1988.
42. Энциклопедический юридический словарь / под общ. ред. В. Е. Крутских. 2-е изд. М.: ИНФРА-М, 1999.
43. Ясенко, И. Понятие и сущность коллизионных норм / И. Ясенко // Юрист. 2005. № 1. С. 81—84.


Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter