журнал международного права и международных отношений 2011 — № 2

международные отношения

Роль КНР в формировании и развитии ШОС: политико-экономический аспект

Мария Данилович

В 2001 г. в списке международных региональных организаций появилась Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), созданная в рамках «шанхайского процесса» по инициативе Китайской Народной Республики с участием России, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана. Однако в настоящий момент КНР с растущей уверенностью заявляет о себе на мировой арене. В подобном контексте ШОС воспринимается как структура, в рамках которой происходит взаимодействие и столкновение интересов КНР и России вокруг стратегически важного региона Центральной Азии.

С момента своего появления ШОС вызывает острый интерес исследователей, как непосредственно связанных с государствами, входящими в данную организацию или являющимися наблюдателями или партнерами по диалогу при ШОС: белорусских (В. Боровой [1]), китайских (Гао Фэй [2], Цзян И [14], Чжао Хуашэн [15], Пань Гуан [26]), российских (Д. Тренин [10; 11], В. Фроленков [12], С. Лукин [16]), центральноазиатских (М. Лаумулин [4], P. Мукимджанова [5], К. Сыроежкин [9] (Казахстан), А. Хасимов [13] (Узбекистан), Р. Максутов [23], Э. Марат [24] (Кыргызстан)), индийских (Г. Сачдева [27]), так и тех, кто оценивает ШОС «на расстоянии»: исследователей из США (А. Кули [22], Э. Медейрос [25]) и представителей западноевропейской школы (Д. Андорнино [20] (Италия), Н. Свонстром [28] (Швеция)).

Несмотря на значительное количество наблюдений за деятельностью ШОС, в научной литературе (в частности, в отечественной) можно выделить гораздо меньше исследовательских материалов, посвященных роли КНР в «шанхайском процессе». Однако данная тема весьма интересна для исследования. Наблюдение за действиями Китая в ШОС позволяет четче осознать стратегию и тактику данного государства в регионе и в мире в целом. Для Республики Беларусь, получившей в 2009 г. статус партнера ШОС по диалогу, рассматриваемая тема также является актуальной.

КНР участвует в области как исключительно политического, так и торгово-экономического взаимодействия государств — членов ШОС, причем заинтересованность Китая во втором типе сотрудничества выражена гораздо четче, нежели в первом. Целью данной статьи является определение роли КНР в развитии экономических связей в ШОС с момента возникновения организации. Анализ экономического аспекта сотрудничества в ШОС проводится с учетом изменений геополитической обстановки в Центральной Азии в начале XXI в. и их влияния на стратегии КНР в регионе.

КНР и экономическое сотрудничество в ШОС в 2001—2003 гг.

Ряд отечественных, российских, центральноазиатских и западных исследователей (В. Боровой, А. Кули, Э. Медейрос, Д. Тренин, К. Сыроежкин) справедливо подчеркивают развертывание «шанхайского процесса» (формирование механизма «пятерки» и последующее создание ШОС) как одного из основных элементов реализации стратегических интересов КНР в Центральной Азии. Данные интересы включают формирование такого сообщества государств, в котором Китай в долгосрочной перспективе занял бы позицию лидера, а в краткосрочной смог бы поддерживать партнерские отношения с Российской Федерацией, балансируя между сохранением ее военного присутствия в регионе для заполнения образовавшегося с начала 1990-х гг. «вакуума силы» и одновременно не допуская чрезмерного усиления ее влияния в Центральной Азии путем расширения экономического сотрудничества КНР со странами региона [1; 9; 11; 22; 25]. В свою очередь, китайские исследователи-международники Чжао Хуашэн, Пань Гуан, Гао Фэй, Цзян И ссылаются на принципиальную неприемлемость роли лидера как «общий принцип внешнеполитического курса КНР на современном этапе» [15, c. 10]. В качестве стратегических интересов Китая в рассматриваемом регионе они называют гарантии безопасности (мир и стабильность в Центральной Азии позволили бы КНР направить свои основные усилия на решение тайваньского вопроса и реализацию своих интересов в Юго-Восточной Азии), сдерживание сепаратистских сил «Восточного Туркестана», а также расширение регионального экономического сотрудничества в целях обеспечения энергетического снабжения экономики КНР и реализации Программы ускоренного развития северо-западных районов страны 1999 г. [2; 14; 15; 26].

Таким образом, стратегические интересы КНР в Центральной Азии помимо гарантий безопасности включают: 1) доступ к богатым сырьевым и энергетическим ресурсам региона для снабжения развивающейся стремительными темпами экономики КНР (так, простейшие подсчеты с использованием данных сайта Информационного энергетического агентства США, показывают, что на пять центральноазиатских государств на 1 января 2008 г. приходилось 2,34 % разведанных мировых запасов нефти (31,24 млрд барр.) и 4,27 % природного газа (265 млрд м3)); 2) развитие сотрудничества в сфере торговли (сбыт готовой китайской продукции); 3) развитие транзитных грузоперевозок в Европу и на Ближний Восток. Многими исследователями не раз отмечалось, что в ближайшем будущем данный регион (центр, «опорный пункт» Азии) будет играть ключевую роль в мировой политике [см.: 1; 27; 28].

К моменту возникновения ШОС руководство КНР уже предприняло ряд мер по созданию каналов взаимодействия со странами региона в экономической и транспортной сферах на двусторонней и, в рамках механизма «пятерки», многосторонней основе. КНР была крайне заинтересована в поступательном развитии экономических связей с партнерами по «пятерке», прежде всего ради успешной реализации вышеуказанной Программы 1999 г. Однако к 2001 г., как отмечает В. Боровой, торгово-экономическое сотрудничество КНР со странами Центральной Азии явно отставало от политического [1, с. 69]. Затяжной характер строительства нефтепровода «Атасу—Алашанькоу», проблема нелегальной китайской миграции в регионе и сохранение в государствах-партнерах традиционной идеи «китайской угрозы» [1, с. 87] вынуждали КНР действовать в рамках определенного многостороннего механизма, несколько снимавшего опасения центральноазиатских государств о возможном экономическом доминировании КНР на основе исключительно двусторонних отношений. Как справедливо замечает в своей работе Чжао Хуашэн, если бы ШОС не была создана, на ее месте в любом случае появилась бы подобная структура [15, с. 18].

После шанхайского саммита 2001 г., на котором среди основных целей ШОС декларировалось «поощрение эффективного сотрудничества в торгово-экономической.., энергетической, транспортной, экологической областях» [3], КНР начала активно участвовать в разработке совместных торгово-экономических и транспортных проектов. Усилением подобных связей Пекин, несомненно, стремился компенсировать фактор американского военного присутствия в регионе после событий 11 сентября 2001 г. В 2002 г. на июньском саммите в Санкт-Петербурге Председатель КНР Цзян Цзэминь впервые выразил мнение китайской стороны по поводу безопасности и экономического развития: последние идут «рука об руку» и теснейшим образом связаны между собой [см.: 1, с. 89]. Акцент Пекина на экономическую дипломатию в целях устойчивого развития и восстановления великодержавного статуса был официально озвучен на XVI съезде КПК в ноябре того же года. Однако в силу медленного институционального развития ШОС на начальном этапе совместные проекты продолжали ограничиваться рамками двустороннего сотрудничества.

В 2003 г. в условиях роста мировых цен на нефть для КНР наиболее насущной оказалась проблема диверсификации импортируемых источников энергии (страна начала импортировать нефть в 1993 г., когда доля нефти в топливно-энергетическом балансе выросла до 75 %); собственных нефтяных запасов в месторождениях на востоке страны, на морском шельфе Южно-Китайского моря и в Таримском бассейне СУАР, на долю которого приходится 3/4 разведанных залежей минеральных ресурсов Китая [22], для обеспечения быстро развивающейся экономики страны было явно недостаточно). К началу XXI в. 50 % импорта нефти (25 % внутригосударственного потребления) в КНР приходилось на государства Ближнего Востока, 22 % — на африканский континент [15, с. 17]. Риски нестабильности в данных регионах и проблема морских маршрутов транспортировки нефти привели к поиску сотрудничества с Россией и странами Центральной Азии. Однако в 2003 г. КНР импортировала с территории последних лишь 2 млн т нефти [15, с. 17]. Центральная Азия оказалась в фокусе внимания Пекина: КНР ускорила строительство нефтепровода «Атасу—Алашанькоу» и выкупила у американской компании «Шеврон» акции компании «Тексако—
Северные Бузачи» [5, с. 151]. Представляется, что подобная активизация КНР в казахском нефтяном секторе была вызвана заминками в строительстве нефтепровода из России «Ангарск—
Дацин».

Кроме того, для успешной реализации Программы развития западных районов стратегическое значение имели рост торговли с центральноазиатскими странами и преодоление проблем таможенного законодательства партнеров по ШОС. В связи с этим на пекинском саммите глав правительств ШОС в сентябре 2003 г. премьер Вэнь Цзябао впервые выступил с предложением о создании на территории государств ШОС зоны свободной торговли, а также акцентировал внимание на необходимости развития совместных энергетических проектов [19]. Данная идея нашла свое отражение в Долгосрочной Программе многостороннего торгово-экономического сотрудничества (до 2020 г.), подписанной в ходе саммита. Для реализации Программы возникла острая необходимость оформления постоянно действующего исполнительного и координационного органа, поскольку таковой на 2003 г. еще не был создан. На саммите КНР предложила материальную помощь для ускорения открытия Секретариата ШОС в Пекине.

Экономическая дипломатия КНР в ШОС в 2004—2008 гг.

На данном этапе развития ШОС КНР продолжала усиливать акцент на экономическом сотрудничестве в рамках организации и развитии неправительственных структур ШОС, что полностью соответствовало внутри- и внешнеполитической линии Пекина.

На ташкентском саммите в июне 2004 г. было официально объявлено о завершении периода структурного оформления ШОС: в Пекине начал работать Секретариат ШОС, в Ташкенте — Исполком Региональной антитеррористической структуры (РАТС). Во время саммита стороны утвердили План реализации упомянутой выше Программы 2003 г. Кроме того, китайская сторона выступила с инициативой предоставления партнерам по ШОС льготных кредитов в размере 900 млн дол. США под конкретные проекты на увеличение объема китайской торговли [12, с. 91].

Постепенно рос товарооборот между Синьцзян-Уйгурским автономным районом (СУАР) и центральноазиатскими республиками. По официальным данным, приводимым Чжао Хуашэном, общий объем внешнеторговых операций в 2004 г. составил 5,3 млрд дол. (50 % товарооборота приходилось на Казахстан), что на 1,8 млрд превысило соответствующие показатели 2003 г. [15, с. 16]. В целом общий размер торговли в рамках ШОС составил к 2007 г. 89 млрд дол. США (80 % внешней торговли Кыргызстана, 44 % — Казахстана, 11,5 % — России; однако для Китая данная сумма продолжала быть сравнительно небольшой — 3,1 % от общего объема его внешней торговли) [6].

Традиционно высокую долю имела одна из основных форм присутствия КНР в Центральной Азии — «народная торговля» дешевыми товарами народного потребления.

К концу 2004 г. идея экономической дипломатии Ху Цзиньтао (единство дипломатии и экономического сотрудничества) была окончательно оформлена. Как заявил в декабре на Семинаре по вопросам дипломатии и экономического развития в МИД КНР замминистра иностранных дел Лу Гочжэнь, «дипломатия (Китая. — М. Д.) расширяется от исключительно политических вопросов и проблем безопасности к вопросам защиты национальных интересов в сферах экономики и культуры» [цит. по: 25, р. 94].

В 2005 г. КНР начала импортировать природный газ. Это вызвало дальнейшую активизацию Китая в нефтегазовой отрасли Казахстана: в августе КННК («Синопек») выкупила активы канадской компании «ПетроКазахстан», обойдя свою основную соперницу Индию [27, р. 25]; в декабре был открыт нефтепровод «Атасу—Алашанькоу». К этому времени в ШОС обострилось понимание того, что контроль над природным газом в ближайшем будущем может стать существенной формой контроля над глобальной экономикой [16, с. 108]. В 2006 г. на саммите в Бишкеке президент Российской Федерации В. Путин выступил с идеей создания Энергетического клуба («газовой ОПЕК»), который включал бы Иран, Россию, Туркменистан
(1-е, 3-е и 4-е места в мире по залежам природного газа) и других членов ШОС [16, с. 108]. Пекин не поддержал данный проект, настояв на возможном функционировании Клуба как сугубо совещательной структуры по нефтегазовым вопросам. После окончательного решения Москвы о строительстве нефтепровода «Восточная Сибирь—Тихий океан», заменившего проект «Ангарск—Дацин», в КНР вновь заговорили о возможности продления совместного казахско-китайского нефтепровода до восточного побережья КНР с перспективой выхода в Тихий океан, Южную Корею и Японию в обход России [24].

Кроме того, в указанный период в Пекине вновь акцентировали внимание на развитии транспортных сетей в регионе: в апреле 2004 г. между руководством КНР, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Пакистана было достигнуто соглашение о совместном ремонте Каракорумского шоссе [13, с. 4], в том же году Китай вложил около 50 млн дол. США в строительство пакистанского порта Гвадар [13, с. 5].

На октябрьском заседании Совета глав правительств ШОС 2005 г. Вэнь Цзябао в очередной раз выступил с инициативой усиления торгово-экономического сотрудничества в организации, предложив от КНР кредитование в размере 900 млн дол. США на реализацию совместных проектов. По мнению М. Лаумулина, фактически это означало предложение о переводе ШОС в экономическое объединение [4, с. 7]. Однако утверждение на данном заседании Мер по реализации Плана по реализации Программы долгосрочного торгово-экономического сотрудничества 2003 г. свидетельствовало об отсутствии практических действий членов ШОС в данной области. Подобный подход к Программе, как считает киргизский исследователь Р. Максутов, был связан с определенными опасениями России и центральноазиатских государств по поводу усиления роли КНР в случае создания условий для свободного передвижения капиталов, рабочей силы, услуг и товаров в регионе [23, р. 20]. Отсюда вполне логичным кажется выбор партнеров КНР по ШОС в пользу прямых инвестиций, а не ускоренного открытия своих экономик.

В целом на данном этапе, несмотря на все устремления КНР ускорить создание в ШОС зоны свободной торговли, сохранявшиеся сложности межбанковского сотрудничества, проблема нелегальной китайской миграции, разногласия КНР и Российской Федерации по поводу будущего развития ШОС, проявившиеся в отрицательной реакции КНР на предложение российской стороны объединить учения ШОС и ОДКБ в 2007 г. (ШОС, как подчеркивают в Китае, в отличие от «политического союза» ОДКБ является «организацией нового типа, не вступающей в союз с другими (структурами. — М. Д.)» [17] и во все более четком курсе Пекина на преобладание экономического сотрудничества (Россию в этом случае устраивали механизмы ЕврАзЭС; Москва предлагала усилить экономическое сотрудничество в ШОС в таких направлениях, как, к примеру, унификация миграционного законодательства [8]), а также опасения партнеров Пекина по ШОС по поводу возможного усиления роли КНР в регионе привели к тому, что в ШОС продолжала сохраняться тенденция преобладания двусторонних проектов как основных достижений экономического сотрудничества.

КНР и ее экономические стратегии в ШОС: 2008—2010 гг.

К моменту начала мирового экономического кризиса страны — члены ШОС достаточно глубоко ощущали на себе влияние процессов глобализации и регионализации мировой политики. В 2008 г. КНР импортировала уже 45 % внутригосударственного потребления нефти (4-е место мире), что покрывало 10 % общего спроса на энергетические ресурсы в стране [25, р. 40]. Из стран Центральной Азии (в частности, из Казахстана как основного партнера в данной сфере) в 2008 г. Китай импортировал 113 тыс. барр. нефти, что составило 3,17 % его ежедневного импорта. К 2008 г. объемы торговли между КНР и странами региона (30 млрд дол. США) в 4 раза превышали показатели 2004 г. [21].

В условиях начала мирового экономического спада, когда Российская Федерация была вынуждена приостановить многие проекты в Центральной Азии, КНР усилила двустороннее экономическое сотрудничество, подписав соглашения с Казахстаном и Туркменистаном в сфере развития углеводородных ресурсов, увеличив размеры инвестиций в региональную инфраструктуру и инициировав создание антикризисного стабилизационного фонда ШОС размером в 10 млрд дол. США [25, р. 134]. КНР больше не высказывалась о важности экономического сотрудничества в ШОС в прежних «обтекаемых» формулировках. На заседании Совета глав правительств 2008 г. в выступлении китайского премьера прозвучали новые ноты: ШОС обречена на провал, если экономическому аспекту сотрудничества в ее рамках будет уделяться недостаточное внимание [18].

В 2009 г. дальнейшее развитие получило практическое взаимодействие КНР и стран Центральной Азии в энергетической сфере. В декабре состоялась торжественная церемония открытия газопровода «Китай—Центральная Азия», проходящего по территории Туркменистана, Узбекистана, Казахстана и КНР (СУАР). В 2010 г. был открыт нефтепровод «Казахстан—Китай», по которому в перспективе прогнозируется транспортировка нефти из Западного Казахстана и казахстанского сектора Каспийского моря в КНР. Параллельно КНР возобновила активизацию энергетических связей с Россией: в сентябре 2010 г. был официально открыт нефтепровод «Сковородино—Дацин», начало прокачки российской нефти по которому (15 млн т в год) ожидается с января 2011 г. [7]. «Роснефть» с 2011 г. по договоренности начинает экспорт нефти в Китай через отвод трубопровода ВСТО, в планы сторон входит совместное строительство нефтеперерабатывающего завода в г. Тяньцзин [10].

В целом экономический кризис выявил новые акценты в перспективах расстановки геополитических сил. Выход КНР на первое место в мире по объему золотовалютных резервов (2,206 трлн дол. США) к концу 2009 г. [20, р. 8] свидетельствовал о постепенном смещении вектора мирового развития в сторону Восточной Азии. В дальнейшем необходимость диверсификации источников энергии в условиях обострения ситуации на Ближнем Востоке (в 2008 г. 50 % сырой нефти было ввезено в КНР с ближневосточных территорий) будет вынуждать Пекин продолжать борьбу за влияние в Центральной Азии.

Чжао Хуашэн выразил уверенность китайской стороны в своих позициях в регионе: «Благодаря своему географическому, геополитическому и экономическому положению КНР не просто останется в Центральной Азии — влияние Китая в регионе будет неуклонно расти» [15, с. 61]. В таком контексте исключительно важной представляется роль ШОС как основного механизма адаптации КНР к современной геополитической обстановке в Центральной Азии.

Таким образом, проведенный анализ роли КНР в развитии экономического аспекта взаимодействия стран ШОС позволяет сделать следующие выводы:

1) для Пекина ШОС с самого начала являлась потенциальным инструментом реализации своей экономической стратегии в регионе. Доступ к сырьевым и энергетическим ресурсам Центральной Азии как гарантия снабжения растущей экономики КНР, развитие регионального сотрудничества в сфере торговли, а также транзитных грузоперевозок в Европу и на Ближний Восток в рамках успешной реализации Программы по освоению западных районов КНР стали основными целями, которые КНР изначально ставила перед собой при создании ШОС;

2) в долгосрочной перспективе Пекин стремится к созданию в рамках организации единой зоны свободной торговли, что позволит ему стать лидером региональной геополитики и контролировать центральноазиатские ресурсы, опираясь на свой растущий экономический потенциал. Мировой экономический кризис вызвал дальнейшую активизацию действий КНР для достижения этой цели;

3) нежелание КНР допустить усиление Российской Федерации в ШОС и регионе в целом путем координации действий ШОС и ОДКБ и реализации планов Москвы по созданию Энергетического клуба как ответа на рост влияния Китая в нефтегазовой отрасли региона объясняется тем, что обеспечение региональной безопасности в ШОС в Пекине рассматривают исключительно как условие гарантии стабильности в Центральной Азии для сосредоточения основных сил КНР на экономическом развитии государства, решении тайваньского вопроса и реализации своих приоритетных интересов в Юго-Восточной Азии;

4) в развитии стратегии экономического взаимодействия в ШОС можно условно выделить три этапа: начальный (2001—2003 гг.), активизация КНР в нефтегазовой отрасли центральноазиатских партнеров по ШОС на фоне роста мировых цен на нефть и начало импортирования Китаем природного газа (2003—2008 гг.) и дальнейшее усиление роли КНР в регионе в условиях мирового экономического кризиса (2008—2010 гг.).

Литература

1. Боровой, В. Р. Политика КНР в Центральной Азии (90-е гг. XX в. — начало XXI в.): дис…. канд. ист. наук: 11.03.05 / В. Р. Боровой. — Минск, 2005. — 116 с.
2. Гао Фэй. Шанхай хэцзуо цзучжи яньцзю цзуншу = Обзор исследований ШОС / Гао Фэй // Элосы Чжунъя Дуноу яньцзю = Исследования России, Средней Азии и Восточной Европы. — 2004. — № 4. — C. 79—83 (на кит. яз.).
3. Декларация о создании ШОС [Электронный ресурс] // Шанхайская Организация Сотрудничества. — Режим доступа: <http://www.sectsco.org/RU/show.asp?id=83>. — Дата доступа: 26.12.2009.
4. Лаумулин, М. ШОС — грандиозный политический блеф? / М. Лаумулин [Электронный ресурс] // Institut français de relations internationales. — Режим доступа:<http://www.ifri.org/downloads/laumullinrusse.pdf>. — Дата доступа: 25.01.2010.
5. Мукимджанова, Р. Государства ЦА и Китай: курс на развитие отношений добрососедства и сотрудничества / Р. Мукимджанова // Страны Центральной Азии: азиатский вектор внешней политики. — М.: Науч. книга, 2005.— С. 148—183.
6. Организационное становление ШОС произошло: интервью Генерального секретаря ШОС Б. Нургалиева корреспонденту ИТАР-ТАСС, 4 апреля 2007 г. [Электронный ресурс] // Шанхайская организация сотрудничества. — Режим доступа: <http://www.ca-oasis.info/news/?c=6&id=12338>. — Дата доступа: 14.02.2010.
7. Российско-китайские переговоры [Электронный ресурс] // Президент России. — Режим доступа: <http://www.kremlin.ru/news/9035>. — Дата доступа: 29.09.2010.
8. Россия и Китай в новой международной среде. Проблемы развития ШОС: науч. семинар [Электронный ресурс] // Портал Родон: изучение и дальнейшая разработка идейного наследия Д. Л. Андреева. — Режим доступа: <<http://www.rodon.org/polit-091009104944>. — Дата доступа: 16.02.2010.
9. Сыроежкин, К. Центральная Азия: выбор приоритетов / К. Сыроежкин [Электронный ресурс] // Диалог. — Режим доступа: <http://www.dialog.kz/?lan=ru&id=81&pub=652>. — Дата доступа: 25.01.2010.
10. Тренин, Д. Настоящие двусторонние отношения / Д. Тренин [Электронный ресурс] // Российский фонд Карнеги. — Режим доступа: <http://www.russian.carnegieendowment.org/publications/?fa=view&id=41639>. — Дата доступа: 29.09.2010.
11. Тренин, Д. Россия между Китаем и Америкой: трехчленная конструкция Пекин—Москва—Вашингтон вновь приобретает реальные черты / Д. Тренин // Pro et Contra. — 2005. — № 11-12.— C. 54—57.
12. Фроленков, В. Коллективное экономическое сотрудничество в ШОС: начальный этап становления / В. Фроленков // Проблемы Дальнего Востока. — 2007. — № 2. — C. 84—95.
13. Хасимов, А. Шанхай хэцзуо цзучжи ю Чжунъя цзяотун юншу = ШОС и транспортное сообщение в Центральной Азии / А. Хасимов // Элосы Чжунъя Дуноу шичан = Рынки России, Средней Азии и Восточной Европы. — 2004. — № 1. — С. 1—8 (на кит. яз.).
14. Цзян И. Чжунгодэ добянь вайцзяо юй шанхай хэцзо цзучжи = Китайская многосторонняя дипломатия и ШОС / Цзян И // Элосы Чжунъя Дуноу яньцзю = Исследования России, Средней Азии и Восточной Европы. — 2003. — № 5. — С. 46—51 (на кит. яз.).
15. Чжао Хуашэн. Китай, Центральная Азия и Шанхайская организация сотрудничества: пер. с кит. / Чжао Хуашэн. — М.: Москва, 2005.— 63 с.
16. Шанхайская организация сотрудничества: от становления к всестороннему развитию: материалы третьего заседания Форума ШОС, Пекин, 19—21 мая 2008 г. / Науч.-коорд. совет по междунар. исслед. МГИМО(У) МИД РФ; под ред. А. Лукина. — М.: Университет, 2008. — 147 c.
17. Шанхай хэцзуо цзучжи дэ аньцюань хэцзуо= Сотрудничество в сфере безопасности в ШОС / Шанхай хэцзуо цзучжи дэ фачжань баогао = Доклад о развитии ШОС; под ред. На Гуанчэна [Электронный ресурс] // Центр исследований России, Восточной Европы и Центральной Азии Китайского института социологии. — Режим доступа: <http://euroasia.cass.cn/news/60982.htm>. — Дата доступа: 20.04.2010 (на кит. яз.).
18. Шанхай хэцзуо цзучжи чэнъюаньго дици цы цзунли хуйи цзюсин Вэнь Цзябао чуси бин цзян хуа = Вэнь Цзябао выступил с речью на седьмом Совете глав правительств стран — членов ШОС 30 октября 2008 г. [Электронный ресурс] // Информационное сообщение МИД КНР. — Режим доступа: <http://www.mfa.gov.cn/chn/pds/gjhdq/gjhdqzz/lhg_59/xgxw/t520366.htm>. — Дата доступа: 21.04.2010 (на кит. яз.).
19. Шанхай хэцзуо цзучжи чэнъюаньго цзунли хуэйу цзай Бэйцзин цзюсин Вэнь Цзябао цзян хуа = Выступление Вэнь Цзябао на Совете глав правительств стран — членов ШОС в Пекине 23 сентября 2003 г. [Электронный ресурс] // Информационное агентство Синьхуа. Режим доступа: <http://news.xinhuanet.com/newscenter/2003-09/23/content_1095574.htm>. — Дата доступа: 19.04.2010 (на кит. яз.).
20. Andornino, G. People’s Republic of China at 60 / G. Andornino [Electronic resource] // Instituto per gli Studi di Politica Internazionale. — Mode of access: <http://www.ispionline.it/it/documents/PB_160_2009.pdf>. — Date of access: 06.04.2010.
21. China Energy Data, Statistics and Analysis [Electronic resource] // U.S. Energy Information Administration (EIA). — Mode of access: <http://www.eia.doe.gov/cabs/China/Oil.html>. — Date of access: 10.09.2010.
22. Cooley, A. Cooperation Gets Shanghaied / A.Cooley [Electronic resource] // Foreign Affairs Magazine. — Mode of access: <http://www.foreignaffairs.com/articles/65724/alexander-cooley/cooperation-gets-shanghaied>.— Date of access: 16.02.2010.
23. Maksutov, R. The Shanghai Cooperation Organization: a Central Asian Perspective / R. Maksutov [Electronic resource] // SIPRI project paper. — Mode of access: <http://www.sipri.org/research/security/euroatlantic/sipri_prod_material/project_papers/ruslan_SCO>. — Date of access: 21.03.2010.
24. Marat, E. The SCO and Foreign Powers in Central Asia / E. Marat [Electronic resource] // Central Asia — Caucasus Institute. — Mode of access: <http://www.cacianalyst.org/?q=node/4867>. — Date of access: 16.04.2010.
25. Medeiros, E. China’s International Behavior / E. Medeiros [Electronic resource] // Rand Corporation. — Mode of access: <http://www.rand.org/pubs/monographs/2009/RAND_MG850.pdf>.— Date of access: 14.03.2010.
26. Pan Guang. The Shanghai Cooperation Organization in the context of international antiterrorist campaign / Pan Guang // Central Asia and the Caucasus. — 2003. — N 3 (21). — P. 49—56.
27. Sachdeva, G. India’s Attitude towards China’s Growing Influence in Central Asia / G. Sachоeva // China and Eurasia Forum Quarterly. — 2006. — Vol. 4, N 3.— Р. 23—34.
28. Swanstrom, N. China and Central Asia: a new great game or traditional vassal relations? / N. Swanstrom // Journal of Contemporary China. — 2005. — N 14 (45). — P. 569—584.