журнал международного права и международных отношений 2014 — № 4


международные отношения

Эволюция титулатуры московских князей в практике отношений со странами Центральной и Восточной Европы (последняя четверть XV — первая четверть XVI в.)

Юлия Ситкевич

Автор:
Ситкевич Юлия Владимировна — аспирант кафедры истории России исторического факультета Белорусского государственного университета

Рецензенты:
Прохоров Андрей Аркадьевич — кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России исторического факультета Белорусского государственного университета
Филатова Елена Николаевна — кандидат исторических наук, доцент, старший научный сотрудник Института истории Национальной академии наук Беларуси


В статье проводится анализ эволюции титулатуры московских князей в дипломатической практике Московского государства в последней четверти XV — первой четверти XVI в. Одновременно с «великим князем» в дипломатическом обиходе за московским правителем закрепляются две формы титула — «господарь (государь) всея Руси» и «царь». Особое внимание отводится выявлению предпосылок формирования новой титулатуры московского князя во взаимоотношениях с правителями Центральной и Восточной Европы. Основной акцент в статье сделан на раскрытие зависимости используемой формы титула от характера межгосударственных отношений; значительное место уделяется проблеме происхождения используемых форм титула в Московском государстве. Применение новых форм титула являлось отражением изменений внутри- и внешнеполитического положении Московского государства, а их применение засвидетельствовало утверждение нового статуса московского князя на международной арене.


К вопросу изучения титулатуры московских правителей в эпоху политического возвышения Московского государства на международной арене в конце XV — начале XVI в. обращались многие российские (А. Г. Авдеев [1] , М. Агоштон [2], В. Водов [4], А. К. Золтан [9], Г. Ф. Зуборева [10], А. И. Филюшкин [18] и др.) и зарубежные авторы (А. дель Веккио [20], С. Ламбертс [21], А. Рейхе [22]). Интерес исследователей к этому вопросу был обусловлен стремлением выявить степень зависимости титулатуры московских князей от направленности их внешней политики, а также определить влияние используемой формы титула на характер межгосударственных отношений. Однако проблема эволюции титулатуры московских правителей конца XV — первой четверти XVI в. не стала предметом отдельного исследования в белорусской историографии. В связи с этим в настоящей статье предпринята попытка проанализировать используемые формы титула московских правителей в практике отношений со странами Центральной и Восточной Европы, а также определить их влияние на развитие межгосударственных контактов.

В последней четверти XV в. внутриполитическая ситуация на землях Северо-Восточной Руси претерпела кардинальные изменения. Окончание междоусобной борьбы в 1433—1453 гг. за Великое княжество Московское между потомками Дмитрия Донского способствовало активизации деятельности великого князя московского Ивана III, направленной на ликвидацию ордынской зависимости и централизацию древнерусских земель под своим началом. В результате освобождения от ордынского ига и территориальных завоеваний (Ярославль, Новгород, Тверь и др.) небольшое удельное княжество Северо-Восточной Руси превратилось в могущественное Московское государство, способное влиять на расстановку политических сил в Восточной и Центральной Европе.

В связи с этим возникла необходимость формирования новой великокняжеской титулатуры, которая должна была способствовать закреплению равного статуса московского государя c правителями соседних независимых государств.

В последней четверти XV в. в дипломатической практике Московского государства стала наблюдаться трансформация титулатуры Ивана III. Одновременно с «великим князем» в дипломатическом обиходе за ним закрепились две формы титула — «господарь (государь) Всея Руси» и «царь».

В составе каждого из вышеназванных титулов правителя можно выделить три части:

1) субъектная часть, которая включала наименование носителя титула;

2) объектная часть, которая содержала перечисление подвластных ему земель;

3) богословская часть, которая указывала на источник власти монарха [1, с. 29].

Титул «великий князь» Иван III унаследовал от своего отца Василия II Темного. Терминологическое сочетание «великий князь» восходит к эпохе Киевской Руси и имеет значение «князь, имевший старейшинство и власть над удельными князьями» [19, с. 141]. В XIII—XV вв. наряду с московским правителем использовали титул «великий князь» и другие князья Руси: черниговский, галицкий, суздальско-нижегородский, тверской. Использование князьями этой титулатуры свидетельствовало о существовании формального равенства между ними, несмотря на то, что в их среде (между Московским, Суздальско-Нижегородским и Тверским княжествами) шла борьба за право держать ханский великокняжеский ярлык.

В Московском государстве для обозначения титула московского правителя во второй половине XV в. стал употребляться термин «господарь (государь)». Одни исследователи считают, что эта форма титула была заимствована из Великого княжества Литовского (ВКЛ), в котором она использовалась в дополнение к традиционному термину «князь» [4, с. 528; 23, p. 115]. Другие полагают, что этот титул имеет сербское происхождение: «господарями» в сербских грамотах назывались турецкие султаны [9, с. 563].

Неотъемлемым элементом объектной части великокняжеского титула «господарь (государь)» являлось использование определения «всея Руси». С одной стороны, оно означало территорию, на которую распространялась реальная власть великого князя московского (Новгород, Тверь), с другой — являлось великокняжеским притязанием на обладание землями, которые ранее входили в состав Киевской Руси (восточные земли ВКЛ) [3, с. 77].

Однако в историографии нет однозначного ответа на вопрос о времени появления в титуле великого князя московского определения «всея Руси». Немецкая исследовательница А. фон Райхе выдвинула версию о наиболее раннем присутствии в объектной части титула Ивана I Калиты данного определения. Оно использовалось для того, чтобы показать его более высокий статус по отношению к другим «великим князьям» Руси после получения ханского ярлыка на великое княжество Владимирское, обладатель которого становился «старейшим» князем на Руси [22, s. 18—19]. А. А. Зимин и В. А. Кучкин относят появления определения «всея Руси», которое обозначало территорию распространения власти великого князя московского, ко времени централизации Московского государства [8, c. 64; 12, c. 223]. С. М. Каштанов же считает, что определение «всея Руси» закрепилось в титулатуре Ивана III во взаимоотношениях с Новгородом, чтобы указать на вотчинный характер власти великих князей московских [11, c. 182].

Противоположной точки зрения придерживается А. В. Лаушкин. Он считает, что утверждение определения «всея Руси» в русском делопроизводстве произошло в 1479—1487 гг. и отражало стремление Ивана III завладеть землями, которые входили в состав ВКЛ [см.: 13]. Е. А. Чащина выдвинула абсолютно иную тео-
рию о возникновении данного определения в объектной части титула великого князя московского. Она связывает его заимствование из титулатуры киевского митрополита. Доказательство этого факта исследователь видит в том, что в Москве великокняжеское и митрополичье делопроизводство находилось в тесной взаимосвязи, что и обеспечило появление церковнославянского элемента в титуле московского правителя [19, c. 141].

Одновременно с «господарем (государем)» в качестве формы великокняжеской титулатуры в дипломатической практике начал использоваться титул «царь». В Московском государстве он мог появиться несколькими
путями:

1) напрямую заимствован из Византии, где император совмещал высшую политическую и высшую церковную власть. Ее завоевание турками-османами в 1453 г. и женитьба Ивана III на византийской принцессе Софье Палеолог, племяннице последнего византийского императора, способствовали осознанию преемственности Московской Руси как наследницы Византии [10, c. 80; 18, c. 144; 21, s. 28];

2) в результате связи с татарским наследством. С XIII в. «царями» называли правителей Золотой Орды. Основанием для использования титула «царя» московским правителем послужило освобождение от монголо-татарского ига в 1480 г. и возвышение Московского государства на землях Северо-Восточной Руси [10, c. 80; 15, c. 162; 19, c. 141; 20, p. 74].

Появление публицистического произведения «Сказание о князьях Владимирских» в 20-е гг. XVI в. способствовало оформлению права на использование титулатуры «царь» московскими государями. В нем содержалась версия о прямом происхождении родоначальника династии Рюриковичей от римского императора Августа. Внешним проявлением закрепления нового титула за московскими государями стало первое в русской истории венчание на княжение Дмитрия Ивановича, внука Ивана III [7].

В дипломатической практике используемая форма титулатуры зависела от характера межгосударственных отношений, а также от дипломатических намерений самого московского государя. Но и сам титул во многом определял характер межгосударственных отношений. Так, одной из основных проблем дипломатических отношений между Московским государством и Священной Римской империей стал вопрос о титулатуре московских князей. В 1488 г. во время своего второго визита имперский посланник Н. Поппель привез от императора Фридриха III предложение о коронации Ивана III [14, c. 11]. Этим шагом император стремился поставить под свой контроль действия Ивана III на международной арене. Однако московский государь ответил решительным отказом, аргументировав его тем, что ему власть досталась от прародителей и дарована Богом [14, c. 12]. Таким образом, московский государь пытался обосновать свое равенство с императором Священной Римской империи и доказать божественную сущность своей великокняжеской власти.

После отказа Ивана III от коронации в русской дипломатической документации со Священной Римской империей форма титула «великий князь» не употребляется [14, c. 84, 92, 110]. Возможно, Иван III посчитал, что титул «великий князь» не содействует укреплению его международного престижа и «ниже» статусом, чем император. Поэтому в отношениях с императором Священной Римской империи для утверждения нового международного статуса московского правителя на протяжении 1489—1505 гг. использовалась форма титула Ивана III «Иоанн, Божьей милостью Великий Государь (господарь) всея Руси и великий князь... (перечисление земель)». А с 1506 г. титул «Божьей милостью, государь всея Руси» применялся в отношении Василия III [14, c. 116].

Форма титула московского правителя могла изменяться в зависимости от складывающихся международных обстоятельств. Неоднократно император Максимилиан I в случае необходимости организации альянса против Ягеллонов обращался к Ивану III [14, c. 73] и Василию III. Так, в 1492 г. имперский посланник Юрий Делатор в обращении к Ивану III использовал форму титула «царь всея Руси». Аналогичную форму по отношению к Василию III употреблял имперский посланник Георг Шнитценпаумер фон Зоннег в 1514 г. при заключении оборонительно-наступательного договора против общих врагов — короля польского и великого князя литовского Сигизмунда I Старого [2, c. 11; 14, c. 1504]. После этого в дипломатической практике в отношениях со Священной Римской империей за Василием III устойчиво закрепился титул «царь» [14, c. 137, 152, 194, 205, 322].

Таким образом, вопрос о титуле московских правителей являлся неотъемлемым элементом дипломатической игры, которая велась императорами Священной Римской империи с целью направить внешнюю политику московских князей в русло своих внешнеполитических интересов. Однако московские государи продемонстрировали императорам Священной Римской империи свое нежелание находиться в какой-либо степени зависимости от другого государства.

В случае дипломатических контактов с лицами, которых московские государи считали «ниже» по статусу, использовалась форма титула «царь». Так, в 1474 г. Иван III назван царем в договоре с епископом Юрьева (Дерпта) [6, c. 133], в 1489 г. — в проездных грамотах бургомистрам и ратманам немецких городов Любека, Ругодива (Нарва) и Колывани (Ревель) [14, c. 21—22], в 1503 г. — в грамоте ливонскому магистру [16, с. 97, 361]. В переговорах с прусским магистром в 1517 г. Василий III именуется «царем» [5, д. 1, л. 6, 9; д. 4, л. 49].

Иным образом выглядел вид титула московского правителя в отношениях с Крымским ханством. Несмотря на то, что между Менгли Гиреем и Иваном III был заключен союзный договор в 1474 г. со статусом «брата и друга» и московский государь должен был писаться к татарским ханам не холопом, а братом, обращения Ивана III к Менгли Гирею до 1493 г. начинались словами «Князь великий Иван челом бьет» [17, с. 1, 184]. Это свидетельствует о том, что в дипломатической практике продолжал применяться формуляр времен зависимости от Золотой Орды. Однако в 1493 г. ситуацию попытался изменить Иван III. В обращении к крымскому хану он использовал отличавшуюся от прежних времен форму своего титула «Иоанн, Божьей милостью един правой государь всея Руси, отчичь и дедичь, и иным многим землям от Севера и Востока государь» [17, с. 184]. В ответ Менгли Гирей настойчиво продолжал использовать обращение «великий князь» в адрес Ивана III [17, с. 94—95]. Нежелание крымского хана объясняется присутствием в объектной части титула Ивана III намерения обладать землями, которые находятся на востоке его владений, а именно — Казанским ханством, а также отказом забывать недавнее прошлое, когда ханы Золотой Орды сами назначали того, кто будет «старейшим» на Руси.

Вопрос о признании титула московских князей являлся ключевой проблемой дипломатических отношений между Московским государством и Великим княжеством Литовским. На протяжении длительного времени в дипломатической практике с ВКЛ не могла утвердиться форма титула московского правителя «Государь всея Руси», которую он использовал в отношениях с правителями независимых европейских государств. Иван III впервые использовал этот титул в 1493 г., когда шли переговоры о заключении мирного и брачного договоров с великим князем литовским Александром [16, с. 80]. Несмотря на то, что в «докончальной» грамоте, подписанной в 1494 г., за Иваном III признавался титул «Государь всея Руси» [16, с. 125], Александр продолжал обращаться к московскому правителю «великий князь» [16, с. 145, 156, 161]. Великий князь литовский опровергал право московского князя на использование титула «Государь всея Руси», так как его признание означало бы согласие на претензии Ивана III на обладание восточными землями ВКЛ. Особенность титулатуры московских правителей в отношениях с ВКЛ заключалась в фиксации в объектной части титула территориальных изменений, которые возникали во время многочисленных войн Московского государства с ВКЛ.

Смена монархов на престолах не смогла изменить ситуацию в отношении титулатуры московского князя. Новый великий князь литовский Сигизмунд I Старый не желал признавать за Василием III титул «Государь всея Руси» и его владение Смоленскими землями [16, с. 624]. Однако в подписанной перемирной грамоте в сентябре 1522 г. из территориальной части титула была исключена спорная Смоленская территория [16, с. 637], и великий князь литовский признал за Василием III титул «Божьей милостью Государь всея Руси», который за ним закрепился до 1533 г. [16, с. 660].

Таким образом, в дипломатической практике Московского государства в последней четверти XV — первой четверти XVI в. произошла эволюция титулатуры московских князей. В отношениях со странами Центральной и Восточной Европы начали использоваться две формы великокняжеского титула: «Государь всея Руси» и «царь». Они явились отражением изменений во внутри- и внешнеполитическом положении Московского государства. Их применение засвидетельствовало утверждение нового статуса московского князя на международной арене. Можно констатировать, что в дипломатической практике сформировались два западных образца титула московского князя: в случае обращения к суверенным правителям употреблялась форма титула «Государь всея Руси», если же правитель был «ниже» по статусу, то использовалась форма титула «царь». В то же время можно говорить о попытке формирования восточного образца титула в отношениях с крымским ханом «Божьей милостью един правой государь всея Руси, отчичь и дедичь, и иным многим землям от Севера и Востока государь». Его утверждение не увенчалось успехом. Используемая московскими князьями форма титула с теми или иными правителями зависела от характера межгосударственных отношений и от их дипломатических устремлений.

Литература

1. Авдеев, А. Г. Титулатура Ивана III в латинской и русской надписях на Спасской башне Московского кремля / А. Г. Авдеев // Вопросы эпиграфики. — 2006. — № 1. — С. 26—35.
2. Агоштон, М. Титул правителя Московского государства (1474—1533) / М. Агоштон // Вестник ВолГУ. Сер. 4. — 2004. — № 9. — С. 6—15.
3. Байковский, К. Ю. Развитие концепций царства, святости и войны за веру в трудах московских книжников XV в. / К. Ю. Байковский. — М., 2010. — 184 с.
4. Водов, В. Замечания о значении титула «царь» применительно к русским князьям в эпоху до середины XV в. / В. Водов // Из истории русской культуры. Киевская и Московская Русь. Т. II. Кн. 1 / сост. А. Ф. Литвина, Ф. Б. Успенский. — М.: Языки славянской культуры, 2002. — С. 506—542.
5. Государственный архив Калининградской области (ГАКО). — Фонд 55. — Оп. 1.
6. Грамоты Великого Новгорода и Пскова / под ред. С. Н. Валка. — М.: АН СССР, 1949. — 409 с.
7. Дмитриева, Р. П. Сказание о князьях владимирских / Р. П. Дмитриева. — М.; Л.: АН СССР, 1955. — 214 с.
8. Зимин, А. А. Россия на рубеже XV — XVI ст. / А. А. Зимин. — М.: Мысль,1982. — 323 с.
9. Золтан, А. К. К предыстории русский «государь» / А. К. Золтан // Из истории русской культуры. Киевская и Московская Русь. Т. II. Кн. 1 / сост. А. Ф. Литвина, Ф. Б. Успенский. — М.: Языки славянской культуры, 2002. — С. 554—590.
10. Зуборева, Г. Ф. Наименование московских царей XVI —XVII вв. (титулярий и неофициальные названия) / Г. Ф. Зуборева // Вестн. МГОУ. Сер. «История и политические науки». — 2010. — № 2. — С. 79—83.
11. Каштанов, С. М. О титуле московских государей в XV—XVIII вв. / С. М. Каштанов // Россия в IX—XX веках: проблемы истории, историографии и источниковедения. — М.: Русский мир, 1999. — С. 181—187.
12. Кучкин, В. А. О времени написания Буслаевской Псалтири / В. А. Кучкин // Древнерусское искусство. Рукописная книга. Т. 7. — М.: Наука, 1972. — С. 218—225.
13. Лаушкин, А.В. К вопросу о формировании великокняжеского титула во второй половине XV в. / А. В. Лаушкин // Вестн. Москов. ун-та. Сер. 8. История. — 1995. — № 6. — С. 26—36.
14. Памятники дипломатических сношений с империей Римской. Ч. 1 (1488 по 1594 г.). Т. 1 / изд. II Отделением Собственной Е. И. В. Канцелярии. — СПб., 1851.— 1620 с.
15. Полное собрание русских летописей. Т 27: Никаноровская летопись. Сокращенные летописные своды конца XV в. — М.; Л.: АН СССР, 1962. — 417 с.
16. Сборник Императорского русского исторического общества. Т. 35: Памятники дипломатических сношений Московского государства с польско-литовским (с 1487 по 1533 г.) / под ред. Г. Ф. Карпова. — СПб., 1882. — 869 с.
17. Сборник Императорского Русского исторического общества. Т. 41: Памятники дипломатических сношений Московского государства с азиатскими народами: Крымом, Казанью, Ногайцами и Турцией. Ч. 1 (с 1474 по 1505 г.) / под ред. Г. Ф. Карпова. — СПб., 1884. — 558 с.
18. Филюшкин, А. И. Термины «царь» и «царство» на Руси / А. И. Филюшкин // Вопросы истории. — 1997.— № 8. — С. 144—148.
19. Чащина, Е. А. Лексический состав титулатуры в памятниках деловой письменности Московской Руси XV—XVII вв. / Е. А. Чащина // Вестн. Челябин. гос. ун-та. № 22: Филология. Искусствоведение. — 2010. — № 46. — С. 140—143.
20. Del Vecchio, A. M. Considerazioni sull’ impero russo, sull’ unione sovietica e sul’ dilemma delle Prospettive future nell’area dell’ ex — impero / A. M. del Vecchio // Studi Urbinati. Serie A. — 2011. — N 1-2. — P. 65—102.
21. Lambertz, S. Das diplomatische Zeremoniell am Moskauer Hof als Ausdruck großfürstlicher Herrschaftsansprüche / S. Lambertz // Das onlinejournal als Kölner Forums für Geschichte und Kultur Osteuropas. — 2013. — N 12. — S. 23—35.
22. Reiche, A. Der Weg des russischen Zarentums zur Anerkennung in der Zeit von 1547 bis 1722 / A. Reiche. — Hamburg, 2001. — 133 s.
23. Stöckl, G. Die Bergriffe Reich, Herrschaft und Staat bei den Orthodoxen Slaven / G. Stöckl // SAEGVLVM, Jahrbuch für Universalgeschichte N 5. — München, 1954. — S. 104—118.


Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Сообщество

  • (029) 3222740
  • Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
© 2025 Международное общественное объединение «Развитие». All Rights Reserved.