Журнал международного права и международных отношений. 2020. № 1-2 (92-93). С. 27—36.
Journal of International Law and International Relations. 2020. N 1-2 (92-93). P. 27—36.

---

международные отношения

Ближний Восток и системы международных отношений: принципы, хронология, теории

Дмитрий Шевелёв

Ключевые слова: Ближний Восток; Версальская система; Вестфальская система; международная система; Ялтинская система.

---

«The Middle East and the Systems of International Relations: Principles, Timeline, Theories» (Dzmitry Shavialiou)

Author:
Shavialiou Dzmitry — Candidate of History, Associate Professor, Doctorant of the Department of International Relations of the Department of International Relations, Belarusian State University, e-mail: Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Belarusian State University. Address: 4, Nezavisimosti ave., Minsk, 220030, BELARUS

The paper studies a hypothesis on principles of international systems in the Middle East. The author of the article affirms that the Westphalian system for the Middle East stopped with the Serbian revolution of 1804—1835. The author states that the principles of Versailles formulated for the Middle East in 1918—1923, during the peaceful settlement after the First World War, were in force up to 2003. These principles are: firstly, to preserve the borders of states established in 1920—1923, secondly, to protect the rights of non-Muslims in the region. In spite of changes in region’s alignment of forces in the late 1940s — mid 1950s (the rise of Israel in 1948, the Egyptian revolution of 1952, the change of global actors in the region in 1956), these principles of the Middle East «periphery» continued to exist during the Yalta system. The same principles persisted after the collapse of the bipolar world at least until 2003. The operation of the international coalition in Iraq in 2003 led to the destruction of the rules on which international relations in the Middle East were based.

Keywords: international system; the Middle East; the Versailles system; the Westphalia system; the Yalta system.

---

Введение

Международные отношения принято характеризовать в контексте изменений и кризисов, происходивших в определенном промежутке времени, в рамках определенной системы международных отношений (или международной системы) — Вестфальской (1648—1789), Венской (1815—1853), Крымской (1856—1870), Версальско-Вашингтонской (1919—1939), Ялтинской (Ялтинско-Потсдамской) (1945—1991).

Теоретические рамки описания систем международных отношений в принципе можно свести к двум концепциям. Первая, системно-историческая, представляет международные отношения как последовательную смену систем. Этот подход основан на концепции «центра» — «периферии»: «центр» определял правила миропорядка, «периферия» же в установлении таких принципов не участвовала, но им подчинялась. «Центр» включал в себя Европу и (на разных этапах) Евразию (Россию) (например, во 2-й половине ХVIII — 1-й половине ХIХ в., последней четверти ХIХ в. — 1917 г. и т. д.) и Евроатлантический регион (с 1919 г.). Ближний Восток относился к «периферии» международных отношений, по меньшей мере до последней четверти ХХ в. (изложение системно-исторического подхода см.: [12]).

Вторую концепцию условно можно назвать синкретической — она пытается объяснить нынешнее состояние международной системы, объединив несколько теорий, в основном постмодернистских [см., напр.: 6]. Отличительной чертой синкретического подхода часто является отсылка к Вестфальской системе, которая считается основой современных международных отношений или вообще отождествляется с международными (межгосударственными) отношениями [см.: 6; 13, с. 38—39].

Интерес к системам международных отношений среди исследователей в последнее время вырос благодаря, очевидно, трем факторам. Во-первых, теоретической дискуссии о становлении и развитии международных систем, а также о их роли в современных международных отношениях [см., напр.: 9; 10; 12; 32]. Интересно отметить, что лишь в последнее время историки и теоретики пытаются определить и назвать параметры действующей ныне постъялтинской системы международных отношений [14, с. 44—72].

Во-вторых, изучение международных систем привлекает и практическим: из параметров той или иной системы выводят правила, которые бы могли повлиять на упорядочение хаоса современных международных отношений на Ближнем Востоке [см.: 33].

В-третьих, в нынешнем общественно-политическом дискурсе важное место занимают те проблемы, которые исторически определили развитие современной ситуации на Ближнем Востоке. Так, рассмотрение нынешних проблем региона привело некоторых авторов к аналогиям с Тридцатилетней войной, а происходящие там явления некоторые комментаторы объясняют «эрозией» Вестфальского миропорядка и распространением в регионе «довестфальских образований» («Исламское государство») [6]. Следует заметить, что сравнение нынешних международных отношений (с 1990-х гг.) либо отношений в Версальский период (1919—1939 гг.) с мировой политикой XVII в. уже стало популярной тенденцией в научной литературе [см., напр.: 18, с. 347, 557; 26; 33; 34].

Еще одним элементом нынешнего историко-политического дискурса, который активно транслируется через средства массовой информации, является тезис о тяжелом колониальном наследии Ближнего Востока, относящемся к периоду Первой мировой войны. В частности, распространено утверждение о том, что Соглашение Сайкса — Пико 1916 г. есть ничто иное, как колониальный раздел региона между двумя империалистическими державами — Великобританией и Францией. По мнению историков, политических экспертов и идеологов, которые придерживаются этого тезиса, соглашение о разделе Азиатской Турции 1916 г. установило «искусственные границы» между государствами региона, а сама эта договоренность превратилась в характеристику «колониальных запросов империалистических держав» (см., напр.: [3]).

Таким образом, с одной стороны, имеется историко-теоретическая дискуссия о международных системах, их развитии и упадке, а с другой — попытка интерпретировать происходящие на Ближнем Востоке события, привлекая исторические аналогии. Постараемся отойти от обеих тенденций, обозначив целью статьи собственную интерпретацию состояния международных отношений на Ближнем Востоке в настоящее время. Однако, прежде чем перейти к описанию гипотезы, необходимо оговорить некоторые термины.

Понятия «система международных отношений» и «международная система» будем считать синонимичными. Понятно, что под системой международных отношений понимается совокупность правил (принципов, параметров), которые устанавливаются отдельными соглашениями и действуют в определенный период времени. Обычно эти договоры знаменуют окончание крупных войн, в которых участвуют государства-лидеры. Автор рассматривает Вестфальскую систему только с исторической точки зрения, как существовавшую в 1648—1789 гг., не придавая ей академической «сакральности», как многие теоретики, т. е. не считая Вестфальскую систему чистой моделью современных международных отношений с 1648 г. и до настоящего времени.

Необходимо также заметить, что в географическом плане речь идет исключительно о регионе Ближнего Востока, т. е. территории Восточного Средиземноморья, Месопотамии и Аравийского полуострова. Средний Восток (Турция, Иран, Афганистан) в статье не рассматривается, поскольку, очевидно, этот регион имел собственные принципы функционирования в международных системах, отличные от соседнего Ближнего Востока.

Кроме того, автор датирует период мирного урегулирования на Ближнем Востоке после Первой мировой войны 1918—1923 гг., т. е. от подписания Мудросского перемирия 30 октября 1918 г. до Лозаннского мирного договора 24 июля 1923 г. и введения в действие мандатной системы в регионе.

Последнее замечание касается применения определения «современные» к международным отношениям на Ближнем Востоке. На этот счет существует несколько мнений. Так, современный Ближний Восток для некоторых авторов — это период после 1774 г., для других — время после начала экспедиции Наполеона в Египет 1798 г.; некоторые историки склонны относить генезис происходящих ныне процессов на Ближнем Востоке к периоду Первой мировой войны и после нее [см.: 27, p. 2—3], так же как и автор данной статьи. Но если зарождение ближневосточных проблем относится к периоду после 1914 г., то, говоря о современных международных отношениях в регионе, следует иметь в виду прежде всего процессы последнего времени — тупик в ближневосточном урегулировании, курдская проблема, сирийский кризис, гражданская война в Ираке и т. д. Все это вопросы, начало которых можно условно датировать кризисом в Персидском заливе, вызванным иракским вторжением в Кувейт 1990 г. Таким образом, в данной статье современный Ближний Восток — регион после 1990 г.: момент, когда Ялтинский период для этой части мира закончился.

Гипотеза

Рассматривая международную систему как исторически сложившуюся на определенном этапе совокупность норм и правил, признаваемых государствами-лидерами, автор считает, что действие Вестфальского мира для Ближнего Востока заканчивается с Сербской революцией 1804—1835 гг. С этого момента Османская империя постепенно становится «больным человеком Европы». Автор утверждает, что на Ближнем Востоке вплоть до 2003 г. действовали принципы, сформулированные в период мирного урегулирования после Первой мировой войны, в 1918—1923 гг. Этими принципами были, во-первых, сохранение границ государств, установленных в 1920—1923 гг., и во-вторых, защита прав немусульманского населения в странах региона. Данные принципы сохранялись и в период Ялтинской системы. Хотя в конце 1940-х — середине 1950-х гг. изменилась региональная расстановка сил (создание Государства Израиль в 1948 г., египетская революция 1952 г., смена глобальных игроков в регионе в 1956 г.), эти сдвиги не поменяли основополагающих принципов (нерушимости границ и защиты прав религиозных меньшинств), которые сохранялись и после распада Ялтинской (биполярной) системы, по меньшей мере до 2003 г. К разрушению правил, на которых были основаны международные отношения на Ближнем Востоке, привела операция международной коалиции в Ираке в 2003 г.

Доказательства

Ближний Восток и Вестфальская система. Авторы, которые считают принципы 1648 г. действующими и в настоящее время, исходят из того, что Вестфальская система стала идеальной моделью международных отношений. По мнению этих авторов, характеризуют такую модель принцип верховенства государственного суверенитета, который был закреплен договорами об окончании Тридцатилетней войны, а также принцип невмешательства во внутренние дела, вытекающий из национального суверенитета. Сторонники идеализации Вестфальской системы считают, что переговоры в Мюнстере и Оснабрюке сформировали правовые механизмы разрешения споров между государствами и заложили основы больших европейских конгрессов, что можно считать прообразами универсальных международных организаций. Сами же отношения между государствами базировались на принципе баланса сил, который стал универсальным принципом функционирования международной системы. Авторы, превозносящие Вестфальские принципы, утверждают также, что именно на них основана глобальная политическая система [см.: 6; 15].

Однако во всех проекциях Вестфальской системы на современные международные отношения (после 1990 г.) не понятно, почему и каким образом правила, сформулированные в 1648 г., действуют и поныне. Если суверенитет считать принципом Вестфальского мира, то в отношении нынешних государств Ближнего Востока он применим лишь с 1920-х гг., поскольку сами эти государства — продукты постоттоманского устройства. То же касается и невмешательства во внутренние дела: в то время как на Парижской мирной конференции была образована Лига Наций, суверенное государство уже поделилось собственными полномочиями с универсальной международной организацией. Да и в отношении Вестфальских договоров нельзя четко применять принцип невмешательства: ведь государства, подписавшие заключительные акты переговоров в Мюнстере и Оснабрюке, поставив проблемы веротерпимости и межконфессионального равенства под контроль гарантов, таким образом уже жертвовали собственной юрисдикцией. (Документы конгрессов в Мюнстере и Оснабрюке доступны на специальном сайте, посвященном Вестфальскому миру [22].)

Вместе с тем, аналогии между Тридцатилетней войной / Вестфальским миром и нынешней ситуацией на Ближнем Востоке довольно интересны. Так, заключение Житваторокского мира 1606 г. об окончании австро-турецкой войны вновь привело к обострению конфликтов внутри Священной Римской империи. Это напоминает некоторым наблюдателям нынешнее ослабление враждебности по отношению к Израилю арабских стран, что в свою очередь привело к обострению противоречий между ними, в том числе и к усилению ирано-саудовского соперничества. А огромное количество жертв: около ¹/₃ немецкого населения, а в некоторым местностях и ²/₃, в результате голода и болезней в войне 1618—1648 гг., сопоставимо с жертвами среди гражданского населения Йемена, погибающего от воздушных налетов арабской коалиции, голода и холеры, не говоря уже о жертвах религиозного насилия [34, p. 43, 50].

Приведенные параллели можно продолжить. Так, некоторые наблюдатели пытаются сопоставить нынешнюю ситуацию в международных отношениях и обстоятельства XVII в., приводя следующие аргументы: во-первых, единоличное вмешательство в сирийскую ситуацию мировых лидеров — Д. Трампа, Р. Т. Эрдогана, В. В. Путина [34, р. 5], во-вторых, использование наемников на Ближнем Востоке и в Северной Африке сейчас и ландскнехтов в Европе XVII в. [17, 06.01.2020] и, в-третьих, внешнеполитическое соперничество в Восточной Европе в настоящее время (польско-российские противоречия) как аналогия борьбы между Московией и Речью Посполитой [16, 18.01.2020]. Впрочем, подобные аргументы могут показаться достаточно спорными. При этом наличие исторических аналогий никак не распространяет Вестфальскую систему на современный Ближний Восток. Как указано выше, принципы, которые выводятся из Вестфальской системы, либо не соотносятся с современным Ближним Востоком, либо являются определенным историографическим мифом, подтверждение которого не находится в актах конгрессов в Вестфалии, но знание о котором передается от автора к автору (например, государственный суверенитет как принцип Вестфальской системы) [см., напр.: 34, р. 13].

Избегая дальнейших теоретических споров в отношении Вестфальской системы и современных международных отношений, необходимо отметить, что данная историческая параллель может быть полезна в методах урегулирования сирийского конфликта, на чем и акцентируют внимание авторы недавно вышедшей книги «По пути к Вестфалии на Ближнем Востоке», написанной по результатам международного семинара 2015—2018 гг. [34]. Рассмотрение, однако, характеристик подобного урегулирования не входит в задачи данной статьи.

Ближний Восток и Версальская система. В противовес мнению о Вестфальской системе, которая якобы существовала в мире и принципы которой действовали, в том числе, на Ближнем Востоке, автор выдвигает иной тезис: параметры, которые являлись фундаментальными для международных отношений в регионе вплоть до начала ХХІ в., сформировала Версальская система. Это, во-первых, границы государств региона, которые сохранялись до начала 2000-х гг., и во-вторых, действовавшая до начала 2010-х гг. максима сохранения прав религиозных меньшинств. Данные принципы существовали на протяжении 1920—1930-х гг. и сохранялись после Второй мировой войны, когда в международных отношениях уже действовали принципы иной системы — Ялтинской. Первый из указанных принципов — границы — был разрушен гражданской войной в Ираке, последовавшей за вторжением международной коалиции в 2003 г., которая де-факто разделила страну на три части — курдскую, суннитскую и шиитскую. Довершила гибель этого принципа показательная акция «Исламского государства» по уничтожению границы между Ираком и Сирией летом 2014 г. Преследованием немусульманских этнорелигиозных групп — йезидов, христиан и др. — «Исламское государство» придало забвению и права религиозных меньшинств, которые охранялись на Ближнем Востоке со времен Парижской мирной конференции.

Принцип 1. Границы региона. Сейчас, особенно после Арабских революций 2011 г., в средствах массовой информации широко транслируется тезис о том, что границы современного Ближнего Востока были определены соглашениями периода Первой мировой войны, в частности Соглашением Сайкса — Пико 1916 г. [см.: 2; 7]. Автор не считает необходимым подробно рассматривать это утверждение — оно далеко от истины (о договоренностях, которые в историко-дипломатической литературе получили название Соглашения Сайкса — Пико см.: [19; 21]). Границы всех государств Ближнего Востока определенно были зафиксированы в 1920—1923 гг., за некоторыми позднейшими модификациями в межвоенный период. Таким образом, границы между странами на Ближнем Востоке — это «творение» Версальской системы.

Первый интересующий в этом смысле документ — Соглашение Лейга — Гардинга от 23 декабря 1920 г., установившее границы между английскими и французскими подмандатными территориями. 3 февраля 1922 г. англо-французская комиссия детализировала границы между английской частью, которые составили Ирак, Трансиорданию и Палестину, и французской — Сирия и Ливан. Протокол комиссии 1922 г. устанавливал «линию Поле — Ньюкомба», разграничивавшую территории французских Сирии и Ливана и Палестины (закреплены договоренностями от 7 марта 1923 г., Соглашение Поле — Ньюкомба [28, p. 9; 29, p. 14]).

В 1930-х гг. границы между арабскими странами подверглись некоторым незначительным изменениям и были зафиксированы в соответствующих документах: трансиордано-сирийская граница в протоколе от 31 октября 1931 г. [29, p. 14; 36, p. 1014], ирако-сирийская — в докладе комиссии Совета Лиги Наций по изучению границы между странами от 10 сентября 1932 г. [31, p. 10], ирако-трансиорданская — в письмах иракского премьера Нури ас-Саида, британского представителя в Аммане Ч. Г. Ф. Кокса и короля Абдаллы 31 июля — 16 августа 1932 г. [30, p. 3] и др. (то же касалось и границ на Аравийском полуострове). Таким образом, повторимся: границы государств Ближнего Востока являются творением Версальской системы, а никак не соглашения периода Первой мировой войны, зафиксировавшего баланс интересов великих держав в регионе на 1916 г.

Принцип 2. Защита прав национальных и религиозных меньшинств. Создание национальных государств стало результатом именно Версальской системы: на территориях империй, распавшихся после Первой мировой войны, возникли национальные государства. Да и сам национализм был продуктом европейских интеллектуальных исканий и буржуазных революций ХIХ в.

Национализм поощрялся и на Ближнем Востоке. Национальные движения среди народов региона стали быстро развиваться именно в период Версальской системы, хотя начало этого процесса имеет смысл относить ко второй половине ХIХ в. Во время Первой мировой войны Великобритания намеренно поощряла арабское движение в Хиджазе (об этом см.: [20]). После урегулирования взаимных притязаний англичан, французов, арабских и сионистских представителей в 1919—1923 гг. державы мандатарии, управлявшие регионом, продолжали покровительствовать части арабских племен и правящим кругам подмандатных стран, что также внесло вклад в становление национализма в арабских странах.

В аналогичных условиях в начале ХХ в. оказался сионизм, которому покровительствовали англичане; а создание «еврейского национального очага» в Палестине было зафиксировано в Севрском мирном договоре 1920 г. [11, ст. 95], а затем — в Мандате Великобритании на Палестину 1922 г. [23, преамбула].

Самоопределение наций на заключительном этапе войны стало основной задачей союзных держав, о чем свидетельствуют и «14 пунктов» В. Вильсона, и декларация к семи Г. Мак-Магона (июнь 1918 г.), и англо-французская декларация о целях войны на Востоке от 7 ноября 1918 г. (о последних двух документах см.: [20, с. 185—188]).

Севрский мир вообще представляется триумфом национализма на Ближнем Востоке: из осколков Османской империи создавались Армения, курдское государство, «еврейский национальный очаг». Союзники особо оговаривали защиту прав религиозных и национальных меньшинств (ч. 4 Севрского договора, в частности ст.ст. 145, 147, 149, 150) и создание национально-культурных автономий (ст. 149) [11].

Хотя победа турецких националистов в гражданской войне и иностранной интервенции 1919—1923 гг. ликвидировала идею создания независимых Курдистана и Армении (Великой Армении), Лозаннский договор частично сохранял принцип защиты религиозных и национальных меньшинств (ч. 1 разд. 3 Договора) — положение, которое можно характеризовать как гарантию создания национально-культурной автономии изымалась, однако оговаривалось равенство прав религиозных и национальных меньшинств (в частности, ст. 44). (До сих пор единственной, очевидно, публикацией Севрского мира 1920 г. и Лозаннского договора 1923 г. на русском языке является работа Ю. В. Ключникова и А. В. Сабанина 1927 г. [11].) Аналогичные положения содержались в Мандате на Палестину [23, преамбула, ст.ст. 9, 15] и Конституции Ирака 1925 г. [5; 25, ст.ст. 6, 13, 16].

Таким образом, в 1920—1930-х гг. религиозная ненависть считалась нарушением и международного права, поскольку защита прав национальных меньшинств была передана Лиге Наций, и внутреннего законодательства — имплементация же общеевропейских норм в законодательство стран Ближнего Востока, живших по нормам обычного права и шариата, формально уравняла перед законом все религиозные общины. Однако стоит заметить, что наличие таких норм в законодательстве было скорее желанием, действительность была несколько иной — периодически случались массовые убийства на религиозной (национальной) почве: резня в Смирне 1922 г., погром 1929 г. в Хевроне, резня ассирийцев в Ираке в 1933 г. При этом сами державы мандатарии, даже если и играли на межобщинных противоречиях, стремились подавлять массовые конфликты, основанные на религиозной розни.

Версальская система на Ближнем Востоке характеризовалась несколькими тенденциями. Прежде всего, следует отметить, что придуманная мандатная система (идея принадлежала Я. Х. Смэтсу) не была колониализмом в старых традициях XVIII—XIX вв., а скорее патерналистской системой: одним из условий мандата категории «А» (под которые попал Ближний Восток) было постепенное приобретение подмандатными народами независимости. Так, Трансиордания стала независимым эмиратом уже в 1923 г., а в 1928 г. она получила Конституцию. В 1930 г. был подписан англо-иракский договор, по которому Ирак признавался независимым государством; мандат же терял силу с 1932 г., с момента принятия страны в Лигу Наций. Примерно те же процессы происходили и на французской мандатной территории: в 1920 г. эта часть Ближнего Востока была поделена на несколько частей, а в 1926 г. Конституцию получил Ливан.

К еще одной тенденции стоит отнести поощрение Лондоном и Парижем арабского национализма. Выше уже отмечалось, что арабский национализм был во многом творением великих держав. Это объясняется двумя факторами: во-первых, до 1918 г. союзники по Антанте поддерживали местных игроков в регионе для ослабления Порты и противодействия Германии; и во-вторых, в межвоенный период британцы и французы взрастили и выпестовали местную элиту (иорданскую, иракскую, палестинскую, сирийскую), выделив ее из общей массы нобилитета и придав особое значение. Впрочем, данный аспект отношений между европейцами и ближневосточными элитами нуждается в дальнейшем исследовании. Неопровержимо также и то, что именно европейские идеи дали основу для формирования арабизма как отдельной теории. Кроме конструирования общеарабской идентичности, раздельное существование Ирака, Иордании, Сирии и др. дало возможность сформировать локальные общности — иракцев, сирийцев, иорданцев — в противовес местным и клановым идентичностям, характерным для домандатного периода.

Поощрение европейцами местных элит привело не только к усилению их роли в своих странах, но и к росту национально-освободительного движения внутри этих стран. Именно в межвоенный период арабское национальное движение на подмандатных территориях приобрело централизованные формы, с наличием партий, движений и организационных центров: египетский Вафд, основанный в 1918 г., Сирийский палестинский конгресс, созданный в 1921 г., палестинский Высший арабский комитет, созданный для руководства восстанием 1936—1939 гг., т. д. При этом национально-
освободительное движение изначально было в оппозиции колониальным властям.

Еще одной тенденцией на Ближнем Востоке в 1920—1930-х гг. стало противостояние двух групп внутри политических элит ближневосточных стран. Одна группа ориентировалась на панарабизм и выступала за немедленный разрыв связей со странами доминиона, вторая настаивала на необходимости сохранения особых отношений со странами-покровителями. Такое же разделение наблюдалось и внутри самих стран [см.: 12, разд. 3, гл. 13].

Если рассматривать Ближний Восток как часть системы международных отношений или даже как отдельную региональную систему, то кроме принципов функционирования и тенденций развития в такой системе имелись как факторы, которые ее стабилизировали, так и дестабилизирующие факторы, выводившие систему из состояния равновесия.

Стабилизация в 1920—1930-х гг. всегда достигалась за счет баланса интересов, а не за счет баланса сил. Страны-союзницы со времен Парижской мирной конференции научились учитывать интересы друг друга. Дестабилизация почти всегда была результатом либо действия внесистемных игроков, либо противоречий внутри самой Версальской системы. К дестабилизирующим факторам нужно, очевидно, отнести следующие: 1) распространение коммунистических идей, 2) проникновение в регион держав «оси», 3) кризисы в «центре» системы, прежде всего мировые экономические кризисы, 4) неудача политики Великобритании в попытке примирения евреев и арабов в Палестине. Первые два фактора относятся к действиям внесистемных игроков — СССР, Германии и т. д., последние два — к естественным противоречиям в самой
системе.

1. Октябрьская революция 1917 г. значительно повлияла на рост национально-освободительного движения. Большевики мечтали о мировой революции и с образованием Коминтерна усилили влияние на Азию. Но кроме констатации идеалистических (распространение пролетарской революции в первые годы Советской власти) и прагматических (борьба с империализмом на «периферии» при И. В. Сталине) целей Москвы во внешней политике, нельзя отрицать и то, что Советская Россия (СССР) являлась для многих образцом и мудрого внутреннего устройства, и справедливого разрешения национального вопроса. Таким образом, жажда справедливости, с одной стороны, и деньги из Москвы — с другой, способствовали появлению сперва марксистских кружков, а затем образованию коммунистических партий в 1919 — середине 1930-х гг. Влияние СССР росло в той степени, в которой обострялся кризис в мировой капиталистической системе. К вполне обычной борьбе Москвы и Лондона на Ближнем Востоке в межвоенный период (в чем можно было усмотреть остатки «старого» соперничества по «Большой игре») примешивалось и нежелание СССР находиться в международной системе: Москва не признавала мандатов Лиги Наций, о чем было заявлено при вступлении туда СССР в 1934 г. [1].

2. На Ближнем Востоке к «старинному» англо-русскому соперничеству добавилось появление в регионе блока фашистских держав — Германии и Италии, начальной точкой которого можно считать итало-эфиопскую войну 1935—1936 г. При этом влияние Рима и Берлина на регион с течением времени только увеличивалось и особенно велико оно было, по-видимому, в Восточном Средиземноморье (Сирии, Палестине, Ливане). В большей степени здесь проявлялось идеологическое влияние раннего итальянского фашизма, как отмечают некоторые исследователи, приводя в пример и Сирийскую социальную националистическую партию А. Саада, и сионистский ревизионистский «Союз хулиганов» («Брит ѓа-бирйоним»), появившийся в 1930 г., и ранний ливанский «Катаиб» П. Жмайеля и др. Кроме этого, со временем некоторые внутренние игроки попали под влияние нацизма, не только идеологически, но и политически: общеизвестны тесные контакты Хадж Амина аль-Хусейни с Берлином со второй половины 1930-х гг. (подробнее [см.: 35]).

3. Некоторые авторы отмечали, что с началом мировых экономических кризисов обострялись отношения и на периферии международной системы, в том числе и на Ближнем Востоке. Так, кризис 1920—1921 гг. совпал с антифранцузскими волнениями в Сирии, волнениями в Палестине и Ираке; затяжной кризис 1929—1933 гг. — с беспорядками в Сирии 1929—1934 гг., Палестине 1929 г., волнениями в Ираке 1930—1932 гг. и т. д. [см.: 12].

4. Попытки британцев следовать провозглашенной политике создания в Палестине «еврейского национального очага» при соблюдении равновесия между двумя общинами, еврейской и арабской, не увенчались успехом. Лавировать у колониальной администрации не получалось, а курс на создание очага воспринимался арабами, которые усилились и окрепли тоже во многом благодаря английской администрации, как однозначная угроза — и экономическая, и цивилизационная. Евреи были и чужеземцами, и врагами. При этом в политическом плане борьба палестинских арабов в межвоенный период была либо борьбой за арабское единство, либо войной за создание Великой Сирии — речь об отдельном палестинском государстве в 1930-е гг. не шла.

Итак, два правила были сформулированы создателями Версальской системы для Ближнего Востока: конфигурация границ и защита прав религиозных и национальных меньшинств. Эти принципы просуществовали вплоть до 2003 г. В 1920—1930-х гг. система международных отношений на Ближнем Востоке характеризовалась несколькими тенденциями: поощрение национального движения в регионе, введение мандатной системы, которая предполагала постепенную передачу власти от мандатария местной элите зависимых территорий при условии построения институтов, основанных на западной демократии. При этом внутри местных элит выделились две группы: одна ориентировалась на панарабизм и выступала против государства-мандатария, вторая видела будущее страны именно в союзе с владельцем мандата. Стабилизацию системы обеспечивал принцип баланса интересов, а дестабилизировали ее внесистемные игроки — СССР и Германия, кризисы в «центре» системе (в Европе) и неспособность Великобритании обеспечить условия мандата на Палестину, что к 1936 г. привело к восстанию и конфликту мандатария с частью обеих общин в Палестине.

Ялтинская система. Переформатирование международной системы после Второй мировой войны лишь в слабой степени коснулось Ближнего Востока: базовые параметры системы остались те же. Границы государств не изменились, за исключением появившегося в 1948 г. Государства Израиль, которое возникло в границах подмандатной Палестины. При этом появление Израиля и арабо-израильские войны определили основной вопрос региональных отношений на ближайшие десятилетия, вплоть до 2003 г.: ближневосточный (арабо-израильский) конфликт признавался основным вопросом международных отношений в регионе [см.: 8, с. 3]. При этом любое государство, претендовавшее хоть на какую-то мало-мальски серьезную позицию в регионе, считало необходимым иметь собственное мнение по ближневосточному урегулированию (конфликту).

В Ялтинский период в регионе поменялась расстановка сил. В конце 1940-х — начале 1950-х гг. на первые позиции на Ближнем Востоке стали выходить США. Но если до 1956 г. в регионе можно было наблюдать действия нескольких игроков (Великобритании, Франции, США), то после 1956 г. регион строился на балансе сил двух сверхдержав (СССР и США). Причинами смены лидеров стали поражение Англии, Франции и Израиля в войне против Египта 1956 г., значительное усиление роли США в регионе с провозглашением доктрины Эйзенхауэра и завершение борьбы за власть в Москве к середине 1950-х гг. после смерти И. В. Сталина. В итоге с середины 1950-х гг. регион стал одной из периферийных областей международной системы, по которой «обкатывались» конфликты между сверхдержавами, задачей которых при этом было избежать непосредственного столкновения друг с другом.

Ярким событием, изменившим внутрирегиональный расклад, стала антимонархическая революция в Египте 1952 г. и последовавший затем приход к власти Г. А. Насера. С этого времени Египет стал ключевым региональным игроком, а также оплотом антиколониальной (антизападной) борьбы на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Авторитет Каира угас, когда тот на некоторое время оказался в изоляции после подписания Кемп-Дэвидских соглашений в 1978—1979 гг.

В Ялтинский период сохранялось верховенство принципа национализма, так же как и в период Версаля. Этому способствовали, с одной стороны, поощряющая антизападную борьбу политика СССР и Египта времен президента Г. А. Насера, а с другой — самостоятельный уход колониальных держав: многие страны региона в это время провозгласили независимость — Кувейт (1961), Оман (1970), ОАЭ, Катар (1971).

Подобно межвоенному периоду в регионе 1950—1980-х гг. росло влияние местных игроков, которые постепенно превращались в глобальных. Так, уязвимость западного мира была вполне доказана согласованными действиями арабских государств в 1973 г. — введением эмбарго на поставку нефти на Запад. Зависимость западных стран от поставок нефти из арабских государств стала одним из тех факторов, которые способствовали дестабилизации системы. Со временем не всегда заметная политическая зависимость европейских стран от арабского мира будет увеличиваться, а в 1990-х гг. влияние местных игроков в регионе станет превосходить влияние внерегиональных.

Другим фактором дестабилизации можно назвать рост влияния радикальных исламистских сил, которые носили надрегиональный/трансрегиональный характер. По существу, этот фактор зародился еще в Версальский период и был связан с общеарабским движением «Братья-мусульмане», сформировавшим с течением времени собственные организации в различных странах региона. Сам характер панисламизма не признавал государственных границ, как и прав религиозных общин; определенные права признавались лишь за «людьми Писания», налагая на них обязанность оплаты джизьи (двойного налога).

Ялтинское мироустройство, базировавшееся на балансе сил двух сверхдержав, разрушилось с распадом одного из двух основных глобальных игроков — СССР. Именно поэтому имеет смысл считать ослабление СССР еще одним фактором, который выводил Ялтинско-Потсдамскую систему из состояния равновесия. При этом консенсус между сверхдержавами, достигнутый на глобальном уровне, приводил к ослаблению СССР в «центре» международной системы, но благоприятствовал общей атмосфере региона, результатом чего стали восстановление советско-израильских отношений, советско-саудовское сближение, начало ближневосточного мирного процесса и т. д. Постепенное самоустранение СССР из региона и в итоге распад государства в 1991 г. привели к доминированию в регионе только одной державы — США.

Таким образом, Ялтинская система принесла региону некоторые изменения — рост роли внешних игроков, появление биполярности, хотя принципы, по которым существовала эта часть «периферии» системы не изменились с начала 1920-х гг.: границы государств и признание прав религиозных и национальных общин.

Постъялтинский мир. В 1990-е гг. США стали единственным лидером в регионе и попытались «выстроить» его исходя из собственного видения. Однако проект «Новый Ближний Восток» (в том значении, который придавал этому понятию Ш. Перес, т. е. мирного региона, основанного на принципе сосуществования еврейского и арабских государств) провалился по разным причинам, разбирать которые не входит в задачи данной статьи.

Автор статьи, наряду с другими экспертами, полагает, что система международных отношений после 1990 г. еще не сформировалась. И процессы ее формирования продолжаются до сих пор. При этом, если первым регионом вне СССР, где началось формирование новой системы, стали Балканы, то на Ближнем Востоке старые правила, еще Версальского периода, действовали вплоть до 2003 г.

Распад «старого» миропорядка в регионе следует относить к 2003 г. — вторжению сил международной коалиции в Ирак. Последовавшая затем гражданская война вызвала перераспределение населения и политических сил в стране — сформировались три фактически независимые части: курдская, суннитская и шиитская. Это пошатнуло первый принцип границ, зафиксированный еще в 1920-х гг. Вмешательство в сирийский конфликт регио-
нальных и надрегиональных (глобальных) игроков привело к стиранию границ Сирии и перераспределению сирийской территории между ними на «зоны влияния». Довершил же процесс распада границ пафосный показательный акт «Исламского государства», бойцы которого разрушили иракско-сирийскую границу («границу Сайкса — Пико») в июне 2014 г. [24].

«Исламское государство» во второй половине 2010-х гг. сломало другой принцип Версаля — права немусульманского меньшинства в арабских странах: на подвластной ему территории в Ираке и Сирии преследовались христиане, курды, йезиды (массовые казни, чистки, попытки ввести джизью, похищения, разрушение христианских культовых зданий). Этот период служители христианской Церкви уже охарактеризовали как «эпоху нового мученичества» [4]. Так, в Сирии, по некоторым данным, за 2011—2013 гг. погибли 1200 христиан и разрушено более 60 храмов; в Сададе в 2013 г. найдено массовое захоронение, в котором находилось 45 обезглавленных тел христиан. В Ираке в 2003—2010 гг. от 700 до 2000 христиан пали жертвами религиозного насилия [3]. Таким образом, с 2003 г. на Ближнем Востоке можно наблюдать разрушение системы международных отношений, которая основывалась на принципах, заложенных в начале 1920-х гг.

Итак, рассматривая последовательную смену систем международных отношений в целом и их особенности для Ближнего Востока, автор статьи отверг идею применения модели Вестфальской системы для описания принципов, правил и параметров, действующих в регионе. Имеет смысл говорить о Вестфальской системе как об установлениях, существовавших в 1648—1789 гг. При этом автор вполне допускает, что принципы переговоров в Вестфалии, приведших к заключению мирных договоров 1648 г., могут быть допустимы для урегулирования нынешнего сирийского кризиса.

Есть основания полагать, что именно Версальская система определила в 1919—1923 гг. базовые принципы, которые действовали для Ближнего Востока продолжительное время, в том числе и в Ялтинский период. Такими принципами стали установленные границы и гарантии прав религиозных и национальных меньшинств в мусульманском окружении. Эти принципы действовали вплоть до 2003 г., в разное время основываясь либо на балансе интересов (Версальская система), либо на балансе сил (Ялтинская система).

Характеризуя региональную (ближневосточную) «периферию» системы, можно выделить определенные тенденции, стабильно протекавшие на «периферии», а также дестабилизирующие систему факторы. В Версальский период (1920—1930-е гг.) к дестабилизирующим факторам относится распространение коммунистических идей, проникновение в регион держав «оси», кризисы в «центре» системы и неудачи в политике Великобритании по примирению евреев и арабов в Палестине. В Ялтинский период (2-я половина 1940-х — конец 1980-х гг.) к факторам дестабилизации следует отнести зависимость Запада от поставок энергоресурсов из арабских стран, распространение радикального исламизма и распад СССР. С начала 2000-х гг. началось переформатирование международной системы на Ближнем Востоке, что выразилось в пересмотре основных принципов, на которых «держался» регион после окончания Первой мировой войны. Ближневосточная «периферия» с начала 1970-х гг. перестает быть таковой, а в современных международных отношениях не только европейские, но и ближневосточные государства (Иран, Саудовская Аравия, Катар, Израиль) определяют расстановку сил в регионе и частично в некоторых других частях постъялтинского мира.

Список использованных источников

1. Вступление СССР в Лигу Наций [Электронный ресурс] // РИА-Новости. — 18.09.2014. — Режим доступа: <https://ria.ru/20140918/1024454008.html>. – Дата доступа: 04.07.2019.
2. Как Антанта недоделила Турцию. Сто лет тайному соглашению Сайкса — Пико, разделившему Турцию [Электронный ресурс] // Газета.ру. — 16.05.2016. — Режим доступа: <https://www.gazeta.ru/army/2016/05/16/8232947.shtml>. — Дата доступа: 12.11.2019.
3. Канли, Ю. Новое соглашение Сайкса — Пико? [Русский перевод статьи из Hürriyet от 27.03.2011] / Ю. Канли [Электронный ресурс] // ИноСМИ. — Режим доступа: <https://inosmi.ru/world/20110328/167824616.html>. — Дата доступа: 08.11.2019.
4. Кашицын, И. О преследованиях христиан в мире в наши дни / И. Кашицын [Электронный ресурс] // Православие-ru. — 11.02.2014. — Режим доступа: <https://pravoslavie.ru/68313.html>. — Дата доступа: 08.12.2019.
5. Конституция Ирака 1925 г. [Электронный ресурс] // Российский правовой портал: Библиотека Пашкова (constitutions.ru). — Режим доступа: <https://constitutions.ru/?p=8754>. — Дата доступа: 08.12.2019.
6. Лебедева, М. М. Система политической организации мира: «Идеальный шторм» / М. М. Лебедева // Вестн. МГИМО-Университета. — 2016. — № 2 (47). — С. 125—133.
7. Приймак, А. Столетние стены Сайкса — Пико вот-вот рухнут: Ближний Восток ищет третий путь, исключая неоколониализм и клерикализм / А. Приймак [Электронный ресурс] // НГ религии. — 01.06.2016. — Режим доступа: <http://www.ng.ru/ng_religii/2016-06-01/5_walls.html>. — Дата доступа: 02.12.2019.
8. Примаков, Е. М. Анатомия ближневосточного конфликта / Е. М. Примаков. — М.: Мысль, 1978. — 326 с.
9. Ревякин, А. В. Вестфальская система международных отношений в новейшей отечественной литературе / А. В. Ревякин // 25 лет внешней политике России: сб. материалов Х Конвента РАМИ (Москва, 8—9 дек. 2016 г.). В 5 т. Т. 3: История международных отношений: актуальные проблемы отечественной историографии / под общ. ред. А. В. Мальгина; науч. ред. А. В. Ревякин; Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) М-ва иностр. дел Рос. Федерации, Рос. ассоциация междунар. исследований (РАМИ). — М.: МГИМО-Университет, 2017. — С. 128—147.
10. Санин, Г. Россия и Украина в Вестфальской системе международных отношений 1648—1667 гг. / Г. Санин; Ин-т рос. истории РАН; Центр гуманитарных инициатив. — М.; СПб: Центр гуманитарных инициатив, 2019. — 360 с.
11. Севрский мирный договор и акты, подписанные в Лозанне: полн. пер. с фр. текста / под ред. проф. Ю. В. Ключникова и проф. А. В. Сабанина. — М.: Литиздат НКИД, 1927. — LIV, 303 с.
12. Системная история международных отношений. В 4 т. Т. 1: События 1918—1945 гг. / под ред. А. Д. Богатурова [Электронный ресурс] // Научно-образовательный форум по междунар. отношениям. — Режим доступа: <http://www.obraforum.ru/lib/book1>. — Дата доступа: 16.08.2019.
13. Современные международные отношения: учеб. / МГИМО-Университет; под ред. А. В. Торкунова. — М.:РОССПЭН, 2001. — 583 с.
14. Современные международные отношения: учеб. / МГИМО-Университет; под ред. А. В. Торкунова, А. В. Мальгина. — М.: Аспект-пресс, 2012. — 688 с.
15. Суслов, Е. В. Блеск и нищета Вестфальского мира, или почему нельзя создать систему международных отношений, пригодную на все времена / Е. В. Суслов // Вестн. Марий. гос. ун-та. Сер. «Исторические науки. Юридические науки». — 2016. — № 2 (6). — С. 89—95.
16. Телеграм-канал блога толкователя П. Пряникова [Электронный ресурс]. — Режим доступа: <t.me/tolk_tolk>. — Дата доступа: 10.12.2019.
17. Телеграм-канал К. Семенова [Электронный ресурс]. — Режим доступа: <t.me/semenovkirill>. — Дата доступа: 10.12.2019.
18. Туз, А. Всемирный потоп. Великая война и переустройство мирового порядка, 1916—1931 годы / А. Туз; пер. с англ. А. Гуськова; под науч. ред. Е. Антоновой. — 2-е изд., испр. — М.: Изд-во Ин-та Гайдара, 2019. — 638 с.
19. Шевелёв, Д. К истории заключения соглашения о разделе азиатских территорий Османской империи 1916 г. / Д. Шевелёв // Восток (Oriens). — 2001. — № 5. — С. 39—43.
20. Шевелёв, Д. Переписка Мак-Магона — Хусейна 1915—1916 гг. и вопрос о Палестине. Документы и материалы / Д. Шевелёв. — М.: РОССПЭН, 2008. — 216 с.
21. Шевелёв, Д. Соглашение Сайкса — Пико в современной ближневосточной политике / Д. Шевелёв // Актуальные проблемы международных отношений и глобального развития: сб. науч. ст. Вып. 2. — Минск, 2014. — С. 205—207.
22. Acta Pacis Westphalicae [Electronic resource]. — Mode of access: <http://www.pax-westphalica.de>. — Date of access: 15.12.2019.
23. British Palestine Mandate: Text of the Mandate (July 24, 1922) [Electronic resource] // Jewish Virtual Library. — Mode of access: <https://www.jewishvirtuallibrary.org/text-of-the-british-mandate-for-palestine>. — Date of access: 10.12.2019.
24. Bulldozing the Border Between Iraq and Syria: The Islamic State [Electronic resource] // VICE News. — 13.08.2014. — Mode of access: <https://www.youtube.com/watch?v=TxX_THjtXOw&t=6s>. — Date of access: 01.12.2019.
25. Constitution of the Kingdom of Iraq // Constitution Society [Electronic resource]. — Mode of access: <https://www.constitution.org/cons/iraq/iraqiconst19250321.html>. — Date of access: 05.11.2019.
26. Frantzman, S. J. Terra Incognita: The Middle East’s new-old Thirty Years’ War. 17.01.2016 / S. J. Frantzman [Electronic resource] // The Jerusalem Post. — 17.01.2016. — Mode of access: <https://www.jpost.com/Opinion/Terra-Incognita-The-Middle-Easts-new-old-Thirty-Years-War-441842>. — Date of access: 05.12.2019.
27. Haas, R. N. The New Middle East / R. N. Haas // Foreign Affairs. — 2006. — V. 85, N 6. — P. 2—11.
28. International Boundary Studies: N 75 — February 15, 1967: Israel — Lebanon Boundary / USA. The Dep. of State. The Geographer. Office of the Geographer. Bureau of Intelligence and Research. — Washington, 1967. — 12 p.
29. International Boundary Studies: N 94 — December 30, 1969: Jordan — Syria Boundary / USA. The Dep. of State. The Geographer. Office of the Geographer. Bureau of Intelligence and Research. — Washington, 1969. — 16 p.
30. International Boundary Studies: N 98 — April 15, 1970: Iraq — Jordan Boundary / USA. The Dep. of State. The Geographer. Office of the Geographer. Bureau of Intelligence and Research. — Washington, 1970. — 6 p.
31. International Boundary Studies: N 100 — May 15, 1970: Iraq — Syria Boundary / USA. The Dep. of State. The Geographer. Office of the Geographer. Bureau of Intelligence and Research. — Washington, 1970. — 13 p.
32. Jacobsen, T. Re-envisioning Sovereignty: The End of Westphalia? / T. Jacobsen, Ch. Sampford, R. Thakur. — Ashgate, 2013. — xvi, 375 p.
33. MacMillan, S. The «New Thirty Years War» in the Middle East — A Western Policy of Chaos? / S. MacMillan [Electronic resource] // New Eastern Outlook. — 14.08.2015. — Mode of access: <https://journal-neo.org/2015/08/14/the-new-thirty-years-war-in-the-middle-east-a-western-policy-of-chaos>. — Date of access: 15.12.2019.
34. Milton, P. Towards a Westphalia for the Middle East / P. Milton, M. Axworthy, B. Simms. — New York: Oxford University Press, 2018. — xxii, 160 p.
35. Rubin, B. Nazis, Islamists, and the Making of the Modern Middle East / B. Rubin, W. G. Schwanitz. — New Haven: Yale University Press, 2014. — 340 p.
36. Whiteman, M. M. Digest of International Law: Vol. 3: Oct. 1964 / M. M. Whiteman. — Washington: U. S. Government Printing Office, 1964. — iv, 1261 p.

Статья поступила в редакцию в феврале 2020 г.