Белорусский журнал международного права и международных отношений 1999 — № 4
международное право — права человека
К ВОПРОСУ О КРИТЕРИЯХ ОГРАНИЧЕНИЙ СВОБОДЫ СЛОВА В МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ И ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
Довнар Наталья Николаевна — адвокат Минской областной коллегии адвокатов
Мировое сообщество прошло долгий путь, пока не признало, что свобода личности заключается не в воображаемой независимости от объективных законов общества, а в способности разумно выбирать свою линию поведения в нем. Признание самой возможности ограничения прав и свобод человека из области философских идей перешло и в область права.
1.Критерии ограничений свободы слова в международном праве
Впервые четко установила критерии ограничения свободы слова Французская декларация прав человека и гражданина 1789 г., которая провозгласила: "Свободное выражение мыслей и мнений есть одно из драгоценнейших прав человека; каждый человек поэтому может свободно высказываться, писать, печатать, отвечая лишь за злоупотребление этой свободой в случаях, предусмотренных законом"1. Более чем через столетие этот принцип лег в основу международных соглашений.
Международные документы как универсального, так и регионального характера установили, по сути, одни и те же стандарты при ограничении свободы слова.
Рассмотрим три основных международных документа, анализ которых поможет выявить общие и особенные черты ограничений свободы слова в практике мирового сообщества.
Статья 29 Всеобщей декларации прав человека провозгласила: "Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности. При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе"2.
Международный пакт о гражданских и политических правах конкретизирует указанные ограничения.
Статья 19 Пакта подчеркивает, что особые обязанности и особая ответственность налагаются при пользовании правом на свободное выражение своего мнения. Оно может быть сопряжено с некоторыми ограничениями, которые должны быть установлены законом и являться необходимыми для уважения прав и репутации других лиц; для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения.
Статья 20 Пакта также устанавливает область запрета: "Всякая пропаганда войны должна быть запрещена законом.
Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом"3.
Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. еще больше детализировала ограничение свободы слова. В статье 10 указывается: "Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с формальностями, условиями, ограничениями или штрафными санкциями, предусмотренными законом и необходимыми в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступности, защиты здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия"4.
Сопоставление этих трех документов позволяет сделать вывод, что в период с 1948 по 1966 г. ограничения свободы слова наполнились новым содержанием, стали носить более конкретный характер. Были сформулированы следующие требования к ограничениям свободы слова:
а) ограничения должны быть установлены законом;
б) быть необходимыми в демократическом обществе.
На первый взгляд, требования кажутся простыми. Однако применяемая в документах терминология не имеет однозначного толкования и нуждается в дополнительных пояснениях. Например, термин "закон", по мнению Европейского суда по правам человека, допустимо применять в широком смысле слова. В этом случае границы прав личности могут устанавливаться не только законом, но и иными нормативными актами, равно как и положениями неписаного права. Такой подход связан с тем, что во многих странах, в том числе подписавших Конвенцию, традиционно важную роль играет прецедентное право, особенно в странах, где нет писаных конституций и применение термина в узком смысле слова, по мнению суда, лишило бы государство — участника Конвенции, в котором преобладает общее право защиты, предусмотренное пунктом 2 статьи 10, и ударило бы по самим основам правовой системы этого государства. В то же время Европейский суд исходит из того, что толковать термины должны прежде всего национальные органы5.
Не дав конкретного определения понятию "закон", Суд подчеркнул, что используемый в Конвенции термин отсылает назад, к внутреннему праву и, кроме того, касается качества закона, поскольку требует от него соответствия принципу господства права6.
В 1988 г., опираясь на ряд прецедентов, Европейский суд суммировал критерии понятия "необходимость" и пришел к заключению, что оно может быть связано только с острой общественной потребностью вмешаться в права личности, поэтому ограничения, которые накладывает государство, должны быть соразмерны соответствующим интересам как личности, так и общества в целом (по терминологии Суда, "соразмерны законной цели"). Рассматривая дела, Суд выясняет степень серьезности вмешательства в права индивида и взвешивает относительный ущерб, который мог возникнуть вследствие того или иного решения, для лица и для государства.
Другими словами, любые ограничения в области прав человека должны быть оправданными. Поэтому они должны быть соразмерны той цели, которая преследуется этими ограничениями. В свою очередь цель определяется в соответствии с положениями, закрепленными в международных соглашениях, Конституции.
При этом, по нашему мнению, должна учитываться как цель, которая преследуется ограничением (в этом случае играет роль ценностное содержание "пограничного" права или интереса), так и цель существования и реализации права, которое ограничивается.
Если, например, свобода слова ограничивается в целях защиты нравственности населения, помимо определения цели ограничения, ценностного содержания охраняемого интереса (нравственности), должна учитываться и цель существования свободы слова, ее ценностный критерий.
При этом ценностный подход приобретает существенное значение для определения пределов ограничений данного права. Конечно, шкала ценностей индивида и шкала ценностей общества, государства могут не совпадать. Чаще всего не совпадают. Но это не значит, что законодатель, определяя "собственные" приоритетные ценности, не должен заботиться о том, чтобы они максимально приближались к объективно заложенным в правах ценностям. Свобода слова рассматривается как основа всех других свобод, следовательно, ее сущностная ценность должна быть учтена во всех случаях, когда решается вопрос о границах свободы слова, о границах ответственности за злоупотребление ею.
В международных документах имеются две категории ограничений. Первая категория — положения, конкретно определяющие действия, на которые налагается вето: "Всякая пропаганда войны должна быть запрещена законом. Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом".
Такие нормы не вызывают разночтения и, как правило, полностью имплементируются в законодательство стран — участников международных соглашений.
Вторая категория ограничений носит общий характер. Они не имеют четких определений, могут по-разному толковаться и менять свое содержание в зависимости от времени и пространства. К ним относятся следующие ограничения: "С целью защиты морали, общественного порядка, общего благосостояния, уважения прав и свобод других лиц".
Государство-участник может в данном случае в своем национальном законодательстве конкретизировать действия, на которые налагаются ограничения, но, разумеется, в рамках международной нормы.
Международное сообщество признает необходимым избегать в национальных законодательствах нечетких формулировок, предоставляя тем самым личности возможность дополнительной защиты прав против их произвольных ограничений, а также против произвольного толкования закона.
Европейский суд, в частности, подчеркивает, что "правовой акт лишается силы вследствие его расплывчатости, если предусмотренные в нем запреты определены нечетко. Во-первых, мы предполагаем, что человек волен выбирать между законом и незаконным поведением. Мы настаиваем, чтобы законы давали человеку с обычным уровнем интеллекта разумную возможность знать, что запрещено, чтобы он мог действовать соответственно. Расплывчатые законы могут завлечь в ловушку невиновных, не предупредив их о запрете. Во-вторых, чтобы не допустить произвольного и дискриминационного исполнения законов, законы должны содержать четкие стандарты для тех, кто их применяет. Расплывчатый закон делегирует недопустимые полномочия полицейским, судьям и присяжным, позволяя им решать основные вопросы политики ad hoc и субъективно, что создает опасность произвольного и дискриминационного применения"7.
Стоит также заметить, что принцип ограничения прав налагается не только на права граждан, но и на право государства произвольно ограничивать права личности. "Ничто в настоящем Пакте не может толковаться как означающее, что какое-либо государство, какая-либо группа или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на уничтожение любых прав или свобод, признанных в настоящем Пакте, или на ограничения их в большей мере, чем предусматривается в настоящем Пакте", — говорится в статье 5 Международного пакта о гражданских и политических правах.
Многие ограничения свободы слова неоднократно оказывались в центре внимания Европейского суда, например ограничения в целях защиты нравственности и частной жизни. Европейский суд считает, что точка зрения в отношении требований нравственности варьируется в различные периоды времени и в различных местах, особенно в нашу эпоху, для которой характерна существенная эволюция взглядов на данный вопрос. Поэтому невозможно найти какое-либо единое европейское понятие нравственности в правовом и социальном устройстве государств. При рассмотрении конкретных дел Европейский суд учитывает, что каждое государство формулирует свой подход к потребности защищать нравственность с учетом существующей на его территории ситуации.
Вместе с тем отдельные вопросы в данной области стали общими для многих государств. Еще в 1893 г. в Лозанне был созван первый международный конгресс "против аморальной литературы", а затем в мае 1908 г. в Париже состоялся международный конгресс против порнографии. 4 мая 1910 г., на международной конференции в Париже был выработан текст Соглашения между отдельными государствами о борьбе с распространением порнографических изданий. В 1949 г. в Соглашение были внесены изменения, которые для СССР вступили в силу с 14 мая 1949 г. В 1998 г. Беларусь заявила о правопреемстве международных договоров по вопросам борьбы с распространением порнографических изданий. Она стала и правопреемницей Международной конвенции о пресечении обращения порнографических изданий и торговле ими от 12 сентября 1923 г. (с изменениями)8.
Проблема запрета порнографии особенно обострилась в последнее время в связи с процессами, происходящими под воздействием информационных и телекоммуникационных технологий. Один из уникальных элементов киберпространства — Интернет сделал прозрачными границы информации любого рода и открыл к ней доступ всем, в том числе и детям. Обеспокоенность мирового сообщества проблемой распространения порнографических материалов по каналам Интернет отражена в ряде документов Совета Европы, государства — участники которого ищут совместные пути решения проблемы. В резолюции № 1 "Влияние новых коммуникационных технологий на права человека и демократические ценности" (11—12 декабря 1997 г.) отмечается, что государства-участники могут принимать любые меры, которые считаются необходимыми, чтобы бороться с использованием новых коммуникационных и информационных служб для распространения какой-либо идеологии или осуществления действий, противоречащих правам человека, человеческому достоинству и основополагающим правам других лиц, а также защите несовершеннолетних, и сотрудничать в борьбе против такого использования.
Применять любые меры рекомендуется и для создания гарантий защиты права тайны личной жизни и переписки при использовании новых информационных и коммуникационных служб9.
В резолюции 428 (1970) Парламентской ассамблеи Совета Европы относительно Декларации о средствах массовой информации и правах человека разъясняется понятие "право на уважение личной жизни" как право вести свою жизнь по собственному усмотрению при минимальном постороннем вмешательстве в нее. Оно касается личной, семейной и домашней жизни, физической и духовной неприкосновенности, чести и репутации. Это право предусматривает возможность не допускать, чтобы человека представляли в ложном свете, раскрывали не имеющие отношения к делу неблагоприятные факты, несанкционированно публиковали частные фотографии. Право предполагает защиту от шпионажа и неоправданных или недопустимых бестактных действий, защиту от неправильного использования материалов личной переписки, от раскрытия информации, предоставленной или полученной индивидом в конфиденциальном порядке.
В документе указывается на особую проблему, которая возникает в связи с необходимостью уважать личную жизнь общественных деятелей. Тезис "Там, где начинается общественная жизнь, личная жизнь заканчивается" признан не адекватным для охвата этой ситуации. Личная жизнь общественных деятелей должна защищаться, за исключением случаев, когда она может оказывать воздействие на общественно значимые события.
По мнению участников заседания, требует дальнейшего рассмотрения также проблема, которая возникает в результате попыток получить информацию с помощью современных технических устройств (подслушивающие устройства, тайные микрофоны, использование компьютеров и т. д.), которые наносят ущерб праву на уважение личной жизни10.
2.Правовые ограничения свободы слова в Республике Беларусь
Ограничение свободы слова в белорусском законодательстве имеет свои особенности. Статья 23 Конституции Республики Беларусь допускает ограничение прав и свобод в случаях, предусмотренных законом, в интересах национальной безопасности, общественного порядка, защиты нравственности, здоровья населения, прав и свобод других лиц.
Данная норма Конституции соответствует международным стандартам.
Однако часть 3 статьи 34 Конституции республики закрепляет иные условия: свободу слова можно ограничить не только законом, но и подзаконными актами. "Пользование информацией может быть ограничено законодательством в целях защиты чести, достоинства, личной и семейной жизни граждан и полного осуществления ими своих прав", — гласит данная статья. В связи с тем, что условия ограничения содержат два термина, рассмотрим их соотношение.
Согласно правовой терминологии, закон — это принимаемый в особом порядке и обладающий высшей юридической силой нормативный правовой акт, выражающий государственную волю по ключевым вопросам общественной жизни11.
Законодательство — это внешняя форма выражения объективного права. Термин используется как в широком, так и в узком смысле слова. В узком смысле слова термин "законодательство" применялся ранее, когда готовилось "Собрание действующего законодательства СССР". Под законодательством понималась система нормативных актов, издаваемых высшими органами власти и управления, т. е. законодательные акты и решения правительства.
В широком смысле слова законодательство — весь комплекс издаваемых уполномоченными правотворческими органами нормативных актов, важнейшим из которых является закон. Законодательство делится на определенные части в зависимости от места соответствующего правотворческого органа в структуре государственного механизма (высший законодательный орган издает законы, правительство — постановления и распоряжения, министерства и государственные комитеты — приказы и инструкции и т. д.)12.
Подобная трактовка законодательства в широком смысле слова применяется и в теории государства и права13.
Согласно статье 1 Гражданского процессуального кодекса, вступившего в силу с 1 июля 1999 г., под законодательством следует понимать законодательные акты (Конституция Республики Беларусь, законы, декреты и указы президента) и постановления правительства14.
Следовательно, термины "закон" и " законодательство" не тождественны, а часть 3 статьи 34 Конституции Республики Беларусь находится в противоречии со статьей 23 Конституции Республики Беларусь.
В правоприменительной практике нередко такое фундаментальное право, как свобода слова, ограничивается не только постановлениями правительства, но и положениями, инструкциями министерств и государственных комитетов. Такие нормативные акты иногда принимаются в спешке, выполнены с нарушением законодательной техники, имеют расплывчатые формулировки, содержат неточности, что затрудняет их применение на практике. Рассмотрим указанную проблему в контексте регламентации ограничения свободы слова в целях защиты нравственности.
Ограничения, связанные с нравственностью, касаются вопросов порнографии, эротики, культа насилия и жестокости. В зоне запрета находятся такие деяния, как сводничество и содержание притонов. Информация, которая касается данной сферы, играет немаловажную роль в жизни общества. Исследования в области журналистики показали, что в последнее время на страницах газет и журналов факты насилия, жестокости, распущенности часто подносятся как допустимые, дозволенные явления действительности. В результате пресса не только отражает, но и невольно пропагандирует самые низкие инстинкты, играя непристойную роль, укрепляя в общественном сознании убеждение, что с развитием демократии аморальность неизбежно вытесняет мораль.
Специалисты в области уголовного права связывают неадекватное поведение подростков, психически неустойчивых людей с просмотром порнографических фильмов, чтением подобной печатной литературы, считают, что это является одной из причин совершения изнасилований, хулиганств, убийств15.
Государство давно пытается поставить заслон информации, которая несет в себе разрушительное начало, в том числе и распространению порнографии. Уголовный кодекс предусматривает ответственность за изготовление, распространение или рекламирование порнографических сочинений, печатных изданий, изображений или иных предметов порнографического характера (ст. 223). Наказуемы действия по изготовлению, распространению, демонстрации кино-, видеофильмов или иных произведений, пропагандирующих культ насилия и жестокости (ст. 223-1). Закон "О печати и других средствах массовой информации" выделяет отдельной строкой положение, запрещающее использовать средства массовой информации для распространения порнографии.
В 1992 г. был принят ряд мер по предупреждению подобных действий. Президиум Верховного Совета Республики Беларусь принял постановление "О мерах по пресечению пропаганды порнографии, культа насилия и жестокости"16. Была сделана попытка повысить требования к содержанию телевизионных передач, печатных изданий и другой продукции и принять необходимые меры по ограничению распространения продукции эротического характера. При Министерстве культуры была создана Республиканская экспертная комиссия по оценке концертно-зрелищных программ, телевизионных передач, печатных изданий, кино-, аудиовизуальных произведений и другой продукции с целью установления в них признаков порнографии, культа насилия и жестокости (РЭК). Постановлением Совета Министров от 24 декабря 1992 г. "О дополнительных мерах по прекращению на территории республики пропаганды порнографии, культа насилия и жестокости" при Министерстве культуры был создан Государственный регистр кино-, видеофильмов и киновидеопрограмм (Госрегистр)17. На Госрегистр была возложена обязанность осуществлять обязательную государственную регистрацию кино- и видеопроизведений, предназначенных для публичной демонстрации в кинотеатрах, видеосалонах, распространения через видеотеки, а также через эфирное и кабельное телевидение.
Следует заметить, что организационные меры правительства оказались достаточно действенными, поскольку установили процедуру государственного контроля за произведениями, которые могли нести в себе информацию, посягающую на нравственность населения. Однако процесс реализации запланированных мер до настоящего времени затруднен. Ряд правовых актов, принятых во исполнение правительственных постановлений, не имеют четких правовых критериев понятий порнографии, эротики, культа насилия и жестокости. Многие из них не имеют научного обоснования, их нормы неточны, противоречивы, содержат архаичные выражения. Это относится, прежде всего, к Положению о порядке публичной демонстрации киноаудиовизуальных произведений, выпуска печатной продукции эротического характера, а также продукции сексуального назначения, их распространения и рекламирования физическими и юридическими лицами, утвержденному Министерством культуры Республики Беларусь 25 июля 1997 г.18, и к Временным правилам по торговле продукцией, содержащей элементы эротики, утвержденным приказом Министерства торговли Республики Беларусь от 2 июня 1997 г. № 762019.
Эти документы, содержат термины, которые давно забыты, например, в пункте 7 Положения и пункте 6.3 Правил речь идет о продукции электронных средств массовой информации и пропаганды.
Данный термин советских времен не применяется с начала 90-х гг., поскольку устарела сама роль средств массовой информации как пропагандиста КПСС. Кроме того, некоторые нормы этих документов стилистически не выверены и не позволяют уяснить их смысловую нагрузку. Несовершенство документов вызвало большие проблемы при применении их на практике и жалобы на неправомерные действия комиссии в Государственный комитет по печати. Проанализировав правовые акты, разработанные Министерством культуры, Государственный комитет по печати вынужден был констатировать, что Положение о республиканской экспертной комиссии по предотвращению пропаганды порнографии, насилия и жестокости, утвержденное министром культуры Республики Беларусь 21 апреля 1997 г., не зарегистрировано в Министерстве юстиции в качестве межведомственнного нормативного акта, а в самом положении содержатся требования, не соответствующие законодательству20.
Несмотря на такой вывод, эти низкокачественные нормативные акты сегодня по-прежнему действуют, а принимаемые на их основании правила вступают в противоречия с законом.
Закон "О печати и других средствах массовой информации" (ст. 31), например, определил особый режим распространения только для изданий, которые специализируются по данной тематике, т. е. эксплуатируют интерес к сексу полностью и систематически. Исполнительные же органы власти, которые по закону имеют право устанавливать места продажи такой продукции, стараются распространить эти правила на все издания, которые хотя бы в какой-то мере касаются подобного вопроса.
В этом случае оказывается затронут другой аспект проблемы, связанный с требованием либерализации распространения продукции на эту деликатную тему.
В последнее время все чаще стали звучать голоса специалистов, утверждающих, что продукция эротического характера, в том числе и порнографическая, многим необходима. Доктор искусствознания Р. Б. Смольский, возглавлявший работу РЭК несколько лет, считает, что она бывает необходима по медицинским показаниям. Запрет не будет способствовать оздоровлению нравов. Но, безусловно, оборот такой продукции следует поставить под контроль государства и установить целый ряд условий, которые ограничивали бы ее рекламу и распространение21. Такого же мнения придерживаются некоторые российские ученые.
Проблема архиважная, затрагивающая как сферу нравственности, прав человека, так и его здоровье. Она требует тщательных научных исследований в данной области, разумных подходов в ограничении права человека, их теоретического обоснования. Нельзя забывать, что эти ограничения связаны с неотъемлемым правом человека на получение информации. Необходимо четкое определение терминов и понятий, и особенно разработка правовых критериев понятия "нравственность".
Как свидетельствует судебная практика, некоторые судьи демонстрируют непонимание сущности данного понятия, не делая различия между нравственностью как системой этических норм, правил поведения, посягательство на которую является злоупотреблением свободой слова, и нравственностью как внутренним духовным качеством. Можно привести еще один пример.
Статья 31 Закона о печати предусматривает, что ввоз на территорию Республики Беларусь, изготовление, распространение продукции средств массовой информации эротического характера, а также экспертная деятельность в сфере оборота этой продукции осуществляются при наличии специального разрешения (лицензии) на каждый вид деятельности. Постановлением Совета Министров Республики Беларусь "Об установлении запретов и ограничений на перемещение вещей через таможенную границу Республики Беларусь" от 18 марта 1997 г. в числе запрещенных к перемещению через таможенную границу республики носителей информации указаны и те, которые содержат сведения, причиняющие вред нравственности граждан22.
Естественно, применить данные правовые нормы, не имея четких правовых критериев, и не допустить злоупотреблений в ограничении свободы слова трудно. Нельзя забывать и о проблеме, которая в ближайшем будущем заявит о себе, — проблеме правового регулирования Интернета. Все больше пользователей имеют возможность получать информацию всемирной компьютерной паутины. Непристойные материалы стали доступны школьникам, молодежи. С каждым днем возрастает опасность аморального поведения в среде подростков, так как вследствие недостаточного социального опыта они могут перестраивать свое поведение, ориентируясь только на информацию натуралистического характера. Как отмечают исследователи, зрительный образ может закладывать в сознание несовершеннолетних модели сексуального поведения, неприемлемые с психической и социальной точек зрения. Поэтому нельзя не согласиться с тем, что только мораль, как нормативная система, без государственного контроля, в силу ее свойств не способна обеспечить урегулированность действий с порнографической продукцией и защиту общественных отношений, которые могут пострадать от ее воздействия23. Существующая же правовая база, на наш взгляд, практически не применима к информационной сфере Интернета и мультимедиа.
Итак, совершенно очевидно, что изменение стереотипов сознания населения, этических понятий, бытовавших многие годы, ведет к тому, что многие запретительные нормы перестают его удовлетворять и вступают в противоречие с зарождающимися социальными и нравственными ценностями. Поэтому в правоприменительной практике введение ограничений на свободу слова по моральным соображениям не должно выходит за разумные пределы. С учетом того, что применение субъективных оценок там, где нет четких правовых критериев, всегда несет в себе опасность злоупотреблений этими ограничениями, необходимы взвешенные правовые меры в регулировании данной сферы.
Согласно Государственной программе об усилении борьбы с преступностью на 1999—2000 гг., перед рядом министерств поставлена задача изучить практику использования законодательства о прекращении на территории республики пропаганды порнографии, культа насилия, жестокости и разработать дополнительные меры, направленные на повышение ответственности за публикацию и демонстрацию произведений, пропагандирующих безнравственность, жестокость и насилие. Повысить ответственность, безусловно, необходимо. Однако, прежде чем использовать рычаг ответственности, следует разрешить теоретические вопросы данной проблемы путем сотрудничества специалистов в области права, культуры, образования, здравоохранения.
Правовое регулирование пользования порнографической продукцией должно быть закреплено не ведомственными положениями, а законом, в котором будут четко определены правовые критерии противоправности и сбалансированы либеральные подходы к обороту продукции сексуального характера с жестким контролем за всеми видами деятельности в этой сфере.
Не следует забывать и о необходимости унификации законодательства нашей республики и Российской Федерации. Так, статья 242 Уголовного кодекса Российской Федерации "Незаконное распространение порнографических материалов и предметов" допускает правомерный оборот такого рода продукции. Законопроект "О государственной защите нравственности и здоровья граждан и об усилении контроля за оборотом продукции сексуального характера" также содержит подобное положение. Российские средства массовой информации, по Соглашению между правительствами Республики Беларусь и Российской Федерации от 19 февраля 1998 г., распространяются свободно. Поэтому существующий в Республике Беларусь правовой механизм защиты личности от воздействия порнографии не является эффективным и требует усовершенствования.
Одна из проблем защиты прав личности связана с защитой частной жизни.
Конституция Республики Беларусь гарантирует каждому право на защиту и неприкосновенность личной жизни (ст. 28), в том числе от посягательств на тайну корреспонденции, телефонных и иных сообщений.
Гражданский кодекс Республики Беларусь, вступивший в силу с 1 июля 1999 г., вводит понятия "неприкосновенность частной жизни", "личная и семейная тайна", относит их к нематериальным благам и устанавливает способы защиты, в том числе компенсацию морального вреда. Это новшество актуализирует вопрос о понятии " неприкосновенность частной жизни", а также о сфере запрета на вмешательство в частную жизнь.
Законодательного определения понятия "неприкосновенность частной жизни" нет. Исходя из анализа законодательства зарубежных стран, практики Европейского суда по правам человека, грамматического толкования, следует, что понятие "неприкосновенность частной жизни " является довольно широким и включает в себя понятия "личная жизнь", "личная тайна" и "семейная тайна".
Сфера ограничения вмешательства в частную жизнь определена рядом законодательных актов. При этом они затрагивают наиболее важные стороны частной жизни, когда вмешательство в нее преследуется по закону. Это прежде всего касается тайн личной и семейной жизни.
Некоторые сведения о личной жизни граждан даже относятся к разделу государственных секретов. Например, закон "Об оперативно-розыскной деятельности" (ст. 17) предусматривает, что сведения о лицах, сотрудничающих или сотрудничавших с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность на конфиденциальной основе, являются государственной тайной и могут быть преданы гласности только с их согласия или в случаях, прямо предусмотренных законом.
Аналогичные нормы есть в законе "Об органах государственной безопасности Республики Беларусь" (ст. 22) и законе "О милиции" (ст. 7).
Под особой защитой находится профессиональная тайна врачей (ст. 56 закона "О здравоохранении"), нотариусов (ст. 7 закона "О нотариате"), адвокатская тайна (ст. 16 закона "Об адвокатуре").
Закон "О здравоохранении" закрепляет следующее правило: сведения о состоянии больного могут быть сообщены самому больному, его родственникам, если это обусловлено необходимостью лечения и ухода за больным и не осуществляется против его воли, органам здравоохранения, дознания, следствия, судам по их требованию и правоохранительным органам, при условии, что смерть или телесные повреждения гражданина наступили в результате насильственных действий.
В любом ином случае медицинские и фармацевтические работники не имеют права разглашать известные им сведения о болезнях, интимной и семейной жизни граждан.
Законодательно определено содержание адвокатской и нотариальной тайны.
Архивные учреждения Республики Беларусь защищают граждан при реализации их конституционного права на тайну личной жизни прежде всего путем ограничения использования архивных документов, содержащих такие сведения. В статье 28 закона Республики Беларусь "О национальном архивном фонде и архивах в Республике Беларусь" установлено, что граждане, являющиеся собственниками архивных документов, имеют право обусловить неразглашение их содержания или ограничить доступ к ним на срок до 75 лет.
В составе документов, хранящихся в архивных учреждениях, к тайне личной жизни граждан могут быть отнесены сведения, использование которых без согласия заинтересованных лиц может нанести ущерб моральным и имущественным интересам граждан. В их числе: о здоровье, семейных и интимных отношениях; об обстоятельствах рождения, усыновления, развода; о личных привычках и наклонностях; личной переписке и корреспонденции; дневниковые, телефонные, видео, аудио и другие виды сохранения информации.
К тайне личной жизни относятся также сведения об имущественном положении, источниках доходов, о деятельности, содержащей коммерческую тайну, об интеллектуальной собственности; сведения, разглашение которых создает угрозу личной безопасности граждан, безопасности членов их семьи и имущества; об участии граждан в действиях судебно-следственных органов в качестве обвиняемых, подсудимых, свидетелей, а также об обвинении в злоупотреблениях властью или служебным положением кроме случаев, когда засекречивание этих сведений создает угрозу для безопасности и здоровья граждан, скрывает нарушение законности, неправомерности действия или бездействия государственных органов и должностных лиц, данные о криминальной обстановке, правонарушениях; сведения о рассматривавшихся персональных делах в руководящих и контрольных органах КПБ морально-этического характера; сведения из учетно-фильтрационных материалов КГБ (МГБ, МВД) на граждан, репатриированных из Германии и оккупированных ею стран на родину в 1945—1946 гг.
Доступ к находящимся в делах и документах сведениям автобиографического и биографического характера (анкетам, автобиографиям, деловым характеристикам и т. д.), если они не содержат государственную тайну, не может быть ограничен.
К тайне частной жизни относятся сведения, связанные с усыновлением, финансовыми операциями, с голосованием и т. д.
Носителями тайны являются врачи, адвокаты, нотариусы, работники, которые обязаны держать в секрете сведения, полученные ими в процессе выполнения профессиональных обязанностей, и которые несут ответственность за раскрытие тайны. Распространитель информации также не может избежать ответственности. Редакция средств массовой информации в случае распространения ею сведений, являющихся тайной, будет считаться нарушителем статьи 5 закона "О печати и других средствах массовой информации", согласно которой не подлежат разглашению сведения, составляющие тайну, специально охраняемую законом, и может получить предупреждение регистрирующего органа. В свою очередь, предупреждение будет являться основанием для привлечения автора публикации (если он штатный сотрудник) к дисциплинарной ответственности.
В некоторых случаях журналист непосредственно несет ответственность. Она связаны с его виной в нарушении тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений, а также в разглашении тайны усыновления. В этом случае может наступить уголовная ответственность.
Исходя из Закона о печати, запрет на вмешательство в частную жизнь не является абсолютным. Статья 39 этого закона дает журналистам возможность вторгаться в личную жизнь гражданина, но при соблюдении определенных условий: необходимо получить согласие гражданина на распространение в средствах массовой информации сведений о его личной жизни от него самого или от его законного представителя.
Если при получении информации от гражданина журналист намерен использовать ее в аудио- и видеозаписях, кино- и фотосъемках, он также обязан сообщить об этом гражданину и получить его согласие на распространение материала.
Из общего правила есть исключение: не требуется согласия, если распространяемые сведения были необходимы для защиты общественных интересов. Данное исключение из правил вносит противоречие между частным и общественным интересом: лицо не желает, чтобы общество узнало подробности его частной жизни, а общество считает, что сокрытие этих сведений может повлиять на интересы общества. Поэтому журналисту, который, например, сообщил фамилию жертвы насилия или описал семейный скандал, придется представить доказательства, свидетельствующие о нарушении общественного интереса в случае неопубликования этих сведений.
Когда необходимо оперировать разными категориями, обычно используют критерии, которые помогают найти их отличительные признаки. К сожалению, в законе "О печати и других средствах массовой информации" отсутствуют критерии понятия общественного интереса. На практике нормативная неопределенность может привести к субъективизму в оценке действий журналиста, а при игнорировании принципа верховенства права, который обязывает действовать, исходя из принципов равенства и справедливости, есть опасность, что ограничения свободы слова могут противоречить Конституции республики и не соответствовать международным стандартам.
В связи с этим представляется необходимым усовершенствовать законодательные нормы, касающиеся сведений о частной жизни лица, в частности, в законе "О печати и других средствах массовой информации" определить дефиниции "общественного интереса", дополнить нормой, регламентирующей проведение "скрытой записи".
Таким образом, анализ законодательства Республики Беларусь, международных документов приводит к заключению, что полнота закрепления свободы слова, гарантия ее обеспечения находятся в прямой зависимости от ограничений, которые могут налагаться на это неотъемлемое право. Исходя из интересов общества, социальных групп, отдельного индивида, мировое сообщество выработало определенную модель ограничений, которая позволяет сохранить сущность и содержание свободы слова и способствовать творческому созиданию, распространению и обмену информацией, участию каждого в общественной жизни, управлении делами государства.
Согласно этой модели, реализация свободы слова должна быть согласована с защитой других прав и свобод. Налагая ограничения, законодатель должен определить ценностную сущность как тех прав и свобод, которые защищаются, так и тех, которые ограничиваются, и соразмерить их, конкретизируя объем правомочий. Именно ценностный подход к правам и свободам человека является ориентиром при определении пределов права. Кроме того, ограничения должны быть предусмотрены только законом, ясно и четко сформулированы, узко интерпретироваться.
Поскольку Республика Беларусь признает приоритет общепризнанных принципов международного права (ст. 8 Конституции Республики Беларусь), желательно использовать описанную нами модель в правотворческой деятельности. При этом, необходимо учитывать, что ограничения свободы слова налагаются не только на участников коммуникационного процесса, но и на право государства произвольно ограничивать права личности.
Критерии, которые закреплены в международном праве для ограничения свободы слова, должны найти отражение в информационной политике государства. Сегодня, на наш взгляд, все законодательство информационной сферы нуждается в тщательном анализе и требует комплексной, напряженной работы по его совершенствованию, наполнению новым содержанием и приведению в соответствие с международными стандартами.
В первую очередь, необходимо устранить противоречия, которые существуют в статье 23 и части 3 статьи 34 Конституции Республики Беларусь. Право пользования информацией должно ограничиваться только законом. Требует совершенствования и законодательный процесс: законодательные акты должны быть согласованы и взаимоувязаны, логичны и последовательны. Представляется целесообразным провести систематизацию нормативной базы института свободы слова, что позволило бы выявить и устранить пробелы в правовом регулировании данного права, оперативно наполнять нормы новым содержанием. Законодатель не должен забывать о языке правовой нормы: он обязан быть ясным, простым, лаконичным, иметь логическую связность и последовательность изложения, учитывать своеобразие терминологии, быть стилистически нейтральным24.
Постоянно идущий процесс переоценки нравственных и этических понятий, бытовавших многие годы в обществе, безусловно, вызывает необходимость модификации законодательства. Чтобы правильно определить ценностные представления тех или иных прав и свобод, моральных категорий, следует выяснять мнения специалистов многих отраслей науки. В этом случае появится больше гарантий установить четкие правовые критерии ограничений свободы слова и не допустить, чтобы эти ограничения выходили за разумные пределы.
Необходимо, на наш взгляд, принять концепцию и программу реализации права на свободу слова и, прежде всего, на свободу информации, составной частью которых должно стать регулирование общественных отношений в случае распространения вредной и незаконной информации. XXI век принесет много проблем в информационную сферу, связанных с распространением Интернета и мультимедиа. Хотя это кажется не столь актуальным для Республики Беларусь, подготовительный этап правового регулирования в этой области должен быть начат уже сегодня.