Белорусский журнал международного права и международных отношений 2000 — № 4


международное право — вопросы теории

ПРОБЛЕМНЫЕ АСПЕКТЫ ПОНЯТИЯ "ЮРИСДИКЦИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО СУДА ООН"

Андрей Величковский

Величковский Андрей Владимирович — второй секретарь Договорно-правового управления Министерства иностранных дел Республики Беларусь

Для судов, входящих в судебную систему отдельного государства, за исключением, пожалуй, лишь судов федераций, вопросы юрисдикции обычно не имеют особого значения и возникают довольно редко. На международной арене — ситуация прямо противоположная. Например, французский ученый Шабтай Розенне называет проблему юрисдикции "ключевым вопросом в деятельности Суда" и добавляет, что "...сложность вопроса о юрисдикции и далеко идущие разнообразные последствия решений Суда по этому вопросу отражаются в том, что за весь период практики Суда более половины дел включало в себя рассмотрение вопроса о юрисдикции. ... Вопрос о наличии и объеме юрисдикции Суда обычно не менее, а в некоторых случаях и более важен в политическом плане, чем решение, вынесенное по существу спора"1. Примечателен и тот факт, что во всех делах, за исключением Англо-норвежского дела о рыболовстве2, процедура по которым была возбуждена на основании одностороннего заявления, сделанного в соответствии со статьей 36(2) Статута Международного суда ООН, государство-ответчик всегда оспаривало наличие юрисдикции Суда. В этой связи можно согласиться с выводом Ш. Розенне о том, что:

"Постановка стороной вопроса о юрисдикции Суда несомненно означает отсутствие политического согласия государства на разрешение спора Судом при наличии юридической обязанности вступить в процесс. Поэтому вопрос об установлении юрисдикции Суда никогда нельзя рассматривать как незначительный процессуальный вопрос. Значительные различия между юрисдикционными вопросами на международном и национальном уровне делают недопустимым использование представлений и терминов национальных правовых систем по отношению к юрисдикции международного судебного органа"3.

В доктрине существуют различные мнения по проблеме значимости юрисдикционных вопросов в деятельности Международного суда. Тем не менее, на основании анализа различных подходов можно выделить следующие два главных отличия юрисдикции Международного суда от юрисдикции национальных судов.

Во-первых, обязанность физических и юридических лиц какого-либо государства предстать перед судом национальной судебной системы зависит не от их согласия, а регулируется правом данного государства, которое решает вопрос о том, какие суды располагают юрисдикцией в отношении определенного дела. На международной арене, напротив, обязательство государства предстать перед судом и, следовательно, юрисдикция суда прямо или косвенно зависят от наличия его согласия. Таким образом, если ответчик докажет отсутствие или недействительность своего согласия в отношении конкретного спора, он может предотвратить рассмотрение дела, а значит, и вынесение решения по существу. Показательно, что зачастую "вероятность успеха ответчика выше именно при использовании возражений против юрисдикции, опирающихся на утверждение о недействительности его согласия, чем в случае, когда он основывает свои возражения на правовых нормах, регулирующих юрисдикцию Суда"4. Помимо прочего, такая вероятность объясняется тем, что бремя доказывания наличия и действительности согласия ответчика возлагается на истца. Более того, наличие такого действительного согласия должно быть установлено "без всяких разумных сомнений"5. Из сказанного следует, что, по сравнению с юрисдикцией большинства национальных судов, в случае с Международным судом существует гораздо больше стимулов для того, чтобы ответчик по делу поставил вопрос о наличии юрисдикции Суда.

Вторая отличительная черта юрисдикции Международного суда связана с отсутствием на международной арене какой-либо единой судебной системы, в которую бы входил данный Суд. В то время как на национальном уровне вопросы юрисдикции сводятся обычно к определению подсудности какому-либо суду конкретного спора, в отношении юрисдикции Международного суда речь идет скорее о подведомственности. Кроме того, на национальном уровне не часто встречаются ситуации, в которых ни один из национальных судов не располагает юрисдикцией. Чаще бывает, что несколько судов имеют юрисдикцию по одному и тому же спору. На международной арене, напротив, как правило, только один суд имеет юрисдикцию по конкретному спору. Поэтому в данной ситуации встает вопрос не о том, какой именно суд располагает юрисдикцией, а, скорее, имеет ли вообще какой-либо суд юрисдикцию в отношении спора. Сказанное подтверждается и выдержкой из постановления Международного суда по вопросу о применении временных защитных мер, которое было вынесено по Делу об Англо-иранской нефтяной компании:

"Вопрос о юрисдикции национального суда обычно на практике не поднимается, так как иск подается, как правило, в компетентный суд. Однако в национальной судебной системе всегда существует суд, имеющий юрисдикцию..."6

Таким образом, различия между национальными и международными судами очевидны. Как отмечает Ш. Розенне, на международной арене не существует "иерархии судов с определенной юрисдикцией", а имеет место "...неупорядоченное множество судов, которые не образуют какой-либо системы и каждый из которых располагает юрисдикцией в объеме, определенном в его учредительном акте, а значит, установленном соглашением государств"7. Поскольку национальное право обычно старается гарантировать, что в каждом случае какой-либо суд в государстве будет иметь юрисдикцию, то истец, которому было отказано в принятии иска на основании отсутствия юрисдикции в одном суде, может снова подать иск, но уже в компетентный суд. Поэтому ответчику нет особого смысла выдвигать возражения против юрисдикции суда, так как спор, раньше или позже, будет разрешен по существу соответствующим судом. В случае же с Международным судом вопрос о юрисдикции имеет фундаментальное значение, поскольку удачное возражение против юрисдикции сделает невозможным вынесение Судом решения по существу.

1.Особенности рассмотрения термина "юрисдикция Международного суда" в доктрине международного права

Термин "юрисдикция Международного суда" может рассматриваться в двух смыслах: широком и узком.

Под юрисдикцией в широком смысле обычно понимается весь объем полномочий суда, который закреплен в положениях учредительного акта. Так, в Статуте Международного суда глава II называется "Компетенция Суда" и состоит из пяти статей. Правда, вопросы собственно юрисдикции, т. е. полномочий Суда, изложены в статьях 36 и 37(1), а некоторые полномочия зафиксированы в главе "Судопроизводство" (в ст. 41 говорится о праве Суда устанавливать временные меры для обеспечения прав каждой из сторон) и в главе IV "Консультативные заключения".

Для обозначения юрисдикции в широком смысле в доктринальных источниках используются различные термины. Например, английский ученый Джеральд Фицморис, бывший судья Международного суда и один из самых известных исследователей проблематики, связанной с деятельностью Суда, употребляет в своих работах термин "юрисдикционное поле"8. Не менее выдающийся французский ученый Ш. Розенне использует понятие "компетенция"9. В трудах российских ученых юрисдикция в широком смысле преимущественно называется "общие рамки компетенции (юрисдикции)"10. Однако из авторских трактовок этих терминов следует, что по содержанию они совпадают.

Будучи инкорпорированной в положения Статута Международного суда, юрисдикция в широком смысле признается государством в тот момент, когда оно принимается в члены ООН, предварительно выразив согласие на обязательность для него Устава ООН и Статута Международного суда как неотъемлемой части Устава, или же когда государство присоединяется к Статуту в порядке специальной процедуры, не становясь членом ООН.

Однако одно только присоединение к Статуту Международного суда еще не означает, что государство признает право Суда рассматривать какой-либо спор с участием данного государства. Для разрешения конкретного спора необходимо дополнительное согласие сторон спора, которое может выражаться различными способами и в различные периоды времени относительно момента возникновения спора. Существование требования о предоставлении дополнительного согласия объясняется факультативным характером юрисдикции Международного суда. Если бы подобное требование отсутствовало, юрисдикция Международного суда являлась бы обязательной в строгом смысле слова и ее объем как в общем, так и по отдельным делам определялся бы только положениями Статута. Однако на сегодняшний день обязательной юрисдикцией в строгом смысле среди международных судебных органов располагает лишь Суд Европейских сообществ, который, правда, является судом с ограниченной предметной и персональной юрисдикцией. Что касается Международного суда, то все попытки наделить его истинной обязательной юрисдикцией, предпринятые во время принятия Устава ООН и Статута Международного суда на конференции в Сан-Франциско в 1945 г., потерпели неудачу, поскольку большинство государств считали, что такой вид юрисдикции противоречит принципу суверенитета государств. В результате Статут Международного суда оставляет передачу споров в Международный суд на усмотрение сторон, а для тех государств, которые желают признать юрисдикцию Суда по всем или определенным категориям своих будущих споров, в Статут была включена "факультативная клаузула об обязательной юрисдикции".

Требование о предоставлении дополнительного согласия сторон спора на рассмотрение дела в Международном суде находится в непосредственной связи с юрисдикцией Суда в узком смысле. Фактически такая юрисдикция представляет собой объем полномочий Международного суда, оговоренный сторонами спора в документе или документах, которые являются основаниями для возбуждения процедуры по рассмотрению данного спора. Источниками этой юрисдикции являются: во-первых, специальное соглашение (compromis), в котором стороны спора приводят исчерпывающий перечень вопросов, передаваемых на рассмотрение Суду; во-вторых, две или более односторонние декларации сторон, которые в совокупности устанавливают между сторонами договорные отношения особого рода и содержат различные оговорки в отношении юрисдикции Суда; в-третьих, положения целого ряда международных договоров, которые предусматривают передачу в Международный суд споров, вытекающих из толкования и применения только данных договоров, а также иные специфические акты, при помощи которых выражается согласие сторон на рассмотрение Судом какого-либо спора.

Практика Международного суда показывает, что именно установление наличия юрисдикции в узком смысле является первоочередной задачей Суда в каждом деле, принимаемом им к рассмотрению. Это утверждение подтверждается, в частности, выдержкой из решения Суда по своей юрисдикции в Деле Ноттебома:

"Суд не озабочен определением значения понятия "юрисдикция" вообще. Он должен определить объем и значение соответствующего титула на юрисдикцию в данном деле"11.

Поэтому в начале разбирательства Международный суд всегда уделяет внимание вопросу о юрисдикции. Установление юрисдикции составляет проблему обычно в тех случаях, когда она создается положениями статьи 36(2) Статута Суда, особенно если одна из сторон отрицает наличие юрисдикции Суда.

Так было в одном из самых сложных и имеющих большое политическое значение дел — в Деле Никарагуа против США. Весной 1984 г. Посол Никарагуа в Нидерландах передал в Суд заявление с просьбой постановить, что США, обучая, вооружая и поддерживая вооруженные формирования контрас, нарушают Устав ООН и некоторые другие договоры и должны прекратить эти действия. США заявили, что Суд не имеет юрисдикции ни в отношении Никарагуа, ни в отношении США. Суть спора о наличии юрисдикции Суда в данном деле заключалась в следующем. Никарагуа еще в 1929 г. сделала декларацию о признании обязательной юрисдикции Постоянной палаты международного правосудия — предшественницы Международного суда. Однако процесс признания не был до конца оформлен. Никарагуа уведомила депозитария о ратификации парламентом декларации, но не сдала на хранение документ о ратификации. Несмотря на это, Суд решил, что поведение Никарагуа в последующие годы говорит о наличии признания юрисдикции Суда. Такое поведение, в частности, заключалось в том, что при подписании Устава ООН Никарагуа не заявляла об отказе от юрисдикции Суда и затем неоднократно участвовала в процедуре по другим делам. США, узнав о готовящемся обращении Никарагуа в Суд, поспешили заявить, что отказываются от признания обязательной юрисдикции Международного суда в отношении споров с государствами Центральной Америки. Суд не принял это возражение во внимание, применив к нему правило, установленное самими США в уведомлении, направленном в адрес Генерального секретаря ООН, — отказ вступает в силу через шесть месяцев после уведомления депозитария. Учитывая, что оговорку США о Центральной Америке и обращение Никарагуа в Суд разделяло всего три дня, Суд решил, что располагает юрисдикцией по данному делу. Однако процесс принятия этого решения занял у него полгода.

Обычно проще обстоит дело с теми спорами, которые передаются Суду на основании специального соглашения сторон. В этих случаях Суд не выделяет вопрос о юрисдикции в отдельное производство и рассматривает его на стадии разбирательства дела по существу.

Соотношение юрисдикции в широком и узком смысле играет чрезвычайно важную роль в деятельности Международного суда, поскольку без их совпадения будет отсутствовать и право Суда рассматривать конкретное дело. Как отмечает Дж. Фицморис, "Суд, располагающий юрисдикцией в широком смысле, может иметь или не иметь юрисдикцию в отношении конкретного спора; с другой стороны, отсутствие юрисдикции в широком смысле в любом случае влечет невозможность рассмотрения данного спора Судом"12 . Кроме того, необходимо отметить, что юрисдикция как в широком, так и в узком смысле включает в себя три аспекта: предметный (ratione materiae), субъективный (ratione personae) и временной (ratione temporis). Международный суд вправе рассматривать какое-либо дело лишь при совпадении юрисдикции в узком и широком смысле по всем трем соответствующим аспектам. Следовательно, можно выделить три обязательных условия, от которых зависит наличие у Суда права на рассмотрение конкретного дела:

1) спор по своему предмету должен относиться к категориям дел, которые Суд имеет право рассматривать в соответствии со своим учредительным актом и документами, на основании которых спор был ему передан;

2) стороны спора должны относиться к кругу субъектов, споры которых Суд уполномочен рассматривать в соответствии с вышеназванными актом и документами;

3) момент возникновения спора или фактов, на которых он основывается, должен относиться к периоду, в отношении которого распространяется временная юрисдикция Суда, закрепленная в вышеназванных документах.

Подводя итог, можно сделать вывод, что рассмотрение дела по существу в Международном суде будет предотвращено, если ответчику удастся доказать, что конкретный спор лежит вне той сферы юрисдикции, которая образуется при сопоставлении юрисдикции Суда в широком и узком смысле.

2.Соотношение понятий "юрисдикция" и "компетенция"

В доктрине международного права существует множество различных подходов к трактовке понятий "юрисдикция" и "компетенция" и их взаимосвязи. Основными причинами существования такого многообразия являются, во-первых, отсутствие последовательного и единообразного употребления данных понятий в целом ряде международно-правовых документов и, во-вторых, употребление разных по смыслу терминов в официальных переводах таких документов на различные языки. Более того, иногда одинаковые термины в государствах с разными правовыми системами и традициями понимаются по-разному.

Если проанализировать текст Устава ООН и Статута Международного суда, то мы увидим, что в английском варианте один раз использовано слово "competence" (так называется глава II Статута), а в остальных случаях употребляется термин "jurisdiction". В русском варианте глава II называется "Компетенция", в остальных случаях слову "jurisdiction" соответствуют разные выражения. Так, в статье 36(1) читаем: "К ведению Суда относятся... дела", в пункте 6 той же статьи: "вопрос о подсудности дела Суду", в статье 53: "Суд обязан... удостовериться... в подсудности ему дела". И наконец, в пункте 2 статьи 36 употреблен термин "юрисдикция": "Государства... могут в любое время заявить, что они признают... юрисдикцию Суда обязательной..."13. Очевидно, составители русского текста считали невозможным использовать во всех случаях один и тот же термин.

Многие зарубежные юристы высказывают ряд критических замечаний по поводу текста Статута Международного суда и его переводов на различные языки. Так, несовершенство английского текста отмечает Ш.  Розенне. По его мнению, "различие, проводимое иногда в национальном праве между юрисдикцией и компетенцией как отдельными категориями, не оказывает влияния на деятельность Международного суда и, следовательно, главу II Статута следовало бы назвать "Юрисдикция" ("jurisdiction")14.

Необходимо отметить, что употребление терминов в русском тексте Статута также далеко от совершенства. В первую очередь, заслуживают критики формулировки пунктов 1 и 6 статьи 36 и статьи 53, так как они не дают точных определений юрисдикции и компетенции, но лишь затуманивают их смысл. Слово "ведение" не имеет какой-либо определенной юридической нагрузки, а двукратное употребление термина "подсудность" вместо английского "jurisdiction" вообще неуместно. Дело в том, что понятие подсудности подразумевает наличие взаимосвязанной судебной системы, в которой судам различного уровня подсудны определенные категории дел. Однако на сегодняшний день в мире не существует какой-либо единой судебной системы, в которой Международный суд имел бы определенную сферу подсудности. В данном случае уместнее было бы говорить о подведомственности спора, так как Суд является частью системы ООН, в которой споры политического характера входят в компетенцию Совета Безопасности, а на споры с правовым элементом распространяется юрисдикция Международного суда. Однако нельзя также забывать о роли согласия государств на установление юрисдикции Международного суда в отношении конкретного спора. Так, какой-либо спор может быть в принципе подведомствен Суду, т. е. соответствовать всем квалификационным признакам, изложенным в статье 36(2) (к примеру, спор о толковании договора), но Суд может принять решение об отсутствии своей юрисдикции по данному спору, поскольку она не была установлена на должном правовом основании. Например, такая ситуация будет иметь место, когда дело возбуждается по правовому спору в соответствии с пунктом 2 статьи 36, а сторона не ратифицировала декларацию о признании факультативной клаузулы об обязательной юрисдикции Суда.

Отсутствие четкого определения понятий "юрисдикция" и "компетенция" в международно-правовых актах и решениях Международного суда, а также непоследовательное употребление этих терминов в одних и тех же документах подтолкнуло многих ученых к разработке разнообразных теорий о содержании и соотношении этих понятий. Несмотря на многообразие мнений, среди них можно выделить следующие три обобщенных подхода.

К первому подходу относятся теории, которые определяют юрисдикцию как "полномочия Суда, закрепленные в учредительном документе — Статуте Международного суда, рассматривать в пределах своей компетенции спор, переданный ему сторонами, и выносить по нему обязывающее стороны решение"15. Из данного определения следует, что юрисдикция является составляющей компетенции как более широкого понятия. Кроме того, можно сделать вывод, что под термином "юрисдикция" понимаются полномочия Суда, касающиеся только разрешения международных споров между государствами. Следовательно, в отношении функции Международного суда, связанной с дачей консультативных заключений, следует употреблять термин "консультативная компетенция", так как она непосредственно не касается разрешения споров. Наиболее заметным представителем данного подхода является Ш. Розенне. Он считает, что "в случае с Международным судом понятие "юрисдикция" является по смыслу более узким, чем понятие "компетенция". В отличие от юрисдикции, связанной с полномочиями Суда принимать решение по конкретному делу, "компетенция" охватывает всю сферу полномочий Международного суда, закрепленных в уставе ООН и Статуте Международного суда"16.

В связи с рассмотрением первого подхода к определению соотношения понятий "юрисдикция" и "компетенция" интересным является тот факт, что, согласно сложившейся во Франции правовой традиции, эти понятия имеют противоположное значение по сравнению с их трактовкой в англо-американской теории права. Так, термин "компетенция" ("compйtence") используется для определения полномочий Суда по конкретному делу, а термин "юрисдикция" применяется в отношении всего объема полномочий, закрепленных в уставных документах. Однако во французском тексте Статута Международного суда, хотя термин "юрисдикция" в большинстве случаев заменен на термин "компетенция", в статье 36(2) все же используется слово "юрисдикция", а глава II называется "Компетенция", что не вполне соответствует французской доктрине17. Поэтому можно утверждать, что и французский вариант текста Статута также не отличается единообразием употребления терминологии и вносит свой элемент неразберихи в общую картину.

Ко второму подходу можно отнести теории, в рамках которых компетенция определяется как объем полномочий Суда в ходе разбирательства по конкретному спору, а под юрисдикцией понимается право Суда рассматривать данный спор по существу18. Представляется, однако, что данная трактовка понятия "юрисдикция" является довольно ограниченной, поскольку юрисдикция представляет собой не отдельное право, а, скорее, определенный комплекс прав Суда, включающий как право рассматривать спор по существу, так и ряд других прав, среди которых, в частности, право выносить обязательное решение по рассмотренному им делу. Кроме того, в рамках вспомогательной юрисдикции Суд может принимать обязательные для сторон решения о применении временных защитных мер, о вступлении в процесс третьих лиц и т. д. Также, исходя из толкования Статута Международного суда, нельзя не заметить, что само по себе право на рассмотрение споров по существу является комплексным понятием, так как для его возникновения недостаточно одного только наличия юрисдикции Суда, как она косвенно определена в Статуте, но требуется и выполнение установленных процессуальных формальностей. Более того, по мнению ряда авторов, право рассматривать дело по существу зависит не только от наличия юрисдикции Суда, но и от приемлемости "искового" заявления, соотношение которой с юрисдикцией будет рассмотрено ниже. И наконец, если исходить из этого подхода, не вполне ясно, какой термин использовать в отношении функции Суда, связанной с вынесением консультативных заключений, поскольку оба термина в данном контексте относятся только к непосредственному разрешению споров Судом.

Сущность теорий, относящихся к третьему подходу, заключается в том, что в деятельности Международного суда различия между юрисдикцией и компетенцией или отсутствуют, или являются незначительными19. Это подтверждается и практикой Суда, так как в его решениях эти термины используются синонимично, причем предпочтение все же отдается термину "юрисдикция". Примечательно, что в последнее время Ш.  Розенне, который ранее являлся сторонником первого подхода, в своих трудах также использует лишь термин "юрисдикция" в отношении функции Суда, заключающейся в непосредственном рассмотрении споров20.

Что касается современной российской доктрины международного права, то в ней уже почти не встречается слово "компетенция", полностью замененное термином "юрисдикция". Широкое распространение слова "юрисдикция" объясняется, очевидно, влиянием англоязычной литературы, где обычно употребляется понятие "jurisdiction".

Особо следует остановиться на употреблении терминологии, касающейся консультативной функции Суда. Так, одни авторы используют термин "консультативная юрисдикция"21, в то время как другие предпочитают выражение "консультативная компетенция"22. В главе IV Статута Международного суда под названием "Консультативные заключения" вообще не употребляется ни один из терминов, а говорится лишь о "консультативных функциях Суда"23. В этой связи представляется целесообразным все же использовать термин "компетенция" с целью проведения разграничения между полномочиями по непосредственному разрешению международных споров и полномочиями по вынесению консультативных заключений. Такое употребление данного термина будет также вполне уместным, поскольку он согласуется с терминологией, используемой как в Статуте, так и в решениях и консультативных заключениях Суда.

3.Соотношение понятий "юрисдикция" и "приемлемость"

Термин "приемлемость иска" служит для обозначения одной из проблем организации международного судебного процесса: прежде чем приступить к рассмотрению дела по существу, Международный суд, даже установив наличие у него юрисдикции по данному делу, должен определить выполнение некоторых условий, налагаемых договорным или обычным правом. Если такие условия не выполнены, одна из сторон может выставить предварительное возражение против приемлемости иска.

В практике международных судов в качестве предварительных возражений выдвигались самые разнообразные доводы. С течением времени стало вырисовываться их естественное деление на две крупные группы: возражения относительно юрисдикции и возражения относительно приемлемости иска. Такая классификация отразилась в Правилах процедуры Международного суда, принятых в 1978 г. Однако, чтобы не делать перечисление слишком ограниченным, в правиле 79(1) Правил процедуры, кроме "любого возражения ответчика против юрисдикции Суда или приемлемости заявления для рассмотрения", упоминается также "иное возражение, по которому испрашивается решение до продолжения судопроизводства по существу дела"24.

В принципе, предварительные возражения как против юрисдикции Суда, так и против приемлемости иска, имеют одну и ту же цель — предотвратить рассмотрение дела по существу. Однако между ними существуют и значительные различия. Решение Суда об отсутствии его юрисдикции делает невозможным разбирательство спора по существу и лишает всякого смысла рассмотрение возражений против приемлемости, поскольку в результате такого решения производство по делу прекращается. В свою очередь, возражения против приемлемости иска рассматриваются, как правило, после разрешения вопроса о юрисдикции, поэтому отклонение Судом предварительных возражений ответчика по юрисдикционным вопросам не влияет на возможность оспорить приемлемость иска.

Возражения против приемлемости обычно непосредственно не затрагивают факты, на которых основано конкретное дело. Они касаются, как правило, формальных и процессуальных требований, закрепленных в договорных положениях или нормах обычного права. В качестве главного условия приемлемости можно назвать наличие реального спора между государствами. Международный суд в решении по Делу о Северном Камеруне заявил:

"Суд рассматривает лишь действительно серьезные споры между государствами, реально существующие в момент передачи дела в Суд и включающие конфликт интересов сторон; незначительные расхождения во мнениях по каким-либо абстрактным проблемам не подходят под определение спора"25.

Помимо требования о наличии реального серьезного спора существует еще целый ряд оснований неприемлемости иска, таких, как политический характер спора и пр. Чтобы продемонстрировать разнообразие оснований таких возражений, можно привести в качестве примера Дело Никарагуа против США, в котором было выдвинуто пять различных возражений против приемлемости. Во-первых, США утверждали, что не все государства, которые имеют отношение к данному делу, привлечены в качестве соответчиков. Суд отверг это возражение на том основании, что в данной ситуации аналогии с национальным процессуальным правом недопустимы, поскольку не все такие государства выразили согласие на юрисдикцию Суда каким-либо способом, а значит, не могут против своей воли быть привлечены к делу. Суд также указал на то, что ни в международном обычном праве, ни в практике других международных судов еще не существует нормы, согласно которой можно обязать государство вступить в процесс без его согласия. Во-вторых, Суд не согласился со ссылкой США на то, что данный спор носит политический характер и должен быть передан на рассмотрение Совету Безопасности ООН. Отвергая третье возражение США, связанное с неисчерпанием возможностей урегулирования спора путем переговоров, Суд отметил, что требование о проведении переговоров не сложилось в качестве обязательного преюдициального условия для передачи дела в Суд. Остальные два предварительных возражения касались неспособности Суда разрешить спор, перерастающий в вооруженный конфликт, и также были отвергнуты26.

Хотелось бы отметить, что различие между вопросами юрисдикции и приемлемости иска наиболее отчетливо было разъяснено Международным судом в Деле Ноттебома. Суд заявил, что он вправе осуществлять полномочия, закрепленные в Статуте Международного суда, лишь в том случае, когда "...процедура в Суде была возбуждена должным образом и не было доказано на каком-либо основании, что Суд не располагает юрисдикцией или исковое заявление является неприемлемым". Далее, в решении отмечается, что "Суд имеет право рассматривать все аспекты дела, касающиеся юрисдикции, приемлемости иска и существа дела"27. Таким образом, можно утверждать, что большинство вопросов приемлемости существенно отличаются от вопросов юрисдикции и требуют отдельного рассмотрения. Однако некоторые основания предварительных возражений нельзя однозначно отнести либо к категории приемлемости, либо к категории юрисдикции. В качестве примера можно привести возражение, основанное на политическом характере спора. Одни авторы считают, что это возражение против приемлемости, так как оно относится преимущественно к сущности спора, другие полагают, что это возражение затрагивает скорее юрисдикцию Суда в широком смысле, поскольку требование о правовом характере спора непосредственно закреплено в главе II Статута Международного суда.

4.Основная и вспомогательная юрисдикция

В дополнение к своим основным полномочиям, связанным с рассмотрением дела по существу, Суд вправе принимать решения по ряду вторичных вопросов, которые возникают в ходе судебного разбирательства. С целью разграничения основных и вторичных полномочий Суда в доктрине были выработаны соответствующие термины. Так, в отношении юрисдикции Суда, касающейся разрешения спора по существу, почти всеми авторами используется термин "основная юрисдикция". В свою очередь, для обозначения полномочий Суда, связанных с рассмотрением вторичных вопросов, применяются различные термины, такие, как "вспомогательная юрисдикция", "вторичная (субсидиарная) юрисдикция", "побочная юрисдикция" и некоторые другие. В настоящей статье используется термин "вспомогательная юрисдикция", поскольку, по мнению автора, этот термин более всего отвечает правовой природе данного вида юрисдикции. Такой выбор, в частности, объясняется тем, что термины "вторичная юрисдикция" и "побочная юрисдикция" подразумевают некоторую незначительность данного вида юрисдикции. Однако такой признак вовсе не подходит для ее определения, так как, несмотря на свой вспомогательный характер, такая юрисдикция играет чрезвычайно важную роль в деятельности Суда. Кроме того, нельзя не согласиться с Дж. Фицморисом, который также отдает предпочтение термину "вспомогательная юрисдикция" по той причине, что в нем лучше всего отражается основная цель такой юрисдикции, заключающаяся "в содействии должному разрешению спора"28.

Вспомогательная юрисдикция представляет собой комплекс полномочий Суда, которые, в принципе, непосредственно не связаны между собой и объединены лишь по признаку своей вторичности и по своему процессуальному характеру. Вспомогательная юрисдикция включает в себя следующие полномочия Суда: право принимать решения о наличии своей юрисдикции по конкретному делу, право устанавливать временные защитные меры, право решать вопрос о вступлении в процесс третьих государств, право принимать к производству встречные иски, право толковать свои решения и право пересматривать их по вновь открывшимся обстоятельствам. Однако не все эти полномочия упоминаются в Статуте Международного суда — некоторые из них закреплены исключительно в Правилах процедуры Международного суда, которые, в отличие от Статута, принимаются самим Судом на основании статьи 30 Статута Международного суда. Именно факт закрепления вспомогательных полномочий в Правилах процедуры свидетельствует о крайней важности таких полномочий для обеспечения нормальной деятельности Суда по отправлению правосудия.

Необходимо подчеркнуть, что осуществление всех вышеперечисленных прав не зависит от наличия отдельного согласия сторон спора и регулируется непосредственно в Статуте Международного суда, что дает основание говорить о своего рода обязательном характере таких правомочий. Фактически, получается, что согласие на их осуществление Судом выражается сторонами заранее при признании юрисдикции Суда по конкретному спору. Именно в этом и заключается вторичность таких прав по отношению к полномочиям Суда, составляющим основную юрисдикцию Суда, так как осуществление данных прав возможно лишь в том случае, когда стороны признали основную юрисдикцию Суда.

С другой стороны, вспомогательный характер вторичных полномочий объясняется зависимостью основной юрисдикции от их осуществления. Так, без установления наличия своей юрисдикции Суд не вправе рассматривать дело по существу и выносить по нему решение; без допуска в процесс всех заинтересованных государств могут быть нарушены законные интересы таких государств, что может привести к возникновению новых споров; без толкования решения будет существовать вероятность его неправильного исполнения.

Как следует из вышеизложенного, одни полномочия, составляющие вспомогательную юрисдикцию, осуществляются на предварительной стадии процедуры до рассмотрения дела по существу, другие — после такого рассмотрения, на стадии исполнения решения. К предварительным относят только те полномочия, которые касаются временных защитных мер, вступления в процесс третьих государств и установления Судом наличия своей юрисдикции. Все остальные полномочия осуществляются после разбирательства дела по существу. В связи с этим можно отметить, что предварительные полномочия, касающиеся временных защитных мер и вступления в процесс третьих государств, могут осуществляться до принятия решения о наличии основной юрисдикции Суда, однако их реализация должна быть прекращена, если будет установлено отсутствие такой юрисдикции.

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что единообразие терминологии международно-правовых документов, в том числе последовательное употребление вышеупомянутых терминов, способствует четкому и однозначному толкованию таких документов, что, в свою очередь, предотвращает многочисленные и доктринальные споры и практические трудности при применении данных документов. Из анализа принятых в последние годы международно-правовых документов и опубликованных недавно научных трудов, рассматривающих юрисдикционные аспекты деятельности Международного суда, можно сделать вывод, что в настоящее время наблюдается тенденция к единообразному употреблению терминов при исследовании юрисдикционных аспектов деятельности Международного суда ООН.

1 Rosenne Sh. The Law and Practice of the International Court of Justice. Martinus Nijhoff Publishers, The Hague, 1965. P. 249.
2 Anglo-Norwegian Fisheries Case (1951) // Harris D.J. Cases and Materials on International Law. Sweet & Maxwell Ltd., London, 1998. P. 28.
3 Rosenne Sh. Op. cit. P. 249.
4 Fitzmaurice G. The Law and Procedure of the International Court of Justice. Vol. 2. Cambridge University Press, 1995. P. 437.
5 Corfu Channel case (Preliminary Objection) (1951) // Harris D.J. Op. cit. P. 921.
6 Anglo-Iranian Oil Company Case (Interim Measures) (1951). // Harris D.J. Op. cit. P. 951.
7 Rosenne Sh. Op. cit. P. 251.
8 Fitzmaurice G. Op.cit. P. 434—435.
9 Rosenne Sh. Op.cit. P. 301.
10 Шинкарецкая Г. Г. Международная судебная процедура. М.: Наука, 1992. С. 80.
11 Nottebohm Case (Jurisdiction) (1953). // Harris D.J. Op. cit. P. 564.
12 Fitzmaurice G. Op. cit. P. 435—436.
13 Статут Международного суда Организации Объединенных Наций. Статьи 36, 53.
14 Rosenne Sh. Op. cit. P. 302.
15 Encyclopedia of Public International Law. [Instalment 1(1991)]. P. 128.
16 Rosenne Sh. Op. cit. P. 301—302.
17 See: Szafarz R. The Compulsory Jurisdiction of the International Court of Justice. Martinus Nijhoff Publishers, Dordrecht; Boston; London, 1993. P. 2.
18 Шинкарецкая Г. Г. Указ. соч. С. 87.
19 См.: Кожевников Ф. Ш., Шармазанашвили Г. В. Международный суд ООН: организация, цели, практика. М.: Международные отношения, 1971. С. 32; Осинцев Ю., Турбин Э. Борьба СССР за совершенствование процесса мирного урегулирования споров. М.: Международные отношения, 1983. С. 57.
20 Rosenne Sh. The World Court: what it is and how it works. Dordrecht; Boston; London: Martinus Nijhoff Publishers, 1995. P. 81—106.
21 See: Brownlie I. Principles of Public International Law. Clarendon Press, Oxford, 1990. P.730; Shaw M.N. International Law. Cambridge University Press, 1995. P. 676.
22 See: Rosenne Sh. The World Court: what it is and how it works. P. 106.
23 Статут Международного суда Организации Объединенных Наций. Статья 68.
24 Правила процедуры Международного суда ООН 1978 г. // Documents on the International Court of Justice. Compiled and edited by S. Rosenne. Kluwer Academic Publishers, 1991. P. 567.
25 Northern Cameroons Case (Preliminary Objections) (1963) // Encyclopedia of Public International Law. [Instalment 1(1991)]. P. 146.
26 See: Briggs H.W. Nicaragua v. the United States: Jurisdiction and Admissibility // American Journal of International Law. Vol. 79, 1985. N. 2. P. 375.
27 Nottebohm Case (Jurisdiction) (1953). // Harris D.J. Op.cit. P. 568,571.
28 Fitzmaurice G. Op. cit. P.769—770.


Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Сообщество

  • (029) 3222740
  • Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
© 2025 Международное общественное объединение «Развитие». All Rights Reserved.