Белорусский журнал международного права и международных отношений 2001 — № 1


международные отношения

К 50-ЛЕТИЮ УПРАВЛЕНИЯ ВЕРХОВНОГО КОМИССАРА ООН ПО ДЕЛАМ БЕЖЕНЦЕВ*

Рэй Уилкинсон

Уилкинсон Рэй — редактор журнала "Беженцы"

* Данная статья перепечатывается из журнала "Беженцы" (2000. № 120) с разрешения УВКБ ООН.

Старт новой организации был не очень обнадеживающим. Как вспоминает Геррит Ян ван Хевен Гудхарт, "во Дворце Наций для нас нашлись три пустые комнаты, и мне предстояло начинать все с нуля", со штатом из 33 человек, не имея ни одного отделения на местах и с мизерным годовым бюджетом в 300 тыс. дол. США. Денег до такой степени не хватало, что за 14 тыс. дол. США был продан доставшийся учреждению "в наследство" золотой слиток, чтобы хоть как-то свести концы с концами.

Государства, часть которых составляли западные демократии, а часть входили в коммунистический блок во главе с СССР, не один месяц потратили на споры относительно структуры, характера и полномочий вновь созданной организации — Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев. Однако обе стороны твердо добивались, по крайней мере, одной общей цели — установить над этой организацией жесткий политический и финансовый контроль. Между тем руководитель учреждения Гудхарт и его небольшая команда приступили к осуществлению своей задачи по оказанию помощи примерно 1 млн гражданских лиц, преимущественно европейцев, которые и через пять лет после окончания Второй мировой войны оставались бездомными.

Когда 1 января 1951 г.УВКБ ООН официально открылось, никто не предполагал, что это надолго. На какой-то короткий радостный период мир был во власти иллюзий. Пятью годами ранее была создана Организация Объединенных Наций, поставившая себе цель "избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды в нашей жизни принесшей человечеству невыразимое горе".

В 1948 г. была провозглашена Всеобщая декларация прав человека, а через год принята четвертая из Женевских конвенций — о защите гражданского населения во время войны. Это были лишь первые ласточки, за которыми последовал буквально поток гуманитарных конвенций, постановлений и деклараций, включая Женевскую конвенцию о статусе беженцев 1951 г. В этой атмосфере эйфории УВКБ ООН получило мандат на три года для завершения своей работы с последующим самороспуском, поскольку ожидалось, что международный кризис с беженцами будет разрешен. Однако в погоне за быстрым решением проблемы оптимисты от дипломатии явно подзабыли историю. Люди подвергались преследованиям и изгонялись еще с тех времен, когда стали впервые объединяться в общины. К счастью, практически тогда же возникла и традиция предоставления убежища. В древних религиозных текстах неоднократно упоминается понятие убежища. Английское слово asylum (убежище) — греческого происхождения. По-гречески это значит "без захвата, без насилия, без разрушения". Афинский царь Тесей так объясняет мотивы своего поступка Эдипу, царю Фив: "Как и ты, я никогда не забываю, что вырос в доме чужих людей и что на чужбине не раз подвергался смертельной опасности. Поэтому кто бы ни просил меня оказать гостеприимство, как ты сейчас, я не могу отказать ему".

Когда в начале XX в. у стран начало формироваться понимание того, что есть проблемы, имеющие международную значимость, традиция оказывать помощь изгнанным из родных мест людям также приобрела глобальные масштабы, что привело к созданию ряда сменявших друг друга соответствующих организаций. В 1921 г. Лига Наций, предшественница ООН, назначила норвежского исследователя и путешественника Фритьофа Нансена своим Верховным комиссаром для оказания помощи 800 тыс. человек, главным образом беженцам из России. В хаосе Второй мировой войны и в послевоенный период Администрация помощи и восстановления ООН (ЮНРРА) помогла "репатриироваться" 7 млн человек — как беженцам, так и другим группам.

Третьей организацией такого рода стала созданная в 1946 г. Международная организация по делам беженцев (МОБ), которая действовала в ином направлении, нежели ее предшественница ЮНРРА. Она занималась в основном не репатриацией гражданских лиц, а переселением более 1 млн беженцев в различные страны по всему миру. В последующие десятилетия акцент делался то на "переселении", то на "репатриации" в зависимости от особенностей конкретного кризиса и политической ориентации самих беженцев. К концу столетия страны, традиционно предоставляющие убежище, стал тревожить постоянный рост числа людей, вынужденных покидать родные места, и поэтому в подавляющем большинстве случаев предпочтение отдавалось не переселению, а "добровольной репатриации".

Первый кризис, с которым столкнулось УВКБ ООН, был связан не с беженцами, а с деньгами. Фритьоф Нансен горько упрекал Лигу Наций в прижимистости: "К чему лицемерить? Правительства не могут наскрести эту сумму (необходимую для оказания помощи русским беженцам), а ведь это — лишь половина стоимости одного линкора". Три десятилетия спустя Верховный комиссар Гудхарт, бывший журналист и участник антифашистского Сопротивления в Голландии, точно так же жаловался, добиваясь создания небольшого резервного фонда. "Что значит защита для человека, который умирает от голода? — спрашивал он. — Паспорта, конечно, необходимы, но голод ими не утолить". Он опасался, что из-за отсутствия денег ему в конечном счете придется быть просто "администратором нищеты".

УВКБ ООН получило пожертвование от неизвестного дарителя из Марселя: четыре марки по 25 сантимов каждая, в сумме — один французский франк. В прилагавшемся письме говорилось: "Сударь, прошу прощения за столь скромный дар, но это все, что я могу. Я стар (мне 89 лет) и одинок, и мне неоткуда ждать помощи".
Зачастую источники помощи были самые неожиданные, и это поистине трогательно.

В конце концов частный Фонд Форда предоставил УВКБ ООН первую крупную сумму — 3,1 млн дол. США, что помогло Управлению пережить кризис. Так было положено начало 50-летней одиссее, за время которой и сама организация, и весь мир беженцев изменились до неузнаваемости.

В 60-е гг., в период крушения колониальных империй, эпидемия кризисов с беженцами перекинулась из Европы в Африку. Десятилетие спустя эта волна захлестнула Азию. Маневры сверхдержав в годы "холодной войны" стали причиной возникновения в 80-е гг. кризисов с беженцами и у них. К концу века круг страданий замкнулся, вернувшись через Африку в Европу, где он и начался: в 90-е гг. на Балканах заполыхал пожар войны и была развязано насилие.

В середине столетия число людей, вынужденно покинувших родные места, неуклонно росло — с первоначально 1 млн лиц, судьбой которых занималось УВКБ ООН, до 8 млн к началу 80-х гг., а затем до максимального показателя в 27 млн в 1995 г. К тому времени среди этих обездоленных были уже не только беженцы, но и другие категории, непосредственно не подпадавшие под действие мандата УВКБ ООН, — лица, перемещенные внутри своей страны, за которыми впоследствии закрепился неуклюжий бюрократический термин "внутренне перемещенные лица" (ВПЛ), "лица, возвращающиеся домой" и лица, ищущие убежища.

Люди бежали от войн и преследований различными способами: пешком, на лодках, легковых автомобилях и грузовиках или на самолетах. Они бежали в одиночку, семьями или — все чаще — целыми потоками, когда происходил массовый исход населения. В 1971 г. 10 млн гражданских лиц бежали в Индию из агонизировавшего Восточного Пакистана (впоследствии Бангладеш). Это было самое крупное в новейшей истории перемещение населения.

После войны во Вьетнаме Юго-Восточную Азию покинули 3 млн человек, главным образом "люди в лодках", 6 млн бежали из Афганистана. В 1994 г. всего за три дня более 1 млн руандийцев ушли в Заир. В начале и середине 90-х гг. на попечении УВКБ ООН на Балканах было более 4 млн человек. Случалось, что в одном лагере размещались сотни тысяч беженцев, и тогда он становился крупнейшим "городом" в той или иной стране.

Статистика УВКБ ООН за 1981 г., когда в Таиланд прибыли 452 лодки, доставившие в общей сложности 15 479 человек, просто ужасает: 349 лодок в среднем трижды подверглись нападению; 578 женщин были изнасилованы, 228 — похищены, 881 человек убиты или пропали без вести.
Из доклада, где подробно излагаются все виды жестокого обращения, которому обычно подвергались "люди в лодках", бежавшие из Индокитая.

В 1996 г., когда УВКБ ООН пыталось преодолеть глобальный кризис, его бюджет, первоначально составлявший 300 тыс. дол. США, вырос до рекордного уровня в 1,4 млрд дол. Штат Управления, составлявший вначале всего 34 человека, достиг 5 тыс. сотрудников, работающих в 120 странах. В их числе не только юристы, помогающие в защите юридических прав беженцев. В связи с усложнением гуманитарных операций к работе привлекаются специалисты по материально-техническому обеспечению, инженеры-гидротехники и строители, психологи, специалисты в области питания, специалисты по разминированию, преподаватели, экологи, журналисты, топографы и специалисты по спутниковым съемкам, авиадиспетчеры и др. Возросло также число гуманитарных организаций, особенно неправительственных (НПО). В 90-е гг. стало обычным делом, когда буквально сотни групп — от религиозных фундаменталистов до профессиональных организаций нейрохирургов — развертывают работу в самых отдаленных уголках планеты.

Современные средства связи и транспорта буквально революционизировали связанный с беженцами бизнес. В 60-е гг. один африканец направил Верховному комиссару письмо с просьбой о помощи, используя для его написания не совсем обычный материал. "Я думаю, вам будет приятно получить от меня обращение на этом листе (с дерева)", — писал он. Лист благополучно прибыл в Женеву обычной почтой. К концу 90-х гг. беженцы из Косово уже пользовались бесплатной спутниковой связью, чтобы позвонить своим родным.

Способы бегства все пять десятилетий оставались беспорядочными и примитивными, однако гуманитарные операции по оказанию помощи беженцам превратились в сложные мероприятия с использованием самых современных технических средств. В 1973 г. УВКБ ООН организовало операцию, признанную крупнейшей в истории переброской гражданских лиц по воздуху, в ходе которой десятки тысяч жертв войны в Пакистане были возвращены домой с помощью воздушного моста через весь Индийский субконтинет.

Если это была крупнейшая по масштабам гуманитарная авиатранспортная операция, то другая операция УВКБ ООН — по обеспечению продовольствием жителей осажденной боснийской столицы Сараево в течение четырех суровых зим — стала самым продолжительным в истории воздушным мостом, который действовал 1279 дней.

Организация Североатлантического договора (НАТО) даже прибегла к первой и пока единственной в истории "гуманитарной" авиационной войне, предприняв весной 1999 г. 78-дневный "блицкриг" против сербских вооруженных сил в целях защиты этнических албанцев в югославском крае Косово.

Нас заставляли ложиться в снег с руками за головой и избивали. Затем приказывали бежать в гору, и, когда мы в панике трогались с места, полицейские открывали огонь. Одних застрелили на бегу, а других убивали прямо там, где они лежали.
Из рассказа выжившего свидетеля одной из расправ в Косово.

В ходе всех своих операций УВКБ ООН помогло примерно 50 млн человек начать новую жизнь, содействуя либо их возвращению домой, либо переселению в другие страны. В 1954 г. Управление получило первую из двух своих Нобелевских премий мира за усилия по созданию, как выразился тогда Верховный комиссар Гудхарт, глобальной среды, "в которой ни один народ в любой стране, ни одна какая угодно группа людей не жили бы в страхе и нужде". Этой надежде не суждено было сбыться. Спустя 25 лет УВКБ ООН было вторично удостоено Нобелевской премии мира, которую занимавший в то время пост Верховного комиссара Пауль Хартлинг назвал "обращением к беженцам всего мира: вы не забыты".

В водовороте всех этих бурных событий и изменений неизменными оставались ужасные страдания и тяготы людей, вынужденных покинуть родные места, а также их сила духа и жизнеспособность, помогавшие им начинать все заново.

В период массового бегства людей из Юго-Восточной Азии, когда длительное время чинилось такое злодеяние в новейшей истории, как пиратство, просто невозможно сказать, сколько женщин подверглись при захвате судов надругательству и сколько людей было убито. После того как в 1994 г. был развязан геноцид в Руанде, когда были зверски истреблены не менее 1 млн человек, десятки тысяч руандийских беженцев умирали от холеры и других болезней в лагерях в провинции Киву (в центре Африки), зачастую прямо перед объективами телекамер, работавших в прямом эфире. В 1995 г. более 7 тыс. мужчин и мальчиков были казнены в "безопасном убежище" ООН в Сребренице во время самой массовой после окончания Второй мировой войны расправы в Европе. Практически любой беженец и в любом месте мог бы поведать собственную леденящую душу историю.

Миллионам людей удалось, большей частью тихо и без помпы, начать новую жизнь. Беженцами становились и известные люди. Ряд других получили известность, уже став беженцами. Длинный список знаменитостей впечатляет: Фридерик Шопен, Ленин, Марлен Дитрих, Мадлен Олбрайт, Генри Киссинджер. В 30-е гг., когда книги Зигмунда Фрейда публично сжигались на площадях, он ядовито заметил: "Какой прогресс! В средние века сожгли бы меня, а сегодня сжигают всего лишь мои книги".

Несколько лет спустя Альберт Эйнштейн, бежавший из нацистской Германии и нашедший приют в Принстонском университете в США, писал: "Я почти стыжусь того, что живу в мире, в то время как остальные сражаются и страдают. Но, в конце концов, куда лучше заниматься вечными истинами, ибо лишь они служат источником моральной силы, способной вернуть человечеству мир и спокойствие".

В уставе УВКБ ООН, принятом Генеральной Ассамблеей 14 декабря 1950 г., говорится, что эта организация "совершенно аполитична по своему характеру". В течение последующих 50 лет она стремилась сохранить этот нейтралитет, а также свой "гуманитарный и социальный" характер. Однако ее работа по самой своей сути имела ярко выраженную политическую окраску. Значительное большинство беженцев оказались в этом положении вследствие политических решений и просчетов, которые нередко вели к войне и массовому исходу населения. Само создание организации стало возможным лишь после ожесточенных споров, и голосование по этому вопросу было далеко не единодушным — 36 "за" и 5 "против" при 11 воздержавшихся, — что четко отражало противоречия между странами, ориентировавшимися на западную демократию, и странами социалистического лагеря. После этого социалистические страны на протяжении многих лет попросту игнорировали эту организацию.

Государства пытались — в открытой или завуалированной форме — влиять на решения УВКБ ООН о проведении операций, не стесняясь использовать самое мощное оружие — деньги — в качестве средства проведения собственной внешней политики. В разгар исхода беженцев из Афганистана Иран предоставил убежище 3,2 млн беженцев, проявив таким образом наибольшее радушие из всех принимавших беженцев стран мира. Ориентированный на Запад Пакистан взял на себя заботу о 3,9 млн человек. Исходя из собственных интересов, западные державы тратили огромные суммы денег на помощь Пакистану, практически ничего не давая Ирану. В 1999 г. многие гуманитарные организации были возмущены тем, как щедро выделялись средства на беженцев из Косово, которые все-таки были в Европе, по сравнению с куда более скромными ассигнованиями для Африки, где беженцы находились в исключительно тяжелых условиях, а тем, кто стремился помочь им, делать это становилось все труднее.

Люди прятались в кустах; они были вооружены автоматами, мачете и "коктейлями Молотова". Машину, в которой ехали Прециози и Плике, остановила и окружила толпа конголезцев с автоматами и беженцев из народности тутси с копьями и мачете. Двое из них обыскали Плике и Прециози. Толпа начала избивать их, орудуя всем, что было в руках, в частности мачете. Плике закричал: "Мы находимся здесь лишь для того, чтобы помогать вам!"
Из телеграммы в адрес УВКБ ООН, в которой описывалось убийство в Конго в 1963 г. сотрудника Управления Франсуа Прециози и его коллеги из ООН. Прециози стал первым сотрудником УВКБ ООН, который был убит при исполнении служебных обязанностей.

В 80-е гг. 2 млн человек были изгнаны из родных мест в Центральной Америке в результате ряда войн, которые велись между пользовавшимися поддержкой США правыми правительствами и повстанцами левой ориентации. По иронии судьбы участь тех или иных конкретных беженцев решала политическая ориентация правительств, от которых они бежали. Гондурас охотно принимал у себя никарагуанцев, бежавших от недавно пришедшего к власти в Манагуа левого правительства, и активно поддерживал проведение партизанских операций так называемых "контрас" против этого режима из находившихся в безопасности лагерей беженцев. А вот сальвадорцы, которые бежали от правой группировки, встречали куда более холодный прием. Гуманитарная повестка дня определялась политическими соображениями государств, и УВКБ ООН — не в первый и не в последний раз — подвергалось критике за его очевидную неспособность защитить всех людей в той или иной ситуации.

Дольше всех должность Верховного комиссара занимал Садруддин Ага Хан (1966—1977). В одном из недавних интервью он вспоминал о постоянной борьбе, которую ему приходилось вести с целью "деполитизации" УВКБ ООН путем расширения состава его сотрудников, улучшения все еще холодных отношений со странами восточного блока и осуществления контроля за НПО, действовавшими далеко не беспристрастно.

"Когда я вступил в должность, УВКБ ООН представляло собой своего рода западный клуб с преимущественно западным персоналом. Некоторые хотели, чтобы организация оставалась их частным заповедником, — сказал он. — Я начал набирать новых людей, в связи с чем постоянно слышал: "Вот увидите, к вам проникнет много агентов. КГБ будет работать в Женеве". Ну и что? Наша организация была открытой книгой, нам нечего было скрывать. Я бы даже порадовался, если бы какой-нибудь агент КГБ отправлял в Москву сообщения о деятельности УВКБ ООН. Это стало бы свидетельством нашего неполитического характера".

По словам Садруддина Ага Хана, некоторые неправительственные организации также действовали в духе "холодной войны", преследуя совершенно определенные собственные цели. "В этом вопросе я был непреклонен. Мы не могли работать с партнерами, которые одной рукой распределяли продовольствие, а другой раздавали Библию. Такой подход просто неприемлем".

Решение гуманитарных проблем всегда было сопряжено с трудной борьбой, но в конце XX столетия положение еще более обострилось, поскольку теснее, чем когда-либо, переплелись вопросы политики, войны и спасения жизни людей, а за гуманитарной помощью, которая подменяла собой трудные политические или военные решения, все чаще стояли большие деньги.

Но и в этой неутешительной ситуации произошли некоторые позитивные сдвиги, и иногда работа по решению проблем беженцев содействовала политическим прорывам. После войны во Вьетнаме американцы и вьетнамцы под прикрытием международных дискуссий о судьбе "людей в лодках" в Юго-Восточной Азии тайно провели некоторые из своих первых серьезных переговоров.

Тем не менее гораздо чаще политика крайне негативно влияла на гуманитарную работу. Г-жа Садако Огата, которая в течение последнего десятилетия являлась Верховным комиссаром ООН по делам беженцев, охарактеризовала многие операции Управления в бывшей Югославии как "фиговый листок", которым пытаются прикрыть бездействие международного сообщества. В то же время, говоря о ситуации на другом континенте — в районе африканских Великих озер, — она решительно осудила сложившееся нетерпимое положение, когда неразрывно переплелись вопросы войны, политики и защиты беженцев: "Никогда еще гуманитарные задачи нашей организации не оказывались в столь сильной зависимости от различных интересов в области политики и безопасности, которые образуют фатальный клубок противоречий".

Перекладывание ответственности на других — прием не новый. Обвинения в этом выдвигались еще во время первого кризиса с беженцами, с которым столкнулось УВКБ ООН. Во многих отношениях венгерский кризис стал хрестоматийным кризисом с беженцами, когда все считали, что знают, кто "плохой", а кто "хороший", и последовала относительно счастливая развязка как для многих пострадавших, так и для участвовавших в оказании им помощи организаций.

Они собрали остатки денег и мужества и заплатили горбатому контрабандисту, чтобы он показал им, куда идти. По его словам, были тайные тропы, о которых еще не знали русские. Мимо них строем проходили солдаты, лаяли собаки, в ночное небо взлетали сигнальные ракеты. Затем из темноты раздался окрик: "Кто идет?", услышав который, он чуть не умер от страха. Приготовившись к самому худшему, он наконец откликнулся: "Где мы?" И услышал в ответ: "В Австрии".
Из рассказа о бегстве из Венгрии одного юноши. Впоследствии он стал известен, это Эндрю Гроув, глава крупной корпорации "Интел".

Когда с помощью русских танков была подавлена Венгерская революция 1956 г., 180 тыс. человек бежали в Австрию и 20 тыс. — в Югославию. Это повергло в ужас западный мир, который принял спешные меры для оказания помощи венграм либо на границах соседних государств, либо в их переселении в западные страны. В течение нескольких недель Соединенные Штаты сформировали специальное соединение ВВС и ВМС для переброски тысяч людей в Северную Америку. В газетных заголовках было умело обыграно чувство удовлетворения граждан США и Канады от собственных "добрых дел", и этот фактор, бесспорно, помог десяткам тысяч людей начать новую жизнь. Однако критики заявляли при этом, что данная акция маскировала нежелание Запада принимать нелегкие политические или военные решения в целях противодействия Москве.

События в Венгрии стали решающими для судьбы УВКБ ООН. До этого многие страны не были уверены, что данная организация будет нужна и далее. Но Управление хорошо справилось со своими обязанностями, и его репутация как в западноевропейских, так и в восточноевропейских государствах упрочилась. Несмотря на возражения ряда собственных сотрудников, которые явно не одобряли оказание помощи социалистической стране, во время этого кризиса УВКБ ООН работало в тесном сотрудничестве с Югославией при оказании помощи прибывавшим туда венграм. Этот шаг впервые открыл двери и в другие социалистические страны, что впоследствии содействовало воссоединению семей и возвращению домой тех, кто хотел вернуться. Был создан новый резервный фонд, дававший больше возможностей для маневра и смягчавший финансовые трудности, которые постоянно испытывало УВКБ ООН.

Конвенция о статусе беженцев 1951 г. была довольно узкой по охвату. Она разрешала государствам ограничивать свои обязательства европейскими беженцами, но при этом не распространялась на людей, изгнанных из родных мест после 1 января 1951 г. Таким образом, могли остаться неохваченными и венгерские беженцы. Однако, как вспоминает уже новый на тот момент Верховный комиссар Огюст Р. Линдт, он спросил своего главного юрисконсульта доктора Пауля Вайса: "Как можно трактовать данную проблему с беженцами с юридической точки зрения?" На это доктор Вайс ответил: "Закон (всегда) допускает двоякую трактовку, и обе позиции можно юридически обосновать. Надеюсь, вы займете позицию, которая даст больше прав беженцам". Линдт воспользовался резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН по Венгрии и проявил определенную гибкость, приняв решение оказать помощь во время данного кризиса.

"Гибкий подход" был также использован в 1984 г., когда сотни тысяч людей хлынули из Эфиопии в Судан, спасаясь от одной из жесточайших в новейшей истории засух. УВКБ ООН определило их как настоящих беженцев на том основании, что они являются не просто жертвами стихийного бедствия, но что их бегство было вызвано политикой и действиями правительства Эфиопии.

Прошли годы, и Верховный комиссар Садако Огата охарактеризовала подобные дилеммы несколько иначе. По ее словам, иногда, начиная с кризиса с курдскими беженцами после войны в Персидском заливе, она принимала решения, руководствуясь "здравым смыслом", что не всегда строго соответствовало юридическим формулировкам. Такой подход может быть весьма спорным, и всегда найдутся критики, готовые обвинить УВКБ ООН в нарушении, превышении или неправильном толковании своей роли и полномочий. На это г-жа Огата отвечала: "В конечном счете критерием должны служить благополучие и безопасность беженцев".

Бывали сюрреалистические и просто невероятные моменты. Я посещал в Италии транзитные лагеря для азиатов, изгнанных из Уганды Иди Амином, и там встретил нескольких африканцев, которые были вывезены из Уганды по ошибке и даже не знали, где находятся. Один из них рассказал мне: "Я был в Энтеббе, когда началась отправка, и неожиданно меня тоже впихнули в самолет. Теперь вот я здесь, в Италии, и единственное, чего хочу, — это вернуться домой". Мы помогли им вылететь на родину.
Бывший Верховный комиссар Садруддин Ага Хан.

Время венгерского кризиса и ряд последующих лет были своего рода "медовым месяцем" между беженцами и странами, предоставившими им защиту, хотя главную роль в этом по-прежнему играла политика. Открыли свои двери для венгров 35 стран. И позднее любой человек, бежавший от притеснений из восточноевропейских стран, как правило, встречал на Западе доброжелательный прием, хотя было ясно, что беженцы — пешки в шахматной партии "холодной войны".

Страны Африки, которые добились независимости в борьбе со сдававшими позиции европейскими колониальными державами, открыли свои границы для потоков африканцев из других стран, которые все еще оставались под иностранным господством. В одном из последних интервью, которые президент Танзании Джулиус Ньерере дал журналу "Беженцы" до своей кончины в 1999 г., он описал настроения в отношении беженцев, царившие тогда на континенте, как "оптимистические и наивные", поскольку никто не предвидел грядущего хаоса. "Мы совсем не ожидали, что после колониального правления появятся потоки беженцев из независимых государств, раздираемых междоусобицами, — рассказывал Ньерере. — Мы никогда не видели такого и ожидали, что большинство беженцев в конце концов вернутся домой".

Африканские государства, относящиеся к числу беднейших стран мира, оказались в числе самых щедрых. Танзания и другие страны предложили беженцам гражданство и землю. Первые из прибывших беженцев нередко оседали в местных общинах, и эта практика по-прежнему поощряется в некоторых странах, например в Уганде.

Однако когда массовый исход населения приобрел регулярный характер, это привело к созданию огромных лагерей беженцев, и не только в Африке, но также в Пакистане, Иране, Таиланде, а недавно и на Балканах. Предполагалось, что эти лагеря будут временными, но многие из них просуществовали ряд лет, в течение которых там накапливались проблемы, связанные с преступностью, ухудшением состояния окружающей среды, хроническими трудностями в обеспечении безопасности, а также с дальнейшим снабжением продовольствием, водой и с медицинским обслуживанием, на что требовались многие миллионы долларов.

В 1969 г. Организация африканского единства (ОАЕ) юридически оформила проявляемое государствами континента великодушие, приняв собственную, весьма либеральную конвенцию о беженцах в Африке. Впервые в правовом документе беженцами признавались также люди, бежавшие в составе больших групп и спасающиеся от таких явлений, как внешняя агрессия, оккупация или иностранное господство. Конвенция содержала новый, но уже получивший всеобщее признание принцип "добровольной" репатриации. Двумя годами ранее Конвенция о статусе беженцев 1951 г. была усилена Протоколом 1967 г., в котором защита распространялась на беженцев в любом районе мира, независимо от того, когда именно они были вынуждены покинуть свои дома.

Образ действий и методы работы УВКБ ООН складывались постепенно на протяжении 50 лет его существования, по мере того как перед ним вставали новые проблемы и все более усложнялась политическая и военная обстановка, в которой ему приходилось работать. Конвенция 1951 г. по-прежнему являлась основой для его работы по обеспечению защиты, но она была усилена Протоколом 1967 г., Конвенцией ОАЕ, Картахенской декларацией, подписанной в 1984 г. латиноамериканскими странами, и другими правовыми документами.

На местах УВКБ ООН еще с 60-х гг. — после войны в Алжире — стало включаться в работу в так называемых постконфликтных ситуациях, помогая бывшим беженцам после их возвращения домой. "Судьбу вернувшихся домой бывших беженцев уже нельзя отделять от судьбы алжирского народа в целом, в противном случае создалась бы серьезная угроза для социальной стабильности в стране", — писал бывший в то время Верховным комиссаром Феликс Шнайдер. К данному вопросу международное гуманитарное сообщество неоднократно возвращалось при проведении последующих операций, однако меры в этой области не всегда были успешными и достаточно продолжительными, чтобы добиться устойчивых результатов.

К несговорчивым людям применяется метод насильственной вербовки. По улицам города Уджда курсирует зеленый фургончик, прозванный салатницей. Молодым людям неожиданно наносят удар по голове и вталкивают в машину.
Из телеграммы в УВКБ ООН 1961 г. Описание сцены на улицах города в Марокко, когда мужчин — беженцев из Алжира насильственно забирали в партизаны.
Утверждения, что в лагерях для гражданских беженцев скрываются вооруженные боевики, неоднократно препятствовали осуществлению гуманитарных программ в последующие десятилетия.

В первые годы, как отмечает Садруддин Ага Хан, УВКБ ООН "работало только по одну сторону границы, принимая беженцев. Никто особенно не горел желанием устанавливать контакты со странами, из которых беженцы прибывали, или организовывать добровольную репатриацию, — вспоминает он. — Общее мнение было таково, что беженцы, которые хотят вернуться домой, могут рискнуть, но мы не хотели участвовать в этом. Такой настрой нужно было менять".

Это произошло, причем при весьма драматических обстоятельствах, во время чрезвычайной ситуации в Пакистане в 1971 г. Тогда стало ясно, что единственным практически осуществимым долгосрочным решением для миллионов бежавших от хаоса людей является возвращение домой. Именно во время этого кризиса УВКБ ООН впервые было предложено стать координатором всей деятельности ООН по оказанию помощи, и впоследствии оно неоднократно выполняло эту роль при осуществлении других гуманитарных программ.

Когда камбоджийские беженцы устремились в Таиланд, спасаясь от ужасных расправ, которые учиняли "красные кхмеры", УВКБ ООН впервые взялось за строительство и содержание больших лагерей для беженцев. В Центральной Америке оно разработало концепцию проектов быстрой отдачи (ПБО), которые помогли восстановлению школ, больниц, колодцев и другой инфраструктуры. Такие проекты были одним из путей ликвидации разрыва между неотложной гуманитарной помощью и помощью, предоставляемой на цели долгосрочного развития.

Спасаясь от ярости Саддама Хусейна после войны в Персидском заливе, 2 млн иракских курдов бежали в Иран и в зону в Северном Ираке, которую государства — члены НАТО затем объявили "безопасным убежищем". Войска западных стран обеспечивали безопасность, а УВКБ ООН и другим организациям было предложено оказывать курдам помощь. Никогда прежде представители гуманитарных организаций не работали в столь тесном сотрудничестве с военными. С тех пор не утихают споры относительно целесообразности и оправданности такого сотрудничества, опыт которого был повторен в Боснии, Косово и Тиморе.

Оказавшиеся в Северном Ираке курды оставались при этом в своей стране, поэтому они считались не беженцами, а внутренне перемещенными лицами. Беженцы, как люди, пересекшие международную границу и обретшие безопасность в другой стране, подпадают под действие мандата УВКБ ООН о предоставлении правовой защиты, однако ВПЛ, как правило, могут обращаться за помощью лишь к правительствам своих стран, которые зачастую рассматривают их в качестве противной стороны в гражданском конфликте.

В связи с резким увеличением в последние годы числа внутренне перемещенных лиц — сегодня насчитывается примерно 20—25 млн ВПЛ по сравнению с 11,7 млн беженцев — стало нарастать давление со стороны международного сообщества, требующего отказаться от нынешнего неупорядоченного, непоследовательного подхода к этой проблеме и разработать всеобъемлющую систему защиты, аналогичную той, что действует в отношении беженцев.

В ходе дискуссий на эту тему выявилась проблема, которая оказалась одной из наиболее острых в гуманитарной повестке дня, и суть спора уже ясна. Либеральные страны Запада настаивают на том, что защита прав человека сегодня превыше и национального суверенитета, и неприкосновенности национальных границ, составляющих самую основу современного государства-нации. Другие страны, такие, как Китай, не менее твердо убеждены в том, что суверенитет и невмешательство во внутренние дела страны являются краеугольным камнем международных отношений.

Еще одним фактором, принципиально изменившим всю ситуацию, стала 20-летняя история беженцев из Индокитая. Бегство примерно 3 млн человек едва не опрокинуло глобальную систему предоставления убежища, привело к появлению различных новшеств, способствовавших разрешению проблемы, и стало одновременно как апогеем, так и в конечном счете завершением "медового месяца" между Западом и системой переселения беженцев. Резко возросли и бюджетные потребности УВКБ ООН — с 80 млн дол. США в начале кризиса в 1975 г. до более чем 500 млн дол. США пять лет спустя.

Когда начался исход "людей в лодках", ни одна страна в регионе еще не присоединилась к Конвенции 1951 г. или к Протоколу к ней. Сингапур решительно отказал в высадке на берег любого из беженцев, которому не был гарантирован прием в другой стране. Характеризуя возникшую ситуацию, Жан-Пьер Хокке, бывший в то время Верховным комиссаром, сказал, что международная система, которая в общем неплохо работала на протяжении четверти века, теперь "дала сбой и даже провалилась, что привело к отказу в предоставлении убежища".

По реке курсировал патрульный катер. Они направили на нас прожектор и начали стрелять. Моя жена крикнула, что ранен наш сын. Я повернулся и стал ощупью искать его в темноте. Мои пальцы вошли внутрь его головы.
Рассказ лаосского беженца, приведенный в книге "Terms of Refuge" ("Условия предоставления убежища").

Для выхода из тупика и спасения самой концепции международного убежища были необходимы дипломатические инициативы. В 1979 г. Ханой согласился начать программу упорядоченного выезда из страны в целях содействия официальной эмиграции граждан, которых принимала для переселения другая страна. Впервые УВКБ ООН участвовало в переговорах, с тем чтобы предупредить кризис с беженцами, а не просто бороться с его последствиями.

Десять лет спустя, когда гуманитарная миссия вновь оказалась под угрозой провала, все вовлеченные в процесс стороны подписали Всеобъемлющий план действий (ВПА). Он представлял собой исключительно сложный комплекс мер, возлагавший на всех — на страны, откуда шли беженцы, т. е. Вьетнам, Камбоджу и Лаос; страны региона, принимавшие беженцев из числа гражданских лиц, такие, как Таиланд и Филиппины; и на такие страны, как Соединенные Штаты и Австралия, которые согласились принимать беженцев на постоянное поселение в соответствии с установленными квотами, — конкретные обязанности в тщательно скоординированном, поэтапном выполнении программы. Разрыв хотя бы одного звена этой цепи мог, в силу эффекта домино, обречь на неудачу весь процесс.

Одним из ключевых элементов было создание системы временного убежища, когда государства региона согласились принимать у себя беженцев из числа гражданских лиц, но с условием, что они относительно быстро покинут эти страны, либо переедут в другую страну, либо, если не будут признаны настоящими беженцами в соответствии с новой процедурой проверки, вернутся домой.

Этому нововведению вновь нашлось применение через несколько лет, в разгар войны в Боснии, когда европейские страны приняли 700 тыс. беженцев, предоставив им "временную защиту". Однако его критиков беспокоило то, что эта мера порождала группы "второсортных" беженцев и что правительства будут все чаще стремиться подменять предоставление полного убежища временной защитой.

События в Юго-Восточной Азии также стали для УВКБ ООН поворотным моментом, но в несколько ином плане. Хотя около 2,5 млн человек обосновались в новых странах и полмиллиона вернулись домой, получив гарантии, что не подвергнутся преследованию со стороны государства, теперь Запад будет куда менее склонен принимать на поселение массу людей, которые, спасая свою жизнь, бегут за границу.

В начале 90-х гг. казалось, что подобное великодушие, возможно, вскоре уже не понадобится. Правда, в мире еще насчитывалось 15 млн человек, изгнанных из родных мест, судьбой которых занималось УВКБ ООН, да и само оно было в весьма сложном положении, у сотрудников порой просто руки опускались; его постоянно донимали финансовые трудности, а в его адрес все чаще звучала критика со стороны мирового сообщества. Тем не менее "холодная война" близилась к концу, "берлинская стена" была разрушена, и в столицах мира велись смелые разговоры о новом мировом порядке.

Однако эти надежды быстро рухнули. Хотя соперничество сверхдержав способствовало возникновению конфликтов, оно в то же время помогало сдерживать многочисленные подспудно тлевшие межэтнические противоречия. Когда исчезло сдерживающее начало в лице "большого брата", по всему миру разразились десятки кризисов на этой почве. По оценке сотрудников гуманитарных организаций, они нередко были гораздо более жестокими, опасными и сложными, чем те, в условиях которых им приходилось работать в прошлом.

К нам в дом ворвались десять человек. Двое из них схватили моего мужа и вытащили на улицу. Двое остались в доме. Один из них хотел меня изнасиловать. Я сопротивлялась. Тогда другой сказал ему: "Оставь ее. Тебе ведь нужен ее муж". От этого насильник пришел в ярость. Он наставил на меня оружие, а потом ударил по лицу. Когда я открыла дверь, все кругом было тихо. Вдруг я увидела тело моего мужа — все в крови. Я просто обезумела.
Из рассказа эфиопской беженки в кенийском лагере, 1983 г.

Садако Огата, японский дипломат и ученый, была назначена Верховным комиссаром в конце 1990 г. Она уже была наслышана о проблемах УВКБ ООН. Ей оно тогда представлялось "некоей самоуверенной организацией, которая всех поучает, а сама не приемлет никаких советов и помощи". Однако, вступив в должность, она обнаружила, что все не столь уж безнадежно. Как она сказала в одном из последних интервью, уже через несколько дней "мы оказались в ситуации, когда надо было либо плыть, либо утонуть", — как раз в это время около 400 тыс. курдов оказались в ловушке в горах на севере Ирака. Турция по внутриполитическим причинам не давала разрешения на их въезд, лишив тем самым доступа к процедуре предоставления убежища. Англичане и американцы хотели создать для них зону безопасности внутри страны, в результате чего курды становились уже не беженцами, а внутренне перемещенными лицами и оказывались легкой добычей в случае возобновления военных действий.

Для УВКБ ООН работа в столь трудных обстоятельствах, в тесном контакте с войсками, которые участвовали в военных действиях, ставших первопричиной исхода курдского населения, означала нарушение всех принятых правил проведения операций. Именно в этот момент Огата впервые приняла, как она выразилась, решение, руководствуясь "здравым смыслом", — согласилась на оказание помощи курдам. "Мой заместитель Джералд Уолзер сказал мне, что, по его мнению, это было одно из самых важных моих решений", — вспоминает г-жа Огата.

90-е гг. были самым напряженным периодом в истории УВКБ ООН. Один за другим вспыхивали крупнейшие кризисы — в Ираке, на Балканах, в Руанде (геноцид и его последствия), в Косово, Тиморе, Чечне, — которые отодвинули на второй план десятки других проблем. Мир в значительной степени игнорировал, например, тяжелую участь миллионов афганцев, хотя они по-прежнему составляли крупнейшую в мире группу беженцев. Все более ощущалась усталость стран-доноров.

Термин "крепость Европа" стал означать демонстративно захлопывающиеся перед беженцами двери — синоним отказа в предоставлении убежища. "Нестройный либерализм 60-х и 70-х гг. сменился введением согласованных ограничений 80-х и 90-х", — писал в своей книге "Haven or Hell: Asylum policies and refugees in Europe" ("Приют или ад: политика в отношении убежища и беженцы в Европе") Д. Джоули. Возникла опасность, что Африка и другие развивающиеся регионы будут копировать политику промышленно развитых стран.

В прошлом гуманитарным работникам удавалось сохранять "нейтральный" статус. Но, поскольку конфликты становились все более опасными, а сотрудники гуманитарных организаций все чаще работали в столь враждебном окружении, что даже солдаты западных стран не отваживались заходить в такие места, на них иногда велась в буквальном смысле охота. В середине 90-х гг. были убиты, умерли или пропали без вести 36 сотрудников УВКБ ООН, работавших в ужасающих условиях в районе африканских Великих озер.

В череде темных, сырых подвалов, которые в течение 10 месяцев были его "домом", его каждый раз приковывали к металлической кровати наручниками и метровым проводом, который позволял ему сделать всего четыре шага. "Я все время мечтал сделать еще один, пятый шаг".
Из рассказа Винсента Коштеля, руководителя миссии УВКБ ООН, похищенного на Северном Кавказе, которого удалось освободить лишь через 317 дней.

За это время к числу разного рода участников операций по оказанию помощи беженцам, количество и характер которых постоянно менялись, добавился новый важный элемент — средства массовой информации. В прошлом журналисты играли нейтральную роль, отслеживая события и информируя о них. В последнее же десятилетие они стали важными действующими лицами — теперь они вездесущи и поэтому влияют на решения правительств, на действия гуманитарных организаций, военных и повстанцев, а также на самих беженцев.

СМИ могут как способствовать, так и препятствовать проведению операций. Одно лишь их присутствие служит чуть ли не гарантией щедрого притока долларов на цели гуманитарной помощи. Например, в первые недели массового исхода беженцев из Руанды в 1994 г. мировое сообщество израсходовало на помощь им 2 млрд дол. США. Уход СМИ из этого региона имел обратный эффект. Как только были зачехлены съемочные камеры, мир попросту "забыл" о беженцах из Руанды, пока там в 1996 г. не произошла новая вспышка насилия и не вернулись телерепортеры.

Все эти болезненные дилеммы изучались на глобальном уровне. В Боснии вмешательство УВКБ ООН помогало вывезти людей, которые в противном случае были бы убиты. Однако эти действия Управления невольно способствовали этническим чисткам. По мнению одного из сотрудников, Управление оказалось в "нелепом и неловком положении, пытаясь спасти людям жизнь и в то же время помогая им стать беженцами". В Центральной Африке УВКБ ООН содействовало выводу из тропических лесов 185 тыс. руандийских беженцев. В идеальном варианте — конечно, относительно идеальном, поскольку речь идет о кризисах с беженцами, — они должны были бы иметь возможность при желании добровольно репатриироваться. Однако в 1997 г. у них было всего лишь два жестоких варианта: остаться и почти наверняка умереть или погибнуть от рук партизан либо вернуться в Руанду, где их ждало весьма неопределенное будущее.

Ситуация в районе Великих озер поколебала решимость спасать людей даже у видавших виды гуманитарных работников. "Я позвонил, впервые за 10 лет, прямо в Женеву Верховному комиссару, — вспоминал Филиппе Гранди, руководитель операций УВКБ ООН в конголезском городе Кисангани. — Условия, в которых мы работали, были просто ужасными, поэтому я спросил ее, не лучше ли нам просто уехать. Мы провели "мозговую атаку" и решили остаться. Можно было, конечно, сделать эффектный жест и демонстративно уйти. Но наш уход обрек бы на смерть еще больше людей".

Сегодня г-жа Огата считает, что в связи с Конго она пережила самый кошмарный в своей жизни момент. "Порой мы чувствовали только одно — беспомощность. Мы были беспомощными, в прямом смысле беспомощными. Но мы выстояли до конца. Сегодня редко удается принимать действительно хорошие решения, — добавляет она. — В лучшем случае это менее плохие решения".

Кисангани затянул нас, словно омут, высосал все наши силы и веру и подверг немыслимым испытаниям нашу стойкость и выносливость. Мы словно жили в авантюрном фильме об Индиане Джонсе, но все было страшнее и реальнее, более мерзко, зловонно и грязно. Это был сущий Ад.
Из рассказа Килиана Кляйншмидта, работавшего в Кисангани, Заир, в 1997 г., когда даже закаленные гуманитарные работники были почти не в состоянии выдержать весь ужас создавшегося положения.

Косово стало фактически последним крупнейшим кризисом XX столетия. В нем нашли отражение многие из проблем и дилемм, с которыми гуманитарные работники сталкивались за последние 50 лет, их успехи в решении проблем, связанных с массовым перемещением населения, и некоторые из новых трудностей, которые придется преодолевать в XXI в.

После многолетних беспорядков и волнений в этом крае весной 1999 г. произошло прямое столкновение между НАТО и сербскими вооруженными силами. УВКБ ООН и другие организации и до этого оказывали помощь сотням тысяч гражданских лиц в Косово, поскольку югославское правительство постоянно усиливало политическое и военное давление на этнических албанцев. Однако другие государства оставались сторонними наблюдателями, лишь время от времени реагируя на происходящее, и в очередной раз содействовали проведению гуманитарных операций, прикрывая этим свое политическое бездействие.

Когда политическое вмешательство все же произошло, было уже слишком поздно, чтобы спасти регион от еще одной катастрофы. В результате начавшейся затем войны тесно и в ущерб одно другому переплелись политика, военные задачи и гуманитарная работа.

НАТО оказалась в парадоксальном положении, одновременно ведя разрушительную воздушную войну в Косово и оказывая при этом гуманитарную помощь многочисленным жертвам ее же бомбардировок. Гуманитарным организациям было не под силу справляться со своей работой, когда в течение нескольких недель из края бежали или были насильно выдворен почти 1 млн человек. Волей-неволей им пришлось обратиться к военным — единственной структуре, способной предоставить материально-технические ресурсы, чтобы помочь такому множеству людей. Гуманитарные программы нередко разрабатывались исходя из откровенно политических расчетов правительств, прежде всего с целью повлиять на умонастроение населения своих стран.

Чаще, чем при любом другом кризисе, государства выделяли средства напрямую на внешне эффектные двусторонние гуманитарные проекты, чтобы продемонстрировать свое участие, нередко в обход более традиционных многосторонних программ. При этом УВКБ ООН подвергали суровой критике за невыполнение им своей традиционной роли координатора и за неучастие в более оперативных программах те самые правительства, которые часто действовали в обход скоординированного процесса и направляли средства непосредственно на выполнение собственных двусторонних программ, широко рекламировавшихся по телевидению.

Несмотря на эти недостатки, гуманитарная операция в целом удалась, из чего явствует, что, если достаточно быстро и в нужном количестве мобилизовать необходимые финансовые и материальные ресурсы, международное сообщество может справиться даже со столь массовым и скоротечным исходом населения. Конечно, в самом Косово люди страдали от тягот, лишений и расправ, но, когда его жители добирались до соседних стран, они получали там хотя бы минимальные защиту и помощь. По сравнению с аналогичными по масштабам перемещениями населения в других районах мирах здесь было на удивление мало случаев смерти среди беженцев.

Когда сербские вооруженные силы согласились покинуть Косово, беженцы последовали за продвигавшимися в глубь края войсками НАТО и возвратились почти так же быстро, как и покинули его несколькими месяцами ранее. Решая задачи, связанные с массовым возвращением беженцев и его последствиями, УВКБ ООН и другие организации столкнулись по крайней мере с отдельными проблемами, которые будут приоритетными в гуманитарной повестке дня нового тысячелетия, — как наилучшим образом помогать внутренне перемещенным лицам и как содействовать "сосуществованию" общин, годами живших в обстановке взаимной ненависти и жестокости.

Во время одной из расправ всего за час были убиты более ста человек — стариков, умственно отсталых и детей. Самому младшему из погибших было всего три месяца, его заживо сожгли в печи. Самому старшему было 96 лет. Девять человек были убиты в собственном доме Амры. Ахмичи стало символом едва ли не самых вопиющих зверств, совершенных во время вооруженного конфликта в бывшей Югославии.
Сообщение с "полей смерти" в Боснии.

По мнению г-жи Огата, которая в конце 2000 г. оставила пост Верховного комиссара, содействие сосуществованию, первому шагу на пути к долгосрочному примирению, может стать важнейшей гуманитарной задачей следующего столетия. "Это первый и важнейший строительный блок, который необходимо заложить в фундамент примирения общин и стран, будь то в Косово, Тиморе или Руанде, — сказала она в одном из своих последних интервью журналу "Беженцы". — В прошлом мы не уделяли этому вопросу должного внимания".

Недавно УВКБ ООН совместно с Гарвардским университетом предприняло исследование для изучения целесообразности осуществления ряда образовательных, деловых, медицинских и других проектов, чтобы пропагандировать и реализовывать идею сосуществования в расколотых враждой общинах.

Эту меру г-жа Огата считает лишь одним из шагов в ряду будущих радикальных изменений в характере реагирования международного сообщества на проблемы беженцев и другие проблемы людей. "Мы живем в мире революционных перемен, — говорит она. — Традиционные методы управления, традиционные пути защиты беженцев... в будущем окажутся неадекватными".

В любой день и в любом районе мира происходит перемещение несметного множества людей в результате поистине глобального миграционного взрыва. В их числе беженцы и внутренне перемещенные лица, спасающиеся от преследований, различные группы репатриантов, возвращающихся домой после продолжительного изгнания, экономические мигранты, ищущие лучшей жизни, жертвы экологических бедствий, спасающиеся от голода или ураганов. Для того чтобы разобраться в этом колоссальном перемещении людей, разграничить различные группы, а затем принимать решения с учетом конкретных особенностей каждой категории, потребуются гибкие и новые творческие подходы со стороны государств, специализированных учреждений, таких, как УВКБ ООН, и других организаций.

УВКБ ООН приступит к проведению ряда консультаций с правительствами и другими заинтересованными организациями по вопросу о международной защите. Хотя некоторые критики утверждают, что Конвенция 1951 г., основополагающий документ в области защиты, на котором строится работа УВКБ ООН, уже не соответствует новым условиям, Управление стремится дополнить ее в тех областях, которые она сейчас не охватывает.

"Эти консультации станут первой попыткой УВКБ ООН содействовать проведению дискуссий в целях создания какого-то дополнения к Конвенции — протокола, декларации Генеральной Ассамблеи ООН или того и другого вместе, — которое учитывало бы изменения в ситуациях, связанных с перемещением населения", — заявила Эрика Феллер, руководитель отдела международной защиты УВКБ ООН. По мнению Садако Огата, "сама Конвенция должна оставаться неприкосновенной, но, возможно, нам удастся разрешить некоторые сохраняющиеся проблемы и попытаться восполнить пробелы".

Однажды в очередную годовщину создания УВКБ ООН тогдашний Верховный комиссар Пауль Хартлинг сказал: "Задув 30 свечей на нашем воображаемом именинном пироге, мы можем сказать только одно: надеемся, что настанет день, когда будет выпущен последний пресс-релиз с сообщением о возвращении домой или переселении в другую страну последнего беженца. Я был бы счастливейшим человеком на земле, если бы обстановка в мире позволила упразднить нашу организацию". Двадцать лет спустя пожелание осталось тем же, а вероятность его исполнения так же мала, как и прежде.


Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Сообщество

  • (029) 3222740
  • Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
© 2025 Международное общественное объединение «Развитие». All Rights Reserved.