Белорусский журнал международного права и международных отношений 2002 — № 4

международные отношения

КОНЦЕПЦИИ "СТАРОГО" РЕГИОНАЛИЗМА В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ ЕВРОПЫ

Екатерина Доморенок

Доморенок Екатерина Васильевна — аспирантка кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета

Интеграция как процесс создания и развития интенсивных и разнообразных моделей взаимодействия между ранее противоборствовавшими акторами стала главной характеристикой международных отношений после окончания периода "холодной войны". С одной стороны, происходит глобализация экономических связей и стирание национальных различий в процессе распространения массовой культуры, с другой, все настойчивее заявляют о себе новые действующие лица на международной арене: транснациональные корпорации, неправительственные организации, региональные и местные органы власти и т. д. В своей деятельности они стремятся выйти за рамки национальных государств, что ставит мировое сообщество перед необходимостью выработки новых правил и механизмов регулирования взаимоотношений.

Эти два тесно переплетенных и взаимосвязанных процесса вызывают самое неоднозначное отношение: от крайне негативного до оптимистичного. Бесспорно лишь то, что в центре дискуссии находится судьба национального государства, начавшего утрачивать свою лидирующую роль субъекта международных отношений. Главным пунктом дискуссии является соотношение ролей государства и международных институтов, наиболее оптимальное сочетание их полномочий для эффективного решения национальных и международных проблем.

Считается, что теории, как правило, ставят целью проанализировать, объяснить или предсказать какие-либо процессы. Изучение глобализации¹ и регионализации² связано с определенными трудностями, в первую очередь из-за сложности самих феноменов и возможности альтернативных подходов. Создание всеобъемлющих концепций, дающих целостную картину будущих последствий развития этих двух взаимосвязанных потоков, еще предстоит осуществить. Следует учитывать и тот факт, что оба феномена не являются совершенно новыми, и современная эпоха в международных отношениях будет накладывать собственный отпечаток на их содержание.

Так, большинство научных подходов к оценке регионализма³ появились еще в период "холодной войны", и их характер был полностью обусловлен обстановкой напряженности и недоверия в мире. Они посвящены "старому" регионализму и учитывают факторы и обстоятельства второй трети ХХ в. Вероятно, поэтому большинство их выводов пессимистичны. В указанный период регион понимался, прежде всего, как группа близлежащих стран, представляющих собой отдельный экономико-географический, или близкий по национальному составу и культуре, или однотипный по общественно-политическому строю район мира⁴.

В начале XXI в. ситуация в мире кардинальным образом изменилась. Контекст региона принял несколько другие очертания, что особенно проявилось в Европе. В частности, речь идет о Европейском союзе (ЕС), модель интеграции которого стала классической. На его примере можно наблюдать совпадение объединения и фрагментации, их взаимопроникновения, взаимодополнения и модификации в процессе формирования нового международного порядка. Но особенность этого процесса состоит в том, что если в прошлом участниками региональной интеграции в мире были национальные государства, т. е. признанные международным правом суверенные субъекты международных отношений, то в ЕС субъектами регионального сотрудничества становятся регионы государств-членов.

В европейском контексте регион — это территория, наделенная соответствующим статусом для административных целей, занимающая промежуточную позицию между центральным и местным правительствами. Он может также означать территорию, претендующую на политическую индивидуальность, отмеченную этническими, историческими, лингвистическими особенностями или отвечающую обеим характеристикам⁵.

Таким образом, европейский регионализм имеет свою специфику и тесно связан с процессом интеграции в ЕС. Именно этот процесс можно отнести к проявлению "нового" регионализма⁶, который получил сильный толчок к развитию в начале 1990-х гг.

Данное исследование не ставит целью доказать актуальность концепций "старого регионализма" для новой Европы. Их анализ показывает преемственность, взаимосвязь "старой" и "новой" составляющих феномена и возможность использования исторического опыта и исследований в данной области в качестве одного из инструментов для решения актуальных проблем ЕС, особенно в ходе предстоящего расширения.

Модель Европейского союза во многом уникальна, она объединяет ряд характеристик, не присущих ни одному международному объединению.

Во-первых, Европейский союз является региональной организацией⁷, т. е. представляет собой проявление регионализма на самом высоком уровне — как формы международного межгосударственного сотрудничества, реализуемой посредством объединения и интеграционных связей между нациями, расположенными географически близко. Условием такого сотрудничества считается общность национальных интересов, схожесть социально-политических систем, сравнимые уровни развития и взаимодополняемость экономик, родственность культур, языков, исторических традиций и религии⁸.

ЕС демонстрирует наличие всех этих составляющих. Помимо географической близости, в основе Союза лежит глубокая культурно-историческая связь западноевропейских стран, которые за некоторым исключением представляли собой рыночные экономики и строили демократические общественно-политические системы. Процесс оформления Союза, однако, нельзя назвать легким. Ключевыми акторами данного объединения были извечные соперники в Европе: Германия и Франция, которые при всей схожести экономических и политических систем долгое время в силу объективных и субъективных обстоятельств не могли достигнуть главного — общности интересов. Это последнее препятствие было преодолено достаточно поздно, только в 50-е гг. ХХ в., в результате чего и стало возможно создание Европейского сообщества.

Во-вторых, ЕС — наиболее институциализированное интеграционное объединение, уровень организованности деятельности наднациональных институтов которого может быть сравнен с механизмом государственного аппарата. В ЕС функционируют не только органы власти, являющиеся характерными для любого современного государства (законодательная, исполнительная и судебная), но и ряд других институтов, свидетельствующих об укреплении сотрудничества в областях, ранее входивших исключительно в компетенцию национальных государств. По-прежнему актуальным остается вопрос полномочий соответствующих институтов Европейского союза, но тенденция однозначна — со дня возникновения организации они постоянно увеличиваются.

В-третьих, исходя из первых двух характеристик, достаточно логичным кажется тот факт, что теоретическое изучение вопросов региональной интеграции было развито именно в Западной Европе. Пути развития и возможные модели европейской конструкции отличаются разнообразием и оригинальностью. Одним из вариантов завершения развития этого процесса было бы создание Европейской федерации, т. е. единого государства. На сегодняшний день едва ли в отношении какого-либо другого регионального объединения может быть сделан такой далеко идущий оптимистичный прогноз, даже теоретический. На практике же, с введением единой валюты, достигнута наивысшая стадия экономической интеграции, и на повестке дня остается укрепление двух других "опор" европейского сотрудничества — общей внешней политики и политики безопасности, внутренних дел и правосудия.

Четвертое, и самое важное. Именно в рамках европейской интеграции возникает и развивается процесс внутренней регионализации. Это исключительно западноевропейский феномен, возможность и необходимость появления которого вероятны только при условии существования высокого уровня внутренней интегрированности объединения. Этот процесс представляет особый интерес, отношение к нему весьма неоднозначно, а его последствия труднопредсказуемы. В данном случае речь идет о регионах как составных частях европейских национальных государств. Они обнаруживают все большее желание иметь возможность принимать автономные решения и представлять свои интересы на общеевропейском уровне. С одной стороны, государства часто идут навстречу их требованиям, а с другой — Европейский союз поощряет такие устремления и создает специальные органы и инструменты для обсуждения и решения региональных проблем. Существование Комитета регионов и региональной политики ЕС означает признание важности происходящего процесса и его фактическую институциализацию.

Между тем в Европе существует и большая озабоченность возможными отрицательными последствиями регионализации. Европейский союз стоит перед необходимостью выработки новой стратегии по отношению к регионам, особенно в связи с предстоящим расширением, которое сделает его карту еще более пестрой.

Итак, что же может быть заимствовано современными теоретиками и практиками Евросоюза для решения описанных проблем?

Ситуацию, сложившуюся с региональными исследованиями в теории международных отношений, очень точно охарактеризовал американский исследователь Д. Пучала⁹. Он сравнил теоретические подходы к регионализму с эпизодом в сказке о слоне и нескольких слепых. Каждый дотрагивался до определенной части тела животного, пытаясь описать его целиком. Естественно, верного варианта дать не смог ни один из них, хотя каждый был уверен в правильности собственных выводов¹⁰.

Эта метафора как нельзя лучше иллюстрирует объемность феномена регионализма и сложность его понимания. В научной литературе, посвященной этой проблематике, можно выделить как минимум пять подходов, каждый из которых освещает определенную составляющую этого явления¹¹.

Первый — работы, которые фокусируют внимание на развитии и применении различных индикаторов регионализма. Главной задачей для исследователей было выяснить, в какой степени вероятно совпадение экономической, социальной, культурной и политической составляющих при выделении международных регионов¹². Классической в этом ряду является работа Б. Раcсета "Регионы и международная система: исследование в сфере политической экологии". В своей работе он использовал количественную методологию и пришел к выводу о том, что социально-культурные объединения не могут выступать в том качестве, в каком выступают политические объединения или торгово-промышленные группы, а в мире не существует региона или объединения национальных единиц, которые могли бы быть идентифицированы в качестве подсистемы в международной системе. В 1960—1970-е гг. в условиях "холодной войны" такой подход не мог не быть преимущественно пессимистичным, так как региональные объединения действительно не демонстрировали готовности выступать совместно на международной арене. В современной западноевропейской реальности существует намного больше шансов на оптимизм.

Объединения, известные под названием "еврорегионы", возникают на основе совпадения как минимум трех указанных выше компонентов. Самым слабым из них, в силу объективных факторов, является политический. Так, например, одна из моделей трансграничного сотрудничества в ЕС — еврорегион Саар-Лор-Люкс. В его состав входят земля Рейнланд-Пфальц, французская Лотарингия, немецкоговорящая община Бельгии, провинция Валлония, а также Герцогство Люксембург. Этот регион не имеет политической автономии, но в 1986 г. парламентарии региона объединились в "Межпарламентский совет" в рамках Европейского сообщества, а до этого была создана Региональная комиссия Саар-Лор-Люкс, в рамках которой встречались политические и профсоюзные деятели¹³. Главный успех был достигнут в сфере экономики: в "Центральном полюсе роста", как иногда называют этот регион, сосредоточено 25 % населения ЕС и создается 30 % ВНП¹⁴. Таким образом, очевидно: то, что еще несколько десятков лет назад являлось невыполнимым условием формирования международного региона сотрудничества, сегодня становится возможным в рамках европейской интеграции.

Второй подход к регионализму акцентировал внимание на описании динамики интеграции. Здесь особое место занимает школа неофункционалистов (Э. Хаас, А. Моннэ, Л. Линдберг). Вкратце сущность их концепции заключалась в следующем: потребность государств в интеграции в экономической, социальной, культурной сферах способна, во-первых, привести к необходимости создания наднациональных институтов, во-вторых, ускорить процессы политической интеграции. Главным был вопрос о том, какие факторы будут способствовать предрасположенности к решению проблем на региональном уровне. В связи с тем, что европейская интеграция в 1970-е гг. находилась в состоянии кризиса, неофункционалистская концепция подверглась сильной критике, хотя на самом деле предвосхитила большинство этапов европейской интеграции. Прогнозы неофункционалистов о действии эффекта "перелива" ("spillover") экономической интеграции в другие смежные сферы оправдались несколько позднее. Когда во второй половине 1980-х гг. интеграция ЕС вступила в новую фазу, евроскептицизм сменился еврофобией. Динамика интеграции стала давать повод к опасениям чрезмерного усиления общеевропейских институтов в ущерб интересам национальных государств. Логика "spillover" полностью подтвердила свою актуальность, во всяком случае, в европейском масштабе. Последовательная реализация проектов экономического сотрудничества поставила на повестку дня необходимость политических изменений для обеспечения его продолжения. Следует отметить, что неофункционалисты не рассматривали интеграцию как статичное состояние или модель, они понимали ее как диалектический процесс, определяемый движущими силами-близнецами — логикой интеграции (содержащей логику "перелива") и логикой дезинтеграции, состоящей в приверженности символам суверенитета, разнообразия стран-участниц и аспектам взаимозависимости и безопасности.

Критический подход к неофункционалистской концепции позволил выявить некоторые ее недостатки, исправление которых имеет особое значение с точки зрения изучения взаимодействия интеграции и европейского регионализма. Так, Й. Транхольм-Миккельсен, осуществивший подробный анализ неофункционализма, обратил внимание на следующее. Если интеграция понимается как динамичный процесс, то следует учитывать не только стимулирующие, но и замедляющие его факторы. Среди таковых он выделил главные противодействующие, по его мнению, силы — национализм и разнородность¹⁵.

Действительно, в современном Европейском союзе именно эти два фактора могут быть названы среди основных препятствий сближения. Национализм может пониматься, во-первых, как стремление к политическому оформлению культурного единства и, во-вторых, как национализм государствообразующих этносов¹⁶. Если в первом случае он может выступать в качестве стимулятора интеграции, то во втором, и это может быть подтверждено фактами, он действительно является серьезным тормозом развития интеграционных процессов. Интересно и то, что первая форма национализма особенно активно стала проявляться в странах, долгое время характеризовавшихся наличием второй.

Речь идет, в первую очередь, о Франции и Великобритании, которые время от времени создавали препятствия европейской интеграции, не желая участвовать в совместных проектах, а сегодня составляют группу унитарных государств, движущихся в сторону федерализации¹⁷. Именно в них регионы проявляют все большее стремление к автономии и добиваются понимания центра.

Что касается второго противовеса, или препятствия, — разнородности стран-членов, он действительно представляет серьезную проблему для Евросоюза. Это проявляется в социальной, экономической и политической сферах. Так, например, европейский монетарный союз столкнулся с различными традициями и приоритетами в отношении фиксированных цен и положения центробанков, затруднен процесс согласования общей социальной политики, региональная политика постоянно испытывает столкновение экономических интересов северных и южных стран. Сегодня все эти трудности можно перенести на уровень регионов. Проблема участия в интеграционных процессах регионов с огромной разницей в уровне развития чрезвычайно актуальна. Так, в Германии, позиция которой в целом одна из лидирующих в Европе и в мире, разрыв в показателях ВНП между Гамбургом и землями бывшей ГДР составил 4:1¹⁸.

Авторы третьего подхода к феномену регионализма объясняли его происхождение, главным образом, мотивацией политических элит, участвующих в процессе принятия решений. Дж. Най, наиболее яркий американский представитель этого направления, писал: "Если потребность в идентичности приведет к широкой неудовлетворенности существующими государствами-нациями и развитию сильных региональных институтов, у элит будет продолжать расти стремление к созданию и использованию региональных организаций"¹⁹.

Най утверждал, что государства обладают так называемым "номинальным" суверенитетом, состоящим в подписании тех или иных межгосударственных договоров. Принятие государством обязательств по тому или иному договору во имя соблюдения его национальных интересов представляет собой временное равновесие между конфликтующими интересами различных социальных групп, политических партий, объединений, этнических групп. Для нас здесь важно, что Най соглашался с тем, что "субъекты интеграционного процесса многообразны и различны по своей природе и не могут быть сведены только к национальным государствам"²⁰.

В результате европейской интеграции, как и предвидел Най, были не только созданы наднациональные политические институты, но и функции национальных претерпели изменения, что спровоцировало возникновение наиболее острого вопроса распределения полномочий. Най констатировал недостаточную роль государства и необходимость признания роли альтернативных политических сил. Однако он отрицал возможность передачи полномочий региональным центрам. Главной причиной невозможности этого он считал то, что большинство лидеров не пожелают ограничивать собственные свободы с усилением новых политических акторов. В отношении ЕС также делался соответствующий вывод: "Государства не были готовы принять возрастающие полномочия общих институтов"²¹.

Очевидно, что такие пессимистичные выводы относительно ограниченности общих институтов европейской интеграции основываются на адекватной оценке реальности 1970-х гг. Тем не менее события, происшедшие в последующий период, подтвердили правильность его посылок в целом и их актуальность сегодня.

Регионализм в современной Европе действительно во многом может быть объяснен мотивацией политических элит, участвующих в процессе. Свидетельством тому является растущее число представительств, среди которых национальные ассоциации регионов, ассоциации местных властей стран-членов, группы интересов, в первую очередь местного бизнеса, транснациональные структуры (в 1996 г. их насчитывалось 135)²².

Четвертый подход к освещению вопросов регионализма был связан с попытками предсказать или дать рекомендации по поводу развития процесса региональной интеграции. Его авторы пытались ответить на вопрос, что произойдет или должно произойти с уровнем международного сотрудничества. Они исходили прежде всего из той точки зрения, что глобализация неизбежно приводит к "эксплуататорскому" отношению Севера к Югу. Поэтому ряд регионов Юга должны были получить стимул к экономическому и политическому сотрудничеству между собой, чтобы объединиться и составить противовес Северу²³. Такое противостояние в глобальном масштабе сильным государствам полностью соответствовало логике "холодной войны".

Но в основу европейской интеграции были положены диаметрально противоположные принципы, хотя противопоставление богатого Севера и менее благополучного Юга также имеет место. ЕС стремится к сближению сильных и слабых, богатых и бедных, и для этого были созданы специальные институты и инструменты²⁴. Реализуется Региональная политика Европейского союза, направленная на сокращение разрыва в уровнях экономического развития. Для обеспечения ее проведения действуют специальные структурные фонды: Европейский фонд регионального развития (ЕФРР), Европейский социальный фонд (ЕСФ), Секция координации Европейского сельскохозяйственного координационного и гарантийного фонда (ЕСКГФ) и Финансовый договор для координации рыболовства. Этот процесс – самое позитивное звено современного европейского регионализма.

Другой "рецепт" решения проблемы дал Б. Репорт. Он считал, что количество региональных объединений слишком велико (около 280) сегодня и они иррационально организованы. Поэтому необходимо создать новые структуры, как-то: орган, в котором будут представлены правительства стран региона, орган, в котором будут представлены страны, вносящие активный вклад в развитие региона и, наконец, объединенный совет или комиссию для реализации согласованных и утвержденных планов.

Выводы Репорта основывались на практике деятельности ООН, так как он долгое время работал в этой организации. Он утверждал, что региональные объединения в социальной сфере, сфере экономики и обороны могут быть созданы только на конструктивной основе, т. е. не должны создавать разделительных линий в международном сообществе²⁵.

Некоторые элементы данного подхода, несмотря на то, что эмпирическим примером в данном случае является другая международная организация, актуальны и для ЕС. Институты и механизм работы международной организации постоянно нуждаются в реформировании. В случае Европейского союза эта проблема становится особенно насущной в связи с предстоящим расширением. Для того чтобы расширение интеграционного пространства не сказалось на качестве процесса, потребуется пересмотреть принципы деятельности общих институтов. В этой области сделано немало, но роль и место новых членов в ЕС оставляют пока больше вопросов, чем ответов. По-прежнему актуален и тезис Репорта о том, что региональные объединения не должны создавать новых разделительных линий в международном сообществе.

Пятое направление региональных исследований рассматривало возможность создания мультиблоковой международной системы. Наиболее ярким представителем этого направления является Р. Мастер, изложивший основные принципы в своей работе "Мультиблоковая модель международной системы". Он считал, что регионы могут быть выделены без углубленного анализа их состояния и без уточнения индикаторов процесса регионализации. Внимание фокусировалось только на возможных последствиях для международной системы в случае более резкого проявления влияния того или иного региона на стабильность и безопасность в мире. Он приходит к выводу о том, что не стоит этого опасаться. Мультиблоковая система мира, считает Мастер, в которой присутствуют более сильные регионы, будет обладать элементами, способствующими ее стабильности²⁶.

По нашему мнению, подобная схема может быть применена и к европейскому контексту, если в качестве составных ее частей представить регионы стран Евросоюза. Федералистская формула "Европы регионов", которая предполагает достижение необходимого баланса между конкурирующими уровнями власти, с одной стороны, и между эффективностью и демократией — с другой, обладает двумя преимуществами. Во-первых, она гарантирует, что в системе не будет доминировать ни одна группа, во-вторых, есть надежда на то, что конфликтные тенденции, унаследованные европейской системой государств, могут быть преодолены. Сильные регионы в Европе также могли бы являться гарантией стабильности и безопасности.

Однако проблемы с построением всеобъемлющей теоретической концепции "старого" регионализма коснулись в равной мере и "нового". Изучение европейской составляющей этого явления происходило главным образом в рамках интеграционных теорий, а сама идея "Европы регионов" тесно связана с европейским федерализмом. Для реализации двух базовых ее принципов — объединение Европы и разделение властей — потребовалось немало усилий, но результаты можно считать положительными. С подписанием Маастрихтского договора о Европейском союзе вес и влияние общих политических институтов значительно усилился, а сотрудничество в экономической сфере было решено дополнить двумя другими "опорами" — сотрудничеством в области внешней политики и безопасности и в области правосудия и внутренних дел. С другой стороны, существенно возросла роль регионов в жизни ЕС и его институтах. Европейскому союзу приходится считаться с этим фактом при выработке новых подходов в организации работы органов сообщества.

"Европа регионов" означает не только единство территориальных единиц, на которые разделено пространство ЕС. Прежде всего, это баланс полномочий, который должен существовать между решениями центра и компетенцией национальных и региональных властей, а также функциональной автономией, отведенной местным органам власти. Под "Европой регионов" подразумевается комплекс разнообразных традиций, языков, культурных сообществ, которые сформировались в границах старого континента. В настоящее время это понятие наполняется политическим и прагматическим смыслом, становится инструментом политического вмешательства и, таким образом, приобретает стратегическую функцию для Европейского союза.

Регионализация европейского географического пространства выступает как схема. В ее рамках следует действовать для преодоления, с одной стороны, "локалистской" философии, а с другой, идеи гегемонии национального государства и правительства в целях реструктуризации властных полномочий и демократизации структур союза. В таком контексте регионы ЕС и связанный с ними феномен "нового" регионализма выступают в качестве стратегического инструмента для проектирования и создания новой Европы, приспособленной как для дальнейшей экономической, так и политико-административной интеграции.

Большинство сторонников "единой Европы" считают, что с развитием интеграции сущность и роль национальных институтов будет изменяться не в пользу государств. Тем не менее, при учете всех фактов, подтверждающих, что "национальные государства, с одной стороны, слишком малы, так как не в состоянии гарантировать безопасность своих граждан и эффективно участвовать в мировых делах, с другой — слишком велики, ибо не могут обеспечить адекватное развитие всех составляющих их регионов и дать возможность гражданам активно участвовать в общественной жизни"²⁷, есть понимание того, что регионы в ближайшем будущем будут не в состоянии взять на себя функции государства. Совершенно реалистичным представляется тезис о том, будто "маловероятно, что будущая Европа будет состоять из многочисленных самостоятельных регионов: именно государство и впредь будет собирать налоги, содержать армию, оно будет решающим образом влиять на характер европейских отношений и по-прежнему останется единственным проверенным институтом защиты справедливости и других человеческих ценностей"²⁸.

Однако, по нашему мнению, процесс регионализации в Европе уже необратим. Поэтому целесообразно заняться поиском приемлемых моделей сотрудничества, учитывающих интересы всех трех сторон — регионов, государств и надгосударственных институтов ЕС. Задача теоретиков и практиков заключается, видимо, в том, чтобы "новый европейский" регионализм стал "позитивным" и не ассоциировался с такими направлениями экстремистского толка, как национализм или сепаратизм.

Таковы основные возможности аппликации подходов "старого" регионализма на современную европейскую реальность. Очевидно, что недостатки этих подходов в данном случае не умаляют их достоинств, напротив, они позволяют обнаружить те белые пятна в построении целостного образа, которые в силу объективных обстоятельств образовались в подходе к феномену регионализма. Изучение этого данного феномена необходимо не только исходя из соображений функциональной полезности, которую он может принести. Будучи "оборотной" стороной глобализации, регионализм предотвращает и уравновешивает некоторые негативные ее последствия. Он является гарантом препятствия процессу концентрации власти в руках политической или технократической элиты, требует создания условий для рационального распределения компетенций власти и производственных ресурсов среди различных групп населения. Умение управлять этим процессом и достижение посредством этого компромисса между регионами, национальными государствами и надгосударственными структурами позволят пропорционально сочетать интеграцию и дифференциацию, которые являются условием будущего процветания Европейского союза.

¹ Процесс (или совокупность процессов), который состоит в трансформации пространственной организации социальных отношений и взаимодействия, оцениваемый с точки зрения охватываемого им пространства, интенсивности, скорости распространения и влияния, генерирующий трансконтинентальные и межрегиональные потоки и сети активности, структуры взаимодействия и реализации власти (see: Held D., McGrew A. Rethinking Globalization. The Global Transformation Reader. Cambrige: Polity Press, 2001. P. 157).
² Под регионализацией в данном случае понимается процесс последовательных изменений в территориальном делении общества и их законодательного фиксирования.Это деление должно принимать форму деконцентрации (т. е. распределения полномочий внутри единого политического организма) и децентрализации (т.е. разгрузки государства и создания новых центров управления в пределах территориального государства) (см.: Макарычев А. А. Федерализм и регионализм: европейские традиции, российские перспективы // ПОЛИС. 1994. № 5. С. 152—155).
³ Регионализм как феномен международных отношений отражает процесс перераспределения власти. С одной стороны, наднациональные органы расширяют свои полномочия, с другой, регионы, а не национальные государства заявляют о большей эффективности решения ряда проблем, ранее находившихся в компетенции национальных государств. Существует множество разновидностей данного феномена, отправной точкой для анализа какого-либо из них является выбираемое определение понятия "регион".
⁴ Мурадян А.А. Регионализм как проблема политологии // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 1995. № 3. С. 83—89.
⁵ Rosamond B. Theories of European integration. London: Macmillan, 2000. P. 31.
⁶ Halizak E. Regionalism in Post-Cold War International Relations // The Polish Quarterly of International Affairs. 1996. Spring. Р. 31—32.
⁷ Региональные организации — международные организации государств одного региона, которые по своему характеру могут быть политическими, военными, экономическими и др. (Международное право. Словарь-справочник. М., 1998. С. 280).
⁸ Halizak E. Op. cit. Р. 31—32.
⁹ Puchala D. J. Of Blind Men, Elephants and International Integration// Journal of Common Market Studies. 1972. N 10. P. 47.
¹⁰ Tranholm-Mikkelsen J. Neo-functionalism: Obstinate or Obsolete? A Reappraisal in the Light of the New Dynamism of the EC // Millennium: Journal of International Relations Studies. 1991. V. 20. N 1. P. 1—22.
¹¹ Taylor P. Regionalism: the thought and the deed. Frameworks for international cooperation. New York: St.Martin’s Press, 1996. P. 35—55.
¹² Ibidem.
¹³ Деккер Д. Saar-Lor-Lux:образцовый Еврорегион // Deutschland. 1997. № 1. С. 37—43.
¹⁴ Иванов И. Европа регионов // Мировая экономика и международные отношения. 1997. № 9. С. 5—19.
¹⁵ Tranholm-Mikkelsen J. Op. cit. Р. 1—22.
¹⁶ Тэвдой –Бурмули А. И. Европейский национализм в контексте европейской интеграции. М.: ИЕ РАН, 1996. С. 38.
¹⁷ Марку Ж. Регионы в странах Европейского союза // Европейская интеграция: современное состояние и перспективы: Сборник научных статей. Минск: ЕГУ, 2001. С. 61—93.
¹⁸ New opportunities for new regions. Regional policy supplement // Eur-op news. 2000. N 1. P. 4.
¹⁹ Ibidem.
²⁰ Nye J. Regional Institutions. Regional Politics and World Order. San Francisco: W.H.Freeman and Company, 1973. P. 46.
²¹ Ibidem.
²² Семененко И. Группы интересов в Европейском союзе: региональный аспект // Мировая экономика и международные отношения. 1998. № 4. С. 23—34.
²³ Kothari R. Footsteps Into The Future: Diagnosis of the present World and a Design for an Alternative. New York: The Free Press, 1974. P. 79.
²⁴ Европейский инвестиционный банк, Фонд сплочения, специальные пакеты программ, направленные либо на комплексное решение проблем определенных территорий, либо на определенную сферу деятельности.
²⁵ Taylor P. Op. cit. P. 35—55.
²⁶ Ibidem.
²⁷ Зонова Т. В. От Европы государств к Европе регионов? // ПОЛИС. 1999. № 5. C. 155—164.
²⁸ Newhause J. Europe’s rising regionalism // Foreign Affairs. 1997. V. 76. N 1. P. 67—85.