журнал международного права и международных отношений 2008 — № 2
международные отношения
Факторы влияния на сотрудничество Беларуси со странами Азиатско-Тихоокеанского региона
Виталий Воронович
Автор:
Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института экономики Национальной академии наук Беларуси
Рецензенты:
Шадурский Виктор Геннадьевич — доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Бобков Владимир Андреевич — доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент Национальной академии наук Беларуси, заведующий сектором социально-экономических исследований Института экономики НАН Беларуси
Как известно, на современном этапе Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) является одной из наиболее динамично развивающихся зон мировой деловой активности. И, учитывая тот факт, что ныне «70 % доходов от растущей всемирной торговли идет в основные индустриальные страны» [21, с. 111], где отечественным производителям сложно конкурировать с зарубежными по различным причинам (в том числе сугубо политического свойства), для надежного обеспечения собственного устойчивого развития Республике Беларусь необходимо активнее осваивать постсоветское пространство и развивающиеся азиатские рынки.
Промедление либо формализм в разработке и реализации более динамичной внешней политики в указанном регионе не просто контрпродуктивны, но и опасны для устойчивого развития Беларуси, поскольку на данном этапе «непопадание в такт азиатской динамики, в том числе — интеграционной, чревато для нашей страны будущими проблемами» [10, с. 55].
Между тем, наглядным подтверждением фактического «выпадения» АТР из числа приоритетов не только белорусской, но и российской, украинской внешней политики служит сравнительно небольшое количество даже узкоспециализированных публикаций по данной теме, сосредоточенных преимущественно на экономическом блоке вопросов и лишь схематично затрагивающих социально-политические факторы влияния на сотрудничество с соответствующими государствами.
Автор выделяет работы М. П. Баклановой [1], Бок Зи Коу [2], Д. В. Деопик [8], А. Е. Куланова [12], В. Д. Марчукова [13], М. Ю. Панченко [16], В. А. Пронникова [18], А. И. Салицкого [20], М. Л. Титаренко [22] и др.
Чрезвычайно перспективным и целесообразным видится продолжение и углубление сотрудничества с крупнейшим государством региона — Китаем, чему способствует ряд как социальных факторов (например, возросшая в ходе реформ открытость китайского общества внешнему миру, наличие общенационального консенсуса в вопросах государственной идеологии), так и политических (в частности, стабильность политической системы и политического режима, самостоятельность и независимость внешней политики КНР и безусловный интерес в налаживании взаимодействия с партнерами на постсоветском пространстве, близость основных принципов государственного строительства и международной активности двух стран).
Некоторое сходство с Республикой Беларусь, в том числе указывающее на идейную близость наших политических элит и являющееся одним из серьезнейших оснований для дальнейшего сближения и сотрудничества, заключается в принципиальном совпадении не только политики, стратегии и тактики в экономической сфере, но и методологии, приемов, средств и форм государственного влияния. Не случайно политику КНР в области внешней торговли, привлечения иностранных инвестиций и валютного регулирования специалисты оценивают как «сочетание селективного и ограниченного "открытия" с жестким государственным контролем за его ходом и выраженным протекционизмом» [20, с. 72].
В качестве благоприятствующего развитию двусторонних отношений политического фактора следует отметить зафиксированную во внешнеполитических документах ориентацию новой дипломатической стратегии Китая на «партнерские отношения», задачами которых названы: создание и поддержание необходимой для модернизации «благоприятной внешней обстановки», пропаганда концепции многополюсного мира в противовес политике силы и гегемонизма, расширение политических, торговых и культурных отношений «со всеми странами, выступающими за развитие с ним дружественных отношений» [16, с. 113].
В частности, важнейшей частью партнерства Российской Федерации и Китая стало научно-техническое сотрудничество. Причем от фрагментарных, спорадических контактов страны перешли к совместным разработкам и совместному финансированию важнейших программ, оперативному внедрению результатов научно-исследовательских работ.
Так, в 1998 г. в Яньтае (провинция Шаньдун) была создана Яньтайская образцовая база китайско-российского сотрудничества в области промышленного внедрения новых и высоких технологий. Затем в провинции Чжэцзян создан китайско-российский технопарк, а в провинции Хэйлунцзян — Центр промышленного внедрения результатов китайско-российского научно-технического сотрудничества. Наконец, в 2003 г. в Москве основан Технопарк китайско-российской дружбы [см.: 19, с. 10—15].
Возможно, и белорусской стороне следует обратиться с аналогичными предложениями к китайским партнерам, рассмотрев и варианты софинансирования, более эффективного совместного использования инфраструктуры и кадров уже существующего в Минске Парка высоких технологий.
Однако необходимо учитывать, что, по мнению ряда аналитиков: «В недалеком будущем Китай может столкнуться с вероятным финансовым и банковским кризисом, а в среднесрочной перспективе — и потенциально более серьезной социально-экономической дестабилизацией и внутренним политическим кризисом в ходе дальнейших преобразований и реформирования экономической и политической системы государства…» [13, с. 127]. И тогда беспрецедентные социально-экономические проблемы могут крайне отрицательно повлиять на устойчивость китайской политической системы.
Отчасти именно поэтому у китайского руководства назревает потребность выводить излишки финансовых ресурсов из национальной экономики, снимать прессинг на нее, в том числе за счет инвестиций в зарубежные объекты. Соответственно, присутствует и политическая целесообразность, и наличие экономических резервов для реальной активизации двустороннего сотрудничества в кратчайшие сроки.
Контент-анализ доклада Ху Цзиньтао XVII съезду КПК также подтверждает перспективность подобного сотрудничества, поскольку наиболее часто употребляемыми главой китайского государства понятиями стали: «реформа и открытость», «среднезажиточное общество», «индустриализация», «модернизация», «коммерциализация», «маркетизация», «глобализация» [22, с. 66]. Ныне в рамках выдвинутой еще после XVI съезда «научной концепции развития» предписано уделять особое внимание преодолению разрыва в уровне и темпах развития приморских и внутренних районов, города и деревни, а также серьезной имущественной дифференциации общества.
Вместе с тем, некоторым ограничителем (хотя вполне преодолимым) двустороннего сотрудничества является заявленная китайским руководством принципиальная «позиция скромности», сосредоточения на решении проблем развития собственной страны, ибо, как подчеркнуто в резолюции XVII съезда КПК по проекту пересмотренного Устава партии, «мы еще находимся и будем долго находиться на начальной стадии социализма, — эта наша реалия не изменилась» [22, с. 63].
В свою очередь, важность белорусско-вьетнамских отношений определяется уникальным географическим положением, немалой протяженностью морской границы и наличием ряда портов международного класса, богатых природных запасов (включая нефть и газ), самим расположением Вьетнама в сердце Юго-Восточной Азии, имеющей ключевое значение в АТР. При этом население СРВ составляет 76,3 млн человек, ежегодно возрастая на 1—1,1 млн человек, и не является гомогенным (численность населения национальности Вьет (Кинь) — 88 %, по другим оценкам — 86,2 %) [см.: 3, с. 87; 5, с. 9].
Факторами, благоприятствующими двустороннему сотрудничеству, являются историческая память об общем советском прошлом, интернациональной помощи в 1950—1980-е гг. (не следует забывать, что в том числе и белорусами заложены основы вьетнамской промышленности, сделан весомый материальный и военно-технический вклад в победу над агрессорами), сохраняющееся знание русского языка, во многом схожая система образования и здравоохранения (хотя уровень подготовки, разумеется, несопоставим с отечественным).
До сих пор в реальном секторе экономики Вьетнама продолжают работать многие руководители и производственные кадры, которые получали образование и приобретали опыт в наших вузах, на белорусских предприятиях, что представляет собой неоспоримое нематериальное, но вполне конвертируемое в реальные контракты преимущество.
Тем более, что начатая в 1986—1989 гг. реформа, на взгляд экспертов, следует по порядку, отличному от порядка, рекомендованного Всемирным банком [4, с. 98]. Это признак наличия самостоятельной позиции, независимости внутри- и внешнеполитического курса, очевидный фактор благоприятствования нашему политическому и экономическому сближению. Помимо изложенного, вьетнамское государство также всегда принимало не просто активное, а едва ли не тотальное участие в экономической жизни своей страны, охватывая своей опекой и сельское хозяйство, и промышленность, и транспорт, и торговлю.
В любом случае в ходе продолжающейся индустриализации и модернизации вьетнамской экономики ее отрасли тяжелой, легкой промышленности и строительства все больше нуждаются как раз в том оборудовании, которое не только у российских, но и у белорусских производителей вполне удовлетворяет ценовым и техническим требованиям предприятий Социалистической Республики Вьетнам. Сколь внушителен в финансовом выражении этот сегмент, говорят прогнозы суммарных объемов экспорта товаров из Российской Федерации во Вьетнам, согласно которым поставки машин и оборудования возрастут с 79,2 млн дол. США в 2005 г. до 125,3 млн дол. в 2010 г., транспортных средств — с 40,7 до 72 млн дол., металлов и изделий из них — с 361,9 до 603 млн дол. [см.: 15, с. 13].
Вьетнам испытывает потребность в ускоренной подготовке квалифицированных работников для реального сектора экономики (особенно в высокотехнологичных отраслях, банковской и социальной сфере). Более того, всячески подчеркивается, что на современном этапе ощущается острая нехватка высококвалифицированных исследователей, способных определять стратегические и текущие цели для различных отраслей народного хозяйства и руководить исследовательской работой в институтах и на предприятиях. И Республика Беларусь вполне может предложить свои услуги по организации обучения вьетнамских граждан на возмездной основе.
Вьетнамская экономическая модель представляет собой смешанную структуру собственности при обеспечении государственного контроля в ключевых отраслях экономики, сочетании рыночного типа хозяйствования с плановым, что является благоприятным фактором для развития нашего сотрудничества. Беларусь вполне может оказать Вьетнаму помощь в постепенном переходе от простого производства к обрабатывающей промышленности современного уровня с использованием достижений научно-технического прогресса и высокой добавленной стоимостью по схеме: «вьетнамское финансирование — белорусские технологии и обучение, при необходимости кадры».
В данном контексте развитие партнерства Беларуси и Вьетнама не только приобретает несомненный политический и экономический смысл, но и будет способствовать укреплению различных аспектов безопасности СРВ и продвижению позиций нашей страны в весьма перспективном регионе. Это наглядно продемонстрировали первые итоги состоявшегося в апреле 2008 г. визита Главы белорусского государства в Ханой.
На долгосрочный же характер проводимых во Вьетнаме преобразований, их многокомпонентность, важность и значительность, которые нелегко обеспечить без иностранной (финансовой, кадровой, технологической, консалтинговой) поддержки, указывают и одобренные IX съездом Коммунистической партии Вьетнама стратегические направления и цели социально-экономического развития до 2010 г.
В данном перечне обозначены следующие позиции:
-
вывод страны из слаборазвитого состояния;
-
существенное улучшение материальной, духовной и культурной жизни народа;
-
создание основы для становления Вьетнама как современной индустриальной страны до 2020 г.;
-
наращивание людских ресурсов, научно-технических возможностей, экономического потенциала;
-
укрепление инфраструктуры, обороны и безопасности и т. д. [см.: 3, с. 198—200].
Однако необходимо учитывать, что Вьетнам является сравнительно бедной развивающейся страной с внушительными макроэкономическими диспропорциями, что, несомненно, затормозит двустороннее сотрудничество. К тому же, слишком высокие темпы прироста населения (2,2 % в год) [4, с. 101] сводят практически «на нет» рост ВВП. Не менее серьезными социальными проблемами, вызывающими отрицательные последствия, остаются безработица и неполная занятость.
Препятствием являются и признаваемые самим вьетнамским руководством «ограниченные возможности управления экономикой», «медлительность в решении проблем и громоздкая система организации работы» [3, с. 220], косность мышления руководства госпредприятий, бюрократия, коррупция, попытки внешних сил дестабилизировать политическую и общественную обстановку.
Собственно трудность даже силового «пробивания» сверху реализации в том числе чрезвычайно важных для самого Вьетнама проектов и решений связана не с политической фрондой или оппозиционным саботажем курса центрального правительства, а с убежденностью низшего звена госаппарата в собственном праве проявлять самостоятельность в осуществлении региональной политики. Такова традиция, согласно которой «политическая преданность центральной власти и ее идеям не означает отсутствия широкой самостоятельности в решении местных хозяйственных проблем» [8, с. 435].
Есть и другие негативные факторы. Среди таковых — существенные недостатки нормативно-правовой базы (связаны с малым количеством законов прямого действия, их противоречивостью и отсутствием кодификации), усиливающаяся зависимость от экспорта в США и ЕС, товарооборот с которыми в 2006 г. составил соответственно 9 и 9,9 млрд дол. США, что в 5,5 раз превышает уровень 2001 г. [7, с. 13—14], хотя 62 % всего торгового дефицита Вьетнама приходится на Китайскую Народную Республику [11, с. 12], что несколько смягчает отрицательное влияние указанного фактора. К тому же первостепенным рынком для Вьетнама в последнее десятилетие остается именно Азиатско-Тихоокеанский регион, на который приходится более 70 % прямых иностранных инвестиций в страну и 80 % товарооборота [6, с. 18].
Безусловной проблемой и фактором влияния на развитие как внутриполитической ситуации, так и динамики международных отношений Вьетнама является то, что, с одной стороны, продолжается процесс разложения прежних солидаристских социальных отношений кооперативно-общинного уклада экономики, а с другой — не институционализированы в должной мере идущие им на смену в условиях рыночной перестройки качественно иные отношения на базе экономической рациональности.
Сдерживает взаимодействие и потребность большинства вьетнамских контрагентов в товарных кредитах в связи с недостаточной платежеспособностью. И надо быть готовыми демонстрировать гибкость и оперативность, предлагая возможные альтернативные варианты сотрудничества (например, по лизинговым схемам).
Несмотря на перспективность сотрудничества, белорусско-корейское взаимодействие в политической и экономической сферах сдерживается рядом факторов, среди которых:
1) внешнеполитическая ориентация Республики Корея на США и прохладные отношения с КНР, нашим стратегическим партнером в регионе;
2) отсутствие последовательности в политике корейского правительства в отношении постсоветского пространства, незнание или поверхностное представление о политической системе и экономических возможностях соответствующих государств.
Традиционным и широко распространенным высказыванием на сей счет является: «Беларусь не в состоянии предложить Южной Корее столь же широкие возможности для инвестиций, как Россия или Китай» [23, р. 195];
3) Республика Беларусь, Прибалтика, Чехия не входят в число приоритетных для Южной Кореи стран, так как здесь нет дешевых минеральных ресурсов или зон для массированного импорта корейских товаров, их управленческих и банковских технологий;
4) визовые барьеры, расстояние и, как следствие, дороговизна сообщения и доставки продукции;
5) отсутствие четко позиционированной на высоком уровне заинтересованности Республики Беларусь в предметном и взаимовыгодном сотрудничестве (на что неоднократно указывали сами корейцы), гарантий постоянного правительственного контроля и поддержки реализации возможных проектов, широкого пакета предложений для корейской стороны.
Если же рассуждать несколько шире, то отсутствие публично заявленной средне- и долгосрочной стратегии двусторонних отношений, тяготение к соглашениям и проектам ad hoc, которое не совпадает с менталитетом корейцев и является косвенным показателем несерьезности наших намерений и ненадежности. Хотя ситуация в данной сфере несколько меняется, о чем свидетельствует увеличение количества в 2007—2008 гг. контактов и переговоров на высоком уровне (в том числе с участием премьер-министра Республики Беларусь и министров экономического блока);
6) построение южнокорейской модели на приоритете закупки не товаров, а передовых иностранных технологий (сосредоточенность «вовнутрь» страны) и совпадение экспортной структуры Республики Беларусь и Республики Корея по многим параметрам.
Например, на долю полупроводников, средств связи, компьютеров и цифрового оборудования в экспорте Республики Корея пришлось свыше 30 %, на машиностроение и металлообработку — около 20 %, продукты нефтепереработки и химии — около 7 % [см.: 17], т. е. мы являемся потенциальными конкурентами, что одновременно формирует и базу для создания совместных предприятий в указанной сфере. Тем более, в южнокорейском экспорте все же преобладает продукция электроники, а это дополнительный шанс привлечь инвесторов на белорусские предприятия и непосредственно в Парк высоких технологий.
Среди факторов, способствующих углублению белорусско-корейского сотрудничества, обозначим следующие:
-
в политической системе баланс традиционно смещен в сторону исполнительной власти — президента и правительства, что облегчает взаимодействие на всех уровнях и обеспечивает надлежащую управляемость реализации конкретных проектов;
-
в Республике Корея политические соображения не преобладают над экономической выгодой и здоровым прагматизмом;
-
жесткое государственное регулирование и планирование экономического развития в виде прямых законов и неявного административного принуждения.
Правительство Республики Корея традиционно считает недостаточным использование одних экономических рычагов для обеспечения устойчивого развития страны. И потому многие запреты либо разрешения напрямую вытекают из личной убежденности первых лиц, отвечает конкретный проект государственным целям и задачам или нет;
— валютное регулирование и контроль во многом связаны с возрастающей зависимостью Республики Корея от импорта энергоресурсов;
— ведущие позиции в экономике обеих стран занимают либо крупные госпредприятия (акционерные общества с контрольным пакетом у государства) — Беларусь; либо аналогичные по принципам деятельности частные торгово-промышленные группы конгломеративного типа («чеболи») — Корея.
Для сравнения: на долю 5 белорусских предприятий (БМЗ, МАЗ, МТЗ, БелАЗ, Атлант) приходится 70 % от объема экспорта Минпрома, а на долю 30 корейских чеболей — 75 % ВВП и 76 % экспорта страны [17, с. 45—46];
— деятельность Корейского агентства содействия торговле и инвестициям и ряда других правительственных организаций (имеют статус экономических отделов посольств), в чьи функции входит сбор информации о состоянии экономики конкретных стран, оказание помощи при установлении прямых контактов между деловыми кругами, организация обоюдных ознакомительных поездок, ведение электронных банков данных;
— перспективные возможности для использования потенциала корейских зон свободной торговли — Кунсана (1234 предприятия), Масана (793), Дебула (1158), особенно для поставки белорусского оборудования, поскольку все компании «освобождены от уплаты налогов на сырье, а также на импортируемое оборудование» [17, с. 40—41];
— наличие в Республике Беларусь достаточного промышленно-производственного потенциала, подготовленных кадров, научно-технической базы, а также близость одновременно к российскому и европейскому рынкам.
Что касается Японии, то, учитывая географическую удаленность и, соответственно, высокие транспортные издержки на доставку продукции и белорусских, и японских производителей, в данном случае перспективным с политической и экономической точки зрения видится перенесение акцента на закупку либо совместную разработку качественно новых технологий.
К тому же подобные шаги будут совпадать со стратегией социально-экономического развития Республики Беларусь, закрепленной в решениях III Всебелорусского народного собрания, и с актуальной политикой японских властей, ориентированной на некоторое увеличение экспорта технологий для корректировки имеющихся диспропорций в торговом балансе. Так, в японском экспорте доля США составляет 43,8 %, Европы — 14,8, Азии — 28 % [24, p. 191].
Способствует двустороннему сотрудничеству весьма необычный для все более глобализирующегося мира фактор социально-политического свойства, выражающийся в развитии традиционных национальных ценностных ориентаций в сторону гармоничного сочетания с прозападными новациями [см.: 14, с. 179]. Промежуточный, хотя и косвенный, итог упомянутого симбиоза применительно к реальному сектору экономики — тот факт, что ныне в Японии действует около 1,5 млн магазинов и более 800 тыс. предприятий общественного питания, 1,5 млн фирм сети услуг, а количество занятых в данном секторе национальной экономики превышает 60 % [2, с. 31].
Интересен также опыт в части развития возможностей сферы электронной торговли. Тем более, что так называемая «софтизация» экономики на современном этапе подразумевает в соответствии с японской моделью «переход к новому типу экономики — интеллектуальному, где главным товаром становится идея» [1, с. 91]. Не случайно в Японии, как и в Республике Беларусь, ускоряется деятельность по развитию новых технологий и связанных с ними отраслей, «интеллектуализации» хозяйства, совершенствованию сферы услуг и повышению экономической самостоятельности регионов, их сбалансированному и устойчивому развитию.
Согласно же Основному плану развития науки, в качестве основных задач на ближайшее десятилетие правительство Японии видит [9, с. 114—115]:
-
достижение «серьезных успехов в 4 наиболее важных для Японии научных направлениях (медицина и здравоохранение, информационные технологии, экология, нанотехнология)»;
-
организацию и стимулирование развития венчурных предприятий и фирм по всем важным научным достижениям.
В рамках двустороннего белорусско-японского сотрудничества с обоюдной пользой для дела можно использовать тот фактор, что японцы «действуют на основе своего предыдущего опыта, а не путем абстрактных построений» [18, с. 57], с учетом традиционного для японского общества практицизма, сугубо утилитарных подходов сразу принимают то, что имеет для них практическую ценность. А подобную ценность, несомненно, имеет положительный опыт двустороннего взаимодействия, благоприятный психологический микроклимат и доверие, возникшие в рамках реализации проектов по преодолению последствий аварии на Чернобыльской АЭС, оказанию гуманитарной помощи и оздоровлению белорусских детей.
К тому же перед нашими странами и сегодня возникает ряд схожих проблем – например, уменьшение количества трудоспособных граждан, особенно расширение влияния на развитие науки и технологий такого явления, как сокращение числа занятых в соответствующих сферах (инженеры и квалифицированные рабочие).
Тем не менее, существуют факторы, негативно влияющие на углубление белорусско-японского сотрудничества. В частности, в известной степени следует согласиться с тезисом о том, что внешнеполитическая инициатива страны несколько скована наличием японо-американского договора безопасности [см.: 12, с. 71].
Наконец, несмотря на организацию обучения японскому языку и культуре, в Беларуси не слишком много специалистов, в должной мере владеющих и понимающих сущностные характеристики этой страны, хотя язык — «ключ к пониманию души народа» [2, с. 7] и налаживанию взаимовыгодного сотрудничества.
Таким образом, в качестве благоприятствующих сотрудничеству Беларуси с рассмотренными странами АТР можно выделить следующие факторы: уникальное географическое положение; стабильность политической системы и политического режима (практически все государства, за исключением Вьетнама); сбалансированная внешнеполитическая ориентация политической элиты и приемлемая степень зависимости от политики других стран (за исключением Кореи и Японии); открытость общества внешнему миру, традиции и менталитет граждан; растущая экономика и значительный объем рынков сбыта; наличие инновационных технологий и ресурсов для инвестирования.
Препятствует динамичному расширению подобного взаимодействия не только географическая удаленность, но и некоторая пассивность внешнеполитических ведомств, недостаточная информированность о Республике Беларусь иностранных партнеров, ее незначительное место во внешнеполитических приоритетах азиатских государств, отсутствие комплексной стратегии и последовательности в расширении нашего присутствия на рынках АТР.
Литература
1. Бакланова, М. П. Региональное планирование в Японии. Владивосток: Дальнаука, 2003.
2. Бок Зи Коу. Экономика Японии. Какая она? М.: Экономика, 2002.
3. Вьетнам. Панорама / сост. Май Ли Куанг. Ханой: Тхезьой, 2004.
4. Вьетнам / пер. Чан Фу Тхует. Ханой: Тхезьой, 2002.
5. Вьетнам сегодня. Ханой: Тхезьой, 2002.
6. Голиков, М. Ю. Модель экономического развития Вьетнама: роль внешнеэкономических факторов: автореф. дис. … канд. экон. наук: 08.00.14 / Всерос. Акад. внеш. торговли. М., 2004.
7. Дао Минь Нгуен Ань. Стратегические направления развития внешней торговли Вьетнама в условиях глобализации: автореф. дис. … канд. экон. наук: 08.00.14 / Фин. акад. при Правительстве РФ. М., 2007.
8. Деопик, Д. В. Вьетнам. М.: Восточ. лит., 2003.
9. Кобаяси, Н. Введение в нанотехнологию. М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2007.
10. Косачев, К. И. Россия между европейским выбором и азиатским ростом // Междунар. жизнь. 2005. № 12. С. 54—67.
11. Кочкин, П. Е. Развитие торгово-экономических отношений СРВ с КНР на современном этапе (1991—2005 гг.): автореф. дис. … канд. экон. наук: 08.00.14 / Ин-т экономики РАН. М., 2007.
12. Куланов, А. Е. Образ Японии в сегодняшней России: стереотипы и реалии // Россия и Япония: соседи в новом тысячелетии: сб. ст. М.: Аиро-ХХ, 2004. С. 55—73.
13. Марчуков, В. Д. Острова Спратли и проблемы обеспечения безопасности в Юго-Восточной Азии // Россия и АТР: безопасность, сотрудничество, развитие. М.: ИДВ РАН, 2002. С. 112—133.
14. Морозов, Н. А. Преступность и борьба с ней в Японии. СПб.: Юрид. Центр Пресс, 2003.
15. Нгуен Куанг Хи. Развитие торговых отношений Вьетнама с Россией: автореф. дис. … канд. экон. наук: 08.00.05, 08.00.14 / Моск. ун-т потреб. кооперации. М., 2005.
16. Панченко, М. Ю. Российско-китайские отношения и обеспечение безопасности в АТР. М.: Науч. книга, 2005.
17. Петровская, Л. М. Стимулирование экспорта и экспортные барьеры: теоретические и практические аспекты / Л. М. Петровская, А. В. Данильченко. Минск: Право и экономика, 2007.
18. Пронников, В. А. Японцы. 3-е изд. М.: ВиМ, 1996.
19. Россия и Китай. Соседи, партнеры, мировые величины // Междунар. жизнь. 2007. № 5. С. 3—17.
20. Салицкий, А. И. Внешнеэкономическая стратегия КНР // Китай в мировой политике: сб. ст. М., 2001. С. 68—92.
21. Сланевская, Н. М. Интеграционная политика Австралии в Азиатско-Тихоокеанском регионе в 90-х годах ХХ века. СПб.: Санкт-Петербург. филос. об-во, 2001.
22. Титаренко, М. Л. XVII съезд КПК. «Перспективы светлые, но путь извилистый» // Междунар. жизнь. 2007. № 12. С. 60—75.
23. Koreans and Korean Business Interests in Central Europe & CIS Countries. Seoul, 1998.
24. White Paper on Science and Technology 2006. Tokyo: Ministry of Education, Culture, Sports, Science and Technology Japanese Government, 2006.