журнал международного права и международных отношений 2010 — № 1
международное право — право Европейского союза
К вопросу о статусе источников права Европейского союза
Елена Довгань
Автор:
Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. — кандидат юридических наук, доцент кафедры международного права факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Рецензенты:
Сивец Сергей Михайлович — кандидат юридических наук, доцент, заместитель директора — руководитель Института правовых исследований Национального центра законодательства и правовых исследований Республики Беларусь
Зыбайло Алла Ивановна — кандидат юридических наук, доцент кафедры международного права факультета международных отношений Белорусского государственного университета
В связи со сложностью современных международных отношений целый ряд имеющихся проблем может быть решен только посредством коллективных усилий государств. Европейский союз (далее — ЕС) может рассматриваться в качестве одного из достаточно успешных примеров такого межгосударственного сотрудничества. Республика Беларусь организует сотрудничество с ЕС в рамках программы «Восточное партнерство», которая является специальным направлением европейской политики добрососедства. В связи с этим исследование статуса источников права ЕС, в том числе изменение имеющейся системы после вступления в силу Лиссабонского договора (далее — ЛД), представляется очень актуальным.
Указанная проблематика недостаточно разработана в науке международного права. В русскоязычной правовой доктрине достаточное внимание уделяется лишь вопросу о правовой силе актов, принимаемых в рамках первой опоры (Европейских сообществ), например в работах М. М. Бирюкова [1], Л. М. Энтина [4], С. Ю. Кашкина [8; 9], Б. Н. Топорнина [14] и др. Анализу актов, принимаемых в рамках второй и третьей опор, посвящено крайне мало работ [6; 12; 15]. Кроме того, несмотря на факт принятия ЛД в декабре 2007 г., ратифицикации всеми государствами-участниками и вступления в силу 1 декабря 2009 г., до настоящего момента в русскоязычной науке международного права последствия этого практически не исследованы [13].
На сегодняшний день в связи с многочисленностью существующих правовых источников выделяют первичное, вторичное и дополнительное (третичное) право ЕС [4, с. 94—97; 7, с. 15; 8, с. 80—89; 17, p. 58; 33, p. 80—81]. Первичное право включает учредительные документы и принципы права ЕС [4, с. 45; 14, с. 278]. Под вторичным правом понимается совокупность правовых актов, принимаемых органами ЕС в рамках трех опор [2, с. 61; 14, с. 283—284]. К актам третичного права ЕС можно отнести решения Суда ЕС и международные договоры, заключенные ЕС с третьими государствами и межправительственными организациями (МПО). Отдельного внимания заслуживают акты, принимаемые в рамках продвинутого сотрудничества.
Первичное право ЕС. В отличие от иных МПО перечень учредительных документов ЕС достаточно широк. К ним относятся все документы, закрепляющие основы функционирования сообществ и ЕС, т. е. помимо учредительных документов, которыми были созданы сообщества (Парижский договор 1951 г., Римские договоры 1957 г.), все документы, которые вносили в них изменения (Договор о слиянии 1965 г., Акт о введении всеобщих и прямых выборов депутатов собрания 1976 г., Единый Европейский акт 1986 г., Маастрихтский договор 1992 г., Амстердамский договор 1997 г., Ниццкий договор 2001 г., ЛД (см. преамбулу ЛД [43], ст. 51 консолидированного Договора о ЕС в ред. ЛД (далее — КВ ДЕС) [21]), все приложения, декларации и сопровождающие их документы, которые являются неотъемлемой частью указанных договоров, включая Протокол о расширении Европейского союза, Протокол о включении норм Шенгенского права в правовую систему Союза, документы о присоединении к ЕС.
Помимо учредительных документов к первичному праву относят общие принципы права, включая правовые обычаи и традиции; принципы международного права; специальные принципы права ЕС [14, с. 282]. (В то же время следует иметь в виду, что данная классификация представляет собой лишь один из возможных вариантов. Например, С. Ю. Кашкин рассматривает принципы европейского права как отдельную категорию, подразделяя их на 5 дополнительных групп [9, с. 104—111].)
Общие принципы права, включая правовые обычаи и традиции, представляют собой, как отметил С. Ю. Кашкин, «исходные начала правового регулирования, которые действуют во всех сферах ведения Союза и присущи другим правовым системам». К ним могут быть отнесены принципы свободы, демократии, уважения прав человека и основных свобод, правового государства (п. 1 ст. 6 Договора о ЕС (далее — ДЕС) [22]), принцип пропорциональности, равенства, правовой определенности, принцип ответственности государств-членов за нарушение принципов ЕС [9, с. 104—107]. Некоторые из них, как, например, концепция защиты прав человека, пришли в европейское право из национальных систем государств-участников [17, p. 14—15].
Общепризнанные принципы и нормы международного права как нормы jus cogens являются универсальными и обязательными для всех субъектов международного права (ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.), что подтверждается в преамбуле ДЕС и Конституциях ряда государств — членов ЕС (напр., ст. 9-1 Конституции Австрии [10, с. 13], ст. 10 Конституции Итальянской Республики [11, с. 424].
Специальные принципы Европейского права объединяют большую группу разнородных по своему характеру принципов. Воспользовавшись классификацией, предложенной С. Ю. Кашкиным, рассмотрим отдельно принципы деятельности ЕС, функциональные и отраслевые (специальные) принципы [9, с. 108—110]. Принципы деятельности ЕС (ст.ст. 2, 6 ДЕС) определяют порядок реализации Союзом имеющейся у него компетенции — принцип законности, принцип гласности, принцип уважения национальной индивидуальности государств-членов, принцип самоидентификации ЕС [9, c. 117—126]. Принципы отраслевого сотрудничества слабо исследованы в правовой литературе. С. Ю. Кашкин относит к ним принципы, определяющие правовой режим внутреннего рынка ЕС, принципы экономической системы и экономической политики Сообщества, принцип продвинутого сотрудничества, принципы институционального права, принципы правового положения и уважения прав человека и гражданина и др. [9, c. 125—130].
К функциональным принципам права ЕС относятся [7, c. 17—18; 9, c. 108—111]:
1) принципы субсидиарности и пропорциональности (принципы предоставления полномочий);
2) приоритет норм права ЕС над национальным правом государств-членов;
3) прямое действие норм права ЕС на территории государств-членов;
4) возможность судебной защиты прав, вытекающих из права ЕС (принцип ответственности государств-членов за нарушение права Сообщества);
5) открытость правотворческого процесса в рамках ЕС.
На сегодняшний день право ЕС не является однородным. Изначально функциональные принципы права ЕС относились к праву сообществ, поэтому в доктрине чаще всего делается отсылка к специальным принципам права сообществ, без объяснения, насколько такие принципы распространяются на право ЕС в целом. На наш взгляд, специальные принципы права ЕС применимы и к сотрудничеству государств и в рамках второй и третьей опор. В пользу их универсальности, по мнению К. Ленэртса и Т. Кортхаута, свидетельствует: 1) de facto наличие у ЕС международной правосубъектности; 2) необходимость защиты прав отдельных лиц, провозглашенной в качестве одной из основных целей ЕС; 3) приоритет права ЕС в случае возникновения коллизий между нормами права ЕС и национальным законодательством [34, p. 287, 289—291]. П. Крэг и Г. де Бурка, применяя к сотрудничеству в рамках второй и третьей опор критерии, установленные Судом ЕС в деле Costa v. ENEL [28], приходят к выводу, что нормы права общей внешней политики безопасности (ОВПБ) и сотрудничества полиции и судебных органов по уголовным делам (СПСУД), которые создают непосредственные права для физических лиц и являются четко сформулированными и достаточно точными, обладают приоритетом по отношению к нормам национального права государств-членов и непосредственно являются источником прав и обязанностей таких лиц. Прямой эффект (по аналогии с директивами) актов, принимаемых в третьей рамках опоры подтвердил и Суд ЕС в деле M. Pupino [26]. ЛД, ликвидируя систему трех опор, распространяет действие принципов субсидиарности и пропорциональности на все сферы функционирования ЕС (п. 6 ст. 3, п. 1 ст. 5 КВ ДЕС, ст. 1 ЛД).
Необходимо подчеркнуть, что специальные принципы права ЕС распространяются на ДЕС как на один из учредительных документов, т. е. часть первичного права. Поскольку ДЕС наделяет ЕС правом принимать обязательные решения в рамках СПСУД, учитывая тенденции развития европейского права (согласно ЛД, ликвидируется система трех опор), направленность прецедентного права Суда ЕС, а также существование в доктрине международного права концепции самоисполнимых норм, для реализации которых не требуется принятия национальных правовых актов, если они достаточно конкретны и создают четкие права и обязанности для физических и юридических лиц, специальные принципы европейского права, включая приоритет по отношению к национальному праву государств-членов и возможность прямого действия или прямого применения в соответствии с положениями ДЕС, применимы также ко второй и третьей опорам ЕС в случае, если они содержат четко сформулированные нормы, которые создают конкретные права и обязанности непосредственно для физических и юридических лиц. Признавая для себя обязательным ДЕС, государства приняли на себя обязательства выполнять положения актов органов ЕС, согласно данному договору. В связи с этим, если государство не обеспечивает осуществление обязательств, вытекающих из обязательных норм вторичного права, оно тем самым допускает нарушение соответствующей нормы ДЕС.
О. Витвицкая и Г. Горниг относят к первичному праву также Хартию основных прав ЕС [2, с. 58], что представляется несколько преждевременным, поскольку Хартия не является одним из учредительных документов Союза и последние не содержат ссылки на нее. Нормы, направленные на защиту прав человека, могут составлять часть первичного права ЕС только в качестве общих принципов права (см. преамбулу и ст. 6 ДЕС). Со вступлением в силу ЛД Хартия приобретет ту же правовую силу, что и учредительные документы (ст. 6 КВ ДЕС).
Вторичное право ЕС включает акты, принимаемые ЕС в рамках трех опор, международные договоры, заключаемые государствами-членами на основании учредительных документов ЕС, а также Шенгенское право. Согласно пункту 1 статьи 2 Протокола об инкорпорации норм Шенгенского права в правовую систему ЕС [39], до принятия Советом ЕС решения относительно места положений Соглашения о постепенной отмене проверок на границе от 14 июня 1985 г. и Конвенции о применении Шенгенского соглашения от 14 июня 1985 г. от 19 июня 1990 г., а также решений, принятых Исполнительным комитетом, действовавшим в рамках Шенгенских соглашений, они обладают тем же статусом, что и акты, принятые в рамках третьей опоры. Сегодня решения в области Шенгенского права принимаются органами ЕС, например Шенгенский кодекс о границах принят 15 марта 2006 г. в форме регламента.
Все акты вторичного права ЕС должны соответствовать нормам первичного права [14, с. 284]. При этом такие акты исключительно разнообразны. В рамках первой опоры органы ЕС принимают: регламенты (некоторыми авторами в русскоязычной литературе используется термин «распоряжение», например [2, с. 59]), директивы, решения, рекомендации и заключения (ст. 249 Договора о Европейском сообществе (далее — ДоЕС) [20]); в рамках ОВПБ — совместные действия и общие позиции (ст. 12 ДЕС); для обеспечения СПСУД — общие позиции, рамочные решения, решения (ст. 34 ДЕС). Рассмотрим каждый из принимаемых актов подробнее.
Регламенты являются наиболее жестким средством регулирования в Европейском праве. Согласно статье 249 ДоЕС, «Регламент предназначен для общего пользования. Он является обязательным во всех своих частях и подлежит непосредственному применению во всех государствах-членах». Регламент носит абстрактный характер, адресован неограниченному кругу государств и предназначен для непосредственного применения на территории всех государств-членов без имплементации в национальное право [30]. Прямое действие регламентов означает, что они непосредственно создают права и обязанности для физических и юридических лиц и служат основанием для защиты таких прав в национальных судах [36]. При этом говорят об объективном (нормы права ЕС могут рассматриваться в национальных судах) и субъективном (способность актов ЕС создавать права для индивидов) прямом действии [24, p. 270].
Регламенты применяются на территориях государств-участников с момента их вступления в силу (на 20-й день после опубликования, если в регламенте не установлено иное) (ст. 254 ДоЕС). С этого же момента перестают действовать нормы национального права, которые вступают в противоречие с положениями регламентов, не дожидаясь, когда они будут официально отменены. В решениях по делам Simmenthal I, II Суд ЕС отметил, что в силу принципа верховенства права ЕС его нормы препятствуют образованию противоречащих ему норм национального права, которые в силу этого являются недействиетельными [42]. Оспорить законность регламента или директивы можно в течение двух месяцев после их вступления в силу [4].
Директивы «обязательны для каждого государства-члена, которым они адресованы, в отношении ожидаемого результата, но сохраняют за национальными властями свободу выбора форм и методов действий» (ст. 249 ДоЕС). Директива, как и регламент, носит абстрактный характер, может быть адресована всем либо некоторым государствам — членам ЕС. Директивы, направленные всем государствам-членам, вступают в силу в том же порядке, что и регламенты; иные — после уведомления государств, которых они касаются (пп. 2, 3 ст. 254 ДоЕС).
В доктрине директивы иногда называют «основным инструментом гармонизации» законодательства государств-членов [4, с. 85, 279]. Государства обязаны принять меры по их имплементации и не должны предпринимать никаких действий, которые могли бы воспрепятствовать их реализации. В отличие от регламентов, которые начинают непосредственно применяться на территории государств-членов с момента их вступления в силу и заменяют национальное законодательство, директива устанавливает цель, которую государствам необходимо достичь. Если директива достаточно подробна, государства-члены должны действовать в устанавливаемых ею рамках [5, с. 254; 33, p. 90].
Несмотря на достаточно общий характер, директивы могут создавать права для физических лиц. В отличие от регламентов директивы не обладают «горизонтальным» эффектом т. е. на директиву нельзя ссылаться в спорах между физическими и юридическими лицами. Индивиды могут опираться на нормы директивы для защиты их прав от государства – так называемый «вертикальный» эффект [3, с. 180]. Поскольку отсутствие возможности индивидов защищать свои права, предусмотренные директивами, сдерживало бы развитие европейской интеграции [44] (как видно из практики СНГ, государства часто допускают нарушения международных договоров, включая те, которые налагают на них обязательства предоставить конкретные права физическим лицам, однако последние даже в случае констатации такого нарушения Экономическим судом СНГ лишены возможности защитить свои нарушенные права до тех пор, пока государство не примет соответствующие нормативно-правовые акты), Суд ЕС признал возможность и установил критерии и правовые последствия прямого эффекта директив, в частности:
1) индивиды могут ссылаться на нормы директив как основание защиты их нарушенных прав в национальных судах после истечения срока, предусмотренного для их имплементации (обычно не более 2 лет) [27; 33, p. 151; 44]. В течение этого срока государства обязаны воздерживаться от действий, которые могут помешать реализовать положения директивы (ст. 10 ДоЕС) [32];
2) директивы могут иметь прямой эффект в отношениях между государствами и индивидами в случае, если они содержат четко сформулированные, безусловные, конкретные обязательства [16; 44] или хотя бы возможно определить конечную цель, которую необходимо достичь государствам [25];
3) на директивы нельзя ссылаться по спорам между физическими или юридическими лицами [35];
4) государства не могут не признавать прямое действие директив по искам, поданным против них, если они не приняли надлежащих мер по их имплементации в установленные сроки [27];
5) понятия «государство» и «государственные органы» понимаются Судом ЕС исключительно широко с отнесением к последним органов трех ветвей власти, включая административные органы и органы местной власти [16; 29; 41];
6) суды государств должны интерпретировать нормы национального права таким образом, чтобы способствовать, а не препятствовать достижению целей директивы в соответствии со статьей 10 ДоЕС, не входя, однако, в противоречие с содержанием конкретных и четко сформулированных норм национального права.
Решение «является обязательным во всех своих частях для тех, кому адресовано» (ст. 249 ДоЕС). Решения адресованы конкретным государствам либо физическим или юридическим лицам. Они, как и регламенты, носят обязательный характер и обладают прямым действием [24, p. 509; 33, p. 90].
Рекомендации и заключения не являются обязательными для государств-членов, однако национальные суды могут обратиться в Суд ЕС за толкованием или установлением действительности рекомендованных мер [24, p. 86]. Заключение в большинстве случаев готовится в ответ на заданный вопрос, а рекомендации формулируются органами ЕС самостоятельно [14, с. 290].
Учредительные документы ЕС закрепляют только несколько случаев, когда должны приниматься те или иные виды актов, например принятие директив предусмотрено статьями 44(1), 46(2), 47(1), 52, 94, 96, 132(1), 137(2) ДоЕС, регламентов — статьей 39(3d). В большинстве случаев органы ЕС сами определяют вид принимаемого акта. Особенно актуальным представляется разграничение между регламентами и решениями, поскольку часть 4 статьи 230 ДоЕС позволяет физическим и юридическим лицам обратиться в Суд ЕС с иском, оспаривающим «решения, которые были приняты персонально в отношении этого лица, либо решения, которые хотя и приняты в форме регламента или решения, имеют характер непосредственного или персонального обращения к этому лицу». По мнению Суда, определяющим в части правового статуса акта является его содержание, а не форма (регламент, директива, решение). В противном случае органы Сообщества могли бы избежать возможности обжалования принимаемых актов просто путем выбора соответствующей формы [5, с. 248].
Так, регламент должен быть применимым к конкретным ситуациям, предусматривать меры абстрактного характера, направленные неопределенному кругу лиц либо категориям лиц, определенным в общей и абстрактной манере [18], а не конкретному лицу. Не считается персональным регламент, если в силу того, что конкретными действиями занимается ограниченный круг лиц, он применим только к этим лицам [38]. Физические и юридические лица могут ссылаться на непосредственное применение к ним регламентов, только когда в связи с присущими им характеристиками и в определенных обстоятельствах они отличаются от всех других лиц [19].
Акты, принимаемые органами ЕС в рамках второй и третьей опор. Согласно статье 12 ДЕС, Союз преследует цели ОВПБ путем: определения принципов ОВПБ и ее общих ориентиров; принятия решений об общих стратегиях; принятия совместных действий; принятия общих позиций; укрепления систематического сотрудничества между государствами-членами в проведении их политики.
Принципы ОВПБ и решения об общих стратегиях принимаются Европейским советом (пп. 1—2 ст. 13 ДЕС), который является органом межгосударственного сотрудничества (ст. 4). И. А. Кочин отмечает, что на практике «принципы и основные ориентиры» представляют собой любые значимые заключения Европейского совета, главные принципы, которых придерживается ЕС в отношениях с различными регионами, а не обязательно какие-либо конкретные документы [12, с. 255]. Их правовая сила ДЕС не установлена. Указанные акты представляют собой межгосударственные договоренности, и в случае их воплощения в документарной форме носят рекомендательный характер.
Совет ЕС разрабатывает и реализует ОВПБ путем утверждения совместных действий и общих позиций (п. 3 ст. 13 ДЕС). Согласно статьям 14, 20 ДЕС, совместные действия относятся к ситуациям, в которых признаны необходимыми практические действия со стороны ЕС, и являются обязательными для государств-членов как при выражении ими своих позиций, так и при осуществлении действий, в том числе через их дипломатические или консульские представительства, а также представительства при МПО. Отступление от предписанных мер возможно только по решению Совета в случае коренного изменения обстоятельств (п. 2 ст. 14), значительных трудностей при выполнении совместных действий по решению Совета (п. 7 ст. 14) либо по решению государств-членов в случае крайней необходимости (п. 6 ст. 14).
Совместные действия включают:
— поддержку государствами — членами ЕС определенной деятельности в третьих государствах, включая назначение специальных представителей;
— гармонизацию политик государств — членов ЕС;
— обоснование проведения ЕС военных и гражданских операций в рамках становления ОВПБ [12, с. 261—262, 270].
В общих позициях, которые представляют собой стратегии или ориентиры по отношению к третьим странам или касаются многосторонних вопросов, определяется политическая позиция Союза по конкретному вопросу географического или тематического характера (ст. 15 ДЕС). Государства обязаны проводить национальную политику в соответствии с принятыми общими позициями (ст. 15 ДЕС), координировать свои действия и обеспечивать защиту общих позиций в рамках МПО и на международных конференциях, обеспечивать претворение их в жизнь через свои дипломатические и консульские представительства в третьих странах и через представительства при МПО (ст.ст. 19—20 ДЕС).
Согласно статье 34 ДЕС, сотрудничество государств в рамках СПСУД в уголовно-правовой сфере обеспечивается путем принятия Советом ЕС общих позиций, рамочных решений, решений и разработки конвенций.
Общие позиции устанавливают подход ЕС к определенному вопросу. Рамочные решения во многом сходны с директивами. Они не обладают прямым действием, направлены на сближение законодательства государств-членов и обязательны для них в отношении результата, который необходимо достичь. В любых иных целях Советом принимаются решения, которые являются обязательными для государств-членов, но не обладают прямым действием на их территориях. Совет рекомендует государствам-членам принимать разрабатываемые им конвенции. Государства могут признать юрисдикцию Суда ЕС выносить решения в преюдициальном порядке о действительности и толковании рамочных решений и решений, а также толковании конвенций (ст. 35 ДЕС).
ЛД, как отмечалось раньше, ликвидирует систему трех опор. Соответственно меняется и система актов, принимаемых органами ЕС. Положения статьи 288 Договора о функционировании ЕС [23, p. 171—172] повторяют содержание статьи 249 ДоЕС. Согласно статье 288 Договора о функционировании, ЕС принимает регламенты, директивы, решения, рекомендации и заключения. Статья 25 КВ ДЕС, регулирующая методы осуществления ОВПБ, несколько отличается от действующей в настоящее время статьи 12 ДЕС, которая предусматривает принятие нескольких видов актов. После вступления в силу ЛД ЕС должен проводить ОВПБ посредством: 1) определения общих стратегий; 2) укрепления систематического сотрудничества между государствами-членами в проведении их политики и 3) принятия решений, определяющих: акции, которые должны быть предприняты Союзом; позиции, которые должны быть приняты Союзом; действия, которые должны быть предприняты для имплементации указанных акций и позиций. В связи с этим нужно отметить, что использованный в статье 12 ДЕС термин «решения» представляет собой не решение как вид акта, принимаемого органом ЕС, а собирательное понятие, для обозначения любого вида акта, который может быть принят органами ЕС для реализации своих полномочий в рассматриваемой области (регламент, директива, решение, рекомендация, заключение).
Третичное право ЕС. Решения Суда ЕС обязательны для сторон спора и подлежат исполнению государствами-членами (п. 1 ст. 228 ДоЕС) и органами ЕС. Учредительные документы ЕС не закрепляют прецедентный характер решений Суда, но практика показала, что государства и органы ЕС руководствуются ими как прецедентами [5, с. 314—316; 7, с. 13, 15]. Суд ЕС в значительной мере способствовал становлению права ЕС как гибкой и динамичной системы права [24, p. 72], осуществляя преимущественно широкое толкование норм права ЕС и учитывая политические перспективы развития ЕС. В исключительных случаях Суд мог даже проигнорировать терминологию толкуемых документов, например в деле Parti Ecologiste, приняв к рассмотрению на основании статьи 230 (тогда 173) ДоЕС дело, касающееся оценки правомерности решения Европейского парламента [37] (согласно ст. 230, Суд ЕС может рассматривать законность актов Комиссии и Совета, но не Парламента).
Международные договоры, заключаемые ЕС с третьими государствами и МПО, являются неотъемлемой частью Европейского права [31, p. 272, 276—277; 40] и должны соответствовать актам первичного права ЕС (п. 6 ст. 300 ДЕС). Такие договоры, по мнению Л. М. Энтина, включают: 1) договоры, заключаемые Сообществами/Союзом с третьими государствами/МПО в сфере исключительной компетенции ЕС; 2) соглашения, относящиеся к сфере совместного ведения ЕС и государств-членов; 3) соглашения, заключаемые государствами для достижения целей Сообщества, если полномочия на заключение такого соглашения были предоставлены государству ЕС [4, c. 87—89]. На практике они чаще всего начинают действовать (в том числе непосредственно) на территории ЕС после принятия соответствующего регламента Советом [14, с. 279].
Концепция продвинутого сотрудничества позволяет группам государств — членов ЕС сотрудничать по отдельным вопросам, не прибегая к практике заключения договоров inter se. Решение о возможности/необходимости продвинутого сотрудничества принимается Советом ЕС с участием всех государств — членов ЕС. Все вопросы продвинутого сотрудничества разрешаются в рамках органов ЕС, предоставляя, тем самым, возможность всем государствам-членам участвовать в их обсуждении (ст. 44 ДЕС) или присоединиться к продвинутому сотрудничеству (ст. 27Е, 40В, 43В ДЕС). Такие акты могут иметь обязательный характер и в соответствующих случаях подлежат непосредственному применению на территории участвующих в них государств (п. 2 ст. 44 ДЕС). Принимаемые в рамках продвинутого сотрудничества решения и договоры должны соответствовать нормам права ЕС.
В то же время в соответствии с пунктом 1 статьи 44 ДЕС акты, принимаемые государствами в рамках продвинутого сотрудничества, не являются частью права ЕС. Продвинутое сотрудничество в рамках ЕС носит характер исключения (согласно ст. 43А «Продвинутое сотрудничество может быть предпринято в качестве последнего средства, когда в рамках Совета было установлено, что цели, которые перед ним поставлены, невозможно достигнуть в разумный срок путем применения соответствующих положений договоров») и допускается только с разрешения Совета ЕС (ст.ст. 27 С—Е, 40—40В, 43—45 ДЕС), что свидетельствует о стремлении государств-членов сократить до минимума разницу в степени интеграции. В связи с этим предположение (напр., С. Ю. Кашкин) о том, что механизм продвинутого сотрудничества представляет собой совокупность правил и процедур, в рамках которых отдельные государства-члены делегируют ЕС дополнительную компетенцию [8, с. 134], представляется несколько преждевременным. ЛД содержит практически идентичные положения, регулирующие продвинутое сотрудничество (см. ст. 326 Договора о функционировании ЕС, ч. 4 ст. 20 КВ ДЕС).
Заключение. В настоящее время ЕС является региональной МПО, которая смогла обеспечить возможность сотрудничества в различных областях большого числа государств (на сегодняшний день — 27) и при этом сохранить свое единство. Право ЕС представляет собой автономную правовую систему в рамках международного права, во многом отличную от классического международного права и права классических МПО.
Существующая система источников права ЕС чрезвычайно разнообразна. Она включает в себя как обязательные, так и рекомендательные акты. Практика демонстрирует тенденцию к обеспечению все более тесной интеграции государств-членов в результате расширения сферы предметной компетенции ЕС, расширения случаев принятия органами ЕС обязательных (в том числе обладающих прямым действием) актов, расширительного толкования полномочий ЕС и его органов. Следующим шагом на пути Европейской интеграции стала ликвидация системы трех опор (т. е. более тесное сотрудничество в областях ОВПБ и СПСУД) со вступлением в силу Лиссабонского договора, что значительно упростит систему актов, принимаемых органами ЕС.
В то же время государства стремятся обеспечить единство в развитии ЕС, в том числе путем жесткого регулирования механизмов продвинутого сотрудничества, вовлечения не участвующих в нем государств в процесс обсуждения вопросов такого сотрудничества и побуждения этих государств присоединиться к нему.
Литература
1. Бирюков, М. М. Европейский союз, Европейская конституция и международное право / М. М. Бирюков. М.: Науч. кн., 2006.
2. Витвицкая, О. Право Европейского союза / О. Витвицкая, Г. Горниг. СПб.: Питер, 2005.
3. Глотова, С. В. Прямая применимость (эффект) директив Европейских сообществ во внутреннем праве государств — членов ЕС / C. В. Глотова // Москов. журн. междунар. права. 1999. № 3. С. 175—188.
4. Европейское право. Право Европейского союза и правовое обеспечение защиты прав человека: учеб. для вузов / ред. Л. М. Энтин. 2-е изд. М.: Норма, 2005.
5. Капустин, А. Я. Европейский союз: интеграция и право / А. Я. Капустин. М.: Изд-во РУДН, 2000.
6. Капустин, А. Я. Европейский союз и Устав ООН / А. Я. Капустин // Рос. ежегодник междунар. права за 2001 г. СПб., 2001. С. 246—253.
7. Капустин, А. Я. Международно-правовые проблемы природы и действия права Европейского союза: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.10 / А. Я. Капустин. М., 2001.
8. Кашкин, С. Ю. Введение в право Европейского союза: учебник / С. Ю. Кашкин, П. А. Калиниченко, А. О. Четвериков; под ред. С. Ю. Кашкина. 2-е изд., исправ. и доп. М.: Эксмо, 2008.
9. Кашкин, С. Ю. Возможность использования принципов права Европейского союза для интеграционных процессов в СНГ / С. Ю. Кашкин // СНГ, Россия и Европа: сб. ст. / сост. А. В. Захаров. М.: Юстицинформ, 2006. С. 103—130.
10. Конституция Австрийской Республики // Конституции государств Европейского союза / под ред. Л. А. Окунькова. М.: НОРМА•М-НОРМА, 1997. С. 11—100.
11. Конституция Итальянской Республики // Там же. С. 423—451.
12. Кочин, И. А. Правовая природа актов ОВПБ ЕС: на примере актов Совета ЕС / И. А. Кочин // Москов. журн. междунар. права. 2007. № 2. С. 252—272.
13. Мещерякова, О. М. Суверенитет государств — членов Европейского союза и механизм принятия решений / О. М. Мещерякова // Юрист-международник. 2008. № 2. С. 61—72.
14. Топорнин, Б. Н. Европейское право: учебник / Б. Н. Топорнин. М.: Юрист, 1999.
15. Энтин, Л. М. Правовые основы внешней политики Европейского союза / Л. М. Энтин // Москов. журн. междунар. права. 2003. № 4. С. 86—116.
16. A. Foster and others v. British Gas plc: Case C-188/89: Judgment of the Court of 12 July 1990 // European Court Reports. 1990. P. I-3313.
17. Borchardt, K.-D. The ABC of Community Law / K.-D. Borchardt. Brussels: European Communities, 2000.
18. Calpak SpA and Societa Emiliana Lavorazione Frutta SpA v. Commission of the European Communities: Joined cases 789 and 790/79: Judgment of the Court of 17 June 1980 // European Court Reports. 1980. P. 1949.
19. Codorniu SA v. Council of the European Union: Case C-309/89: Judgment of the Court of 18 May 1994 // Ibid. 1994. P. I-1853.
20. Consolidated version of the Treaty establishing the European Community // Official Journal of the European Union. 2002. V. 45. C 325. P. 33—154.
21. Consolidated version of the Treaty on European Union // Ibid. 2002. P. 5—32.
22. Consolidated version of the Treaty on European Union (with Lisbon treaty) // Ibid. 2008. V. 51. C 115. P. 13—46.
23. Consolidated version of the Treaty on the Functioning of the European Union // Ibid. P. 47—200.
24. Craig, P. EU Law: Text, Cases and Materials / P. Craig, G. de Burca. 4th ed. N. Y.: Oxford University Press, 2008.
25. Criminal proceedings against Felix Kapper: Case C-476/01: Judgment of the Court (Fifth Chamber) of 29 April 2004 // European Court Reports. 2004. P. I-5205.
26. Criminal proceedings against M. Pupino: Case C-105/03 // Ibid. 2005. P. I-5283.
27. Criminal proceedings against Tullio Ratti: Case 148/78: Judgment of the Court of 5 April 1979 // Ibid. 1979. P. 1629.
28. Flaminio Costa v. ENEL: Case 6/64: Judgment of 16 July 1964 // Reports of Cases before the Court. 1964. P. 585.
29. Fratelli Costanzo SpA v. Comune di Milano: Case 103/88: Judgment of the Court of 22 June 1989 // European Court Reports, 1989. P. 1839.
30. Fratelli Variola S.p.A. v. Amministrazione italiana delle Finanze: Case 34/73: Judgment of the Court of 10 October 1973 // Ibid. 1973. P. 981.
31. Hancher, L. Constitutionalism, the Community Court and International Law / L. Hancher // Diversity in Secondary Rules and the Unity of International Law / ed. by L. A. N. M. Barnhoorn, K. C. Wellens. The Hague: Martinus Nijhoff Publishers, 1995. P. 259—298.
32. Inter-Environnement Wallonie ASBL v. Region Wallonne: Case C-129/96: Judgment of the Court of 18 December 1997 // European Court Reports. 1997. P. I-7411.
33. Kunova, V. Decision-making processes in the European Union / V. Kunova, L. Mokra, M. Siman. Bratislava: University Bratislava, 2007.
34. Lenaerts, K. Of Birds and Hedges: The Role of Privacy in Invoking Norms of EU Law / K. Lenaerts, T. Courthaut // European Law Review. 2006. V. 31. N 3. P. 287—315.
35. M. H. Marshall v. Southampton and South-West Hampshire Area Health Authority (Teaching): Case 152/84: Judgment of the Court of 26 February 1986. // European Court Reports. 1986. P. 723.
36. NV Algemene Transport- en Expeditie Onderneming van Gend & Loos v. Netherlands Inland Revenue Administration: Case 26/62: Judgment of the Court of 5 February 1963 // Ibid. English special edition. P. 1.
37. Parti ecologiste «Les Verts» v. European Parliament: Case 294/83: Judgment of the Court of 23 April 1986 // Ibid. 1986. P. 1339.
38. Pflaumann & Co. v. Commission of the European Economic Community: Case 25/62: Judgment of the Court of 15 July 1963 // Ibid. English special edition. P. 95.
39. Protocol integrating the Schengen Acquis into the Framework of the European Union (OJ 1997 C340/92-114) // Blackstone’s EC Legislation 2004—2005 / 15th ed. by N. Foster. Oxford: Oxford University Press, 2004. P. 109—112.
40. R. & V. Haegeman v. Belgian State: Case 181/73: Judgment of the Court of 30 April 1974 // European Court Reports, 1974. P. 449.
41. Sabine von Colson and Elisabeth Kamann v. Land Nordrhein-Westfalen: Case 14/83: Judgment of the Court of 10 April 1984 // Ibid. 1984. P. 1891.
42. Simmenthal S.p.A. v. Amministrazione delle Finanze dello Stato I, II [1976, 1979]: Case 35/76, 92/78 // Ibid. 1979. P. 777.
43. Treaty of Lisbon amending the Treaty on European Union and the Treaty establishing the European Community, signed at Lisbon, 13 December 2007 // Official Journal of the European Union. 2007. V. 50. C 306. P. 1—146.
44. Yvonne van Duyn v. Home Office: Case 41/74: Judgment of the Court of 4 December 1974 // European Court Reports. 1974. P. 1337.