журнал международного права и международных отношений 2011 — № 1


международные отношения

«Венгерский октябрь» 1956 г. и дипломатия Белорусской ССР

Светлана Свилас

Автор:
Свилас Светлана Францевна — кандидат исторических наук, доцент кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета

Рецензенты:
Кошелев Владимир Сергеевич — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории нового и новейшего времени исторического факультета Белорусского государственного университета
Космач Геннадий Аркадьевич — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой новой и новейшей истории исторического факультета Белорусского государственного педагогического университета имени Максима Танка

Венгерское восстание 1956 г., или «прерванная революция», вошло в историю как попытка освобождения одной из стран восточноевропейского блока от режима сталинского образца. Оно дало примеры как мужества в борьбе за суверенитет и демократию, так и бессмысленного насилия и террора экстремистов, что стало «грозным предостережением для последующих борцов с тоталитаризмом» [28, с. 96].

После «бархатной» революции 1989 г. в Венгрии появилась обширная историография кризиса середины 1950-х гг., в которой он рассматривается как трагедия и одновременно как основание для национальной гордости. Белорусский читатель получил об этом определенное представление благодаря публикации Б. Й. Желицки [9] и особенно Л. Контлера [15]. Из российских исследователей следует отметить Н. И. Бухарина [4; 5], В. Л. Мусатова [17; 18], А. М. Орехова [20], А. С. Стыкалина [27—29], которые рассматривают кризисы в странах социалистического содружества комплексно, в тесной взаимосвязи, а также в контексте внешней и внутренней политики Советского Союза хрущевской поры и международных отношений. В 1998 г. историками и архивистами двух стран опубликован сборник уникальных документов «Советский Союз и венгерский кризис 1956 года» [26], а в 2003—2006 гг. изданы протоколы, стенограммы и постановления Президиума ЦК КПСС за 1954—1959 гг. [21; 22]. Эти документы к настоящему времени нашли достойное отражение в историографии.

Кроме упомянутых авторов следует назвать также две книги сына Н. С. Хрущёва — профессора С. Н. Хрущёва, сочетающие мемуары и научные изыскания [30; 31]. Глубокий анализ проблемы содержится в работе Г. Киссинджера «Дипломатия» [14]. В учебниках М. Ваисса [6, с. 94—95], Н. Верта [7, с. 398], П. Кальвокоресси [12, с. 363—364], Г. Лундестада [16, с. 249—251] вопрос лишь затрагивается, значительно более глубоко и подробно он излагается М. М. Наринским [19, с. 237—245].

После 2004 г. появились новые публикации, позволяющие студентам углубить представление о «будапештской осени», в частности «Системная история международных отношений» под редакцией А. Д. Богатурова [24, с. 216—219], кандидатская диссертация А. Е. Блохиной [3]. Большой интерес у белорусских историков вызвали монографии Ч. Гати [8] и М. Райнера [23], переведенные в 2006 г. «Венгерский вопрос» обойден в коллективной монографии сотрудников МИД Белорусской ССР [2], но рассматривается в мемуарах К. В. Киселёва [13, с. 500—507].

В исторической науке деятельность белорусской дипломатии в связи с венгерским кризисом 1956 г. не исследовалась. В связи с этим цель настоящей статьи — на основании современной историографии проблемы дать общую картину венгерской национально-освободительной, демократической революции, выявить ее генезис, сущность, движущие силы, последствия, показать сходство и отличие от кризиса 1956 г. в Польше и на основе систематизированных архивных материалов, впервые вводимых в научный оборот, отразить деятельность дипломатии Белорусской ССР в ООН по повышению международного имиджа кадаровской Венгрии.

В соответствии с ялтинско-потсдамскими договоренностями 1945 г. Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария и Албания стали сферой влияния СССР. Советские войска размещались в Венгрии на основе Парижского мирного договора 1947 г. После смерти И. В. Сталина (март 1953 г.) начался новый этап в развитии отношений Москвы со странами Восточной Европы. Массовые беспорядки в Берлине и других городах Восточной Германии летом 1953 г., подавленные с помощью советских войск, свидетельствовали о необходимости перемен [см.: 27, с. 488].

В июне 1953 г., за несколько дней до ареста Л. П. Берия, в Москву была приглашена делегация руководителей Венгрии во главе с генеральным секретарем Венгерской партии трудящихся (ВПТ) М. Ракоши, которую ознакомили с «новым курсом»: недопустимость культа личности, чрезмерной индустриализации за счет снижения благосостояния народа, насильственной коллективизации, террора. По инициативе Л. П. Берия агент НКВД с 1933 г. по кличке «Володя» И. Надь был назначен главой правительства (до этого М. Ракоши совмещал оба поста) [см. 28, с. 97; 30, с. 288]. Программа И. Надя (увеличение производства предметов потребления, развитие сельского хозяйства, поддержка мелких производителей, добровольное кооперирование, амнистия, развитие плюрализма мнений) и ее реализация в течение 21 месяца нахождения у власти — «уникальная, в то время беспрецедентная в советской сфере влияния попытка придать социализму более человеческое лицо» и «венгерская НЭП» [27, с. 488]. Вместе с тем, в стране усилилась безработица, упали трудовая дисциплина и производительность труда; осложнение международной обстановки требовало концентрации на тяжелой промышленности. В январе 1955 г. премьер был раскритикован Москвой, а в следующем месяце лишился покровительства Г. М. Маленкова, который был снят с должности главы советского правительства, но оставленного членом Президиума ЦК КПСС [28, с. 90]. В том же году И. Надь пережил отставку и исключение из партии. Его преемником стал «молодой и сговорчивый» А. Хегедюш. Началась ресталинизация, выразившаяся в резком увеличении числа политических заключенных и новой волне насильственной коллективизации [15, с. 548, 552; 27, с. 488]. Это вызвало недовольство Москвы, и в июле 1956 г. на пленуме ЦК ВПТ с участием эмиссара ЦК КПСС А. И. Микояна М. Ракоши был смещен с поста генерального секретаря, отправлен на лечение в Краснодарский край (где и умер в 1971 г.), а на его место был избран такой же консерватор Э. Герё, но его заместителем стал переживший репрессии Я. Кадар [15, с. 553; 24, с. 216—217].

В советской внешней политике государственные, великодержавные интересы переплетались с идеологическими, партийно-политическими мотивами. Москва стремилась закрепить Восточную Европу в сфере своего влияния, не допустить возрождения германского реваншизма и проникновения Запада, способствовать строительству социализма. В докладе Н. С. Хрущёва на XX съезде КПСС (25 февраля 1956 г.) было подчеркнуто, что развитие стран социализма характеризуется их полной независимостью, политической и экономической самостоятельностью [4, с. 450—451; 5, с. 149]. Весной 1956 г., после XX съезда КПСС, в Венгрии мощного размаха достигло движение за «очищение» марксизма и совершенствование экономического курса в целях повышения уровня жизни. Для ситуации, сложившейся в 1956 г., было характерно, что «ни одна значительная сила или личность не выступала за то, что сегодня кажется единственно возможной альтернативой — за капиталистическую экономическую систему со свободным рынком и широкой приватизацией» [23, с. 16; цит. по: 32, с. 118].

6 октября 1956 г. в Будапеште состоялась 100-тысячная молчаливая демонстрация в связи с перезахоронением останков жертв сталинизма, а после того, как 20 октября главой польских коммунистов был избран один из восточноевропейских лидеров движения десталинизации В. Гомулка, будапештские студенты, вдохновленные диссидентами из «кружка Петёфи», решили провести демонстрацию солидарности с Польшей. Она проходила 23 октября и сплотила 200 тыс. венгров под лозунгами демократизации социализма, немедленного вывода советских войск, разрешения многопартийности, выборов в парламент на альтернативной основе, равноправных отношений с СССР. В тот же день в главном городе Восточной Венгрии Дебрецене студенты организовали демонстрацию по образцу будапештской, но полиция применила насилие, убив четверых и ранив более десяти человек. Это были первые жертвы октябрьских событий в Венгрии. Во время захвата вечером 23 октября радиокомитета в Будапеште произошло столкновение с частями госбезопасности, после 21.00 первые жертвы появились и в столице. В ночь с 23 на 24 октября по решению ЦК ВПТ И. Надь был введен в состав политбюро и назначен премьер-министром вместо А. Хегедюша, но и он пребывал в растерянности: на улицах завязались бои, против советских танков пошла молодежь с наполненными «коктейлем Молотова» бутылками и захваченным у полицейских оружием, требовавшая отказа от диктатуры и возвращения национального суверенитета (вопрос о денационализации не возникал). Новый премьер причислял участников боев 23 октября к «контрреволюционерам» и был не против советской помощи в наведении порядка. Пока в Дебрецене и Будапеште не прозвучали выстрелы, руководство КПСС считало приоритетной задачей разрешение польского кризиса. Предложение Н. С. Хрущёва ввести дополнительные войска в Будапешт, не дожидаясь письменного обращения, было поддержано всеми членами Президиума, за исключением А. И. Микояна [15, с. 554—555; 27, с. 505—509]. Решение было принято около 23.00 по московскому времени, когда шел штурм радиокомитета и свергался памятник Сталину. 24 октября в столице Венгрии находилось 30 тыс. советских солдат, 1100 танков и самоходных артиллерийских установок. Солдаты получили приказ вести огонь только при нападении. Утром 24 октября в Будапешт прибыли члены Президиума ЦК КПСС А. И. Микоян и М. А. Суслов. Н. С. Хрущёв смирился с избранием И. Надя премьером, а 25 октября руководитель венгерских коммунистов Э. Герё с ведома эмиссаров Кремля был заменен Я. Кадаром [27, с. 510—511], приговоренным в 1951 г. к пожизненному заключению как «агент хортистской полиции» и «югославский шпион» и вышедшим на свободу в 1954 г. [32, с. 117].

24 октября 1956 г. в Будапеште началась всеобщая политическая забастовка с главным требованием о выводе советских войск. Ударную силу повстанцев составили пролетариат и молодежь рабоче-крестьянского происхождения; студенты отошли на второй план. На следующий день на площади перед зданием парламента собралась огромная толпа народа; сотрудники спецслужб с крыш близлежащих домов начали стрельбу, в результате которой погибло почти 100 демонстрантов [15, с. 556]. Вопрос о выводе войск был поставлен уже 25 октября в выступлении И. Надя по радио, но А. И. Микоян и М. А. Суслов считали, что это приведет к приходу американских войск [27, с. 513]. Местные партийные органы и подчиненные им администрации начали разбегаться, их функции брали на себя спонтанно созданные революционные комитеты и советы. И. Надю следовало сделать выбор: подавить мятеж с помощью советских войск либо покончить с кризисом в сотрудничестве с повстанцами, и к 27 октября он принял второй вариант. 28 октября он отказался от термина «контрреволюция» и начал говорить о «национальном демократическом движении», объявил о прекращении огня и потребовал вывода советских войск из Будапешта [15, с. 556—557].

Восстание такой силы было неожиданным как для венгерского и советского руководства, так и для стран Запада. Еще 27 октября вашингтонская администрация провозгласила политику невмешательства. Руководство США и НАТО рассматривали венгерские события как внутреннее дело советского блока, в то же время радиостанции «Голос Америки» и «Свободная Европа» создавали у повстанцев иллюзию о скорой помощи. Одновременно с нарастанием кризиса в Венгрии шла бурная эскалация конфликта на Ближнем Востоке, исход которого был для Запада значительно важнее развития ситуации в Венгрии, относившейся к «советской зоне влияния [9, с. 270—272; 24, с. 218].

В начале двадцатых чисел октября Президиум ЦК КПСС четыре дня подряд обсуждал положение в европейских социалистических странах, прежде всего в Венгрии и Польше. С 23 октября венгерский вопрос стал доминировать и в течение нескольких дней полностью вытеснил польские события [4, с. 477]. Решение о поддержке правительства И. Надя было принято после долгих дебатов, но единогласно 28 октября, за него проголосовали даже В. М. Молотов и К. Е. Ворошилов. Решено было также удовлетворить требование правительства И. Надя о выводе советских войск из Будапешта в места их постоянной дислокации; 29—30 октября город был оставлен. 30 октября советское правительство, предварительно проведя в Москве обмен мнениями с В. Ульбрихтом, О. Гротеволем, А. Новотным, Т. Живковым, Лю Шаоци, выступило с Декларацией об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между Советским Союзом и другими социалистическими государствами [27, с. 517; 30, с. 293]. В документе признавалось, что в прошлом были допущены ошибки в отношениях, выражалась готовность к их устранению, налаживанию отношений на принципах равноправия, взаимной выгоды и уважения национального суверенитета, высказывалось намерение вывести войска. Положение о том, что размещение иностранных войск в братской социалистической стране требует одобрения самой страны и всех членов Варшавского пакта президент США Д. Эйзенхауэр в выступлении по радио 31 октября расценил как «величайший скачок вперед, в направлении справедливости, доверия и взаимопонимания между народами» [цит. по: 14, с. 505].

С выводом советских войск из Будапешта напряженность не ослабла. Повстанцы отказывались сдать оружие, многие стали требовать свободных выборов, полного вывода советских
войск из страны, немедленного выхода Венгрии из Организации Варшавского договора; раздавались призывы к бессрочным забастовкам до выполнения правительством этих требований. Возникла «реальная опасность разгула насилия и охлократии». На свободу были выпущены 3,5 тыс. политических заключенных и примерно 10 тыс. уголовников. Очень важной представляется идея А. С. Стыкалина о том, что «признание политической нецелесообразности и юридической незаконности советского военного вмешательства в Венгрии отнюдь не должно означать оправдания (или замалчивания) бессмысленного насилия и террора, вершившихся в те трагические дни экстремистски настроенными элементами» [28, с. 95—96].

Правительство И. Надя 31 октября телеграммой на имя Председателя Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилова предложило Москве начать переговоры с целью вывода советских войск со всей территории Венгрии но, не дождавшись ответа, в условиях нового продвижения советских войск к столице информировало генерального секретаря ООН Д. Хаммаршельда о намерении государства выйти из Варшавского договора и провозгласить нейтралитет по примеру Австрии. 1 ноября И. Надь по радио заявил о нейтралитете ВНР, ее готовности жить в дружбе со всеми соседями на принципах равноправия и независимости. Венгерским представителям было поручено обратиться за помощью к ООН. 2 ноября 1956 г. было сформировано новое правительство, полностью основанное на принципе многопартийности (коммунисты, социал-демократы, партия мелких сельских хозяев, национально-крестьянская партия) [15, с. 557—558; 19, с. 242].

31 октября 1956 г. Президиумом ЦК КПСС по предложению до этого колебавшегося Н. С. Хрущёва [см.: 30, с. 293] было принято решение о подавлении венгерского восстания. Как метко заметил Г. Киссинджер, «дух Сталина в Кремле пребывал в добром здравии» [14, с. 507]. На изменение позиции Кремля оказала влияние совокупность факторов, в том числе «радикализация» И. Надя, Суэцкий кризис, обеспокоенность китайского руководства и лидеров мирового коммунистического движения (таких, например, как П. Тольятти) усилением антикоммунистических тенденций, негативный отклик внутри самой КПСС. По оценке А. С. Стыкалина, «восторжествовал взгляд на Восточную и Центральную Европу как сферу военно-стратегических интересов СССР в его противостоянии с западными державами [27, с. 519—522]. Силовой акции предшествовали встречи Н. С. Хрущёва с лидерами социалистических стран (В. Гомулкой и Ю. Циранкевичем в Бресте, а также с И. Тито на острове Бриони в Адриатике) [см.: 27, с. 522; 30, с. 294]. 1 ноября 1956 г. генеральный секретарь ВПТ Я. Кадар заявил о создании ВСРП и ее поддержке политики неприсоединения. Он тайно направился в советское посольство, а после беседы с Ю. В. Андроповым самолетом был доставлен в Москву, где во время конфиденциальных переговоров согласился на формирование нового правительства и руководство им [15, с. 558]. 4 ноября началось наступление советских войск под командованием маршала И. С. Конева на Будапешт (операция «Вихрь»). Венгерские гарнизоны не оказывали сопротивления, поскольку министр обороны генерал П. Малетер был арестован во время переговоров в штабе объединенного командования советских войск недалеко от столицы. Правительство Я. Кадара, сформированное по советскому и югославскому рецепту (И. Тито был категорическим противником многопартийности), 7 ноября прибыло в Будапешт. Вооруженное сопротивление повстанцев было сломлено к 10—11 ноября. В январе 1957 г. была в основном подавлена деятельность рабочих советов, взявших на себя роль оппозиционного центра [27, с. 523]. И. Надь укрылся в посольстве Югославии, но, получив гарантии личной безопасности от Я. Кадара, 22 ноября 1956 г. покинул его, по распоряжению Н. С. Хрущёва был арестован и депортирован в Румынию [15, с. 561; 24, с. 219].

С 23 октября 1956 г. по январь 1957 г. венгерская сторона потеряла убитыми 2,5 тыс. человек в столице и примерно 3 тыс. по стране. С советской стороны были убиты, умерли от ран и пропали без вести 720 человек [9, с. 278; 15, с. 558], среди которых были и жители Белорусской ССР. Об этом свидетельствует распоряжение правительства республики от 17 декабря 1956 г., отданное на основании постановления правительства СССР от 8 декабря того же года «О поощрениях и льготах для военнослужащих, рабочих и служащих войск Советской Армии, расположенных в Венгрии, и для семей погибших во время контрреволюционного мятежа в Венгрии» [1, д. 330, л. 66—67].

На конференции ВСРП в декабре 1956 г. был дан анализ сложившейся ситуации и выявлены причины октябрьских событий: ошибки фракции Ракоши—Герё; неконструктивный критицизм И. Надя и его окружения; контрреволюционные силы хортистского фашизма; поддержка международного империализма [15, с. 562]. Конференция подчеркнула необходимость борьбы как против сталинской ортодоксии, так и против ревизионизма в партии и классовых врагов внутри страны, что стало обоснованием для арестов и преследований 1957—1958 гг. В результате рассмотрения 35 тыс. уголовных дел 22 тыс. человек были приговорены к тюремному заключению, а около 350 — к высшей мере наказания. Еще 13 тыс. человек были отправлены во вновь созданные концентрационные лагеря. В первые месяцы после восстания Венгрию покинули свыше 200 тыс. человек (при общей численности населения, не достигшей 10 млн), подавляющее большинство которых составляли образованные люди работоспособного возраста. 16 июня 1958 г. И. Надь, его советник М. Гимеш и министр обороны П. Малетер, несмотря на предложение Н. С. Хрущёва о помиловании, были повешены за «организацию заговора с целью насильственного свержения политического строя народной демократии». Жестокость Я. Кадара не была террором Сталина—Ракоши, он наносил удары по конкретным персонам, которые представляли реальную опасность для его режима [см.: 15, с. 562; 31, с. 179—180].

Под влиянием венгерских событий приостановилось начавшееся в 1954—1955 гг. советско-югославское сближение, Москва оттолкнула от себя «левую» интеллигенцию Запада, в сознании советской партократии сформировался страх перед развитием событий по венгерскому образцу в случае утраты контроля за ходом реформ («венгерский синдром»), усилилась критика Н. С. Хрущёва в руководстве КПСС [26, с. 6—7].

Как же реагировала ООН на венгерскую трагедию? 28 октября 1956 г. по предложению США, Англии и Франции (И. Надь обратился с соответствующей просьбой только 1 ноября по радио) было созвано заседание Совета Безопасности для обсуждения ситуации в Венгрии. Теперь известно, что оставался день до нападения Израиля на Египет и три дня до начала военных действий Англии и Франции против этой страны. Вопреки советской позиции, Совет Безопасности принял решение созвать чрезвычайную специальную сессию Генеральной Ассамблеи ООН по Венгрии, назначив дату — 4 ноября [1, д. 349, л. 118], но уже 1 ноября была созвана чрезвычайная сессия в связи с началом войны против Египта. На I (1—10 ноября 1956 г.) по Суэцкому вопросу и II (4—10 ноября 1956 г.) по венгерскому вопросу специальных чрезвычайных сессиях Генеральной Ассамблеи ООН Белорусскую ССР представлял А. Е. Гуринович, заместитель заведующего политотделом МИД БССР. Делегации стран «социалистического лагеря» активно выступали за прекращение агрессии против Египта и против обсуждения венгерского вопроса; когда же оно все-таки началось, А. Е. Гуринович действовал «в соответствии с директивными указаниями» [1, д. 349, л. 180]. Представитель США Г. Лодж заявил, что не может примириться с поражением И. Надя, призвал «венгерские антисоциалистические элементы» не подчиняться правительству Я. Кадара. США поддержали Англия, Канада, Австралия и, что белорусская дипломатия сочла «особенно показательным», — франкистская Испания. Представитель Советского Союза В. В. Кузнецов охарактеризовал участников венгерских событий как «фашистские группы», а обсуждение проблемы в ООН — как попытку отвлечь внимание общественности от вооруженной агрессии против Египта. Он потребовал снять венгерский вопрос с обсуждения, которое интерпретировал как незаконное вмешательство во внутренние дела суверенного социалистического государства. Однако большинством голосов была принята резолюция Австрии о включении венгерского вопроса в повестку дня очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН [13, с. 501—503], которая открылась 12 ноября 1956 г. и проходила по 8 марта 1957 г. в обстановке «ожесточенной борьбы», обусловленной агрессией против Египта и «контрреволюционным путчем» в Венгрии [1, д. 349, л. 183]. При обсуждении венгерского вопроса советская дипломатия стремились к тому, чтобы «разоблачить подрывную деятельность США против социалистических стран и показать непосредственное участие Вашингтона в подготовке и организации контрреволюционного заговора» [1, д. 349, л. 183—184]. Руководителю белорусской делегации министру иностранных дел К. В. Киселёву пришлись по сердцу слова представителя Саудовской Аравии Дж. Баруди: «Англичане и французы начали войну против Египта, учитывая то обстоятельство, что СССР озабочен волнениями в Венгрии, а США находятся в лихорадке кампании президентских выборов» [1, д. 349, л. 60]. В отчете о сессии белорусские дипломаты отмечали пикетирование советского представительства в Нью-Йорке, отказ докеров грузить и разгружать багаж советских дипломатов, а магазинов — поставлять продукты представительской столовой. Во время приема, который давал 7 ноября 1956 г. посол СССР в Вашингтоне Г. Н. Зарубин, напротив советского посольства был зажжен большой крест, осветивший надпись следующего содержания: «Вечная память венгерским рабочим, которые умерли за свободу». На крыше одного из близлежащих к зданию ООН домов висели флаги Литвы, Латвии, Эстонии, Польши, Чехословакии, Румынии, Венгрии, Албании, Болгарии и большой плакат с надписью «Мы требуем свободы для этих стран и проведения в них свободных выборов» [1, д. 349, л. 73]. Представитель США Г. Гувер-младший в духе советской дипломатии хрущевской поры заявил: «Нашей целью должен быть такой мир, в котором страны и народы могут существовать бок о бок независимо от своих внутренних политических, экономических и социальных систем, без страха и с реальной надеждой на осуществление своих чаяний. Организация Объединенных Наций может служить неоценимым инструментом в достижении этой цели» [1, д. 349, л. 74]. Однако К. В. Киселёв нашел речь Г. Гувера «бледной и бесцветной, в ней не выдвигалось ни одного конструктивного предложения» [1, д. 349, л. 75]. Министр иностранных дел Италии Г. Мартино сравнил события в Венгрии с захватом Гитлером Чехословакии в 1939 г. Представители Перу, Кубы, Эквадора выступили также с антисоветских позиций [1, д. 349, л. 77]. Индийский дипломат К. Менон подчеркнул: «Мы верим в право венгерского народа иметь правительство, которое он желает. Мы хотим, чтобы иностранные войска были выведены из каждой страны. Мы против того, чтобы иностранные войска использовались для внутренних целей». Он настаивал на том, чтобы советское правительство оказало влияние на правительство Венгрии с целью приглашения генерального секретаря ООН Д. Хаммаршельда незамедлительно посетить страну [1, д. 349, л. 80]. Представитель Ирака Джемали заявил, что «одной из главных причин напряженности в сегодняшнем мире является коммунизм», который «прибегает к безжалостным методам подавления людей и отрицает свободу для личности и наций… Советское правительство в Венгрии демонстрирует источник угрозы миру во всем мире. Оно показывает, что коммунизм намерен сохранить себя посредством грубой силы и сокрушить свободу там, где она есть» [1, д. 349, л. 82]. По оценке К. В. Киселёва, «отвратительное зрелище являли собой представители диктаторских режимов Перу, Португалии, Испании, Парагвая, чанкайшист и другие ораторы, которые рассыпали похвалы фашистским погромщикам в Венгрии, изображали их как поборников "свободы и демократии" и призывали к крестовому походу против стран социализма» [13, с. 504—505]. В отчете МИД Белорусской ССР отмечалось, что «Генеральная Ассамблея со времени корейской войны еще не была свидетелем такого разнузданного разгула клеветнической кампании против СССР» [1, д. 349, л. 90]. Белорусский министр иностранных дел, выступая 20 ноября 1956 г., подчеркнул, что его делегация голосовала против включения в повестку дня XI сессии венгерского вопроса, поскольку это противоречит Уставу ООН, запрещающему вмешательство организации во внутренние дела государств. ООН должна заниматься разрешением Суэцкого кризиса, проблемами разоружения, запрещения атомного и водородного оружия, кипрской и алжирской проблемами, помощью экономически слаборазвитым странам, а не обсуждением проблемы, которую «окончательно и бесповоротно решил сам венгерский народ» [13, c. 504]. 15 ноября делегация Кубы внесла «клеветнический» проект резолюции, обвиняющий СССР в депортации венгров в Сибирь, в нарушении конвенции о геноциде; «механическим» большинством эта резолюция была принята. 1 декабря 1956 г. США, Куба, Ирландия, Бельгия в ультимативной форме потребовали допуска наблюдателей ООН на территорию Венгрии и соседних с ней стран (в том числе Румынии, Чехословакии, Югославии, Австрии). На сей раз К. Менон поддержал противоположную сторону: «Как можно давать такому суверенному независимому великому государству, как СССР срок для ответа в три дня, если даже не всякая побежденная страна согласилась бы с этим?», но эта резолюция была «протащена через ООН» [1, д. 349, л. 90]. 9 декабря делегация США внесла очередной проект резолюции с осуждением СССР за нарушение Устава ООН в связи с вмешательством в венгерские события, а также требованием вывести советские войска под наблюдением ООН, получивший большинство голосов [1, д. 349, л. 91]. Делегация БССР выступила на пленарном заседании три раза в защиту политики Москвы и промосковского Будапешта, но 11 декабря кадаровцы были вынуждены покинуть пленум «из-за клеветы и оскорблений». Представитель США сделал «беспрецедентное и нахальное заявление»: «Одним советским агентом стало меньше. Можно было бы сэкономить много времени, потерянного впустую, если бы все другие сателлиты сделали то же самое» [1, д. 349, л. 91]. Индия, Бирма, Цейлон не поддерживали, как правило, американские резолюции, а воздерживались. Дипломатия указанных государств предложила две резолюции по «венгерскому вопросу», в которых основной упор делался на необходимость вывода советских войск из Венгрии [1, д. 349, л. 87, 91]. Премьер Индии Дж. Неру в своем неофициальном выступлении перед делегатами Генеральной Ассаблеи ООН 20 декабря 1956 г. подчеркнул: «Пребывание вооруженных сил на иностранных территориях является в основном злом, если даже они находятся там с согласия заинтересованных правительств» [1, д. 349, л. 92]. В общей сложности по венгерскому вопросу было принято 13 резолюций. В них фигурировали требования о выводе советских войск из Венгрии, о допуске в страну наблюдателей ООН, о проведении выборов под контролем ООН, о прекращении депортации венгерских граждан и т. п. Выступления западных представителей имели своей целью, по оценке Москвы, оказать поддержку «фашистским мятежникам в Венгрии»; при этом наибольшую активность проявляли дипломаты США, Англии, Франции, Бельгии, Кубы, Перу, Ирландии, Италии. «Действия США в ООН и выступления контрреволюционеров в Венгрии явно синхронизировались, причем каждое новое крупное выступление в Венгрии (забастовки, демонстрации, вооруженные вылазки подпольщиков) использовалось как повод для активизации антивенгерской кампании» [1, д. 349, л. 119]. До 1 января 1957 г. «венгерский вопрос» поднимался три раза, а последнее, четвертое его обсуждение на пленарном заседании состоялось 9—10 января 1957 г. Оно закончилось принятием резолюции о создании специального комитета в составе Австралии, Цейлона, Дании, Туниса и Уругвая, которому поручалось «проводить непосредственное наблюдение в Венгрии и других местах». В отчете о работе делегации СССР, хранящемся в архиве МИД Беларуси, подчеркнуто, что США пытались использовать события в Венгрии для того, чтобы «втянуть в фарватер своей антисоветской политики возможно больше стран Бандунга и др. Им, однако, не удалось перетянуть на свою сторону делегации азиатских и арабских стран. Только делегации Пакистана, Таиланда, Филиппин, Лаоса почти безоговорочно поддерживали позицию США» [1, д. 349, л. 90, 119]. Многие делегации азиатских и арабских стран воздерживались при голосовании по всем резолюциям по венгерскому вопросу. В частности, воздержались от голосования почти по всем американским резолюциям Афганистан, Египет, Саудовская Аравия, Йемен, Судан, Сирия, Иордания, Индия. Менее устойчивую позицию в венгерском вопросе занимали Бирма, Цейлон, Тунис, Камбоджа, Индонезия, Марокко, которые голосовали за ряд резолюций «западников» [1, д. 349, л. 120].

Особое внимание советская дипломатия уделила характеристике позиции союзников Москвы. В отчете отмечается, что Польша, хотя и голосовала против американских резолюций, при обсуждении венгерского вопроса «вела себя пассивно». По вопросу о вмешательстве США во внутренние дела стран народной демократии польский представитель выступил с речью против «всякого вмешательства», не упомянув при этом Вашингтон. На совещаниях делегаций стран народной демократии поляки держались «несколько обособленно», хотя в целом не занимали отличных позиций, а наиболее близкие отношения у них были с югославской делегацией. Югославы воздерживались при голосовании по венгерскому вопросу, но своими выступлениями часто давали «западникам» дополнительные поводы для антисоветизма. «Неплохо показали себя делегации Болгарии, Румынии, Албании, впервые присутствовавшие на Ассамблее. Хорошее впечатление оставила дружная работа делегации Чехословакии». После ухода с Ассамблеи венгерская делегация оставалась в Нью-Йорке и по рекомендации Москвы организовала выпуск отдельных сообщений для печати, освещающих события в своей стране, что было полезно для «разоблачения свидетельских показаний сбежавших из Венгрии контрреволюционеров» [1, д. 349, л. 120, 138—139].

Анализируя итоги работы XI сессии Генеральной Ассамблеи ООН на Коллегии МИД Белорусской ССР (март 1957 г.), К. В. Киселёв подчеркнул, что «в работе делегации США явно проявлялась смесь злобы и страха, вызванных успехами социалистических стран и прежде всего Советского Союза». Он призвал тщательнее изучать взаимоотношения между делегацией США и делегациями латиноамериканских стран, «обратить внимание на взаимоотношения между делегациями латиноамериканских стран с целью более дифференцированного отношения к ним», дал краткую характеристику делегации Югославии, отметив, что «в целом она вела себя удовлетворительно», и указал на необходимость усиления контактов с Белградом «по государственной линии» [1, д. 353, л. 1—2]. Коллегия констатировала, что делегация Белорусской ССР выполнила поставленные перед ней задачи, активно участвовала в работе сессии и «помогала делегации СССР в осуществлении директив ЦК КПСС и Правительства СССР», проделав «большую политическую и практическую работу по разоблачению деятельности против социалистических стран, в частности, против Венгрии» [1, д. 353, л. 8]. Полную поддержку белорусской дипломатии вызвало выступление министра иностранных дел Венгрии Э. Шика 17 марта 1957 г. по радио, в котором тот заявил: «Мы будем принимать участие в работе ООН и ее специальных органов, но вмешиваться в свои внутренние дела не разрешим и в будущем» [цит. по: 13, с. 506].

10—14 сентября 1957 г. по инициативе США была возобновлена XI сессия Генеральной Ассамблеи ООН для рассмотрения доклада Комитета по «венгерскому вопросу». Представителем Белорусской ССР на указанную сессию был направлен А. Е. Гуринович, входивший в состав делегации республики в качестве заместителя делегата и выехавший в Нью-Йорк на постоянную работу в Представительство СССР при ООН [1, д. 367, л. 74]. Он выступил с заявлением, в котором показал «клеветнический характер» доклада комитета [1, д. 367, л. 152]. В отчете советской делегации отмечалось, что «специальная сессия прошла совершенно незаметно и не собрала на своих заседаниях сколь-нибудь видных представителей даже из стран Запада, не говоря уже о странах Азии» [1, д. 358, л. 3].

XII сессия Генеральной Ассамблеи ООН (17 сентября—14 декабря 1957 г.) начала работу в сравнительно более благоприятной международной обстановке, к тому же в это время в Советском Союзе были запущены два искусственных спутника Земли. Обсуждение событий в Венгрии было поставлено на повестку дня среди семи десятков вопросов и, по оценке белорусской дипломатии, «большинство делегаций не рассматривало уже это всерьез» [1, д. 367, л. 2]. Делегация Белорусской ССР «дала решительный отпор всем попыткам исказить миролюбивую внешнюю политику СССР и социалистического лагеря». В выступлении К. В. Киселёва 30 сентября 1957 г. его получили государственный секретарь Дж. Даллес, министр иностранных дел Новой Зеландии Т. Л. Макдональд, премьер Канады Дж. Диффенбейкер [1, д. 367, л. 33]. В конце сессии американская делегация попыталась вновь вызвать дискуссию по «венгерскому вопросу» в связи с докладом специального представителя ООН принца Ван Вайтхаякона (Таиланд). Последний сообщил, что ему не удалось что-либо сделать в осуществление резолюции XII сессии Ассамблеи по «венгерскому вопросу» в связи с советской и венгерской позицией бойкотирования [1, д. 358, л. 4]. На январском заседании Коллегии МИД Белорусской ССР (1958 г.) отмечалось, что «даже при обсуждении вопроса о венгерских беженцах не было такого бурного и резкого обсуждения, как мы первоначально ожидали», а «делегация Белорусской ССР выполнила возложенные на нее задачи, активно участвовала в работе сессии и помогала делегации Советского Союза в деле выполнения директив Партии и Правительства» [1, д. 375, л. 8].

Год спустя своим выступлением по венгерскому вопросу 12 декабря 1958 г. на XIII сессии Генеральной Ассамблеи ООН (16 сентября—13 декабря 1958 г.) белорусская делегация вновь «внесла свой посильный вклад в разоблачение замыслов реакции и США». Она критиковала американцев и их сторонников в «венгерском вопросе» за проект резолюции, в котором выражалось сожаление, что СССР и Венгрия отказываются сотрудничать со Специальным комитетом ООН, казнены И. Надь, П. Малетер и другие видные политики, в стране нарушается Всеобщая декларация прав человека. Москва и Будапешт осуждались за неподчинение резолюциям Генеральной Ассамблеи и призывались «уважать свободу и политическую независимость Венгрии». Резолюция учреждала должность специального докладчика, обязанного доложить государствам-членам до начала следующей очередной сессии Генеральной Ассамблеи о ситуации в стране. Занять эту должность согласился председатель XII сессии Генеральной Ассмблеи ООН Л. Мунро (Новая Зеландия), «известный своими проамериканскими и антисоветскими взглядами». Таким образом, авторы резолюции отказались от специальной комиссии, заменив ее специальным уполномоченным ООН. При голосовании резолюция получила 54 голоса, 10 делегаций голосовало «против» и 15 воздержалось (по сравнению с предыдущим годом США потеряли шесть голосов, а число голосовавших «против» и воздержавшихся возросло на пять). Следует остановиться и на вопросе о полномочиях делегации Венгрии. Как и в 1957 г., по предложению США большинство Ассамблеи утвердило формулировку доклада, по которой полномочия делегатов Венгрии не признавались и не отклонялись [1, д. 390, л. 10—12, 190—191]. Анализируя результаты работы XIII сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Москва отмечала особую активность делегаций Чехословакии, Болгарии, Румынии: «теперь эти страны стали действовать по собственному почину, не дожидаясь сигнала с нашей стороны». Польская делегация «старалась отмалчиваться при обсуждении острых вопросов», при обсуждении «венгерского вопроса» «польский делегат вообще не дал политической оценки венгерской контрреволюции и уклонился от какой-либо критики вмешательства США во внутренние дела других стран». Югославия держалась нейтрально, но голосовала против указанной резолюции по венгерскому вопросу [1, д. 390, л. 198—199]. Начиная с 1960 г. МИД Белорусской ССР в своей документации не уделяет внимания «венгерскому вопросу».

В 1959—1960 гг. в Венгрии была объявлена частичная амнистия, закрыты концлагеря. В 1962 г. ЦК принял резолюцию, осуждающую культ личности, в соответствии с которой М. Ракоши, Э. Герё и их соратники исключались из партийных рядов. Амнистия предоставила Я. Кадару возможность позитивного изменения собственной международной репутации; уже в 1960 г. он выступил на сессии Генеральной Ассмблеи ООН. В 1962 г. на смену принципу «кто не с нами, тот наш враг» пришел иной — «кто не против нас, тот с нами». «Венгерский вопрос» был снят с повестки дня в 1963 г.: стране в полном объеме были возвращены полномочия члена ООН, в которой она состояла с 1955 г. Это произошло на основании данного правительством обещания провести более общую амнистию. Указ об амнистии был опубликован в марте 1963 г., но не распространялся на активных участников революции [15, с. 563—564, 568].

«Кадаризм», или «либерально-прагматическая модель социализма» 1960—1970-х гг., способствовал мирному переходу страны на путь демократического развития и рыночного хозяйства, который венгры называют «самым длинным путем к капитализму». Политический режим, существовавший в Венгрии вплоть до «бархатной» революции 1989 г., исследователи характеризуют как демократический авторитаризм [9, с. 273]. Я. Кадара, сына сельского батрака, часто сравнивают с Францем Иосифом: и тот и другой добились социально-политической стабильности и определенного уровня благосостояния общества, проводили политику в интересах «маленького человека, интересы которого ограничены его желанием нормально жить» [15, с. 559]. День 23 октября отмечается в современной Венгрии как национальный праздник. И. Надь, который «заплатил жизнью за позднее прозрение и переход на сторону демократии» [14, с. 502], полностью реабилитирован. Во время визита в Будапешт (ноябрь 1992 г.) президент России Б. Н. Ельцин возложил венок на его могилу и передал копии архивных материалов [19, с. 245—246].

В своих мемуарах (1974 г.) К. В. Киселёв оценивает «венгерский октябрь» как «контрреволюционное выступление мятежников... тщательно подготовленное правыми, ревизионистскими элементами при помощи империалистов», когда реакция применила метод так называемой «тихой», или «скрытой» контрреволюции, прибегла к «настоящему белому террору» [13, с. 500—501]. Эта позиция полностью соответствует советской историографии той поры [см.: 11, с. 261—267; 25, с. 197]. Профессор С. Н. Хрущёв рассматривает историю Венгрии середины 1950-х гг. как «переходный период в авторитарном обществе, когда оно уже не тирания, но еще далеко от демократии,.. крайне опасный своей нестабильностью». Все зависит от искусства лидера-реформатора: «одно непродуманное движение, попытка опередить ход истории — и вместо демократизации страны можно остаться вообще без страны» [30, с. 315—316]. Р. Пихоя и С. Хрущёв называют И. Надя «венгерским Маленковым». Он «показал себя политиком мечтаний, а не действий, покорно подчинявшимся сторонней, более сильной воле, плетущимся в хвосте событий, а не управляющим ими. Керенский, Маленков, Охаб (предшественник Я. Гомулки. — С. С.), Надь, Горбачев — все они поначалу очаровывали народ сладкими речами, а столкнувшись с реалиями жизни, без боя сдавали позиции. Охабу и Надю противостояли Гомулка и Кадар — тоже реформаторы, но по своей природе политики целеустремленные, решительные, хрущевского толка» [30, с. 288]. Хрущёв-младший, сторонник идеи реформируемости социализма, считает, что крови не удалось бы избежать в любом случае, только пролилась бы кровь сторонников социалистической идеи [30, с. 295]. Размышляя о том, почему Н. С. Хрущёв поехал в 1956 г. в Польшу и не поехал в Венгрию, послав туда А. И. Микояна и М. А. Суслова, он утверждает, что «отец совершил ошибку, которая дорого обошлась и венграм, и нам» [30, с. 291].

Глубокий анализ венгерскому кризису, или «тектоническому сдвигу в империи», дал Г. Киссинджер. Он критикует администрацию Д. Эйзенхауэра, которая «не сделала ни малейших попыток поднять цену советской интервенции.., плелась в хвосте собственной риторики». В пример Вашингтону ставится дипломатия Дели, которая целиком и полностью вписывалась в рамки реальной политики, сочетала «риторику Вильсона и Гладстона с практикой Дизраэли и Теодора Рузвельта». По мнению Г. Киссинджера, «Советский Союз находился бы в большей безопасности, был бы экономически сильнее, если бы окружил себя восточноевропейскими правительствами финского типа, ибо тогда ему не надо было бы брать на себя ответственность за внутреннюю стабильность и экономический прогресс этих стран. Осуществление имперской политики в Восточной Европе истощало советские ресурсы и пугало западные демократии, не укрепляя советского могущества». Он высказывает досаду, что «Кремль заплатил ничтожнейшую цену за свои действия и не понес никаких экономических санкций» [14, с. 507—509]. Для мировой общественности действия Советского Союза явились подтверждением прочности биполярной системы международных отношений. Доктрина «освобождения», с которой в 1953 г. выступила администрация Д. Эйзенхауэра, была заменена доктриной «наведения мостов» [26, с. 5—6].

Представляется доказательной интерпретация октябрьских событий 1956 г. в Венгрии как комплексного кризиса советской модели «реального социализма», насаждавшейся Москвой в странах Центральной и Восточной Европы [см.: 4, с. 453; 5, с. 150; 17, с. 74—75], а также первого предвестника системного кризиса социализма [26, с. 5]. «Венгерская оттепель» в отличие от «хрущевской», опиралась на массовое движение и оказалась более глубоким процессом. Народные выступления переросли 23 октября в национально-освободительную, демократическую революцию под лозунгами восстановления национального суверенитета и проведения свободных парламентских выборов на многопартийной основе, которая была подавлена в течение 4—10 ноября советскими войсками. Решение Президиума ЦК КПСС о применении силы от 31 октября, обусловленное стратегическими интересами и идеологическими мотивами, противоречило решениям XX съезда КПСС о многообразии путей перехода к социализму и свидетельствовало об ограниченности взятого Н. С. Хрущёвым курса на десталинизацию. Целью «венгерского октября» было создание национальной модели социализма. В отличие от польского венгерский кризис был разрешен не политическими методами, а посредством военного вмешательства Советского Союза. В то же время «будапештская осень» стала существенным фактором модернизации советской политики в Восточной Европе, что проявилось, в частности, в списании значительной части долгов и предоставлении новых займов, подписании соглашения о равноправии стран — участниц ОВД (февраль 1960 г.) и др. Дипломатия Белорусской ССР при обсуждении «венгерского вопроса» на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН «помогала делегации СССР в осуществлении директив ЦК КПСС и Правительства СССР», способствовала позитивному изменению международной репутации кадаровской Венгрии, а также возвращению ей в полном объеме полномочий члена ООН.

Литература

1. Архив Министерства иностранных дел Республики Беларусь. — Фонд 907/3. — Оп. 3.
2. Белорусская ССР на международной арене / под ред. К. В. Киселёва. — М.: Междунар. отношения, 1964. — 335 с.
3. Блохина, А. Е. Венгерские события 1956 г. в оценке советского правительства и мирового сообщества / А. Е. Блохина. — Н. Новгород, 2005. — 175 с.
4. Бухарин, Н. И. Оттепель / Н. И. Бухарин, А. Пачковский // Белые пятна — черные пятна: сложные вопросы в российско-польских отношениях: науч. изд. / под общ. ред. А. В. Торкунова, А. Д. Ротфельда; отв. ред. А. В. Мальгин, М. М. Наринский. — М.: Аспект Пресс, 2010. — С. 450—479.
5. Бухарин, Н. И. Тайна начинает приоткрываться: книга о политике СССР в отношении социалистических стран / Н. И. Бухарин // Междунар. жизнь. — 2009. — № 4. — С. 148—154.
6. Ваисс, М. Международные отношения после 1945 г.: пер. с фр. / М. Ваисс. — М.: Городец, 2005. — 336 с.
7. Верт, Н. История Советского государства. 1900—1991: пер. с фр. 2-е изд. / Н. Верт. — М.: ИНФРА-М; Весь мир, 1998. — 544 с.
8. Гати, Ч. Обманутые ожидания. Москва, Вашингтон, Будапешт и венгерское восстание 1956 г.: пер. с англ. / Ч. Гати. — М.: Моск. шк. полит. исслед., 2006. — 301 с.
9. Желицки, Б. Й. Будапешт—Москва: год 1956-й / Б. Й. Желицки // Советская внешняя политика в годы «холодной войны» (1945—1985). Новое прочтение / отв. ред. Л. Н. Нежинский. — М.: Междунар. отношения, 1995. — С. 241—282.
10. Желицки, Б. Й. Имре Надь / Б. Й. Желицки // Новая и новейшая история. — 2006. — № 8. — С. 50—77.
11. История внешней политики СССР. 1917—1980: в 2 т. Т. 2: 1945—1980 гг. Изд. 4-е, перераб. и доп. / под ред. А. А. Громыко, Б. Н. Пономарева.— М.: Наука, 1981. — 757 с.
12. Кальвокоресси, П. Мировая политика после 1945 года: в 2 кн. Кн. 1; пер. с англ. / П. Кальвокоресси. — М.: Междунар. отношения, 2000. — 590 с.
13. Киселёв, К. В. Записки советского дипломата / К. В. Киселёв. — М.: Политиздат, 1974. — 527 с.
14. Киссинджер, Г. Дипломатия: пер. с англ. / Г. Киссинджер. — М.: Ладомир, 1997. — 848 с.
15. Контлер, Л. История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы: пер. с англ. / Л. Контлер. — М.: Весь мир, 2002. — 656 с.
16. Лундестад Г. Восток, Запад, Север, Юг. Основные направления международной политики. 1945—1996. Пер. с англ. / Г. Лундестад. — М.: Весь мир, 2002. — 360 с.
17. Мусатов, В. Л. Россия и Восточная Европа: связь времен / В. Л. Мусатов. — М.: ЛКИ, 2008. — 224 с.
18. Мусатов, В. Л. Трагедия Имре Надя / В. Л. Мусатов // Новая и новейшая история. — 1994. — № 1. — С. 164—173.
19. Наринский, М. М. История международных отношений. 1945—1975: учеб. пособие / М. М. Наринский. — М.: Рос. полит. энцикл. (РОССПЭН), 2004. — 264 с.
20. Орехов, А. М. События 1956 года в Польше и кризис польско-советских отношений / А. М. Орехов // Советская внешняя политика в годы «холодной войны» (1945—1985). Новое прочтение / отв. ред. Л. Н. Нежинский. — М.: Междунар. отношения, 1995. — С. 217—240.
21. Президиум ЦК КПСС, 1954—1964 / Рос. акад. наук, Отд. историко-филол. наук, Федерал. архив. агентство, Рос. гос. архив новейшей истории. Т. 1: Черновые протокольные записи. Стенограммы [гл. ред. А. А. Фурсенко]. — 2003. — 1360 с.
22. Президиум ЦК КПСС, 1954—1964 / Рос. акад. наук, Отд. историко-филол. наук, Федерал. архив. агентство, Рос. гос. архив новейшей истории. Т. 2 (1954—1959): Постановления, 1954—1958 [отв. сост. В. Ю. Афиани]. — 2006. — 1118 с.
23. Райнер, М. Имре Надь, премьер-министр венгерской революции 1956 года. Политическая биография: пер. с англ. / М. Райнер — М.: Логос, 2006. — 328 с.
24. Системная история международных отношений: в 2 т. / под ред. А. Д. Богатурова. Т. 2. События 1945—2003 гг. — М.: Культур. революция, 2006. — 720 с.
25. Советский Союз в Организации Объединенных Наций: в 2 т. / отв. ред. И. Г. Усачев. Т. 2. 1953—1960 гг. / под ред. С. И. Вискова. — М.: Наука, 1965. — 671 с.
26. Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы / сост. Е. Д. Орехова, В. Т. Середа, А. С. Стыкалин. — М.: Рос. полит. энцикл. (РОССПЭН), 1998. — 863 с.
27. Стыкалин, А. С. Восточная Европа в системе отношений Восток—Запад (1953 — начало 1960-х гг.) / А. С. Стыкалин // Холодная война. 1945—1963 гг. Историческая ретроспектива: сб. ст. / Рос. акад. наук; Ин-т всеобщ. истории; отв. ред. Н. И. Егорова, А. О. Чубарьян. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. — С. 487—542.
28. Стыкалин, А. С. Несколько штрихов к портрету Имре Надя / А. С. Стыкалин // Вопросы истории. — 2008. — № 2. — С. 90—98.
29. Стыкалин, А. С. Прерванная революция. Венгерский кризис 1956 года и политика Москвы. — М.: Новый хронограф, 2003. — 320 с.
30. Хрущёв, С. Н. Никита Хрущёв: реформатор / С. Н. Хрущёв. — М.: Время, 2010. — 1080 с.
31. Хрущёв, С. Н. Рождение сверхдержавы: книга об отце / С. Н. Хрущёв. — М.: Время, 2000. — 640 с.
32. Яжборовская, И. С. Страны «реального социализма» Центральной и Юго-Восточной Европы во второй половине XX в. / И. С. Яжборовская // Вопросы истории. — 2008. — № 2. — С. 114—126.


Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Сообщество

  • (029) 3222740
  • Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
© 2025 Международное общественное объединение «Развитие». All Rights Reserved.