журнал международного права и международных отношений 2014 — № 1


международные отношения

Фактор Китая в политике Австралии в Азиатско-Тихоокеанском регионе

Станислав Белей

Автор:
Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. — аспирант кафедры международных отношений и внешней политики исторического факультета Донецкого национального университета

Рецензенты:
Крапивин Александр Васильевич — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой международных отношений и внешней политики исторического факультета Донецкого национального университета
Тихомиров Александр Валентинович — кандидат исторических наук, доцент кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета


В статье рассматриваются основные факторы и особенности внешней политики Австралии по отношению к Китаю как к восходящей глобальной державе. Проанализированы поведение и внешнеполитические приоритеты Австралии с учетом специфики Азиатско-Тихоокеанского региона. Благодаря анализу позиций ряда правительств и наиболее важных стратегических документов, был определен характер отношений между Австралией и Китаем, а также обозначены дальнейшие действия и перспективы Австралии в роли государства «средней силы». В статье отмечается, что, несмотря на рост потенциала Китая в регионе и экономические выгоды от сотрудничества, Австралия продолжает поддерживать свои традиционные отношения с США в сфере безопасности и защиты прав человека.


Одной из главных особенностей Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) является его гетерогенность, т. е. наличие широкого спектра международных акторов с разными потенциалом и стратегическими целями. Характерной чертой данного региона также является то, что любые двусторонние отношения затрагивают интересы третьих государств. Ярким примером этого могут служить отношения между Китаем и Австралией, которые касаются интересов Соединенных Штатов и тем самым вносят определенные коррективы в американо-австралийские отношения. Чем чаще Австралия отступает от своих традиционных принципов в сфере защиты прав человека в пользу экономических выгод в отношениях с Китаем, тем больше разногласий возникает в отношениях с США.

Рост влияния Китая в АТР является серьезным вызовом для регионального порядка, который был установлен Соединенными Штатами после окончания Второй мировой войны. Среди исследователей нет единого мнения по поводу влияния восходящей глобальной державы на региональный и мировой порядок. Американский ученый Р. Гилпин утверждает, что соперничество за доминирование в регионе приносит взаимовыгодный результат лишь тогда, когда потенциальная глобальная сила делает уступки в пользу гегемона [7, p. 28]. По этой причине реалисты остаются пессимистично настроенными по поводу мирного перехода власти. Сторонник либерального подхода Дж. Айкенберри заявляет, что современная мировая система, созданная Соединенными Штатами, предусматривает мирный рост потенциала какого-либо государства [10, p. 35]. Независимо от своих амбиций потенциальные центры силы создают широкий спектр вызовов для других государств.

В данной статье анализируется реакция Австралии на усиление потенциала Китая в АТР. Цель статьи заключается в определении основных факторов и особенностей, обусловливающих поведение Австралии в отношении Китая. Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи: определить характер двусторонних отношений; охарактеризовать позиции и отношение ряда правительств к Китаю; проанализировать факторы Китая в стратегических документах Министерства обороны Австралии; охарактеризовать внешнеполитические инициативы Австралии. При проведении исследования были изучены официальные документы, определяющие внешнеполитическую стратегию Австралии [1; 2; 4; 8], интервью премьер-министров и высшего руководства [5; 16], мемуары официальных лиц Австралии [6; 9].

В рамках научно-исследовательского дискурса Австралии можно выделить три подхода к отношениям с Китаем: реализм, либерализм и консерватизм. Реалисты, в основном профессора университетов и сотрудники научно-исследовательских центров, в том числе и М. Келтон, считают, что экономическое развитие Китая будет содействовать модернизации китайского военного комплекса и приведет к дестабилизации АТР в стратегическом плане [11, p. 264]. Для М. Уэсли главным внешнеполитическим вопросом является то, как соотнести и скоординировать отношения с США в сфере безопасности и экономические отношения с Китаем [18, p. 325]. Либералы, представленные дипломатами, экономистами и синологами, к которым принадлежит М. Фрейзер, утверждают, что благодаря диалогу в сфере защиты прав человека Китай добился определенных результатов, а подъем этой страны представляет собой огромные экономические возможности для Австралии [6, p. 460]. Консерваторы, в основном сотрудники военно-оборонных учреждений и консервативные политики, такие как Дж. Ховард, опасаются роста военного потенциала Китая, который может привести к снижению роли США в регионе и возникновению конфликтных ситуаций. Исходя из этого они рекомендуют установить более тесный диалог с США в сфере безопасности, а также усилить военно-воздушные силы и флот Австралии [9, p. 503].

Теоретические дебаты в австралийском обществе порождают вопрос, каким образом государство будет реагировать на растущую мощь глобального лидера? Как показывает опыт других государств АТР, существует, как минимум, два варианта поведения: содействие росту глобальной силы и поддержание с ней тесного сотрудничества или противодействие ей, направленное на ограничение ее влияния [14, p. 132]. Однако существует и третий вариант поведения — это политика хеджирования, благодаря которой государство балансирует между двумя крайностями, стремясь извлечь максимальную выгоду для себя. Примером может служить внешняя политика Австралии, которая направлена, с одной стороны, на извлечение экономических выгод в отношениях с Китаем, а с другой — на поддержание регионального порядка, созданного Соединенными Штатами Америки.

Тот факт, что Китай все чаще рассматривается в роли ведущей мировой экономики, подтверждают исследования центра «Pew Global». В 2008 и 2013 гг. был проанализирован экономический потенциал 20 наиболее развитых стран мира — удельный вес Китая увеличился с 20 до 34 %, тогда как показатель Соединенных Штатов Америки снизился с 47 до 41 %. В тот же период был проведен опрос среди населения Австралии, в котором нужно было назвать наиболее экономически развитую страну. Показательно, что количество респондентов, которые проголосовали за Китай в качестве наиболее развитой страны, возросло с 40 до 61 % [19]. Такая тенденция сложилась в течение последних пяти лет, несмотря на то, что Китай существенно отстает от США по объему ВВП на душу населения.

Дипломатические отношения между Австралией и Китаем были установлены еще в 1972 г. Они основываются на двусторонних соглашениях в экономической сфере, сотрудничестве в сфере соблюдения прав человека и консультаций по методам управления государством. На начальном этапе сотрудничества австралийские правительства избегали комментариев по поводу внутренней ситуации в Китае, выдвигая на первый план вопросы экономического взаимодействия.

Австралия стала первым государством, которое в 1991 г. установило диалог с Китаем по соблюдению прав человека. Стоит отметить, что, стремясь сохранить высокий уровень дипломатических отношений, она в 2001 г. не поддержала инициативу ООН и воздержалась от соавторства резолюции ООН по соблюдению прав человека в Китае [12, p. 590]. Официальная Канберра оценивала и комментировала лишь наиболее резонансные события в Китае, такие как инцидент на площади Тяньаньмэнь в 1976 г. или вооруженное подавление демонстраций в Тибете и Синьцзяне. (Тяньаньмэньский инцидент — события на площади Тяньаньмэнь, произошедшие 5 апреля 1976 г. в связи со смертью политического деятеля Китая Чжоу Эньлая и нежеланием официальных властей проводить траурные мероприятия по этому поводу. В результате было арестовано около 700 участников протестного митинга.)

Три фактора могут объяснить стратегию Австралии по отношению к Китаю. Во-первых, последовательная и прагматичная внешнеполитическая доктрина, базирующаяся на понимании экономических выгод и необходимости продвижения прав человека в Китае и отражающая австралийскую политическую культуру [18]. В случае разногласий или возникновения конфликтной ситуации из-за несоблюдения прав человека нормативные принципы и либеральные ценности доминируют над прагматическими задачами в политическом дискурсе Австралии. Вторым фактором является чувство уязвимости и отдаленность от своих традиционных союзников (США и Европы). Внешнеполитическая доктрина Австралии учитывает возможные изменения в архитектуре безопасности в регионе, стараясь найти баланс между политическими и экономическими выгодами. Премьер-министр от Лейбористской партии М. Фрейзер (1975—1983 гг.) говорил о Китае как о «большой загадке», однако в своих мемуарах он отмечал, что «это была еще одна причина для поддержания дружеских отношений с этим государством» [6, p. 36]. Третьим фактором является понимание асимметричности отношений с Китаем. Статус Австралии в роли государства «средней силы» не позволяет играть значительную роль в современных международных отношениях, повестку дня которых определяют великие державы.

Независимо от того, какая сила находится у власти, либо Лейбористская партия, либо либерально-национальная коалиция, сохраняется политика преемственности по отношению к Китаю. Обе силы используют дипломатическую риторику и стремятся соблюдать баланс между либеральными и прагматическими интересами, интерпретируя вышеупомянутые факторы в зависимости от обстоятельств. Политика хеджирования, направленная на разделение экономической сферы деятельности с правами человека, была успешной и позволила получить выгоды от сотрудничества с Китаем [см.: 2].

Характерно, что Китай, в свою очередь, разработал гибкую политику по отношению ко всем политическим силам Австралии. Напряженными остаются лишь отношения с консерваторами, выступающими за независимость Тибета и поддерживающими Далай-ламу XIV.

Во время пребывания у власти кабинета Дж. Ховарда (1996—2007 гг.) австралийские политические лидеры на самом высоком уровне открыто заявляли о несомненном доминировании Соединенных Штатов Америки в АТР. Характерно, что Дж. Ховард был более тверд и последователен в своих публичных заявлениях по поводу американского доминирования в АТР, чем последующее лейбористское правительство К. Радда и Дж. Джиллард (2007—2013 гг.). Он неоднократно подчеркивал, что австралийских политиков мало интересует расширение регионального влияния и рост потенциала Китая. Более того, иногда Дж. Ховард предпринимал инициативы, которые шли вразрез с политикой КНР. В частности, в 1996 г. он поддержал решение американской администрации У. Дж. Клинтона направить боевые авианосцы в Тайваньский пролив для сдерживания китайского влияния в преддверие выборов на острове. В конце срока пребывания на должности премьер-министра, 15 июня 2007 г., Дж. Ховард официально принял Далай-ламу XIV, что привело к выражению официального протеста китайской стороной [3].

В 2007 г. к власти в Австралии пришла Лейбористская партия во главе с К. Раддом. Было ясно, что эти изменения благоприятно повлияют на китайско-австралийские отношения, так как К. Радд был первым премьер-министром, который свободно владел китайским языком и хорошо знал специфику этой страны. Впоследствии Китай стал одним из «трех столпов» во внешней политике Австралии. Лейбористское правительство придерживалось позиции сторонников реализма, К. Радд рассматривал рост потенциала Китая как основой вызов и возможность для Австралии. Он был убежден, что Австралия занимает особое место в архитектуре международной безопасности в рамках АТР, поэтому необходимо выстроить целенаправленную политику в ответ на возрастание китайского фактора в регионе. К. Радд продолжил курс на поддержание тесных экономических связей с КНР, наладив поставки природных ресурсов и подписав несколько соглашений в сфере энергетики. Дж. Джиллард и К. Радд неоднократно заявляли, что Австралия намерена поддерживать конструктивный диалог с Китаем и исторические отношения с Соединенными Штатами в сфере безопасности. Хотя согласие правительства Дж. Джиллард на размещение американских войск на территории Австралии встретило резкую критику со стороны Китая, это не повлияло на экономические отношения между странами [17]. Благодаря последовательной политике лейбористского правительства, Китай стал одним из главных торговых партнеров Австралии [2].

Стоит отметить, что официальный Пекин активно воздействует на внутреннюю политику Австралии, используя лоббистские структуры. К примеру, в 2009 г. по просьбе руководства КНР на кинофестивале в Мельбурне не был продемонстрирован биографический фильм о Рабия Кадир, известной уйгурской диссидентке и правозащитнице. В то же время, несмотря на выгоду от налаживания и развития торговли с КНР, австралийское общественное мнение оценивает эту страну неоднозначно. По результатам опроса, проведенного в 2010 г., 75 % респондентов согласились с тем, что «рост потенциала Китая выгоден Австралии», тогда как в другом опросе почти 2/3 респондентов не согласились с тезисом, что «Австралия достаточно сделала для соблюдения прав человека в Китае» [8].

Как и предполагалось, пришедшее к власти в 2013 г. новое либерально-национальное правительство во главе с Э. Эбботтом, продолжает традиционную политику хеджирования в отношении США и Китая. Подтверждением этого может служить заявление австралийского министра обороны Д. Джонстона о том, что «Австралия будет стремиться балансировать между Китаем и США, не отдавая предпочтения ни одному из государств» [15].

Двойственный подход к экономическим и политически-стратегическим отношениям остается главной особенностью современных китайско-австралийских отношений. Критики утверждают, что Австралия реализует политику двойных стандартов, более того, заявления на самом высоком уровне об обеспокоенности по поводу возрастания роли Китая в Азии несовместимы с высокой экономической взаимозависимостью [11]. Тем не менее, позиция Австралии и США в вопросах безопасности в регионе совпадают, а также близки к позициям их ближайших союзников — Японии и Канады. Так же, как и Австралия, эти страны выстраивают стратегическую линию по отношению к Китаю, стремясь сохранить баланс между поддержкой дружественных отношений с США и построением взаимовыгодных экономических отношений с Китаем.

Бывший премьер-министр Дж. Джиллард, описывая расстановку сил в АТР, заявляет, что «для Австралии нежелательно оказаться в позиции, когда нужно было бы делать выбор между Соединенными Штатами или Китаем». По ее словам, «нельзя ставить вопрос таким образом, ведь у Австралии крепкая и долголетняя дружба и союз с Соединенными Штатами, основанный на общих ценностях, но, тем не менее, нам удалось построить конструктивное взаимодействие с Китаем» [5].

Нужно отметить, что современные политические дискуссии в Австралии по поводу стратегических целей Китая в регионе касаются многоплоскостных проблем и имеют огромное количество нюансов, которые не учитывались в конце XX в. Как правило, австралийские исследовательские центры дают более оптимистические оценки уровня безопасности в регионе при анализе военных возможностей Китая, чем их американские коллеги. Это было видно в 2009 г. при подготовке Белой книги — документа, характеризовавшего состояние безопасности на международной арене до 2030 г. В то время позиция Главного исследовательского агентства (Office of National Assessments) и Разведывательного управления Министерства обороны Австралии явно расходилась с более алармистскими оценками Центрального разведывательного управления США [16].

Тем не менее, было бы неправильно делать вывод о том, что Австралию не волнует рост потенциала Китая. Впечатляющие достижения Китая в военно-морской сфере, в том числе значительные инвестиции в противокорабельные ударные установки в сочетании с особым акцентом на совершенствование военных операций, могут сделать более дорогостоящими инициативы США в Восточной Азии [13]. Эта идея подчеркивается в Белой книге по вопросам обороны 2009 г., где высказывается обеспокоенность Австралии «масштабами, темпами и структурами военной модернизации Китая, дающими повод для беспокойства его соседям» [4, p. 34].

Показательно, что в упомянутом документе особый акцент делается на укреплении оборонного потенциала Австралии и обеспечении национальной безопасности собственными силами. Австралия намерена расширить собственный военный комплекс, чтобы в случае возникновения конфликтной ситуации в АТР поддержать коалицию государств во главе с США. В соответствии с этим документом предусматривается приобретение 12 современных подводных лодок, которые будут специализироваться на противодействии китайским единицам военно-морского флота, а также 100 истребителей-бомбардировщиков F35 [4, p. 70—85]. Данная политика свидетельствует о том, что Австралия не будет ограничиваться участием в гуманитарных интервенциях и миротворческих операциях, а намерена перейти также к участию в военно-морских операциях.

В октябре 2012 г. была опубликована Белая книга, посвященная исследованию роли и места Австралии в период азиатского доминирования. Главным тезисом данного документа стало заявление о том, что «время азиатского доминирования является хорошей возможностью для развития Австралии» [1, p. 2]. В соответствии с положениями этого документа Австралии необходимо уделить больше внимания интенсификации экономических отношений с растущими азиатскими рынками, в частности с китайским рынком, а также точно оценить выгоду, которую она может извлечь из сотрудничества с Китаем в будущем. Таким образом, в Белой книге ставятся перспективные задачи развития человеческого потенциала и подготовки кадров, которые могли бы эффективно работать с азиатскими странами.

Кроме дипломатической риторики о соблюдении паритета в отношениях с великими государствами Австралия предпринимает конкретные действия в роли государства «средней силы». К примеру, она использует свое присутствие в ООН и «большой двадцатке» для укрепления региональных отношений и выступает с инициативами решения глобальных и региональных проблем (разоружения, либерализации экономических отношений, защиты окружающей среды). Кроме того, Австралия играет важную роль в работе Восточноазиатского саммита (East Asia Summit), который является главным региональным институтом в Восточной Азии, позволяя эффективно управлять региональными вызовами, укреплять стратегический диалог и содействовать развитию в политической и экономической сферах, а также в сфере безопасности.

Таким образом, Австралия демонстрирует высокую степень прагматизма в отношениях с Китаем. Ее поведение обусловливается либеральными политическими традициями, доминированием концепции «средней силы» во внешней политике и желанием получить экономические выгоды от развития отношений с Китаем. Независимо от того, какая политическая сила находится у власти, австралийское правительство стремится к балансу экономических возможностей и политических разногласий в отношениях с Китаем. Анализ официальных документов показывает, что Австралия осознает потенциальные угрозы и вызовы, связанные с возрастанием китайского влияния в АТР. Политика баланса между США и КНР (хеджирования) является довольно успешной, о чем свидетельствуют экономические показатели и активность Австралии в международных организациях. Как показывает ряд исследований, большинство населения Австралии осуждает нарушение прав человека в Китае, но выступает в поддержку интенсификации экономических отношений с этой страной. На сегодняшний день главная внешнеполитическая задача Австралии состоит в том, чтобы сохранить status quo в АТР и не допустить эскалации каких-либо конфликтов, способных сменить расстановку сил в регионе и привести к ограничению активности Австралии в качестве государства «средней силы».

Литература

1. Australia in the Asian century: White Paper. October 2012. — Canberra, 2013. — 320 p. [Electronic resource] // Asia Education Foundation. — Mode of access: <http://www.asiaeducation.edu.au/verve/_resources/australia-in-the-asian-century-white-paper.pdf>. — Date of access: 23.11.2013.
2. China [Electronic resource] // Australian Government, Department of Foreign Affairs and Trade. — Mode of access: <http://www.dfat.gov.au/geo/fs/chin.pdf>. — Date of access: 23.11.2013.
3. Conférence de presse du 12 juin 2007 [Electronic resource] // Ambassade de la Republique Populaire de Chine en Republique Francaise. — Mode of access:<http://www.amb-chine.fr/fra/jrzg/t330208.htm>. — Date of access: 05.02.2014.
4. Defending Australia in the Asia Pacific Century: Force 2030. — Canberra, 2009. — 144 p. [Electronic resource] // Australian Government. Department of Defence. — Mode of access: <http://www.defence.gov.au/whitepaper2009/docs/defence_white_paper_2009.pdf>. — Date of access: 23.11.2013.
5. Franklin, M. Julia Gillard’s US-China balancing act / M. Franklin, M. Sainsbury [Electronic resource] // The Australian. — 2011. — 26 Apr. — Mode of access: <http://www.theaustralian.com.au/national-affairs/julia-gillards-uschina-balancing-act/story-fn59niix-1226044719518>. — Date of access: 23.11.2013.
6. Fraser, M. The Political Memoirs / M. Fraser, M. Simons. — Melbourne: The Miegunyah Press, 2010. — 864 p.
7. Gilpin, R. War and Change in World Politics / R. Gilpin. — Cambridge: Cambridge University Press, 1981. — 288 p.
8. Hanson, F. Australia and the World: Public Opinion and Foreign Policy / F. Hanson. — Sydney: Lowy Institute for International Policy, 2011. — 35 p. [Electronic resource] // Lowy Institute for Foreign Policy. — Mode of access: <http://www.lowyinstitute.org/files/pubfiles/LowyPoll_2010_LR_Final.pdf>. — Date of access: 23.11.2013.
9. Howard, J. Lazarus Rising: A Personal and Political Biography / J. Howard. — Sydney: Harper Collins, 2010. — 711 p.
10. Ikenberry, G. J. The rise of China and the future of the west / G. J. Ikenberry // Foreign Affairs. — 2008. — Vol. 87, N 1. — P. 23—37.
11. Kelton, M. Issues in Australian foreign policy: January to December 2009 / M. Kelton, R. Leaver // Australian Journal of Politics and History. — 2010. — Vol. 56, N 2. — P. 263—264.
12. Kent, A. States monitoring states: The United States, Australia, and China’s human rights, 1990—2001 / A. Kent // Human Rights Quarterly. — 2001. — Vol. 23, N 3. — P. 583—624.
13. Li, N. The evolution of China’s naval strategy and capabilities: from «Near Coast» and «Near Seas» to «Far Seas» / N. Li // Asian Security. — 2009. — Vol. 5, N 2. — P. 144—169.
14. Organski, A. F. The War Ledger / A. F. Organski, J. Kugler. — Chicago: University of Chicago Press, 1980. — 299 p.
15. Roggeveen, S. What the new defence white paper will say about China / S. Roggeveen [Electronic resource] // The Interpreter. — 2013. — 23 Sept. — Mode of access: <http://www.lowyinterpreter.org/post/2013/09/23/what-new-defence-white-paper-will-say-about-china.aspx>. — Date of access: 23.11.2013.
16. Stewart, C. Spy chiefs cross swords over China as Kevin Rudd backs defence Hawks / C. Steward, P. Walters [Electronic resource] // Free Republic. — Mode of access: <http://freerepublic.com/focus/f-news/2227315/posts>. — Date of access: 23.11.2013.
17. Trade in Goods with China [Electronic resource] // United States Census Bureau. — Mode of access: <http://www.census.gov/foreign-trade/balance/c5700.html>. — Date of access: 05.03.2014.
18. Wesley, M. The rich tradition of Australian realism / M. Wesley // Australian Journal of Politics and History. — 2009. — Vol. 55, N 3. — P. 324—334.
19. World’s Leading Economic Power [Electronic resource] // Pew Research Centre&apos;s Global Attitude Project. — Mode of access: <http://www.pewglobal.org/2013/07/18/worlds-leading-economic-power/>. — Date of access: 23.11.2013.


Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Сообщество

  • (029) 3222740
  • Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
© 2025 Международное общественное объединение «Развитие». All Rights Reserved.