Журнал международного права и международных отношений. 2019. № 1-2 (88-89). С. 13—20.
Journal of International Law and International Relations. 2019. N 1-2 (88-89). P. 13—20.

международное право — международное частное право

Трудовые отношения как предмет международного частного права

Людмила Ведерникова

Ключевые слова: коллизионные нормы; международное частное право; применимое право; трансграничные трудовые отношения; трудовой договор; трудовые отношения, осложненные иностранным элементом.

«Cross-border Labour Relations as a Subject of Private International Law» (Ludmila Vedernikova)

Author:
Vedernikova Ludmila — post-graduate student of the Department of Private International and European Law of the Faculty of International Relations, Belarusian State University, e-mail: Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Belarusian State University. Address: 4, Nezavisimosti ave., Minsk, 220030, BELARUS

The article covers labor relations in private international law. The criteria for categorising  cross-border labour relations to a subject of private international law are found. The author analyses if there is a possibility to apply the law of obligations specified in section VII of the Civil Code of the Republic of Belarus to labour relations. The necessity of the development of a special conflict of laws regulation of cross-border labour relations is established.

Keywords: applicable law; conflict of laws rules; cross-border labour relations; employment contract; labour relations with foreign element; private international law.

За последние 50 лет международное частное право (далее — МЧП) было кодифицировано в большей степени, чем за всю историю своего существования [40, p. 2]. Это связано, в первую очередь, с тем, что транснационализация общественных отношений и миграционная активность населения приводят к значительным изменениям подходов к коллизионному регулированию. Количество и разнообразие трансграничных частноправовых отношений, в том числе трудовых, брачно-семейных, отношений по защите прав потребителей, постоянно растет, что предопределяет необходимость появления новых коллизионных норм.

Общие правила коллизионного регулирования трудовых правоотношений не закреплены в Трудовом кодексе Республики Беларусь (далее — ТК) [25] как источнике отраслевой кодификации. Нормы статьи 3 ТК нельзя считать коллизионными, а статьи 321 и 322 ТК, хотя и являются коллизионными, но регулируют очень узкий круг правоотношений (вопросы дипломатической и консульской службы). В этой связи возникает вопрос о возможности применения раздела VII «Международное частное право» Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее — ГК) [5] к трансграничным трудовым правоотношениям. Ответ на данный вопрос имеет важное практическое значение, поскольку вопросы, связанные с трансграничными трудовыми отношениями, приобретают все большую актуальность на протяжении последних лет не только в Западной Европе, но и на постсоветском пространстве. (Как отмечают британские ученые С. Дикин и Дж. С. Моррис, «с ростом транснациональной мобильности труда и капитала вопрос о коллизии между различными правовыми режимами в области трудового права является очень живым» [32, p. 118]. См. также Л. Меррет: «Повышение мобильности рабочей силы вместе с распространением многонациональных компаний и групп корпораций привело к постоянному росту значения международных аспектов трудового права» [36, p. 1].)

Согласно общепринятой точке зрения, предметом МЧП являются частноправовые отношения, осложненные иностранным элементом [1, с. 96]. При этом, согласно доминирующей позиции ученых, данные отношения в широком смысле включают гражданские, семейные и трудовые отношения, осложненные иностранным элементом [2; 7]. В основу так называемого трехчленного строения предмета МЧП положен тезис о сходной природе названных отношений, которые по своей сути являются частными отношениями.

Вопрос о включении трудовых правоотношений в предмет МЧП является дискуссионным [4; 7; 17; 21], поскольку часть из них имеет гражданско-правовой характер, а другая часть — управленческий. Как указывает Г. Ю. Федосеева, «вопрос о том, какие именно отношения, регулируемые трудовым законодательством, относить к гражданско-правовым, а какие — к административно-правовым, является достаточно сложным и неизученным в науке МЧП» [28, c. 235].

Белорусская доктрина не дает развернутого ответа на поставленные вопросы, хотя в последние годы вопрос о применении норм МЧП к трансграничным трудовым отношением все чаще упоминается исследователями. Так, В. Г. Тихиня, рассматривая пути развития МЧП Республики Беларусь, указывал на необходимость развития коллизионных норм, регулирующих трудовые отношения [22], как и Ю. С. Борель при проведении общего анализа регулирования трудовых отношений, осложненных иностранным элементом в праве Республики Беларусь [3]. Однако в данных работах не проводится анализ юридической природы трансграничных трудовых отношений и не предлагались критерии отнесения данных отношений к предмету МЧП. Российскими учеными неоднократно предпринимались попытки обоснования случаев применения норм МЧП к трудовым отношениям, поэтому в статье использованы труды таких ученых, как И. В. Гетьман-Павлова [4], Г. К. Дмитриева [6], В. П. Звеков [7], Е. В. Кабатова [8], Л. В. Карасёва [9], А. А. Спектор [21], Г. Ю. Федосеева [28] и др. Тем не менее, на наш взгляд, именно анализу природы трудовых отношений, которые подпадают под регулирование норм МЧП, уделено недостаточно внимания. В статье рассматриваются западная доктрина и европейское законодательство, где обозначенные вопросы не только развиты доктринально, но и урегулированы нормативно. В статье также отражаются выводы таких европейских исследователей, как С. Дикин, Дж. С. Моррис [32], О. Дайнерт [33], Ф. Гамильшег [34], О. Ландо [35], Л. Меррет [36], И. Саси [43].

Цель статьи заключается в выявлении критериев отнесения трудовых правоотношений к предмету МЧП и рассмотрении необходимости законодательного закрепления специального коллизионного регулирования трансграничных трудовых отношений.

С появлением иностранного элемента в частном правоотношении возникла новая концептуальная сущность: частноправовое отношение, осложненное иностранным элементом [17, с. 13]. Экстраполируя настоящую концепцию на сферу трансграничных трудовых отношений, можно заключить следующее: для того, чтобы соответствующие отношения подпадали под регулирование нормами МЧП, трудовые отношения должны иметь частноправовой характер, а также быть осложненными иностранным элементом.

Общепринято, что в основе трудового права, находящегося под суверенитетом государства, лежит принцип территориальности. По справедливому утверждению польского исследователя А. Святковского, в пределах территории государства действует только национальная система трудового права и социального страхования [41, p. 13]. Это означает, что если все элементы трудового отношения между сторонами территориально связаны только с одним государством, то оно подчиняется трудовому праву этого государства и, соответственно, вопрос о применении иностранного права не возникает (например, когда страна, в которой инкорпорирован наниматель, и страна, где он принимает на работу гражданина того же государства, совпадают).

Вопрос о возможном подчинении трудового правоотношения иностранному праву возникает при появлении в отношении так называемого иностранного элемента. Как справедливо отмечает A. Л. Маковский [16], понятие иност-
ранного элемента используется в МЧП для конкретной цели — квалификации в законе той категории гражданских правоотношений, к которой можно применять не только отечественное, но и иностранное право. Согласно статье 1093 ГК, иностранный элемент в правоотношении может выражаться в субъектном составе или же иным образом [5]. Во-первых, проявление иностранного элемента возможно в субъекте правоотношения, например, когда наниматель и работник имеют принадлежность к разным государствам. Во-вторых, иностранный элемент может проявляться в виде объекта трудовых правоотношений, например, если участники трудовых отношений имеют национальность одного государства, а работа осуществляется за рубежом. В-третьих, иностранный элемент может относиться к юридическому факту, определяющему возникновение, изменение или прекращение трудовых правоотношений. В том случае, когда юридический факт будет иметь место на территории иностранного государства, а при этом его участники будут субъектами другого государства, такие правоотношения могут регулироваться нормами МЧП.

Однако исключительно наличие иностранного элемента в трудовом правоотношении не дает основания применения норм МЧП. Другой важной предпосылкой отнесения правового отношения к предмету МЧП выступает его частноправовая природа.

Принято считать, что разделение права на частное и публичное уходит корнями в римское право, где выделялось право, защищающее интересы государства (quod ad statum rei romanae spectat), и право, призванное защищать интересы отдельных лиц (quod ad singulorum utilitatem). Вместе с тем в современном мире указанный подход к разделению права видится весьма затруднительным на практике. Например, ввиду сложности определения общих критериев отнесения правоотношения к частному или публичному правопорядку в настоящее время Суд Европейского союза определяет соответствующую категорию правоотношения в каждом отдельном случае. Нередко при этом суд приходит к довольно неожиданным выводам, когда вопросы, традиционно рассматриваемые государствами — членами Европейского союза как публично-правовые, квалифицируются в качестве частноправовых. Примером может быть дело «C Korkein hallinto-oikeus v. Finland» C-435/06 [30] о возможности применения регламента Совета Европейского союза 2201/2003 от 27 ноября 2003 г. «О юрисдикции, признании и приведении в исполнение судебных решений по семейным делам и делам об обязанностях родителей» [31], сфера действия которого ограничивается гражданскими спорами (ст. 1(1)(b)), к публично-правовым мерам по защите детей. Вопреки мнению шведского правительства, согласно которому «трудно представить решение, которое было бы более явным результатом осуществления публичных полномочий, чем решение, требующее лишения родительских прав», суд, однако, постановил следующее: статья 1(1) регламента 2201/2003 должна быть истолкована таким образом, что конкретное решение о передаче ребенка на попечение охватывается понятием «гражданские дела», даже если это решение было принято в контексте норм публичного права, но касается защиты интересов
ребенка.

Определение принадлежности трудового правоотношения, осложненного иностранным элементом, к публичному или частному правопорядку представляет еще большую сложность. По мнению классика советского МЧП Л. А. Лунца, «нельзя сказать, чтобы было ясно, какие вопросы относятся к публично-правовым, а какие — к гражданско-правовым элементам трудового права» [13, c. 477]. Во-первых, трудовое право обладает комплексным характером. Это проявляется в том, что, с одной стороны, для данных отношений характерно наличие публичных начал, призванных защищать интересы работника, а с другой — трудовые отношения обладают частноправовыми свойствами, связанными с диспозитивностью и волей сторон трудового договора. Во-вторых, в трудовых правоотношениях органично сочетаются имущественный и организационный аспекты, элементы свободы и подчинения, а также своеобразный подход к определению правового положения сторон [23, с. 21].

В настоящее время большинство российских ученых, занимающихся вопросами МЧП, включают трансграничные трудовые отношения в предмет МЧП, несмотря на то, что российское законодательство не содержит отдельного коллизионного регулирования данных отношений. Данная группа ученых основывает свою точку зрения на понимании предмета МЧП, который охватывает гражданско-правовые отношения в широком смысле слова, в том числе и трудовые отношения, имеющие частноправовой характер [6; 18; 19]. К таким правоотношениям относят, например, условия выплаты и определение размера заработной платы; регламентацию порядка и условий возмещения ущерба, причиненного работнику трудовым увечьем. Вместе с тем часть правоотношений, имеющих управленческий характер, включает, например, порядок образования и деятельности комиссии по трудовым спорам; порядок наложения дисциплинарных взысканий; регламентацию правил внутреннего трудового распорядка [28, с. 235]. Однако данная группа ученых не предлагает конкретные критерии, по которым можно установить гражданско-правовой характер указанных отношений.

По этому поводу немецкий ученый Ф. Гамильшег предлагает проводить разделение трудового права на частноправовую и публично-правовую составляющие следующим образом: частноправовые нормы регулируют отношения сторон трудового договора, а публично-правовые нормы направлены на защиту работника [34, p. 3]. В некоторой мере этот подход воплощен в европейском правовом регулировании трудовых правоотношений. Коллизионно-правовое регулирование договорных трудовых отношений закреплено в регламенте Европейского парламента и Совета Европейского союза 593/2008 о праве, подлежащем применению к договорным обязательствам (далее — Рег-
ламент) [39]. Согласно статье 8 Регламент применяется только к индивидуальным трудовым договорам. Однако подобное деление имеет определенную долю условности. Сама концепция трудового договора имеет двоякую направленность: установление управленческой функции работодателя, но в то же время социальная защита работника [33, p. 132]. Более того, нормы, направленные на защиту работника, оказывают воздействие на договорные обязательства и принимаются в расчет судами, поскольку они могут быть объектом трудовых договоров между сторонами. В этой связи некоторые ученые выступают против соответствующего деления на основании предмета правового регулирования [34, p. 3]. Как отмечал Л. А. Лунц: «Любая норма служит защите интересов работника и социума в целом» [12, c. 343].

Наличие сильного публичного элемента в трудовых отношениях (нормы, направленные на защиту работников) вынуждает некоторых ученых негативно относиться к включению трудовых отношений в предмет МЧП. Например, Г. С. Скачкова утверждает, что с принятием Трудового кодекса Российской Федерации (далее — ТК РФ) в 2001 г. «попытки некоторых авторов обосновать применение МЧП в трудовых отношениях с участием иностранцев кажутся все менее убедительными» [20, с. 98]. Однако с данным тезисом сложно согласиться. Едва ли отсутствие правового регулирования свидетельствует о невозможности соответствующего регулирования в будущем. К тому же, начиная с 2014 г., действующая редакция ТК РФ признает возможность регулирования трансграничных трудовых отношений иностранным правом «в соответствии с федеральными законами или международными договорами Российской Федерации» (ст. 327.1 ТК РФ) [26]. Вместе с тем как в российском, так и в белорусском законодательстве не существует разработанного коллизионного регулирования трансграничных трудовых отношений. В частности, белорусский законодатель не сформулировал общее правило о праве, применимом к трудовому договору, осложненному иностранным элементом.

Отсутствие специальных норм коллизионного регулирования трудовых отношений как тенденция, которую можно проследить на постсоветском пространстве, скорее всего основано на историческом развитии трудового права в Советском Союзе. Как отмечают российские ученые, ТК РФ 2001 г. явился результатом «компромисса» между преемственностью советской доктрины и потребностями новых экономических реалий, однако не был свободен от ряда противоречий, которые стали результатом противостояния различных подходов к регулированию трудовых отношений [14, c. 134]. Как писал И. Я. Киселёв, «разработать кодекс, который получил бы общественное одобрение, оказалось нелегкой задачей, учитывая резкую поляризацию социальных и политических сил в современной России, воздействие традиций и инертность мышления значительной части населения.., противоречивость интересов различных слоев общества и различное видение ими путей дальнейшего развития страны» [10, с. 274].

Доминирующая позиция в западной доктрине не воспринимает трудовое право как самостоятельную отрасль права. Как отмечал И. Саси, трудовое право является частью гражданского права, где элементы гражданского и публичного права тесно переплетаются [43, p. 5—6]. Так, в немецком трудовом праве признано, что публично-правовые обязательства работодателя по защите работника, по меньшей мере, если они могли быть согласованы в контексте трудового договора, одновременно считаются обязанностями работодателя по трудовому контракту [33, p. 13]. Подобное правило предусмотрено в швейцарском законе об обязательствах: «если федеральные или кантональные положения, регулирующие трудовые отношения, налагают обязательство по публичному праву на работодателя или работника, у другой стороны есть право требовать в соответствии с гражданским правом выполнения указанного обязательства, если оно подлежит включению в индивидуальный трудовой договор» (ч. 2 ст. 342) [42]. По мнению немецкого ученого О. Дайнерта, здесь можно говорить о ядре публичного права трудовых отношений, лежащих в сфере частного права, или же о «трансмутации» публично-правовых обязательств работодателя в плоскости частных трудовых отношений [33, p. 13]. Однако эта «трансмутация» не превращает правило публичного права в правило частного права. По причине вышеуказанного взаимодействия в середине XX в. в западной доктрине предполагалось, что положения публичного права исключают применение МЧП к трудовым отношениям [37, p. 190]. Впрочем, как видно из современного европейского регулирования, данный тезис пережил себя в настоящее время.

Показательной для подхода европейского законодателя является статья 14 регламента (ЕС) № 864/2007 Европейского парламента и Совета от 11 июля 2007 г. о праве, применимом к внедоговорным обязательствам («Рим II») [38], который распространяет автономию воли сторон на внедоговорные обязательства и позволяет сторонам заключить соглашение о применимом праве после того, как произошел юридический факт, повлекший за собой наступление вреда (ст. 14 (1)). Из этого следует, что стороны могут установить применимое право к таким вопросам, как компенсация за противоправные действия нанимателя в случае коллективных споров, а также несчастные случаи на производстве и профессиональные заболевания, посредством соглашения, заключенного после события, вызвавшего возникший ущерб.

Таким образом, в современном европейском подходе разделение между публичным и частным характером трансграничных трудовых отношений имеет значение не для включения частноправовых отношений в сферу МЧП, а скорее для применения различных подходов к регулированию публично-правовых и частноправовых отношений. В большинстве случаев это означает отсылку к внутреннему трудовому законодательству в отношениях публично-правового характера вследствие применения односторонних коллизионных норм или же особых механизмов ограничения коллизионного метода [33, p. 11].

Тем не менее, отразить западный подход в наших правовых реалиях на сегодняшний день не представляется возможным. В отличие от западного подхода исторически трудовое право сформировалось в нашем регионе как относительно автономная отрасль права. В соответствии с мнением признанного эксперта трудового права А. М. Лушникова: «Трудовое право является достаточно зрелым социальным образованием, одной из основных отраслей в системе права романо-германской правовой семьи» [15, c. 3]. В этой связи для развития коллизионного регулирования трудовых отношений представляется важным выделить их частноправовой элемент. Данная задача является весьма сложной, поскольку в трудовых отношениях организационный, личный и имущественные элементы неразрывно связаны. Вместе с тем регулирование этих элементов осуществляется различными способами. Соответственно, можно попытаться провести разграничение трудовых отношений на частноправовые и публично-правовые на основании метода правового регулирования, под которым стоит понимать «совокупность способов и приемов правового воздействия на субъектов общественных отношений» [29, p. 48], выделив при этом императивный и диспозитивный методы.

Как правило, для публичных правоотношений характерно большее вмешательство государства в их регулирование, в том числе посредством использования запретов и предписаний [11, c. 87]. Как замечает Р. З. Лившиц, преобладание императивного метода характерно для регулирования управленческих и охранительных отношений, которым присуще подчинение одного субъекта другому [24, c. 27]. В частности, государственные гарантии оплаты труда, защиты работника, будучи обусловленными социальным содержанием труда, регулируются преимущественно с помощью императивного метода. Подобным образом и организационный элемент трудовых отношений, предполагающий соблюдение определенного порядка в трудовых отношениях, чаще всего регулируется императивными нормами. Следовательно, вопросы об охране труда, дисциплинарной ответственности, а также порядок рассмотрения трудовых споров стоит относить к категории публично-правовых отношений. Данный подход поддерживает Ф. Гамильшег, отмечая, что публичные начала трудового права затрагивают нормы, которые направлены на защиту работника и которым свойственны государственное принуждение и штрафные санкции [34, p. 3].

Трудовые отношения частного характера регулируются преимущественно с помощью диспозитивного метода правового регулирования. Основными характеристиками в таких отношениях являются равное положение субъектов по отношению друг к другу, а также наличие саморегулирования. Например, на стадии заключения трудового договора личностный элемент трудовых отношений регулируется в основном диспозитивными нормами [7, c. 87]. Можно согласиться с подходом британских специалистов по трудовому праву С. Дикина и Дж. С. Моррис [32, p. 131], что именно во время процесса найма «законодательное вмешательство» незначительно и в основном проявляется в контроле формы трудового договора и предоставлении равных возможностей получения должности претендентами на работу. Напротив, свобода договора весьма ограничена, когда дело касается прекращения трудовых отношений, поскольку здесь имеют место механизмы защиты работников от необоснованного увольнения, регулируемые императивными нормами.

Имущественный элемент трудовых отношений также, как правило, регулируется диспозитивными нормами. В первую очередь имущественный элемент трудовых отношений проявляется в их возмездном характере: работа, которую работник выполняет, должна быть оплачена в соответствии с количеством, качеством, сложностью и условиями труда (ст. 57 ТК). Размер данной оплаты устанавливается нанимателем на основании коллективного договора, соглашения и трудового договора (ч. 1 ст. 63 ТК), что, на первый взгляд, характеризует данные отношения как частноправовые. Однако в этом элементе трудовых отношений, как и в других, присутствуют публичные начала. Например, размер оплаты труда не может быть ниже установленного императивными нормами минимума (ст. 59 ТК). Как справедливо замечает А. Святковский, «гибридный характер трудового права становится ясным, когда разделение между публичным и частным правом производится на основе критерия, в соответствии с которым публичное право регулирует неимущественные отношения, в то время как частное право регулирует имущественные отношения» [41, p. 21].

Нельзя не согласиться с утверждением В. Л. Усачёва, что наиболее значительное сужение императивного регулирования трудовых отношений можно наблюдать применительно к трудовому договору [27, c. 84], так как субъекты данных отношений равны, права и обязанности устанавливаются ими самостоятельно, нормы права, регулирующие отношения сторон, в основном имеют диспозитивный характер. Однако, как указывалось выше, нужно учитывать следующее: тот факт, что трудовые отношения регулируются посредством индивидуального трудового договора, не придает им автоматически частноправовой характер.

В этой связи в западной литературе высказывались самые разнообразные мнения о месте публично-правовых норм в контексте трудового договора: от игнорирования их наличия до рассмотрения указанных норм как норм материального права, применяемых как часть применимого к договору права, или же вовсе как отдельных коллизионных привязок [33, p. 13]. Тем не менее, в настоящее время в западной доктрине разделению трудовых отношений на частноправовые и публично-правовые не придается прежнее значение. Основное внимание сосредоточено на том, что для регулирования трансграничных трудовых отношений необходимо наличие специальных коллизионных норм, отражающих специфику смешанного частноправового и публично-правового начала трудовых отношений. Не вызывает сомнений и тот факт, что трансграничные трудовые отношения входят в предмет международного частного права.

Таким образом, на наш взгляд, трудовые отношения, осложненные иностранным элементом, по общему правилу, входят в предмет МЧП. Основной особенностью трансграничных трудовых отношений является их смешанный характер, что предопределяет использование императивного и диспозитивного методов регулирования. Значительная роль императивного метода регулирования в трудовом праве, в свою очередь, затрудняет обособление группы трудовых отношений частноправовой природы. Более того, из анализа, проведенного выше, вытекает, что трудовые отношения невозможно разделить исключительно на основании как предмета, так и метода правового регулирования или же сугубо посредством анализа интересов сторон. Регулирование отношения императивными нормами не делает его автоматически публичным, как и регулирование диспозитивными — частным. Следовательно, провести однозначную дифференциацию трудовых отношений на частноправовые и публично-правовые не представляется возможным. Однако для целей коллизионного регулирования при определении частного или публичного характера трудовых отношений следует оценивать в совокупности ряд критериев. Субъекты данных отношений должны быть равны, их права и обязанности устанавливаются самостоятельно посредством трудового договора и регулируются диспозитивными нормами права, данные отношения должны регулировать и защищать интересы частных лиц.

На практике основная нагрузка по определению характера правоотношений, которые регулируются международным частным правом, ложится на правоприменителя. Законодательно можно облегчить функции суда, сформулировав специальные коллизионные нормы таким образом, чтобы их объем четко определял круг трудовых отношений, регулируемых соответствующими специальными коллизионными нормами.

В настоящее время недостаток коллизионных норм в ТК ставит вопрос о возможности применения положений МЧП, закрепленных в ГК, к трансграничным трудовым отношениям. Возможность использования общих положений междунарожного частного права, закрепленных в разделе VII ГК, обусловлена пунктом 1 статьи 1 ГК «...трудовые отношения... регулируются гражданским законодательством, если законодательством... о труде и занятости населения... не предусмотрено иное». Аналогичная позиция поддерживается многими российскими учеными, в том числе А. А. Спектором [21, c. 9] и И. В. Гетьман-Павловой [4]. Однако в случае трансграничных трудовых отношений применение норм об обязательствах раздела VII ГК может быть затруднительно ввиду сложной правовой природы данных отношений, как было рассмотрено ранее. Например, статьи 1124 и 1125 ГК рассчитаны на традиционные товарно-денежные отношения и абсолютно не учитывают особенности трудовых отношений. Так, автономия воли сторон, закрепленная в статье 1124 ГК, при применении к трудовым отношениям давала бы слишком неограниченную свободу нанимателю, не учитывая позицию работника как более уязвимой стороны договора. Отношения, возникающие в связи с организацией наемного труда, объективно требуют особого регулирования, при котором ограничивается свобода договора в целях защиты работника и обеспечивается его подчинение власти нанимателя [24, c. 66]. В отсутствие выбора сторон при применении ГК трудовые отношения сторон трансграничного трудового договора регулировались бы правом страны, «где имеет основное место деятельности сторона, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания такого договора. При невозможности определить основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания такого договора, применяется право страны, где данная сторона учреждена, имеет место постоянного жительства…» (п. 4 ст. 1125 ГК). При применении данной нормы к трудовым отношениям с определенной долей условности можно было бы утверждать, что решающее исполнение в трудовом контракте осуществляет работник. Однако все равно не понятно в данной ситуации, что понималось бы под «основным местом деятельности» физического лица — работника. Более того, нельзя сказать, что права и обязанности по трудовым договорам в основном зависят от места жительства работника. Исходя из общепринятых мировых подходов в отсутствие выбора сторон к трудовым отношениям в подавляющем числе юрисдикций применяется привязка lex laboris (место выполнения работы).

Таким образом, на наш взгляд, в связи с особой природой трудовых отношений и правового положения работника как слабой стороны договора применение норм об обязательствах раздела VII ГК к трудовым отношениям является неприемлемым и нецелесообразным. В связи с этим требуется разработка специальных коллизионных норм для регулирования трансграничных трудовых отношений, в частности вопросов применимого права к трудовому договору.

На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы.

1. Трудовые отношения, осложненные иностранным элементом, по общему правилу, входят в предмет междунарожного частного права. Однако ввиду их особого смешанного характера провести однозначную дифференциацию трудовых отношений на частноправовые и публично-правовые не представляется возможным.

2. Для целей коллизионного регулирования при определении частного характера трудовых отношений следует оценивать в совокупности ряд критериев: данные отношения регулируются преимущественно диспозитивным методом; характеризуются независимостью и автономностью субъектов (работника и нанимателя), свободой договора и незначительным вмешательством государства; также данные отношения должны регулировать и защищать интересы частных лиц.

3. В отличие от гражданского права, трудовое право основано на единстве частноправовых и публично-правовых начал ввиду особой роли трудового права по защите прав работников. Следовательно, нормы МЧП, закрепленные в ГК и направленные на регулирование гражданско-правовых договоров, непригодны для регулирования трансграничных трудовых договоров.

4. Учитывая сложный характер трансграничных трудовых отношений, который подразумевает регулирование данных отношений как частноправовыми, так и публично-правовыми нормами, необходимо законодательно закрепить специальные коллизионные нормы, регулирующие трансграничные трудовые отношения, объем которых должен четко определять круг трудовых отношений, подпадающих под регулирование.

Список использованных источников

1. Бабкина, Е. В. К вопросу о правовой природе коллизионных норм / Е. В. Бабкина // Актуальные проблемы международного публичного и международного частного права: сб. науч. тр. Вып. 3. — Минск: БГУ, 2011. — С. 94—99.
2. Богуславский, М. М. Международное частное право / М. М. Богуславский [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс. Россия / ЗАО «КонсультантПлюс». — М., 2018.
3. Борель, Ю. С. Коллизионное регулирование трудового договора / Ю. С. Борель // Международные отношения: история, теория, практика: материалы III науч.-практ. конф. молодых ученых фак. междунар. отношений БГУ, Минск, 4 февр. 2013 г. — Минск: Изд. центр БГУ, 2013. — С. 76—79.
4. Гетьман-Павлова, И. В. Коллизионное регулирование в международном частном трудовом праве / И. В. Гетьман-Павлова // Вестн. Моск. гор. пед. ун-та. Сер. юрид. науки. — 2008. — № 1. — С. 107—114.
5. Гражданский кодекс Республики Беларусь: Кодекс Респ. Беларусь от 7 дек. 1998 г. № 218-З: принят Палатой представителей 28 окт. 1998 г.: одобр. Советом Респ. 19 нояб. 1998 г.: текст по сост. на 1 сент. 2018 г. [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс. Беларусь / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2018.
6. Ерпылева, Н. Ю. Международное частное право: учеб. / Н. Ю. Ерпылева. — М.: Юрайт, 2011. — 1308 с.
7. Звеков, В. П. Международное частное право: учеб. / В. П. Звеков; под ред. Н. И. Марышевой. — 3-е изд. — М.: Wolters Kluwer Russia, 2010. — 904 с.
8. Кабатова, Е. В. Предлагаемые новеллы в раздел VI части третьей ГК РФ / Е. В. Кабатова [Электронный ресурс] // МГИМО Университет МИД России. — Режим доступа: <http://mgimo.ru/library/publications/1004867/>. — Дата доступа: 05.08.2018.
9. Карасёва, Л. В. Значение норм международного частного права в регулировании трудовых отношений мигрантов из стран СНГ в Российской Федерации: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.03 / Л. В. Карасёва; Рос. гос. соц. ин-т. — M., 2007. — 30 с.
10. Киселёв, И. Я. Трудовое право России. Историко-правовое исследование / И. Я. Киселёв. — М.: НОРМА, 2001. — 384 с.
11. Курс трудового права. Общая часть: учеб. пособие / А. А. Войтик [и др.]; под общ. ред. О. С. Курылёвой, К. Л. Томашевского. — Минск: Тесей, 2010. — 602 с.
12. Лунц, Л. А. Курс международного частного права. Особенная часть / Л. А. Лунц. — М.: Госюриздат, 1963. — 362 с.
13. Лунц, Л. А. Курс международного частного права. Особенная часть / Л. А. Лунц. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Юрид. лит., 1975. — 504 с.
14. Лушников, А. М. Курс трудового права: учеб. В 2 т. Т. 1 / А. М. Лушников, М. В. Лушникова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Статут, 2009. — 879 с.
15. Лушников, А. М. Проблемы общей части российского трудового права: научное наследие, современное состояние и перспективы исследований: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.05 / А. М. Лушников; Моск. юрид. акад. им. О. Е. Кутафина. — М., 2004. — 39 с.
16. Маковский, A. Л. Кодификация российского частного права / A. Л. Маковский; под ред. Д. А. Медведева [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс. Россия / ЗАО «КонсультантПлюс». — М., 2018.
17. Международное частное право: учеб. / Г. К. Дмитриева [и др.]. — Изд. 4-е, перераб. и доп. — М.: Проспект, 2016. — 680 с.
18. Нешатаева, Т. Н. Международное частное право и международный гражданский процесс / Т. Н. Нешатаева. — М.: Городец, 2004. — 624 с.
19. Перетерский, И. С. Международное частное право: учеб. / И. С. Перетерский, С. Б. Крылов. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Госюриздат, 1959. — 228 с.
20. Скачкова, Г. С. Труд иностранцев в России: правовое регулирование: науч.-практ. пособие / Г. С. Скачкова. — М.: Wolters Kluwer Russia, 2006.— 249 с.
21. Спектор, А. А. Трудовые отношения, осложненные иностранным элементом, как объект международного частного права: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03 / А. А. Спектор; Рос. гос. торг.-экон. ун-т. — М., 2004. — 146 с.
22. Тихиня, В. Г. Республике Беларусь необходим специальный закон о международном частном праве / В. Г. Тихиня [Электронный ресурс]  // КонсультантПлюс. Беларусь / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2018.
23. Трудовое право России: учеб. для бакалавров / отв. ред. Ю. П. Орловский. — М.: Юрайт, 2014. — 854 с.
24. Трудовое право России: учеб. для вузов / В. В. Глазырин [и др.]; отв. ред. Р. З. Лившиц, Ю. П. Орловский. — М.: ИНФРА-М — НОРМА, 1999. — 473 c.
25. Трудовой кодекс Республики Беларусь: Кодекс Респ. Беларусь от 26 июля 1999 г. № 296-З: принят Палатой представителей 8 июня 1999 г.: одобр. Советом Респ. 30 июня 1999 г.: текст по состоянию на 1 сент. 2018 г. [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс. Беларусь / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. — Минск, 2019.
26. Трудовой кодекс Российской Федерации: Кодекс от 30 дек. 2001 г. № 197-ФЗ: принят Гос. Думой 21 дек. 2001 г.: одобр. Советом Федерации 26 дек. 2001 г.: текст по сост. на 1 сент. 2018 г. [Электронный ресурс] // Консультант Плюс. Россия / ЗАО «КонсультантПлюс». — М., 2018.
27. Усачёв В. Л. Соотношение частного и публичного права в регулировании трудовых отношений на контрактной основе / В. Л. Усачёв // Проблемы публичного права: межвуз. сб. — Уфа: Изд-во Башкир. ун-та, 2001. — С. 79—87.
28. Федосеева, Г. Ю. Международное частное право: учеб. / Г. Ю. Федосеева. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Профобразование, 2002. — 320 с.
29. Boshno, S. V. Means and methods of legal regulation / S. V. Boshno // Law and modern states — 2014. — N 3. — P. 47—54.
30. Case C-435/06 — C Korkein hallinto-oikeus v. Finland: [2007] ECR I-10141 [Electronic resource] // EUR-Lex: Access to European Union law. — Mode of access: <https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/ALL/?uri=CELEX%3A62006CJ0435>. — Date of access: 25.06.2018.
31. Council Regulation (EC) N 2201/2003 of 27 November 2003 concerning jurisdiction and the recognition and enforcement of judgments in matrimonial matters and the matters of parental responsibility, repealing Regulation (EC) No 1347/2000 // Official Journal of the European Union. — 2003. — L 338. — P. 1—29.
32. Deakin, S. F. Labour law / S. Deakin, G. S. Morris. — 6^th ed. — Oxford: Hart, 2012. — 1264 p.
33. Deinert, O. International Labour Law under the Rome Conventions / O. Deinert. — Baden-Baden: Nomos Verlagsgesellschaft, 2017. — 544 p.
34. Gamillscheg, F. Labour Contracts / F. Gamillscheg // International encyclopedia of comparative law. — 1972. — Vol. 3.  — P. 3—24.
35. Lando, O. The Proper Law of the Contract / O. Lando // Scandinavian Studies in Law. — 1964. — Vol. 8, N 1. — P. 105—211.
36. Merrett, L. Employment contracts in private international law / L. Merrett. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — 329 p.
37. Rabel, E. The Conflict of Laws: a Comparative Study. Vol. 3: Special Obligations: Modification and Discharge of Obligations / E. Rabel. — Chicago: University of Michigan Press, 1950. — 611 p.
38. Regulation (EC) N 864/2007 European Parliament and Council on July 11, 2007 on the law applicable to non-contractual obligations («Rome II») // Official Journal of the European Union. — 2007. — L 199. — P. 40—49.
39. Regulation (EC) N 593/2008 of the European Parliament and of the Council on the law applicable to contractual obligations (Rome I) // Ibid. — 2008. — L 177. — P. 6—16.
40. Symeonides, S. C. Codifying Choice of Law Around the World: an International Comparative Analysis / S. C. Symeonides. — Oxford: Oxford University Press, 2014. — 411 p.
41. Świątkowski, A. M. European Union Private International Labour Law / A. M. Świątkowski. — Białystok: Jagiellonian University Press, 2012. — 343 p.
42. Swiss Federal Act on the Amendment of the Civil Code (Part Five: The Code of Obligations): adopted on 30 March 1911 (Status as of 1 April 2017) by The Federal Assembly of the Swiss Confederation [Electronic resource] // The Federal Council. The portal of the Swiss government — Mode of access: <https://www.admin.ch/opc/en/classified-compilation/19110009/index.html>. — Date of access: 20.06.2018.
43. Szaszy, I. International Labor Law / I. Szaszy. — Leyden: A.W. Sijthoff e Budapest, 1968. — 465 p.

Статья поступила в редакцию в сентябре 2018 г.