Истории беженцев — ноябрь 2004 г.
ЖИЗНЬ В ИЗГНАНИИ
Эта история очень похожа на истории тех людей, которым пришлось покинуть свою родину и искать убежище в других странах. Она рассказана 17-летней девочкой, пережившей то, что бывает не под силу вынести даже взрослым. Реальность похода на ужасный сон, вот только не знаешь, когда проснешься.
У Лины была обычная семья: мама, папа, два брата и две сестры. Жили они в Кабуле. Папа — полковник, мама — учительница. Родители любили и баловали детей, покупали им много игрушек и не запрещали смотреть телевизор. У них было много родных и друзей. Они с уверенностью смотрели на будущее, надеялись, что после длительной войны наконец-то наступило мирное время, а с ним — спокойная жизнь. Но судьба распорядилась иначе.
— Это случилось в 1955 году, — рассказывает Лина. — Мы жили в районе, похожем на военный городок. Со всеми ладили, ходили другу к другу в гости…
Однажды вечером мы услышали крики и шум в соседнем доме. Папа сказал: "Они придут и за нами". Тут же в наш дом вломились какие-то вооруженные люди. Их лица были спрятаны под платками. С порога они начали кричать на нас и избивать отца. Помню, было очень страшно. Я быстро спряталась под стол и не смела дышать — боялась, что убьют.
Кто это, я не знаю. Но они были очень злы на отца, обвинили его в том, что он спасал русских солдат. За это они пообещали отмстить ему и всей семье.
Позже избили моих родных и стали обворовывать дом. Забрали все ценное, что у нас было. Что не могли унести с собой, — ломали. Разбили телевизор, рамки с фотографиями русских друзей. Изуродовали все наши игрушки и кричали, что мои родители — не мусульмане, потому что мы дружим с "неверными".
Мне казалось, что этот кошмар длился целую вечность. Я всё боялась, что в нас начнут стрелять. Но они ушли, а с собой забрали мою старшую сестру. Не поверили, что она — наша, ведь у нее были русые волосы и зеленые глаза. Только за это она и поплатилась…. Больше я ее не видела, за все эти годы у нас не было ни одной весточки. Если она жива (мы так на это надеемся), то ей сейчас должно быть 25 лет.
Когда ушли эти люди, к нам прибежали соседи. У них случилась та же беда. Папа пытался привести маму в сознание, а мы с младшей сестрой плакали. Старший брат посадил нас к себе на колени и стал нашептывать какие-то слова. Говорил, что все прошло, что скоро кошмар закончится и мы про все забудем. Нам так хотелось верить ему.
Потом родители приказала нам быстро собираться, хотя что там было собирать? Сказали, что эти люди обязательно вернуться, как и обещали. Было примерно 5 часов утра.
Мы ушли из дома. Помню, шли очень долго. У брата были переломаны кости, нам так хотелось пить и есть. По дороге нас несколько раз останавливали вооруженные люди. Они всех обыскивали, издевались. Очень сильно избивали мужчин, у которых не было бороды, в том числе моих папу и брата. Но брату было еще мало лет, откуда у него борода?
Еще помню, как шли через какую-то гору, а внизу текла река. В который раз нас остановили, мою младшую сестру схватили за ногу и опустили над пропастью, а у родителей потребовали денег. Мама отдала последнее, что еще оставалось. И нам повезло — сестру отпустили. После этого она долго не могла успокоиться. Сказать, что мы были сильно напуганы, — это не сказать ничего. Нам все время казалось, что это только сон, который утром закончится и мы опять проснемся в своих кроватях, что будет все, как прежде. Я еще подумала: когда проснусь, плотно поем и напьюсь воды.
Кое-как мы добрались до Пакистана. Жили вместе с другими афганскими семьями, такими же беженцами. Но это было совсем недолго, нас и там нашли…
Я плохо помню дорогу. Знаю только, что нам помогли какие-то люди в посольстве. Мы ехали в Беларусь, потому что здесь были наши друзья, которые когда-то служили в Афганистане. Надеялись, что они не оставят нас, помогут. Но по дороге у нас все отобрали, в том числе и блокнот с адресами…
Когда добрались до Беларуси, сразу не знали, что делать и куда идти. Нам повезло: папа случайно встретил своего старого друга-сослуживца. Этот человек приютил нас. Написали письмо в Красный Крест и рассказали о себе, нам сразу помогли. Мы впервые за это время так радовались, верили, что самое страшное уже позади.
Мы почти не знали русского языка и не понимали, о чем говорят люди. Из-за этого было сложно найти работу, а жить же на что-то нужно. К тому же последствия того ужасного вечера давали о себе знать. У старшего брата оказались серьезные переломы грудной клетки, и ему срочно пришлось делать операцию. В Афганистане он сам учился в медицинском институте, но так и не успел его закончить…
Вскоре жизнь начала налаживаться. Решился вопрос с пропиской, мы получили статус беженцев и вид на жительство. Младшая сестричка была еще совсем маленькой, а нам с братом нужно было ходить в школу. Сначала боялись, что нас не возьмут, но проблем никаких не возникло. Одноклассники не обижали, хорошо ко мне относились.
Везде нам помогали друзья, знакомые или просто добрые люди… Все хорошо. Только мама до сих пор боится за нас с сестрой. Говорит, что уже потеряла одну дочь, не хочет потерять и нас. Она часто смотрит передачу "Жди меня" и все плачет. Но мы стараемся не говорить при ней о том, что пережили…
Сейчас я работаю ассистенткой врача и переводчицей в медицинском центре, мечтаю поступить в юридический колледж при БГУ.
Живем с родителями недалеко от Минска. Чтобы добраться до работы, встаем очень рано, но иначе нельзя. Мне нравится в Беларуси, у меня много друзей разных национальностей. Я участвую в конкурсах и международных фестивалях — пою и танцую. Люди относятся ко мне хорошо, хотя бывает всякое. Особенно тяжело было после событий в Беслане — некоторые на нас косо смотрели. У всех наций есть хорошие люди, а есть и не очень. Один мой знакомый японец говорит: если ребенок на него показывает пальцем, он не обращает внимания, ведь тот еще маленький. Но если так делают взрослые, он не теряется: когда с удивлением произносят: "О, японец!", он отвечает: "О, белорус!"
У меня очень насыщенная жизнь. Пять дней в неделю я работаю, а в выходные посещаю курсы русской грамматики, курсы по изучению родного языка, хожу на танцы, учусь играть на пианино. Окончила курсы парикмахеров, теперь занимаюсь на курсах секретарей. Мама говорит, что все это мне пригодится.
Очень люблю белорусскую кухню, надоел наш национальный плов. Обожаю блюда из картофеля, особенно люблю драники. Так что мы хорошо живем, только иногда нам звонят и угрожают те люди. Они нас и здесь нашли, пугают, что заберут нас с сестрой. Многие мои знакомые спрашивают: "Когда на родину вернетесь?" А я не хочу возвращаться. Если бы они пережили все, что мы, не спрашивали бы об этом. О родине мы только мечтаем…
У Лины и ее семьи жизнь наладилась. Очень хочется верить, что в дальнейшем у них все будет хорошо. То, что пережили эти люди, похоже на ужасный сон. Но, к сожалению, у многих беженцев все сложилось гораздо хуже…
Беженцы — это люди любой расы и любого вероисповедания. Спасая свою жизнь, они вынуждены расставаться со всем, что им так дорого. Их бедственное положение — трагедия нашего времени, а их судьба зависит от нас с вами. Быть беженцем — это не просто оказаться в чужой стране с чужой культурой и обычаями. Это означает жить в изгнании и зависеть от окружающих, просить для себя и своих детей предметы первой необходимости — продовольствие, одежду, кров.
Беженцы — не безликая масса людей, взывающая к нашему сочувствию. Это такие же люди, как и мы, которые не по своей вине стали участниками потрясений ХХ века. В 1951 году, когда было создано Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев, его мандат распространялся приблизительно на 1 млн. человек. Сегодня их число возросло до 22 млн. Среди них есть врачи и юристы, учителя и водители, фермеры и рабочие, матери, отцы и дети. Беженцами были Альберт Эйнштейн и Зигмунд Фрейд. Ими были также бывшие премьер-министр Испании Фелипе Гонсалес, президент Португалии Мариу Соареш и президент Филиппин Корасон Акино. Беженцами были Марлен Дитрих, Александр Солженицын, Бертольд Брехт, Рихард Вагнер, Владимир Набоков, Марк Шагал…
Не нужно смотреть на беженцев свысока. Судьба и так была к ним слишком строга. Не важно, какого цвета их кожа, и какую религию они исповедуют, они такие же, как мы. У них тоже есть дети, родители, любимые, друзья. Они уезжают со своей родины, потому что им грозит опасность и защитить их там некому. Нетерпение к людям других национальностей — тоже зло. От одного зла — войны и насилия — они убежали. Но куда им бежать от расизма и людского равнодушия?
Наталья Дробыш, "Минский меридиан", 19 ноября 2004 г.