Судьбы беженцев — июнь 2005 г.

Судьбы беженцев — июнь 2005 г.

ЖИЗНЬ ВДАЛИ ОТ РОДИНЫ

Сегодня в Беларуси статус беженцев имеют 757 человек (включая несовершеннолетних детей). Из них 547 — из Афганистана, 106 — из Грузии, 32 — из Таджикистана, 23 — из Эфиопии, 28 — из Азербайджана. Из остальных стран — единицы.

Подготовка материалов о беженцах стала для меня глубокой эмоциональной встряской. Думаю, с этими людьми стоило встретиться хотя бы для того, чтобы лишний раз убедиться, как много каждому из нас дается Богом и как надо это ценить. Мир, свою Родину, свой дом, семью, здоровье близких, жизнь. Потому что все это можно потерять в один миг, когда не по силам окажется воспротивиться чужой, злой воле.

Нателе

Нателе Закарая приехала в Беларусь в 1993 году из Абхазии. В Гальском районе, где она жила с мужем и двумя сыновьями Гиго и Георгием, у них был большой дом в восемь комнат, построенный своими руками, большой фруктовый сад, где урожай снимали несколько раз в год, уважение и почет. Она, окончив Московский кооперативный институт, работала старшим ревизором, муж — Зураб — инженером-строителем.

Сорваться с насиженного места и спасаться бегством эту семью вынудила на их благодатной солнечной земле бойня.

Сотни лет абхазцы жили здесь бок о бок с грузинами; женились, выходили замуж, создавали смешанные семьи, вместе растили детей, заимствовали друг у друга обычаи и традиции, отмечали совместные праздники. И, конечно, не сами простые абхазцы вдруг в начале 90-х пошли войной на грузин. Конфликт, как все конфликты подобного рода, был спровоцирован и порожден действиями политиков, продиктован их амбициями и близорукостью. А начатое кровопролитие уже очень трудно бывает остановить…

— Дома многих наших родственников были сожжены, — рассказывает Нателе Акакиевна. — В наш адрес тоже не прекращались угрозы расправы. И когда мы услышали, что в направлении села идут вооруженные боевики, мы, в чем были, покинули дом и ночью бросились бежать. Никогда не забуду, как шла по заминированному мосту, сыновья плакали и спрашивали меня: "Мама, куда мы идем?" В Минск отправились искать пристанище, потому что здесь жил мой брат Давид, окончивший БГУ.

Моя собеседница замолкает и после паузы добавляет:

— После того, что я видела, мне не хотелось жить. Хотелось броситься в море и разом со всем покончить. Даже вспоминать об этом больно. Это был настоящий геноцид. У Георгия в 7 лет после этого появились седые волосы. Мы никогда не знали нужды. А тут оказались нищими. Жилья нет, работы нет. Был период, когда мы в однокомнатной квартире брата в Минске жили всемером — он с женой и ребенком и нас четверо. Много лет я не могла купить мясо, покупала на рынке кости и варила суп. Детей к 1 сентября в школу помогал одевать брат мужа, живущий в Воронежской области. Одно время работала дворником, позже торговала зеленью на рынке. Появилась возможность, я взяла небольшой участок земли и начала выращивать базилик и сдавать его на продажу. Муж нашел работу на рынке.

Сейчас эта семья снимает двухкомнатную квартиру на четверых. Сыновья учатся в СШ № 129, занимаются спортом, у них много друзей среди белорусов, и, как заметил Гиго в разговоре, в Беларуси ему нравится.

И это при том, что горький хлеб жизни на чужбине они вкусили сполна. Статус беженцев эта семья получила только в этом году. До этого у них было только свидетельство о регистрации. Не было прописки, и даже получить медицинскую помощь в поликлиниках они были не в состоянии. У детей не было паспортов, только свидетельства о рождении. Слава богу, дети болели нечасто, и Нателе старалась обходиться народными средствами.

Несмотря на все пережитые трудности, Нателе считает Беларусь своей второй родиной. Ей нравятся в нашей стране люди, природа, порядок, стабильность. Она хочет, чтобы сыновья здесь получали образование, здесь служили в армии. И все-таки не скрывает: если бы в Абхазии установился мир и им гарантировали безопасность, она пешком бы пошла к родному дому, на родную землю.

Учительница

Гуля Платоновна Джгереная из того же Гальского района, что и Нателе. Работала там учительницей младших классов, потом 28 лет была заведующей детским садом. Несколько лет после начала в Абхазии войны она вместе со своей многочисленной родней жила будто на пороховой бочке. Как только ситуация обострялась и вооруженные боевики начинали свои бесчинства, они мгновенно снимались с места и переходили через реку Ингурию на мирную территорию в дом двоюродной сестры. Когда в Абхазию пришли миротворцы — представители ООН и их Гальский район стал нейтральной зоной, ситуация чуть стабилизировалась. Они опять возвратились в родной дом. Односельчане попросили Гулю начать заниматься с детьми по школьной программе, чтобы они не сидели по домам без дела. И вот в ее дом потянулись ребята со всего села.

— Никогда я не видела, чтобы дети так занимались, так тянулись к знаниям, — делится Гуля Платоновна.

Но действия боевиков не прекращались. Опять сыпались угрозы и продолжались расправы, поджоги домов и похищения. И в один черный день, когда стало ясно, что война затягивается надолго, Гуля Платоновна вместе с семьей была вынуждена бежать. В Беларусь она приехала, поскольку тут в Горецкой академии учился племянник и уже несколько лет жили ее дочь Джульетта.

— Первое время в Беларуси, — замечает Гуля Платоновна, — я никак не могла привыкнуть, что у вас и поздним вечером, и поздней ночью по улицам спокойно ходят люди. Мы у себя в Гале много лет запирались в 18.00 и никуда не показывались. Я была 80летней девчонкой, когда началась Великая Отечественная, и помню, как летали в небе над Сухуми мессершмиты и как было страшно, — продолжает она. — На войне в Венгрии погиб мой отец. И вот уже в зрелом возрасте я увидела войну в Абхазии, и все ужасы — страх, слезы, смерти, кровь — повторились. В Абхазии сжигались книги на грузинском языке, абхазцы похищали детей, расстреливали невинных людей, издевались над беременными женщинами. Были даже факты, что боевики отрезали головы у мирных жителей и … играли ими в футбол. Разве это забудешь?

Когда пять лет назад к Гуле Платоновне обратились из центра творчества детей и молодежи "Эврика" Фрунзенского района с предложением в рамках их совместной с УВКБ ООН программы "Адаптация и социализация детей-беженцев в Беларуси" преподавать в выходные для детей беженцев из Грузии родной язык, Гуля Платоновна согласилась сразу же, несмотря на то, что за подобную работу предлагалась чисто символическая плата.

— Для меня это было счастье. Если бы вы знали, — говорит она, — какая я в тот день шла гордая. Тем, что я хоть что-то могу сделать хорошее для своей родной Грузии. Ведь понятно, что вне языковой среды, постоянного общения язык забывается. Есть ребята, которые родились в Беларуси и практически не знают родного языка.

Сегодня Гуля Платоновна живет с семьей в однокомнатной квартире, где до недавнего времени жил ее племянник вместе с женой и двумя детьми. Она абсолютно ни на что не жалуется.

— В Беларуси чудесные люди. Недавно мне сделали тяжелую операцию в больнице скорой помощи. Меня оперировал хирург Юрий Козик. Какой это специалист! И человек чудесный. Красный Крест подарил мне бытовую технику. Мне платят пенсию.

— И все-таки вы хотите вернуться в Грузию?

— Очень. Вы знаете, во сне я всегда в Грузии… если бы видели, какой у нас дома лимонарий! А какая цветет магнолия во дворе. Ей сто лет.

— Вы верите в будущий мир на земле, которая так полита кровью? Что грузины и абхазцы смогут жить мирно?

— Прощать трудно, очень трудно… Но другого пути нет. Ради детей и внуков мы должны простить. Иначе как жить?

* * *

Не правда ли, для многих из нас слово "беженцы" ассоциируется с людьми, которые ходят по вагонам метро и электричек и взывают к милосердию окружающих: "Мы не местные, подайте на пропитание". Для многих беженцы сродни бомжам. На самом деле это совершенно не так. Беженцы — это люди, покинувшие свою родину из-за того, что там их жизни и жизни их родных угрожала смерть, физическая расправа. Когда сжигают твой дом, твоим детям обещают отрубить руки, когда их похищают, не остается ничего, кроме как спасаться бегством и искать убежища на чужбине. Да, международные организации, например УВКБ ООН, Красный Крест, чем могут, помогают этим людям: продуктами, медикаментами. Но, увы, они не располагают средствами, чтобы решить вопросы обеспечения беженцев жильем, работой. Доле беженцев не позавидуешь. Известно же, что даже просто смена места жительства в пределах своей страны, своего города — это определенный стресс. Перемена же страны, языковой, культурологической среды, своего социального статуса, отрыв от родных и близких — стресс гораздо более сильных. Плюс та зависимость от других, в которой они оказываются на чужбине, необходимость просить, ходить по инстанциям, обращаться с просьбами. Это очень болезненно для достоинства любого человека…

Один непродуманный политический шаг, одно недальновидное политическое решение. И вот на мирной земле начинается бойня. И у семилетнего мальчика появляются седые волосы, молодая женщина с горечью признается: "Не хочу жить". Пожилая учительница, всю жизнь сеявшая "разумное, доброе, вечное", видит родину только во сне.

Увы, не в наших силах прекратить все войны, установить мир повсюду. Все, что мы, белорусы можем сделать в отношении беженцев — поддержать их словом или поступком, проявить великодушие к людям, которые остались без Родины. Потому что нам легче. У нас Родина есть.

Ольга Поклонская, "Рэспубліка", 18 июня 2005 г.

 

СНЫ С ЗАПАХОМ РОДИНЫ

На том, чтобы Мзия с детьми покинула Сухуми и улетела в Москву, настоял ее муж Отар. Она сопротивлялась как могла. Несмотря на то, что их дом, где они только-только получили новую большую квартиру, пострадал от бомбардировок.

Мзия и Отар

Мзия Акубардия — моя коллега. Она окончила русское отделение факультета журналистики Тбилисского государственного университета, работала в газете "Советская Абхазия". Потом вышла замуж. Муж Отар Иванович Акубардия, кандидат экономических наук, был председателем потребкооперации Абхазии. У них с разницей в полтора года родились дочь Лия и сын Лаша. Они строили под Сухуми дачу, и Отар Иванович мечтал, как будет с чисто кавказским гостеприимством принимать там своих друзей. У этих людей было все, что нужно для простого человеческого счастья. И все это они вынуждены были оставить.

События, развернувшиеся в Абхазии и приведшие к гражданской войне, нарушили привычный, налаженный ход их жизни.

— В Москве, где мы остановились у знакомых, долго не задержались, — рассказывает Мзия. — Там как-то косо смотрели на нас. Дочь, еще совсем ребенок, жаловалась, что с ней в детском саду не хотят играть. Один из знакомых мужа пригласил нас в Минск. Контраст с Москвой был разительный. В Минске я отдыхала и телом и душой. А когда дети пошли в школу, сначала в 28-ю, потом в 1-ю, и я увидела, как к ним относятся и педагоги, и сверстники, сказала мужу: "Мы остаемся здесь". И потом, сколько ни звали его друзья в Москву, Питер, Ростов-на-Дону, я уперлась — и ни в какую: "Даже не упрашивай. Из Минска я уеду только в Сухуми".

О том, чтобы подавать документы на получение статуса беженца, не особенно и задумывались. Они не намеревались задерживаться на чужбине, надеялись вскоре вернуться домой. Постоянно жили в ожидании: вот летом буде саммит, и примут решение о возвращении этнических грузин в Абхазию. Одно лето сменяло другое, а никаких судьбоносных решений не принималось. От знакомых Отар и Мзия узнали, что их квартира в Сухуми уже перепродана в третьи, а то и в четвертые руки.

Так они и ютились по съемным квартирам, как-то перебивались и все надеялись, что не сегодня-завтра о них вспомнят и вернут домой. Дети росли, обзаводились друзьями, учили белорусский и понемножку забывали родной грузинский. Так год за годом эта семья провела в Беларуси 10 лет. Слава богу, друзья Отара Ивановича поддержали их в этот очень трудный период. Из Москвы прислали необходимые дорогие лекарства, оплатили Лии учебу на юрфаке БГУ.

— Сколько горя война принесла! А все из-за бездарной политики в этом регионе, — с боль. Говорит Мзия. — Наши мужчины особенно быстро "сгорают" здесь на чужбине. Они не могут пережить того унижения, которому подверглись.

— А ваши дети стремятся в Абхазию? — интересуюсь у своей собеседницы.

— Образование Лия и Лаша хотят получить здесь, в Беларуси. Я, конечно, постоянно говорю им: рано или поздно, но мы все равно вернемся на Родину, и ей понадобятся молодые руки и мозги.

Моя собеседница замолкает и после паузы продолжает:

— Понимаете, мы, грузины, не любим быть в гостях. Мы любим принимать их у себя. Наша земля будто создана для этого. Она такая красивая, щедрая! Если есть рай на земле, то это наша Абхазия. И мы так красиво поем и танцуем, чтобы те, кто приезжает на нашу землю, отдыхали телом и душой. У нас в Очамчире (недалеко от Сухуми), где я родилась, был большой сад, в котором каждый год созревал урожай мандаринов. Так люблю запах цветущих мандариновых деревьев!.. И вот этот запах долгое время просто преследовал меня во сне. Я никогда не думала, что такое возможно — чтобы запахи снились. Иногда просыпаешься среди ночи, за окном идет снег, а ты еще чувствуешь родной запах…

Нахид и Нур

Нур и Нахид Ахмад в Беларуси тоже 10 лет. Родной Афганистан они покинули 16 лет назад. Но на пути в Беларусь несколько лет провели в Пакистане, Казахстане, Москве. Старшие дети, Загал и Белал, родились на родине, младшая, Саманта, — уже здесь, в Минске.

— Мой отец — военный, — рассказывает Нахид, — он 30 лет прослужил в афганской армии. Муж тоже военный. И, конечно, они задолго до нашего отъезда понимали, что развязанная в стране война быстро не закончится, что все это всерьез и надолго. Мы очень боялись за детей…

В Кабуле у них была большая благоустроенная квартира, загородный дом, машина. Сегодня в Минске они снимают двухкомнатную квартиру на пятерых. Нур работает на рынке. Нахид вот уже 6 лет преподает историю и религию страны (у нее педагогическое образование) афганским детям в СШ № 136 в рамках совместного проекта УВКБ ООН, Красного Креста и Центра творчества детей и молодежи Фрунзенского района г. Минска "Эврика" "Социализация и адаптация детей беженцев в Беларуси".

Статус беженцев они получили спустя пять лет после подачи документов. Прописки у этой семьи нет до сих пор: трудно найти согласного прописать сразу пятерых (это проблема практически всех афганских семей, поскольку они многодетные).

— Конечно, финансово нам тут трудно, — делится Нахид, — надо оплачивать съемную квартиру, одевать себя и детей. Но в Афганистане по-прежнему неспокойно, и о том, чтобы вернуться, сейчас не может быть и речи.

По словам Нахид, а также старших детей Загала и Белала, ни с какими проявлениями национализма, ксенофобии они в Беларуси не встречались. Никто не препятствует им исповедовать мусульманство, соблюдать Рамадан (мусульманский 30-дневный пост), придерживаться своих традиций и обычаев. Одеваются они совершенно по-европейски. Дети говорят по-русски без акцента, учатся в СШ № 136 по программам белоруской и афганской школ. Загал и Белал хотят получить образование в Беларуси. Свою родину Афганистан они знают только по рассказам родителей, но все-таки переживают за происходящее там и, конечно, мечтают, чтобы все поскорее кончилось.

Против стереотипов

Для многих слово "беженцы" ассоциируется с лицами, которые ходят по вагонам метро, электричек и взывают к милосердию граждан: "Мы не местные, помогите, чем можете". Для кого-то беженцы сродни бомжам. На самом деле это совершенно не так. Беженцы — это люди, вынужденно покинувшие родину из-за угрозы для своей жизни и жизни их детей. Когда только из-за твоей национальности, религиозной принадлежности поджигают дома, похищают детей, угрожают отрубить им руки, не остается ничего другого, как спасаться бегством и искать пристанища в других странах.

Как утверждают психологи, даже переезд а новое место жительства, смена работы в своей стране — это определенный стресс. Эти же люди получили глубокие психологические травмы, связанные с войной, с теми ужасами, свидетелями которых они были на родине. Плюс стрессы в связи с переменой языковой, культурной среды, своего социального и имущественного статуса, с зависимостью от других, в которой оказывается человек на чужбине. Все они страдают, всем им приходится трудно. В жерновах, запущенных политиками, перемалываются судьбы простых людей. Людей, которые по-настоящему любят свою родину, всем сердцем болеют за нее. И хотя многие из грузин признались, что в Беларуси они обрели свою вторую родину, но во сне они все же видят ту единственную землю, до которой — как только там установится мир — они готовы идти пешком.

Ольга Поклонская, "Рэспубліка", 26 июня 2005 г.


Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Сообщество

  • (029) 3222740
  • Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
© 2025 Международное общественное объединение «Развитие». All Rights Reserved.