Белорусский журнал международного права и международных отношений 2002 — № 2
международные экономические отношения
ЭВОЛЮЦИЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ЮЖНОКОРЕЙСКИХ ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННЫХ КОНГЛОМЕРАТОВ С ПРАВИТЕЛЬСТВОМ
Гил Кюн Сук — аспирантка кафедры международных экономических отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Южная Корея, несмотря на неблагоприятные послевоенные условия, ограниченные природные ресурсы, узкий внутренний рынок, крайне незначительные внутренние сбережения и недостаток опыта, достигла замечательных успехов в экономическом развитии. С 1995 г., по оценкам специалистов, она относится к группе экономически развитых стран [7, 19]. Не последнее значение в достижении экономических успехов принадлежит деятельности крупнейших торгово-промышленных групп — чеболей. Рассмотрим их экономическую роль и специфику взаимоотношений с правительственными учреждениями.
Можно утверждать, что одной из уникальных характеристик корейской экономики в настоящее время являются торгово-промышленные группы (ТПГ), которые свидетельствуют о высокой степени производственной монополизации. Чеболи — это многоотраслевые конгломераты, ядром которых, как правило, выступают промышленные компании, а сбытовую стратегию обеспечивают специализированные торговые фирмы. Специфика чеболей в отличие от финансово-промышленных групп заключается в том, что в их состав не могут входить банки и другие финансово-кредитные учреждения. Что касается их взаимоотношений с правительством, то именно на чеболи в первую очередь возложены задачи по реализации макро- и внешнеэкономической политики государства, а точнее — планы экономического развития.
О высокой степени концентрации производства и капитала в корейской экономике говорят те данные, что на долю чеболей приходится более 60 % ВВП и около 70 % экспорта страны [3, 267]. В настоящее время 10 ведущих чеболей доминируют почти во всех ведущих отраслях южнокорейской экономики, которая характеризуется также высоким уровнем монополизации. Практически все крупные и средние предприятия принадлежат к различным ТПГ или входят в сферу их влияния и контроля.
Спецификой корейских ТПГ является и то, что они базируются на семейном капитале. Неудивительно в связи с этим, что корейские ученые определяют чеболь как "группу формально самостоятельных фирм, находящихся в собственности определенных семей и под единым административным и финансовым контролем" [8, 226]. Реальное управление чеболями осуществляют семейные кланы, в то же время их доля в акционерном капитале ТПГ редко превышает 50 % (см. таблицу), что в принципе соответствует международной практике.
Примерно до 1970-х гг. система контроля входящих в чеболь фирм, число которых, например, в трех крупнейших чеболях составляло от 27 до 42, осуществлялась в основном ведущим собственником, членами его семьи и близкими друзьями, стоявшими во главе входящих в группу фирм. В последующие годы стало характерным привлечение к управлению наемных менеджеров. Не в последнюю очередь это было вызвано ростом числа филиалов и дочерних компаний, входящих в ТПГ. Так, в 1998 г. их среднее количество в пяти крупнейших чеболях выросло до 51 структурной единицы [9, 51].
Своеобразием отличались формирование и эволюция южнокорейских чеболей. В научной литературе высказывается мысль, что ведущие чеболи, которые формировались преимущественно на основе диверсификации, объединяют разнородные по применяемым технологиям фирмы и рынки сбыта. Однако ретроспективный анализ показывает, что между отдельными сферами деятельности чеболя существовали и существуют внутрипроизводственные связи, которые не видны на поверхности. Формирование компании LG подтверждает данную закономерность. Начав с производства пластмасс, фирма внедрилась в производство электротехнической и электронной продукции и телекоммуникационного оборудования, где пластмасса имеет широкое применение, а также в переработку нефти. От сферы переработки нефти компания перешла к строительству танкеров и страховому бизнесу. В настоящее время LG по профилю своей деятельности является конгломератом взаимосвязанного типа. В данном случае формирование и укрупнение чеболей происходило путем диверсификации связанного типа через создание новых товаров в рамках уже существующей фирмы.
Вертикальная интеграция и диверсификация несвязанного типа осуществлялись, как правило, путем приобретения фирм на интересующих сегментах рынка или создания новых фирм в организационно-правовой форме филиалов и дочерних компаний. В рамках транснациональной вертикальной интеграции чеболей за пределами Южной Кореи в 1980-е гг. организованы центры производства компонентов, узлов, добычи сырья, а также центры сбыта продукции.
Интенсивное развитие чеболей было предопределено проводимой государством политикой, направленной на стимулирование роста и развитие корейской экономики. Важное место в ее реализации отводилось чеболям. Отношения между правительством и чеболями можно охарактеризовать как партнерские. Так, в 1960-е гг. правительство широко субсидировало чеболи, способствуя их монополистической концентрации; в 1970-е гг. оказало массированную поддержку, сориентировав их на ускоренное развитие тяжелой и химической промышленности; в 1980-х гг. направило их деловую активность на резкое расширение экспортного потенциала и освоение новых внешних рынков сбыта. В этот период частные предприниматели-экспортеры получили доступ к крупным кредитным ресурсам под низкие проценты. Это расширило их возможности по закупке импортного оборудования и других ресурсов для экспортного производства, позволило снизить предпринимательские риски и устранить неопределенность в коммерческой деятельности. В результате государственной поддержки чеболи стали играть ключевую роль в промышленном развитии Южной Кореи и доминировать в национальной экономике.
В ходе осуществления серии пятилетних экономических планов, особенно при администрациях Пак Чжон Хи и Чон Ду Хвана, политика предоставления неограниченной свободы в производстве и экспорте способствовала концентрации экономической мощи в руках некоторых больших групп компаний, руководимых одной семьей. Председатели конгломератов несли персональную ответственность перед правительством за выполнение программ и были обязаны компенсировать потери в случае неудач, что представляется весьма рациональным.
Рост чеболей в Южной Корее во многом происходил благодаря осуществлению государственных программ импортозамещения и крупномасштабного строительства, а также системе льготного финансирования при поддержке государства. Так, чеболи получили около 75 % банковских кредитов, предоставленных частному сектору в конце 1970-х—начале 1980-х гг. В дальнейшем это предопределило сильную кредитную задолженность южнокорейских корпораций и низкую долю собственного капитала в активах, которая колеблется от 1,5 % у "Хендэ" до 15 % у "Самсунг" [10, 77].
Российский экономист Е. В. Ленский справедливо отмечает, что среди факторов, способствовавших динамичному развитию чеболей, можно отметить следующие: быстрое освоение новых отраслей и диверсификация деятельности благодаря опыту, приобретенному в проектировании и реализации инвестиционных проектов; использование новейших иностранных технологий; большое внимание к подготовке управленческих кадров; межотраслевой синергизм и способность быстро аккумулировать значительные финансовые средства для реализации крупных стратегически важных проектов; более высокая финансовая, технологическая и организационная устойчивость [1, 268].
Высокая диверсификация производства и направлений бизнеса чеболей привела к необоснованному распылению ограниченных ресурсов, отвлечению внимания от наиболее прибыльных или перспективных проектов, дающих компаниям основные конкурентные преимущества. В середине 1990-х гг. обнаружилась огромная кредиторская задолженность и низкая прибыльность многих инвестиционных проектов. В 1996 г. 20 из 30 крупнейших чеболей имели показатель отношения прибыли к инвестированному капиталу ниже, чем стоимость капитала. Например, этот показатель для "Ханбо", "Самми" и "Джинро" составил в конце 1996 г. соответственно 1,7 %, 3,1 % и 1,9 %, в то время как процентная ставка в Южной Корее перед кризисом была 12 % годовых. Как отмечают многие исследователи, причиной такой ситуации стал целый ряд факторов финансового и предпринимательского характера: запутанная и неточная система бухучета, применявшаяся в чеболях; манипулирование статьями балансов; выдача неучтенных гарантий некоторым подразделениям, входящим в состав чеболя, кредитующим банком для обеспечения кредита другого подразделения; законодательные ограничения в области конкуренции, прямых и портфельных иностранных инвестиций, что позволило южнокорейским конгломератам безраздельно господствовать на внутреннем рынке; кулуарное решение важнейших вопросов, связанных со стратегией развития, пренебрежение правилами и интересами мелких акционеров; система пожизненного найма, в известной степени лишающая трудовые отношения гибкости.
В результате в конце 1990-х гг. правительство совместно с МВФ разработало программу корпоративной и финансовой реструктуризации бизнеса. МВФ оказал южнокорейской экономике срочную финансовую помощь, а правительственная комиссия по оздоровлению бизнеса в 1998—2000 гг. занималась реализацией данной государственной программы.
В 1990-е гг. происходила эволюция взаимоотношений между правительством и ведущими чеболями, которые достигли достаточно высокой хозяйственной независимости и стали основными поставщиками продукции для растущего внутреннего рынка. Примером этого может служить активное внедрение группы "Самсунг" на автомобильный рынок, что не поддерживается Министерством торговли, промышленности и энергетики Республики Корея.
В связи с этим утрачивает свою актуальность характеристика отношений между чеболями и правительством как "подчиненного соглашения", при котором правительство, используя не принудительные методы, а различные инструменты преференций, могло определять направления деятельности чеболей. В то же время последний юго-восточный финансовый кризис показал, что правительственная поддержка для промышленных конгломератов остается весьма существенной.
Неверным представляется распространенное мнение, что экономические успехи южнокорейской экономики и ее ведущего ядра — чеболей стали следствием копирования японской стратегии развития. Существуют принципиальные различия между корейскими чеболями и японскими дзайбацу, которые в обеих странах стали двигателями быстрого экономического роста и на первый взгляд весьма похожи. Одно из главных отличий — отношения собственности в сфере банковской системы. Дзайбацу, как финансово-промышленные группы, работают в тесном контакте с собственными банками и обладают неограниченными кредитными возможностями. Чеболям законодательно запрещено приобретать контрольные пакеты банков, и они вынуждены полагаться на контролируемые правительством кредитные институты. Это означает более тесные контакты между правительством и чеболями, которые порождают порой коррупцию в высших эшелонах власти (о чем пойдет речь ниже).
В 1990-е гг. руководство Республики Корея стало проводить курс на либерализацию и децентрализацию экономики, на реструктуризацию хозяйственной системы и открытие внутреннего рынка. Одной из причин проведения назревших реформ стало чрезмерное усиление роли в экономике и жизни страны чеболей, их недопустимо высокая степень сращивания с институтами государственной власти и, соответственно, почти неограниченные возможности лоббирования собственных интересов. Ведущие чеболи стали превращаться из ведомых экономических агентов в самостоятельные хозяйственные субъекты, способные оказывать серьезное влияние на экономическую политику правительства, в целях чего они широко использовали свои возросшие финансовые возможности.
В середине 1990-х гг. Южную Корею потрясло расследование администрацией Ким Ен Сама крупномасштабной, функционирующей в течение длительного времени коррупции в высших эшелонах власти. В результате проведенного расследования предшественник Ким Ен Сама на президентском посту Ро Де У был приговорен к пожизненному заключению, замененному затем на 20-летний тюремный срок. По результатам следствия, он получил в виде взяток, которые пошли в закрытый президентский фонд, как минимум 625 млн дол. При этом в списке 35 крупнейших доноров "секретного фонда" оказались почти все ведущие чеболи: "Самсунг" и "Хендэ" (по 31,3 млн дол.), "Дэу" (30 млн дол.), "Тон-А" (28,7 млн дол.), LG (26,2 млн дол.), "Ханджин" (21,3 млн дол.), "Саньен" (10 млн дол.) и т. д. По данному делу проходили и получили различные наказания многие известные бизнесмены. Достаточно сказать, что только по специальной амнистии президента Ким Ен Сама от 15 августа 1995 г. были освобождены 3169 человек, из которых 855, включая почетного председателя группы "Хендэ" Чон Джу Нена, проходили по данном делу о взятках [10, 76].
Однако коррумпированность не миновала и команду самого Ким Ен Сама. В конце 1996—1997 г. в Сеуле разразился новый громкий скандал — были арестованы сын президента Ким Хён Чуль и ряд высокопоставленных чиновников президентской администрации за взяточничество в крупных размерах в обмен на предоставление финансовых льгот, правительственных разрешений на зарубежные капиталовложения и т. п. Ким Хён Чулю инкриминировалось, в частности, получение взяток от ТПГ "Ханбо" на сумму более 7,4 млн дол. за помощь в получении льготных государственных займов. Президент Ким Ен Сам был вынужден принести согражданам публичные извинения, что, однако, мало смягчило ущерб, нанесенный его престижу, не развеяло подозрения об использовании им этих и других подобных средств во время собственной избирательной кампании.
Данные негативные факты показывают, что процесс переплетения интересов государственных структур и большого бизнеса зашел слишком далеко, а соответственно влияние торгово-промышленных конгломератов на правительство достигло опасного предела.
Монопольное положение чеболей в ведущих отраслях экономики, их тесное сращивание с правительственной бюрократией стали в 1990-е гг. в период быстрой демократизации корейского общества предметом мощной критики так называемого "заговора правительства и бизнеса". Администрация Ким Ен Сама проводила по отношению к чеболям политику "кнута и пряника", направленную на постепенное снижение концентрации капитала в их руках, ограничение их монопольных возможностей. В последнее время и руководство крупнейших конгломератов предпринимает меры по децентрализации полномочий и перераспределению собственности в пользу дочерних компаний ("Самсунг", LG), среди сыновей основателя ("Хендэ").
В то же время роль крупнейших чеболей в южнокорейской экономике остается доминирующей. Поэтому правительство президента Ким Дэ Чжуна проводит жесткую политику, направленную на ограничение экономической мощи и концентрации капитала конгломератов. Так, введенный в действие Закон о справедливой торговле предусматривает ряд запретительных мероприятий, направленных на уменьшение степени концентрации капитала чеболей и монополизации:
— полное запрещение перекрестных инвестиций между дочерними компаниями одной промышленной группы;
— запрещение дочерним компаниям конкретных промышленных групп инвестировать в другие компании суммы, превышающие 40 % стоимости их имущества за вычетом обязательств;
— запрещение открытия холдинговых компаний;
— превращение существующих компаний в холдинговые;
— запрещение предоставления долговых гарантий, превышающих 200 % собственного капитала, между компаниями, принадлежащими одной промышленной группе;
— запрещение финансовым и страховым компаниям ведущих промышленных групп вкладывать акции в дочерние компании внутри страны.
В настоящее время экономическая активность южнокорейских чеболей оживляется. Правительством рассматривается вопрос о разрешении движения финансовых средств чеболей, обсуждается "антиреформа" по проблеме государственной политики экономической помощи и поддержки национального бизнеса. После кризиса все ожидали краха чеболей и возрастания роли мелких компаний в национальной экономике. Но этого не произошло. Государство, особенно после событий 11 сентября 2001 г. и в условиях спада деловой активности, пошло на смягчение ряда законов, ограничивающих деятельность чеболей. Оно надеется, что в ближайшее время увеличится потребление производимой продукции на внутреннем рынке и только чеболи смогут удовлетворить возрастающие его потребности. Например, государством рассматривается закон о запрещении инвестирования дочерних компаний средствами, составляющими более 25 % их основного капитала. Конечно, такое смягчение ограничений в инвестировании дочерних компаний не может вернуть былую экономическую мощь чеболям, но способно вызвать значительное возрастание их деловой активности.
Таким образом, проведенный анализ взаимоотношений правительства с крупнейшими торгово-промышленными группами — чеболями Южной Кореи позволяет сделать вывод, что они носили противоречивый характер и не оставались неизменными в течение последних тридцати лет. При необходимости решения сложных экономических задач правительство создавало достаточно льготный режим для деятельности чеболей, и они выступали как надежные партнеры. В условиях же экономического подъема и роста экономики стимулирующая роль государства ослабевала. Однако фундаментом развития южнокорейской экономики и увеличения объема экспорта остаются крупнейшие торгово-промышленные группы. Поэтому принципиальная линия на поддержку чеболей будет сохраняться, хотя отдельные корректировки данного курса неизбежны.
Литература