журнал международного права и международных отношений 2007 — № 4
международное право — международное частное право
Коллизионный способ регулирования договора международного факторинга в Республике Беларусь
Надежда Газдюк
Автор:
Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. — аспирант кафедры международного частного и европейского права факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Рецензенты:
Бабкина Елена Васильевна — кандидат юридических наук, доцент кафедры международного частного и европейского права факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Хомич Кирилл Владимирович — кандидат юридических наук, старший научный сотрудник сектора административного и финансового права Института государства и права Национальной академии наук Беларуси
При осуществлении международных торговых операций субъекты хозяйствования часто сталкиваются с финансовыми проблемами, основными из которых являются проблема недостатка оборотных средств и проблема платежных рисков. Международный факторинг позволяет не только решить указанные выше проблемы, но и обеспечить субъектам хозяйствования предоставление комплексного финансового обслуживания. Очевиден тот факт, что эффективное использование любого правового института возможно только при условии его надлежащего правового регулирования. Вопрос о правовом регулировании приобретает особое значение, когда дело касается международных коммерческих договоров (контрактов), имеющих связь с правовой системой различных государств. Указанные обстоятельства и обусловливают актуальность темы, избранной для написания настоящей статьи.
Несмотря на то, что договору факторинга посвящено довольно большое количество научных исследований (в частности, данный правовой институт изучали такие авторы, как Н. Агафонова [1], Ю. А. Алексанова [3], В. А. Белов [5], К. Д. Гасников [8], Е. Ф. Жуков [15], А.Г. Ивасенко [17], А. С. Комаров [18], Л. А. Новоселова [24], Е. А. Суханов [27] и др.), ряд теоретических и практических проблем до сих пор остаются неразрешенными, в том числе и вопрос о праве, подлежащем применению к правоотношениям, возникающим на основе договора международного факторинга. В настоящей статье автор поставил себе цель рассмотреть некоторые проблемные вопросы, связанные с коллизионным способом регулирования договора международного факторинга.
Представляется, что выводы настоящего исследования могут в определенной степени способствовать устранению пробелов в юридической науке, а также совершенствованию законодательства и практики применения договора международного факторинга в национальном и международном коммерческом обороте.
Признание договора факторинга международным влечет признание того факта, что данный договор связан с правовыми системами разных государств, что порождает следующую специфику правового регулирования рассматриваемых правоотношений. Во-первых, возникает проблема выбора правовой системы, нормы которой должны регулировать данные отношения. Во-вторых, у сторон договора международного факторинга появляется возможность своим волеизъявлением подчинить отношения, возникающие на основании данного договора, любому правопорядку, который они сочтут необходимым, либо урегулировать их в соответствии с обычаями международного делового оборота (lex mercatoria). В-третьих, возникает необходимость применения актов международного правового регулирования.
В литературе отмечается, что международному частному праву присущи два способа регулирования: во-первых, коллизионно-правовой, который осуществляется в двух формах — национальной и международной, и, во-вторых, материально-правовой, осуществляемый в международно-правовой форме. Оба указанных способа направлены на преодоление коллизионной проблемы, хотя и разными средствами [22, с. 25]. Как уже указывалось выше, настоящая статья посвящена коллизионно-правовому способу регулирования международных факторинговых отношений.
В отношении международно-правовой формы коллизионного способа регулирования договора международного факторинга необходимо отметить следующее. В литературе неоднократно указывалось на то, что наиболее эффективной формой регулирования международных частноправовых отношений (международных коммерческих контрактов, в частности) является унификация. Вместе с тем, специалисты отмечают трудности, которые существуют в данной сфере. Так, по мнению С. В. Бахина [4, с. 24], Н. Г. Вилковой [7, с. 36], И. С. Зыкина [16, с. 29], Т. Н. Нешатаевой [23, с. 356] и др., международное частное право не обеспечивает должного уровня правового регулирования унифицированными нормами. В качестве причин указываются следующие факторы: с одной стороны, в настоящее время существует крайне мало согласованных унифицированных правовых режимов в виде международных конвенций; с другой стороны, международные соглашения имеют тенденцию к длительному согласованию, регулируют лишь узкий круг вопросов, не вступают в силу из-за недостаточного числа ратификаций и потому действуют для узкого круга государств.
Упомянутые выше проблемы актуальны и для регулирования международных факторинговых отношений: в настоящее время не существует действующего международного правового акта, который содержал бы унифицированные коллизионные нормы, позволяющие установить право, подлежащее применению к договору международного факторинга. Конвенция Организации Объединенных Наций об уступке дебиторской задолженности в международной торговле 2001 г. (далее — Конвенция ООН) [19] содержит как материальные, так и коллизионные нормы. Однако применение Конвенции ООН для регулирования международных факторинговых отношений осложнено рядом факторов. Во-первых, данная Конвенция не вступила в силу (ее ратифицировала лишь одна страна, в то время как, согласно ст. 45 Конвенции ООН, для вступления ее в силу необходима ратификация пяти стран). Во-вторых, Республика Беларусь не является ее участницей. В-третьих, поскольку Конвенция ООН не является актом специального регулирования факторинговых сделок (в целом она регулирует отношения по уступке дебиторской задолженности и при этом в ней не указывается, на основании какого договора такая уступка должна произойти), многие вопросы факторинговых отношений остаются нерегулированными (например, порядок финансирования кредитора, порядок оказания фактором кредитору дополнительных услуг и т. п.).
В связи с отсутствием унифицированного коллизионно-правового регулирования факторинговых отношений возникает необходимость обратиться к национальному законодательству Республики Беларусь.
Согласно Гражданскому кодексу Республики Беларусь (далее — ГК) [9], право, применимое к договорным обязательствам (в том числе и к договору международного факторинга), определяется двумя способами: 1) на основании волеизъявления сторон контракта — привязка lex voluntatis (ст. 1124 ГК); 2) при отсутствии волеизъявления сторон право, подлежащее применению устанавливается в соответствии с коллизионными привязками, закрепленными в статьях 1125 и 1126 ГК.
Необходимо отметить, что в отличие от законодательства большинства зарубежных стран, в том числе и Российской Федерации, ГК не закрепил в качестве основной привязки, позволяющей при отсутствии соглашения сторон определить подлежащее применению к договору право, привязку «закон наиболее тесной связи» (proper law of the contract). ГК устанавливает жесткие привязки, которыми обязан руководствоваться суд при решении вопроса о применимом праве. Так, статья 1125 ГК устанавливает, что при отсутствии соглашения сторон договора о подлежащем применению праве по общему правилу к этому договору применяется право страны, где имеет основное место деятельности сторона, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания такого договора. Привязка наиболее тесной связи применяется только тогда, когда невозможно определить исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора.
Для сравнения можно привести Гражданский кодекс Российской Федерации [10], пункт 1 статьи 1211 которого устанавливает, что при отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору применяется право страны, с которой договор наиболее тесно связан. Пункт 2 данной статьи устанавливает, что правом страны, с которой договор наиболее тесно связан, считается, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела, право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора. Таким образом, устанавливая презумпцию того, что договор наиболее тесно связан с правом страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, Гражданский кодекс Россий-ской Федерации не исключает возможности наличия наиболее тесной связи договора с правом иной страны.
Представляется, что закрепление белорусским законодателем жестких привязок не соответствует ни требованиям международного хозяйственного оборота, ни общемировой тенденции регулирования договорных отношений.
Следует отметить, что ГК не содержит специальной привязки, позволяющей определить право, подлежащее применению к договору международного факторинга. Пункт 4 статьи 1125 ГК устанавливает, что к договорам, не перечисленным в пунктах 1—3 данной статьи, при отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве применяется право страны, где имеет основное место деятельности сторона, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания такого договора. Таким образом, для определения применимого к договору международного факторинга права необходимо решить вопрос о том, исполнение какой из его сторон (фактора или кредитора) имеет решающее значение. Согласно абзацу 9 пункта 3 статьи 1211 Гражданского кодекса Российской Федерации, стороной, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, признается, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела, сторона, являющаяся финансовым агентом в договоре финансирования под уступку денежного требования. Отечественное же законодательство не содержит ответа на вопрос: исполнение какой из сторон договора факторинга имеет решающее значение.
Представляется, что для решения данного положения необходимо обратиться к вопросу о сущности договора факторинга. Анализ законодательства и цивилистической доктрины Республики Беларусь и зарубежных стран в зависимости о того, какому аспекту факторинга придается приоритетное значение, позволяет выделить следующие основные теории сущности рассматриваемого договора.
I. Экономическая теория. Представители данной теории (Н. Агафонова [1, с. 111], В. А. Белов [5, с. 5], А. Г. Ивасенко [17, с. 213], Д. А. Медведев [11, с. 508], Е. Степаненко [26, с. 21], Е. А. Суханов [27, c. 14] и др.) отмечают, что основной целью договора факторинга является финансирование кредитора фактором, причем финансированию присущи все основные признаки кредита, а именно: срочность, возмездность и возвратность. Опираясь на данную теорию, необходимо сделать вывод о том, что стороной, чье исполнение имеет решающее значение для содержания договора факторинга, является фактор.
II. Теория представительства исходит из того, что «по общему правилу факторинг представляет собой посредническую деятельность» [21, с. 270]. Из данной теории вытекает, что стороной, чье исполнение имеет решающее значение для содержания договора факторинга, также является фактор.
III. Теория обеспечительного интереса. Представители данной теории (К. Р. Адамова, Ю. Р. Тямушкин и др.) [2, с. 4] полагают, что основной целью договора факторинга является создания посредством уступки прав требования обеспечительного интереса, который бы позволил компенсировать фактору произведенные им на финансирование кредитора затраты. Данная теория получила большое распространение в США, а также в Италии.
Законодательство Республики Беларусь устанавливает коллизионные нормы лишь для двух обеспечительных обязательств. Так, согласно статье 1125 ГК, при отсутствии соглашения сторон договора о подлежащем применению праве к этому договору применяется право страны, где имеет основное место деятельности сторона, являющаяся поручителем в договоре поручительства и залогодателем в договоре залога. Универсальной нормы, позволяющей в общем виде определить, какое право подлежит применению к обеспечительным обязательствам, ГК не содержит. Представляется, что поскольку статья 310 ГК закрепляет неисчерпывающий перечень способов обеспечения исполнения обязательств, то казуальный способ формулирования коллизионных привязок (т. е. в отношении каждого отдельного способа обеспечения исполнения обязательств) нельзя признать оптимальным. Вследствие этого полагаем, что в законодательстве необходимо закрепить общую коллизионную норму, которая позволила бы установить единый подход к определению права, подлежащего применению к обеспечительным обязательствам. Представляется, что акцессорная природа обеспечительных обязательств диктует необходимость подчинить их праву, регулирующему основное обязательство, исполнение которого обеспечивается.
IV. Теория уступки права требования в качестве квалифицирующего признака договора факторинга рассматривает уступку права требования. Причем, если одни авторы (С. П. Гришаев [13, с. 56], Ю. В. Романец [25, с. 238] и др.), рассматривая договор уступки права требования как самостоятельный тип договора, отождествляют договор факторинга и договор цессии, то другие (Ю. А. Алексанова [3, c. 15], М. И. Брагинский [6, c. 312], Л. Г. Ефимова [12, c. 478], Л. А. Новоселова [24, c. 113] и др.), отрицая самостоятельный характер цессии, допускают возможность ее осуществления на основе различных типов договоров, в том числе и на основе договора факторинга. Как разновидность уступки права требования факторинг рассматривается в Великобритании, Израиле и некоторых других странах. Близка к данной теории правовая доктрина Франции, которая допускает применение к договору факторинга правил о суброгации.
Статья 1127 ГК устанавливает, что право, применяемое к договору, охватывает в том числе и уступку требований, и перевод долга в связи с договором. Таким образом, если исходить из теории обеспечительного интереса и теории уступки права требования, то договор факторинга должен регулироваться тем же правом, что и договор, на основании которого возникло право требования, уступленное по договору факторинга.
V. Теория эквивалентного обмена. К. Д. Гасников [8, c. 10], Ю. Ершов [14, с. 30], Е. Ф. Жуков [15, c. 110], А. С. Комаров [18, c. 578], А. Г. Куликов [20, c. 143] и др. обращают внимание на то, что экономическую основу договора факторинга составляет купля-продажа, где в качестве товара выступает денежное требование, уступаемое кредитором фактору, а в качестве встречного предоставления — денежные средства, предоставляемые фактором кредитору в качестве финансирования (существенное исполнение осуществляется кредитором-продавцом). В рамках данной теории существует и иной подход, рассматривающий в качестве товара денежные средства, а в качестве встречного предоставления — уступаемое денежное требование (существенное исполнение осуществляется фактором). Наиболее ярко данная теория проявляется в доктрине и законодательстве Германии, Швейцарии и Австрии.
Представляется, что цель (causa) договора факторинга не может быть сведена ни к кредитованию, ни к оказанию посреднических услуг, ни к созданию обеспечительного интереса, ни к цессии, ни к купле-продаже имущественных прав. Основная цель (causa) рассматриваемого договора, которая выражает его направленность, — это оказание финансовых услуг, а именно услуг по управлению дебиторской задолженностью кредитора. По мнению ряда зарубежных авторов, без включения в договор условия об оказании фактором дополнительных услуг конструкция договора финансирования не существует. Так, по мнению Ж. Л. Рив-Лянжа и М. Контамин-Райно, оригинальность факторинга заключается в том, что в его конструкции одновременно присутствуют, с одной стороны, кредитная операция, а с другой — разнообразные услуги, которые фактор оказывает своим клиентам (подбор покупателей, предоставление клиентам различных методик управления его делами, в том числе счетоводством, различной коммерческой информации, бухгалтерский учет и т. п.). Данная особенность позволила указанным авторам сделать вывод о том, что факторинг представляет собой деятельность по коммерческому управлению предприятиями [28, p. 530].
В этой связи представляется, что именно фактор осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора факторинга, и именно право страны, где фактор имеет основное место деятельности, и должно применяться.
При решении коллизионного вопроса по отношению к договору факторинга необходимо иметь в виду следующее. Неотъемлемой составляющей конструкции договора факторинга является уступка права требования, которая затрагивает интересы не только фактора и кредитора, но и должника, не являющегося стороной договора факторинга. В результате цессии между должником и фактором устанавливается правовая связь. Таким образом, возникают два параллельных правоотношения: между кредитором и фактором и между фактором и должником. Возникает необходимость создания оптимальных гарантий интересов для должника (который, заключая с кредитором договор, на основании которого возникает уступаемое право требования, обоснованно рассчитывает на применение к нему того права, которое подлежит установлению на основании либо lex voluntatis, либо существующих коллизионных норм) и фактора (который как сторона, чье исполнение имеет решающее значение, рассчитывает на применение права страны, где он имеет основное место деятельности).
Представляется, что оптимальное решение данной проблемы было найдено в статьях 28—30 Конвенции ООН и статье 1215 Гражданского кодекса Российской Федерации, которые закрепляют раздельный правовой режим для регулирования отношений между фактором и кредитором и между фактором и должником.
На основе анализа данных источников можно сделать вывод о том, что право страны, где имеет основное место деятельности фактор, при отсутствии соглашения между фактором и кредитором о применимом праве должно применяться для решения следующих вопросов: о толковании договора факторинга; о правах и обязанностях фактора и кредитора по отношению друг к другу; об исполнении договора факторинга фактором и кредитором; о последствиях неисполнения или ненадлежащего исполнения договора факторинга фактором или кредитором; о прекращении договора факторинга; о последствиях недействительности договора факторинга; об уступке прав и переводе долга в связи с договором факторинга.
Вопросы же, касающиеся допустимости уступки требования; регулирования отношений между фактором и должником; условий, при которых уступленное требование может быть предъявлено фактором к должнику, а также надлежащего исполнения обязательства должником, должны определяется по праву, подлежащему применению к договору, на основании которого возникло право требования, являющееся предметом уступки.
Подводя итог вышесказанному, необходимо отметить, что законодательство Республики Беларусь, регулирующее договор международного факторинга, не является совершенным, что создает угрозу интересам белорусских субъектов хозяйствования, участвующих в международных факторинговых операциях. Представляется, что приведение отечественного законодательства в соответствие с мировой практикой и потребностями хозяйственного оборота окажет положительное влияние на развитие рынка факторинговых услуг в Республике Беларусь и позволит белорусским субъектам хозяйствования более успешно конкурировать на международном рынке.
Литература
1. Агафонова, Н. Финансирование под уступку денежного требования // Хозяйство и право. 2000. № 6. С. 111—116.
2. Адамова, К. Р. Законодательный вакуум в сфере факторинговой деятельности / К. Р. Адамова, Ю. Р. Тямушкин // Бизнес и банки. 2000. № 26. С. 2—7.
3. Алексанова, Ю. А. Российское законодательство о финансировании под уступку денежного требования и нормы международного права, регулирующие подобные операции // Междунар. публичное и частное право. 2003. № 4 (13). С. 15—21.
4. Бахин, С. В. Субправо (международные своды унифицированного контрактного права). СПб., 2002.
5. Белов, В. А. Факторинг (юридическая природа и соотношение со смежными сделками) // Бизнес и банки. 1998. № 30. С. 4—8.
6. Брагинский, М. И. Договорное право. Книга первая. Общие положения / М. И. Брагинский, В. В. Витрянский. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 1999.
7. Вилкова, Н. Г. Договорное право в международном обороте. М.: Статут, 2002.
8. Гасников, К. Д. О возникновении и развитии договора финансирования под уступку денежного требования (факторинга) // Современное право. 2003. № 12. С. 10—13.
9. Гражданский кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 28 окт. 1998 г.: одобр. Советом Респ. 19 нояб. 1998 г.: текст Кодекса по состоянию на 29 нояб. 2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр прав. информ. Респ. Беларусь. Минск, 2007.
10. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья): принят Государственной Думой 1 нояб. 2001 г.: одобр. Советом Федерации 14 нояб. 2001 г.: текст Кодекса по состоянию на 29 нояб. 2007 г. [Электронный ресурс] // Консультант Плюс: Россия. Технология 3000 / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2007.
11. Гражданское право: учебник: в 3 т. Т. 2 / отв. ред. А. П. Сергеев, Ю. К. Толстой; 4-е изд., перераб. и доп. М.: Велби; Проспект, 2003.
12. Гражданское право. Часть вторая: учебник / отв. ред. В. П. Мозолина. М.: Юристъ, 2004.
13. Гришаев, С. П. Договор факторинга // Деньги и кредит. 2001. № 11. С. 56—58.
14. Ершов, Ю. Финансирование под уступку денежного требования // Рос. юстиция. 2002. № 12. С. 30—32.
15. Жуков, Е. Ф. Трастовые и факторинговые операции коммерческих банков. М.: Консалтбанкир, 1995.
16. Зыкин, И. С. Внешнеэкономические операции: право и практика. М. Междунар. отношения, 1994.
17. Ивасенко, А. Г. Факторинг: сущность, проблемы, пути развития в России. Новосибирск, 1996.
18. Комаров, А. С. Финансирование под уступку денежного требования // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / под ред. О. М. Козырь, А. Л. Маковского, С. А. Хохлова. М.: Междунар. центр фин.-экон. развития, 1996.
19. Конвенция Организации Объединенных Наций об уступке дебиторской задолженности в международной торговле [Электронный ресурс] // ЮНСИТРАЛ. Режим доступа: <http://www.uncitral.org/pdf/russian/texts/payments/receivables/ctc-assignment-convention-r.pdf>. Дата доступа: 29.10.2007.
20. Куликов, А. Г. Кредиты. Инвестиции. М.: Статут, 1995.
21. Липовецкая, Т. Л. Некоторые вопросы регулирования договора финансирования под уступку денежного требования // Актуальные проблемы гражданского права / под ред. С. С. Алексеева. М.: Статут, 2002.
22. Международное частное право: учебник / отв. ред. Г. К. Дмитриева. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Велби; Проспект, 2004.
23. Нешатаева, Т. Н. Международное частное право и международный гражданский процесс: учеб. курс в трех частях. М.: Городец, 2004.
24. Новоселова, Л. А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М.: Статут, 2003.
25. Романец, Ю. В. Система договоров в гражданском праве России. М.: Юристъ, 2001.
26. Степаненко, Е. Договор финансирования под уступку денежного требования // Хозяйство и право. 2003. № 10. С. 21—31.
27. Суханов, Е. А. Заем и кредит. Финансирование под уступку денежного требования // Там же. 1997. № 7. С. 11—24.
28. Rives-Lange, J. L. Droit bancaire / J. L. Rives-Lange, M. Contamine-Raynaud. 6 ed. Paris, 1995.