журнал международного права и международных отношений 2008 — № 3

международные отношения

Китайско-японское соперничество в ООН

Виталий Толстой

Автор:
Толстой Виталий Петрович — доцент кафедры теории и практики перевода, заведующий отделением восточных языков Минского государственного лингвистического университета

Рецензенты:
Синица Вадим Иванович — кандидат исторических наук, доцент кафедры истории нового и новейшего времени исторического факультета Белорусского государственного университета
Ларионов Денис Геннадьевич — кандидат исторических наук, доцент, заведующий отделом анализа политических проблем государственного управления Академии управления при Президенте Республики Беларусь

Организация Объединенных Наций была создана государствами, победившими во Второй мировой войне, формально в качестве инструмента для поддержания мира, а реально — для закрепления своего положения победителей и влияния на послевоенное устройство мира.

Число стран — членов ООН со временем значительно возросло. КНР и Япония — противники во Второй мировой войне — стали членами ООН в разные годы и при различной международной и внутренней обстановке. В настоящее время эти страны имеют различный статус в ООН. КНР, в отличие от Японии, является постоянным членом Совета Безопасности ООН и совершенно не заинтересована в повышении статуса Японии в этой организации. Токио ставит одной из важнейших внешнеполитических задач вхождение в число постоянных членов Совета Безопасности, поскольку этот статус дает стране мощный рычаг для отстаивания своих политических и экономических интересов и в глобальном масштабе, и в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР).

Значение Азиатско-Тихоокеанского региона все более возрастает в контексте мировой политики и экономики. Можно смело утверждать, что АТР — самый «взрывоопасный» (где латентно протекают определенные процессы) регион мира. Именно в АТР находится большинство разноплановых «тяжеловесов» мировой политики и экономики: КНР, США, Россия, Япония, а также стран с меньшим «весом», но уже обладающих некоторым ядерным потенциалом (Индия и Пакистан) или активно разрабатывающих ядерное оружие (КНДР).

В АТР сосредоточены тугой узел геополитических проблем: северокорейская ядерная программа, отношения КНР и Тайваня, обоснованная обеспокоенность соседей КНР по региону стремительным ростом ее военно-экономического потенциала, взаимные территориальные претензии некоторых стран региона, основная проблема — китайско-американские отношения и, как их составляющая, — китайско-японские отношения.

Особенно пристальный интерес аналитиков вызывают китайско-японские отношения, характеризующиеся напряженностью сразу по нескольким направлениям: политическое (из-за статуса Японии как военно-политического союзника США), экономическое (из получателя японских инвестиций и технологий КНР превратилась в серьезного торгово-экономического соперника Японии; кроме того, возрастают потребности КНР и Японии в источниках сырья и энергии), историческое (негативная историческая память китайцев в отношении японцев), территориальное (претензии КНР на острова Сэнкаку, принадлежащие Японии).

Проблематика китайско-японских отношений тщательно изучается политологами КНР [16], США [21], Японии [22] и других стран. В подавляющем большинстве работ рассматриваются политические, экономические, военно-политические и другие аспекты двусторонних отношений. Однако автором не найдено работ по китайско-японским отношениям, комплексно анализирующих следующие аспекты: путь обеих стран к нынешнему их статусу в ООН, использование членствa в ООН для достижения своих национальных приоритетов, противоречия между Пекином и Токио, возникающие при реализации этих приоритетов. Анализ перечисленных вопросов и является целью данной статьи.

Какие цели преследует Токио, желая стать постоянным членом Совета Безопасности ООН? Одна из основных внешнеполитических задач Японии в настоящее время — решить территориальный спор с Россией. У Японии сейчас нет (как не было и раньше) рычагов воздействия на Россию. Ни экономическое преимущество, ни фактор военно-политического союза с США в данном случае «не работают». Проблему можно решить только целенаправленным и скоординированным блокированием на уровне ООН действий России, направленных на обеспечение ее национальных интересов. Такая тактика, как предполагается, рано или поздно вынудит Россию торговаться за более приоритетные для нее направления, а «разменной монетой» могут стать несколько островов.

Курс на статус постоянного члена Совета Безопасности для правящей партии, для правительства — это еще и борьба за власть внутри страны. Достижение Японией подобающего международного положения, соответствующего ее экономическому могуществу, означает триумф в истории страны, в том числе и триумф отдельных личностей.

Еще одна важная задача для Токио — посредством более высокого статуса блокировать китайские интересы. Есть все основания полагать, что в Японии в настоящее время (и в обозримом будущем) рассматривают КНР как главную угрозу национальной безопасности. В свою очередь Пекин (после принятия новой военной доктрины в 1994 г., вызванной изменением военно-политической обстановки в мире в результате распада СССР) видит в Японии «сильного процветающего врага», «вероятного противника № 1 среди стран Азии» [2]. Позволить Японии войти в Совет Безопасности ООН на постоянной основе — означает для Пекина признание де-факто окончательного отхода от принципов послевоенного (ялтинского) устройства мира, где Япония была побежденной страной, и предоставление последней тех же рычагов воздействия на геополитическую и региональную ситуацию, которые находятся в распоряжении Пекина. Поэтому КНР осуществляет курс на сдерживание Японии на пути к постоянному членству в Совете Безопасности. Каким образом реализуется этот курс? От средств официальной дипломатии (трибуна ООН, например) до «народной» дипломатии (Интернет-петиции против вступления Японии в Совет Безопасности ООН, антияпонские демонстрации и нанесение ущерба японскому бизнесу в КНР и т. п., причем поводом для подобных выступлений могут быть события, далекие от политики). Наверняка используются и методы тайных операций, о которых обычно становится известно через десятилетия. Или, например, Пекин предоставляет экономическую помощь на выгодных условиях странам Африки, а между тем позиция Африканского союза по поводу возможной реформы (расширения) Совета Безопасности ООН пока не совсем ясна [15, р. 12].

Несмотря на то, что китайско-японское соперничество в ООН началось отнюдь не с момента вступления обеих стран в организацию, представляется целесообразным проследить в общих чертах путь КНР и Японии в этой организации.

В любом справочнике соответствующей тематики указано, что КНР является членом ООН (и постоянным членом Совета Безопасности) с 1945 г., а Япония — с 1956 г., поэтому следует начать со «старшего». Впрочем, при дальнейшем изучении вопроса выясняется, что КНР стала членом ООН в 1971 г. — после того, как этого статуса был лишен Тайвань. Но, собственно говоря, ошибки никакой нет: Тайвань — неотъемлемая часть КНР, следовательно, КНР имеет статус члена ООН с 1945 г.

Один из «архитекторов» ООН — США — были крайне заинтересованы в том, чтобы антикоммунистический Тайвань представлял китайскую нацию в ООН и был надежным союзником США в сдерживании коммунизма в Азии. В 1950-х гг. Пекин пытался требовать у мирового сообщества права быть членом ООН. Поскольку дипломатическими методами решить этот вопрос было сложно — КНР была слаба и политически и экономически, — Пекин прибег к военной силе, чтобы напомнить всему миру о своем праве на Тайвань и нелегитимности его ООНовского статуса. В августе—сентябре 1958 г. произошел тайваньский кризис, в ходе которого Национально-освободительная армия Китая (НОАК) блокировала несколько островов, подконтрольных Тайваню. Тайваньский кризис грозил перерасти в масштабный военный конфликт, но СССР решительно выступил в поддержку КНР, и развитие конфликта было остановлено. Японский исследователь китайско-японских отношений Икэда Макото высказывает свою версию, что, если бы не корейская война, КНР еще в первой половине ХХ в. предприняла бы захват Тайваня. Для этого, якобы, были подготовлены все необходимые ресурсы, но их пришлось задействовать в корейской войне [12, р. 164].

Для того чтобы и в дальнейшем гарантировать Тайваню статус члена ООН, США и их союзники обеспечили принятие Генеральной Ассамблеей документа, определявшего процедуру возможного голосования по проблеме членства КНР в ООН как две трети голосов в Генеральной Ассамблее. Это означало в международной ситуации того времени бесперспективность надежд руководства КНР на ООНовский статус.

Однако прошло всего десятилетие, и ситуация кардинально изменилась. США и их союзники прямо или косвенно способствовали вступлению КНР в ООН. Наблюдая в 60-х гг. ХХ в. за ужесточением антисоветского курса Пекина, Вашингтон не преминул разыграть так называемую «китайскую карту» в борьбе против СССР. С целью ослабления позиции Советского Союза на международной арене США и их союзники прямо или косвенно способствовали вступлению КНР в ООН в 1971 г., после чего последовало американо-китайское сближение и признание Тайваня территорией КНР (что, впрочем, не помешало Вашингтону использовать теперь уже «тайваньскую карту»).

В последующие годы китайская дипломатия, возможно, удовлетворенная достигнутыми рубежами — обретение статуса постоянного члена Совета Безопасности, признание США, другими странами Запада и Японией Тайваня неотъемлемой частью КНР и разрыв отношений этих стран с Тайванем, установление дипломатических отношений с развитыми странами мира, — ничем примечательным (помимо антисоветской риторики) не отметилась. И, кроме того, китайскому руководству необходимо было сосредоточить усилия на грандиозных экономических реформах с привлечением западного и японского капитала. Вскоре процесс экономической либерализации «сверху» в китайском обществе обусловил демократические тенденции «снизу». Это привело к событиям лета 1989 г. и затем к охлаждению отношений с Западом.

Однако незадолго до этого Пекин нормализовал отношения с Москвой. После распада СССР отношения КНР и России продолжали развиваться по восходящей линии. Почувствовав силу, Пекин попытался играть самостоятельную роль в качестве региональной державы и как один из силовых центров.

В новых геополитических условиях китайское руководство неоднократно заявляло о неприятии концепции однополярного мира и мирового доминирования США. Для решения своих внешнеполитических задач Пекин активно использовал трибуны ООН. КНР блокировала в Совете Безопасности ООН американские проекты резолюций по Ираку в 1998 г., по Ирану — в 2006—2007 гг., жестко критиковал НАТО за операцию в Югославии в 1999 г., а также за расширение на восток, воздерживался при голосовании прозападной резолюции по проблеме Косово. В 2007 г. КНР заняла категорическую позицию по Мьянме, идущую вразрез с мнением Запада. В том же году КНР сорвала встречу «шестерки» по Ирану. Создается впечатление, что вторая «холодная война» идет уже между США и Китаем, где последний унаследовал в значительной степени советский стиль в мировой политике — противостояние с «цитаделью» империализма и миролюбивая риторика с одновременным напряжением всех ресурсов страны на военный потенциал. Пекин призывает других постоянных членов Совета Безопасности ООН взять обязательство неприменения первыми ядерного оружия (ядерная доктрина Пекина не предусматривает упреждающего ядерного удара [2]). Но Россия и другие члены Совета Безопасности не поддержали это предложение. КНР выступает за предотвращение гонки вооружений в космосе и одновременно разрабатывает (со значительной помощью России) грандиозную космическую программу. В то же время призыв Токио ко всеобщему запрещению испытаний ядерного оружия Пекин воспринял не сразу и не полностью — подписал договор, но не ратифицировал [9, p. 7].

При решении задач регионального уровня КНР активно противодействует в ООН попыткам некоторых стран поднять вопрос о возвращении Тайваню статуса члена ООН.

Китайское руководство постоянно подчеркивает, что твердо следует духу и букве Устава ООН как организации, возникшей благодаря победе во Второй мировой войне стран антигитлеровской коалиции, как инструменту, призванному закрепить послевоенный мировой порядок. Именно поэтому КНР крайне осторожно относится к любым проектам реформирования ООН, которые предлагаются некоторыми странами и Японией в том числе.

С момента основания ООН «двери» этой организации в течение 11 лет не открывались для Японии как побежденной страны. Тесный альянс с США (по договору 1951 г.), значительный экономический рост 1955—1957 гг., нормализация отношений с СССР в 1956 г. — вот основные факторы, прямо или косвенно сказавшиеся на улучшении внешнеполитической репутации Японии и решении проблемы вступления в ООН. Став членом ООН в декабре 1956 г., Токио рассчитывал с ее помощью решить территориальную проблему с СССР, нормализовать отношения с соседями по Юго-Восточной Азии, гарантировать национальную безопасность. Однако активное вовлечение Японии в орбиту американских интересов, с одной стороны, и разочарование японского общества в возможностях ООН того времени — с другой, определили линию Японии в отношении ООН, а именно: следование в фарватере американской стратегии. Уже в 1957 г. на заседании Генеральной Ассамблеи Токио заявлял о необходимости пересмотра Устава ООН, поскольку организация оказалась не способна решать кризисные ситуации, в частности отстаивать демократические изменения в странах — членах ООН [23, р. 28]. Речь шла о событиях в Венгрии 1956 г., и нетрудно догадаться, чей «заказ» выполнял Токио. Впрочем любую критику ООН японским руководством не следует однозначно воспринимать как заявку из Вашингтона. Каждое новое правительство Японии стремилось проявить себя хоть в какой-то степени самостоятельным в пику тем, кто критикует Токио за излишнюю приверженность США.

В 1963 г. Япония стала членом ГАTT, а в 1964 г. Токио принял Олимпийские игры, что фактически означало возвращение Японии в международное сообщество после Второй мировой войны. В 1968 г. ВНП Японии превзошел ВНП ФРГ [4, с. 103]. Чем весомее становилась экономическая мощь Японии, тем более недовольным и разочарованным ООН становился Токио — политическое влияние страны по-прежнему оставалось на невысоком уровне. Можно предположить, что в Токио серьезно задумались о статусе постоянного члена Совета Безопасности ООН именно на стыке 60-х и 70-х гг. прошлого века. Особенно после того, как этот статус получила КНР. Еще одним событием, упрочившим курс японского руководства на Совет Безопасности ООН, вероятно, явилось исчезновение СССР с политической карты мира. Во времена СССР роль Японии в противостоянии между Вашингтоном и Москвой была понятна и практически не подвергалась (внутри японского общества) сомнению. В изменившихся геополитических условиях образ Японии как верного «оруженосца» США уже изрядно многим в Японии надоел. Широкая общественность, оппозиционные партии (делающие на этом свои избирательные кампании) требовали сокращения американского военного присутствия и даже полного вывода, призывали каждый новый Кабинет Министров проводить более самостоятельную внешнюю политику, достойную экономической сверхдержавы. Для этого был необходим статус постоянного члена Совета Безопасности ООН. В Токио сознавали, что заполучить такой статус без предварительной подготовки невозможно. Поэтому с 1982 г. Япония объявила о намерении принять участие в миротворческой деятельности ООН. Однако лишь с 1992 г. Японии доверили отправить своих военнослужащих под флагом ООН в конфликтные регионы мира. К 2007 г. в активе Токио насчитывалось семь миротворческих миссий [17, р. 55]. На этом фоне количество миссий КНР (около 20 с 1990 г.) выглядит гораздо внушительнее [7, р. 92]. Одной из причин отставания Японии от КНР в сфере, где Токио крайне необходимы «зачетные очки», являлась (согласно японской Конституции) юридическая невозможность (до 1992 г.) отправки военнослужащих сил самообороны Японии за рубеж. Кроме того, на решениях Совета Безопасности ООН о миротворческих миссиях сказывается и позиция Пекина в сдерживании (где только возможно) Токио.

Как известно, в Совете Безопасности предусмотрены (с 1965 г.) 10 непостоянных членов, избираемых на двухгодичный срок. Япония за 50 лет пребывания в ООН 9 раз избиралась в число «десятки». Это абсолютный рекорд в ООН, который Токио громко рекламирует как признание руководством организации и мировым сообществом значимости вклада Японии в дело мира и прогресса и намерен в 2008 г. вновь выдвинуть свою кандидатуру на десятый срок [13, р. 4].

Самый весомый аргумент в пользу Японии для получения статуса постоянного члена Совета Безопасности — японский ежегодный финансовый взнос в ООН, размер которого начал расти в начале 70-х гг. Так, в 1974 г. он составил 7,2 % — третье место после США и СССР (25 и 13 % соответственно). Поступательно возрастая, отчисления достигли в 1986 г. 10,8 %, и с тех пор Япония занимает второе место после США [10, р. 19]. Этот факт может служить косвенным подтверждением высказанного выше предположения о появлении в 70-х гг. задачи у японского руководства войти в число постоянных членов Совета Безопасности. Непрерывно увеличивая финансовую поддержку ООН, в Токио, видимо, рассчитывали на то, что о японской щедрости не забудут. В 2006 г. Япония внесла в ООН 19,5 % общего объема взносов. В том же году КНР заплатила всего 2 % [15, р. 4]. Эта ситуация чрезвычайно раздражает Токио: 20 лет подряд страна выделяет огромные средства (больше, чем остальные четыре члена Совета Безопасности вместе взятые, исключая США), а вопрос о статусе постоянного члена Совета Безопасности ООН для Японии безнадежно увяз. В условиях, когда в японском обществе растет недовольство линией Кабинета Министров в отношении ООН, когда оппозиция жестко критикует правительство и премьеров, когда экономика страны с начала 1990-х гг. испытывает серьезные проблемы, японское руководство упорно, как добросовестный японский гражданин, платит подоходный налог, делает отчисления в ООН. Это также косвенно подтверждает наличие сверхзадачи у Токио — попасть в Совет Безопасности ООН.

Китаока Синъити, заместитель представителя Японии в ООН, утверждает, что обладание правом вето не является самоцелью для Японии [19, р. 16]. С этим мнением можно было бы согласиться при условии незыблемости американо-японского альянса и, что еще важнее, равноправия Японии в нем. Однако даже в Японии известно, что в Вашингтоне в первую очередь думают об американских интересах, что США неоднократно предпринимали действия, не согласовывая их со своим союзником, или занимали позицию, не отвечающую интересам Японии. Именно тесные связи Японии и США и практически сходные позиции обеих стран в ООН в течение многих десятилетий стали основным аргументом противников нового статуса Японии в Совете Безопасности.

Поскольку при нынешнем Уставе ООН Япония едва ли получит статус постоянного члена Совета Безопасности, Токио предпринимает обходной маневр: призыв к реформе ООН. Среди различных направлений предполагаемого реформирования обозначаются три главных: реорганизация Совета Безопасности (расширение), усиление миротворческих функций, административно-налоговая реформа. То, что реформа ООН (в том или ином виде) давно назрела, очевидно даже руководству организации. В 2003 г. в структуре организации был создан отдел по разработке изменений Устава ООН [6, р. 10]. И Устав ООН, где есть упоминание о «вражеском государстве» (т. е. странах «оси»), и состав Совета Безопасности отражают реалии 1945 г., и это очень серьезный аргумент сторонников реформы. Для внесения изменений в Устав и состав Совета Безопасности необходимо согласие двух третей членов ООН (128 стран из 191) и всех его постоянных членов. Совместно с Бразилией, Германией и Индией Япония (группа G-4) более 10 лет продвигает проект реформы Совета Безопасности, который получил поддержку более 60 членов ООН [18, р. 12]. Но группа из 20 стран, куда входят Пакистан, Южная Корея, выступает против (Пакистан — давний военно-политический партнер КНР и соперник Индии, Южная Корея — извечный оппонент Японии. Не вызывает сомнений их скоординированное противодействие интересам Японии).

Всякий раз, когда Токио пытается доказать мировому сообществу, что Япония естественно и гармонично соответствует духу и сути Совета Безопасности (неучастие в войнах, отсутствие ядерного оружия, огромный взнос и т. д.), из Пекина раздается критика возрождения японского милитаризма, укрепления военно-технического сотрудничества Японии и США. Есть основания полагать, что организация кампании в Интернете против вступления Японии в Совет Безопасности, антияпонские демонстрации и погромы в КНР весной 2005 г. имели целью торпедировать японскую инициативу по расширению Совета Безопасности.

Пекин и Токио конфронтируют не только по вопросу Совета Безопасности и реформы ООН, но и по другим вопросам, находящимся в компетенции организации. Например, экология. Общеизвестно, что доля угля в энергетике КНР доходит до 70 % [7, р. 64], что вызывает эмиссию так называемых «парниковых газов», составляющих 15 % от общемировой [14, р. 82]. Для Токио — это и повод покритиковать оппонента с трибуны ООН, и постановка вопроса о ситуации, оказывающей непосредственное негативное влияние на Японию. Зональные ветры восточного направления относят загрязненные воздушные массы из КНР в сторону Японии, поэтому обеспокоенность Токио нетрудно понять.

Еще одним поводом для Токио критиковать Пекин, обвиняя его в милитаризме и непрозрачности военных приготовлений, является неприсоединение КНР к рамочной конвенции ООН о запрещении противопехотных мин. В отличие от Японии, не имеющей сухопутных границ, КНР имеет протяженную границу с Россией, Индией и другими странами, преимущественно в горной местности. Это обстоятельство, а также возможность поставок мин на экспорт вынуждают Пекин игнорировать ООНовскую конвенцию. Впрочем определенное давление международного сообщества заставило КНР заявить в 2003 г. о прекращении производства мин. Учитывая оценочное количество мин в КНР в 110 млн штук [1], Пекин действительно может позволить себе заморозить их производство. Аналогичная ситуация сложилась вокруг международного соглашения по запрещению экспорта переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК), которое Пекин отказался подписывать [5]. А репутация Токио по проблеме мин и ПЗРК безупречна на мировой арене. Кроме того, согласно данным сайта ООН [20], Япония в отличие от КНР ежегодно предоставляет информацию о количественном составе сил самообороны. Поэтому закономерно, что Пекин без энтузиазма воспринимает миролюбивые акции Токио в ООН. О призыве Японии ко всеобщему запрещению испытаний ядерного оружия уже говорилось выше, а проект японской резолюции по ядерному разоружению, представленный еще в 1994 г., Пекин обошел молчанием [9, р. 7].

Вопрос прав человека, находящийся в рамках компетенции ООН, также является предметом взаимной критики между Пекином и Токио. Поскольку на Западе в политических и правозащитных кругах только «ленивый» не поднимает тему прав человека в КНР, Токио также напоминает мировому сообществу об антидемократичном характере политического и государственного строя Китая. Высокопоставленные чиновники японского МИДа, госаппарата и парламента указывают на подавление свобод национальных меньшинств в КНР (самый последний пример — события в Тибете), преследование инакомыслящих, как политических, так и религиозных, например членов секты «Фалунгун», государственный контроль за СМИ и другие проблемы. В свою очередь Пекин упрекает Токио за дискриминацию иностранцев (в том числе — китайцев) в Японии. Это действительно имеет место, однако никак не связано с государственной политикой, т. е. эта проблема менее актуальна, чем пытается изобразить Пекин. Вообще в условиях взаимной неприязни Пекина и Токио трудно ожидать, что КНР поддержит Японию в какой-либо сфере. Вот характерный пример 2005 г. В проекте «Международный термоядерный экспериментальный реактор» местом строительства реактора из стран — участниц проекта была выбрана Франция, а не Япония (как ожидалось, кандидат № 1). КНР, также участница проекта, шансов на победу не имела и поддерживала Францию [2]. Поскольку речь идет о новом источнике энергии, в Пекине, видимо, предпочитают видеть реактор в любой другой стране, но только не в Японии.

В настоящее время шансы Японии на постоянное членство в Совете Безопасности ООН пока неопределенны. К весне 2005 г. Токио заручился поддержкой 110 стран — членов ООН (если речь идет о расширении Совета Безопасности только для Японии) [11, р. 49]. Очень многое в этой ситуации зависит от других постоянных членов Совета Безопасности ООН. Позиция КНР в целом ясна. Вашингтон одобряет вхождение в Совет Безопасности одной Японии и против группы G-4. Можно предположить, что Вашингтон заинтересован в консервации нынешней ситуации. Япония сейчас крепко привязана к американской стратегии. А став постоянным членом Совета Безопасности ООН, Япония могла бы проводить более самостоятельную политику. Кроме того, у Вашингтона уже есть стратегический союзник в Совете Безопасности — Великобритания (Франция поддерживает Японию, а Великобритания осторожничает). Россия не спешит окончательно обозначить свою позицию, но едва ли Москва искренне заинтересована увидеть Токио в Совете Безопасности.

Таким образом, на пути в Совет Безопасности ООН Япония встречает практически непреодолимую преграду — КНР. Пекин стремится не допустить, чтобы страна, унижавшая Китай и другие страны Азии на протяжении многих десятилетий в ХХ в., заполучила вожделенный статус. Используя негативную в отношении Японии историческую память народов Азии, подхватывая поводы, предоставляемые самой Японией (японские учебники истории, в которых порой искажаются или замалчиваются исторические факты, посещение высшими должностными лицами страны храма, где канонизированы военные преступники, и т. п.), Пекин разворачивает кампанию критики в адрес Токио, чтобы обратить внимание мирового сообщества на неготовность Японии войти в Совет Безопасности ООН на правах постоянного члена. Впрочем при условии мирного развития ситуации в АТР гипотетически можно предположить, что КНР рано или поздно откроет дорогу Японии в Совет Безопасности, но чем готов пожертвовать Токио? В любом случае вокруг этой проблемы все туже закручивается интрига глобального масштаба, что придает еще большее напряжение китайско-японскому соперничеству.

Литература

1. Основные сведения [Электронный ресурс] // International Campaign to Ban Landmines. Режим доступа: <http://www.icbl.org/lm/2003/findings.ru.html>. Дата доступа: 23.03.2008.
2. Панорама //Япония сегодня. 2005. № 8. С. 2.
3. Репко, С. Мы никогда не будем союзниками // Независимое воен. обозрение. 1996. 28 июня.
4. Родригес, А. Новейшая история стран Азии и Африки. ХХ век: в 3 т. Т. 2. М.: Владос, 2004.
5. Серенко, А. Штурмовики-беспилотники плюс воздушный «штрафбат» [Электронный ресурс] // Независимое воен. обозрение. Режим доступа: <http://nvo.ng.ru/wars/2007-08-10/2_afgan.html>. Дата доступа: 21.03.2008.
6. Akashi, Y. Toward Full Membership in the Global Community // Japan Echo. 2005. V. 32. Special Issue. Р. 8—11.
7. China in Diagrams. Beijing: China Intercontinental Press, 2004.
8. Diplomatic Bluebook. Tokyo: The Ministry of Foreign Affairs of Japan, 1997.
9. Disarmament and Non-proliferation: Japan's Efforts. Tokyo: The Ministry of Foreign Affairs of Japan, 2007.
10. Facts and Figures of Japan. Tokyo: Foreign Press Center, 1998.
11. Hanaoka, N. A Timeline for UN Reform // Japan Echo. 2005. V. 32. Special Issue. P. 49—50.
12. Ikeda, M. Sekai-no naka-no nitchu-no kankei. Kyoto: Horitsubunkasha, 1996 (на яп. яз.).
13. Japan in the UN Security Council — Our Viewpoint. Tokyo: The Ministry of Foreign Affairs of Japan, 2007.
14. Japan. 2000. An International Comparison. Tokyo: Japan Institute for Social and Economic Affairs, 2000.
15. Japan's Efforts for Reform of the UN. Tokyo: The Ministry of Foreign Affairs of Japan, 2006.
16. Jin, X. The Background and Prospects of Sino-Japanese Partnership // China, US, Japan and Russia in a Changing World. Beijing: Social Sciences Documentation Publishing House, 2000. Р. 148—152.
17. Kawahara, Y. An Integral Part of the World: Japan's Ties with the International Community // Japan Echo. 2005. V. 32. Special Issue. P. 50—56.
18. Kitaoka, S. Answering China's Japan Bashers // Japan Echo. 2005. V. 32. Special Issue. P. 12—17.
19. Kitaoka, S. Time for a Permanent Seat on the Security Council // Japan Echo. 2005. V. 32. N 2. P. 13—17.
20. Register of Conventional Arms [Electronic resource] // United Nations. Mode of access: <http://disarmament2.un.org/cab/register.html>. Date of access: 27.03.2008.
21. Ross, R. The Balance of Power in the 21st Century East Asia // China, US, Japan and Russia in a Changing World. Beijing: Social Sciences Documentation Publishing House, 2000. Р. 37—45.
22. Tanaka, N. Japanese-Chinese Economic Relation in the 21st Century // China, US, Japan and Russia in a Changing World. Beijing: Social Sciences Documentation Publishing House, 2000. Р. 153—162.
23. Watanabe, H. Japan's UN Diplomacy: History and Current Issues // Japan Echo. 2005. V. 32. Special Issue. P. 26—30.