журнал международного права и международных отношений 2009 — № 3
международные отношения — история международных отноешний — ХХ век
Дипломатия польского эмигрантского правительства в отношении СССР в конце 1942 — апреле 1943 г.
Виталий Барабаш
Автор:
Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. — кандидат исторических наук, доцент кафедры общественных наук Гродненского государственного аграрного университета
Рецензенты:
Верхось Владимир Павлович — доктор исторических наук, профессор, заведующий музеем Гродненского государственного аграрного университета
Кручковский Тадеуш Тадеушевич — кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Гродненского государственного университета имени Янки Купалы
Проблема советско-польских отношений периода Второй мировой войны нашла отражение как в отечественной, так и в зарубежной, прежде всего в польской историографии. В условиях политико-идеологической конфронтации в послевоенные десятилетия историческая литература СССР и ПНР была призвана апологетически освещать внешнеполитический курс Советского Союза и преимущественно в негативном плане представлять деятельность польского эмигрантского правительства [6; 15; 16; 25]. Отдельные публиковавшиеся документы подвергались тщательной селекции [3; 20].
Весомый вклад в исследование темы, ввиду свободы от идеологического диктата, сделан представителями западной историографии, включая и польской эмиграции [17; 18; 24]. Однако многие работы данного направления также имеют отпечаток «холодной войны», в целом очерняя международную политику СССР 1939—1945 гг.
Коренной перелом в исследовательских возможностях для отечественных и польских историков наступил на рубеже 1980—1990-х гг. С освобождением от навязанных догм и расширением доступа к закрытым прежде архивным источникам произошла переоценка многих событий ХХ в. Опубликованные за последнее двадцатилетие документы и научные исследования по истории дипломатии периода Второй мировой войны [2; 12—14; 19; 22] значительно обогащают наше знание и приближают понимание сложных проблем советско-польских отношений.
В работах белорусских историков рассматривались лишь отдельные аспекты рассматриваемой темы, преимущественно в контексте геополитического положения Беларуси в годы войны [1; 10].
Целью настоящей статьи являются анализ причин и развития кризиса советско-польских отношений в конце 1942 — апреле 1943 г., выявление роли основных политических сил, оказавших влияние на данный процесс.
В ходе создания антифашистской коалиции в 1941 г. между СССР и польским эмигрантским правительством были подписаны соглашения об установлении дипломатических отношений и союзе против Германии. Вместе с тем, переговоры выявили и серьезные расхождения, в первую очередь по проблемам о межгосударственной границе и определения гражданства лиц на спорных территориях. Кабинет В. Сикорского добивался восстановления советско-польских рубежей, согласно Рижскому мирному договору 1921 г. Руководство СССР настаивало на том, что новая граница должна быть установлена на основе этнического критерия. В результате вопрос остался открытым [3, т. 7, с. 208, 217—218, 257].
Невыясненной проблемой в двусторонних отношениях являлась судьба польских офицеров, плененных Красной Армией в 1939 г. После ряда попыток получить информацию по данному вопросу польское правительство было вынуждено констатировать в памятной записке НКИД от 19 мая 1942 г. невыполнение руководством СССР принятых в этой области обязательств [11].
Разногласия и недоверие во взаимоотношениях усугубились в результате эвакуации в 1942 г. из Советского Союза в Иран по просьбе правительств Польши и Великобритании армии В. Андерса. Эта акция стала большим просчетом польского правительства, поскольку на практике означала отказ от военного и политического сотрудничества с СССР и повлекла за собой серьезное ухудшение взаимоотношений.
Недовольство руководства СССР вызывала и деятельность посла Польши С. Кота. Дипломата обвиняли в том, что вместо поиска путей к достижению сотрудничества он выдвигал на первый план спорные проблемы и представлял правительство СССР как агрессивную силу [14, s. 54]. Следует признать, что в действительности С. Кот не имел необходимого опыта и компетентности, адекватных такому ответственному посту.
Предотвратить назревающий кризис в советско-польских отношениях был призван назначенный в октябре 1942 г. новый посол Польши в СССР Т. Ромер — опытный дипломат, бывший глава польской дипломатической миссии в Японии. Однако общее развитие военно-политической обстановки происходило не в пользу правительства В. Сикорского. После разгрома немецких войск под Сталинградом и значительного повышения статуса СССР в антифашистской коалиции советское руководство приступило к разработке стратегических планов по расширению своего влияния на Восточную и Центральную Европу. Этим целям служило введение в действие «левицовой альтернативы» — формирование и поддержка в завоевании власти в Польше подконтрольных СССР политических сил.
По воспоминаниям В. Василевской, в конце января 1943 г. их вместе с А. Корнейчуком вызвали в Москву. Пригласив к себе, И. Сталин сказал А. Корнейчуку, «что ситуация выглядит так, что, наверное, дойдет до решительного конфликта между эмигрантским правительством и Советским Союзом». После чего началась серия переговоров с В. Василевской, З. Берлингом и другими польскими коммунистами о создании Союза польских патриотов, его печатного органа, а также о формировании частей Войска Польского, подчиняющихся советскому командованию. Подготовка всех мероприятий держалась в тайне [23, s. 714—715; 25, s. 383]. Препятствием навязыванию Польше советской модели оставались принятые ранее обязательства в соглашениях с правительством В. Сикорского. С целью отказа от признания на международной арене легитимности польского правительства на рубеже 1942—1943 гг. И. Сталиным был взят курс на обострение кризиса. Усилилась «война нот», а также полемика на страницах печати, касавшаяся, главным образом, проблем границ и гражданства. 15 января 1943 г. СНК СССР издал декрет о подчинении советской администрации органов опеки посольства Польши [14, s. 55]. В ноте от 16 января 1943 г. советское правительство заявило, что поляки, находившиеся на территории Советского Союза, лишались польского гражданства и становились гражданами СССР [3, т. 7, с. 342—343]. Это явилось определенным отходом от соглашений 1941 г.
Нота от 16 января, по крайней мере, момент ее опубликования, очевидно, был связан с визитом В. Сикорского в США. Как сообщал американский посол в Москве У. Стэндли: «На основании местных источников я был проинформирован, что настоящие осложнения в советско-польских отношениях вызваны в особенности тем, что Сикорский представил свои проблемы в Вашингтоне, вместо того, чтобы обсудить их предварительно со Сталиным» [15, s. 277].
Выступая 18 февраля 1943 г. в Комиссии иностранных дел Национальной рады (совещательного органа президента и правительства Польши), польский министр иностранных дел Э. Рачиньский констатировал: «Не вызывает сомнения, что в последнее время без внешнего повода советское правительство стремится к обострению конфликта, который оно поддерживало наполовину открытым долгое время и очевидно считает, что сейчас в его интересе лежит, чтобы придать ему более острую форму, к чему соответственно стремится. Нельзя также исключать предположения, что намерением советского правительства, возможно, подвести нас к совершению шагов неосторожных, недостаточно обдуманных, чтобы в определенный момент наступило то, что называется разрывом отношений с Советами». При этом Э. Рачиньский сохранял некоторый оптимизм: «Слово "разрыв" говорю в кавычках, поскольку мы живем в то время, когда о настоящем разрыве не может быть речи. Хочешь не хочешь, мы партнеры в бою с общим врагом» [21].
Тем не менее, дальнейшая конфронтация развивалась без видов на согласование позиций. В советских СМИ развертывалась массированная кампания, приобретавшая в отношении польского правительства все более враждебный характер. 21 февраля 1943 г. в «Правде» была напечатана, очевидно по согласованию с вышестоящими инстанциями, статья А. Корнейчука. Полемизируя с аргументами польских эмигрантских деятелей, автор обвинял их в стремлении отторгнуть от Советского Союза украинские земли и основать восточную границу Речи Посполитой на Днепре и Черном море. Статья А. Корнейчука содержала однозначное и, по-видимому, последнее предостережение со стороны советского правительства о том, что оно не намерено вести каких-либо дискуссий по вопросу своих границ [7].
В результате пропагандистская война приобрела еще более динамичны характер. В официальных нотах стороны отстаивали свои прежние позиции и обменивались претензиями. В заявлении советского правительства от 2 марта 1943 г., отличавшемся довольно агрессивным тоном, появилось новое обвинение: политика польских правящих кругов «ломает единый фронт славянских народов в борьбе с германским нашествием». Исходя из этого был сделан вывод, что польские правящие круги «не отражают подлинного мнения польского народа» [3, т. 7, с. 351].
Для обсуждения спорных вопросов по просьбе В. Сикорского 20 февраля состоялась беседа Т. Ромера с В. Молотовым, а 26 февраля — аудиенция посла у И. Сталина. На приеме у В. Молотова 20 февраля Т. Ромер отметил, что за время его семинедельного отсутствия в СССР произошли большие события, в первую очередь решительные
победы Красной Армии над вермахтом. Посол заявил, что заметны также изменения и в отношениях между Польшей и СССР. Т. Ромер покинул Советский Союз после благоприятно развивавшихся переговоров с В. Молотовым и А. Вышинским о реорганизации помощи полякам, находящимся в СССР. Посол рассчитывал по возвращении прийти к удовлетворяющему обе стороны решению. Однако, по его мнению, «в советско-польских отношениях произошло неблагоприятное изменение, возникли трудности, которые явились большой неожиданностью как для польского правительства, так и для польского общественного мнения» [4, л. 1—2].
Т. Ромер акцентировал внимание на содействии, которое оказывала польская военная разведка разведке Красной Армии. Тесный контакт двух спецслужб поддерживался в Лондоне и польская сторона неоднократно получала благодарность советской стороны за предоставляемые сведения. В качестве примера посол сообщил, как за несколько недель до летнего наступления 1942 г. вермахта против Красной Армии польская разведка предоставила советским военным информацию о его начале на южном участке фронта. Советские разведданные свидетельствовали о подготовке наступления в центральном направлении. Впоследствии сведения польской разведки подтвердились, за что была выражена благодарность от Генерального штаба Красной Армии. Как подчеркнул Т. Ромер, такое сотрудничество служило интересам обеих наций в борьбе против Германии [4, л. 9].
Позже посол отмечал, что, желая расположить к себе В. Молотова, он прежде всего пытался выяснить проблемы, которые раздражали советское руководство, чтобы сориентироваться в возможности какого-либо обмена за необходимые польской стороне уступки. Однако, по признанию Т. Ромера, глава НКИД оказался опытным игроком и никаких «интересных откровений» ему не поведал [18, s. 156—158].
От позитивных посол осторожно перешел к сложным вопросам в двусторонних отношениях. Касаясь ноты от 16 января 1943 г., он заявил, что не может согласиться на одностороннее решение вопроса гражданства. Т. Ромер обратил внимание на противоречие положений ноты с законодательством о гражданстве СССР. Согласно заявлению от 16 января, советскими гражданами были признаны люди, которые против своей воли находились на территории Западной Украины и Западной Беларуси в момент вступления туда Красной Армии. Таковыми являлись беженцы, военнопленные и тому подобные лица [4, л. 10—12].
В. Молотов не сказал прямо, почему в начале 1943 г. правительство СССР пошло на резкое обострение отношений. В ответ на аргументы посла звучали общие фразы и ссылки на текст упомянутой ноты. Проблему гражданства, как заявил нарком, советское руководство считало своим внутренним делом. Максимально возможным являлось рассмотрение индивидуальных случаев лиц, которые оказались на территории Советского Союза до 1—2 ноября 1939 г. — принятия Верховным Советом СССР законов о включении Западной Украины и Западной Беларуси в состав СССР [4, л. 10—14].
Как вспоминал Т. Ромер, по всем проблемам В. Молотов оставался «неприступным» и «негибким». Разочарованный собеседник наркома констатировал в конце беседы невозможность дальнейшего обсуждения этого вопроса и намерение поставить его перед И. Сталиным [18, s. 158].
Встречу со И. Сталиным и В. Молотовым, состоявшуюся 26 февраля 1943 г., Т. Ромер, следуя своей тактики, вновь начал с советско-польского сотрудничества. Он пытался заинтересовать Верховного главнокомандующего планами взаимодействия польского движения Сопротивления с наступающей Красной Армией. Реакция И. Сталина, однако, была сдержанной [18, s. 159].
При обсуждении проблемы гражданства послу было заявлено, что советские власти не претендуют на то, чтобы гражданами СССР являлись поляки, которые временно находились осенью 1939 г. на присоединенных к СССР территориях. По выражению В. Молотова: «Советскими гражданами признаются те лица, которые постоянно проживали на названной территории на 1—2 ноября 1939 г. Если же те или иные поляки туда прибыли случайно, — например по торговым или другим делам или были беженцами, — то вопрос об их гражданстве должен быть рассмотрен в каждом случае индивидуально». Т. Ромер ответил, что сказанное является новым и чрезвычайно важным для него. В то же время И. Сталин отверг предложение посла, чтобы гражданство определялось по собственному желанию людей. Аргументация советского лидера сводилась к тому, что «при решении вопроса о гражданстве нужно учитывать различные факторы. Следует считаться с тем, каково гражданство этого человека по закону и хочет ли он уехать из СССР. Однако при этом мы не хотим поощрять дезертирство и будем каждый отдельный случай гражданства рассматривать конкретно» [5, л. 25—32].
Произошел также обмен мнениями по проблеме границы. Т. Ромер заметил, что вопрос о переходе в 1939 г. польских территорий к Советскому Союзу решался без участия польского правительства. На что И. Cталин возразил: «Но в решении этого вопроса принимали участие украинский и белорусский народы». Советский лидер обосновывал легитимность установленной границы волеизъявлением населения, выраженным в ходе выборов народных собраний Западной Украины и Западной Беларуси в октябре 1939 г. «Если считать, что украинский и белорусский народы имеют право на свое государство, — утверждал И. Сталин, — то осенью 1939 г. произошло воссоединение украинского и воссоединение белорусского народов. Украинцы и белорусы — не поляки. Советский Союз не присоединил к себе никаких польских провинций. Все польские провинции отошли к Германии» [5, л. 29—30]. Обе встречи не имели какого-либо серьезного позитивного результата. Стороны не отступили от прежде занимаемых позиций.
Две очередные беседы с В. Молотовым состоялись 9 и 18 марта. На приеме 9 марта Т. Ромер отметил случаи арестов в СССР доверенных лиц польского посольства и принуждения поляков принимать советское гражданство. За отказ оформить советские паспорта были арестованы 200 человек. Наряду с этим воспрепятствовался разрешенный ранее выезд из Советского Союза некоторых семей польских военных. Посол привел примеры «советизации» на местах польских учреждений опеки населения, сирот, престарелых, инвалидов и пр. В. Молотов уклончиво ответил, что не знает о подобных фактах и обещал их выяснить. Нарком вновь ссылался на ноту от 16 января как «основу действий» советских органов [4, л. 18].
Те же вопросы волновали Т. Ромера на встрече у В. Молотова 18 марта 1943 г. Он указывал о фактах террора в отношении тех, кто отказывался принять советское гражданство. Их подвергали арестам, оставляя на несколько без пищи и воды. К советскому гражданству принуждали даже служащих польского посольства. Ответы наркома, как и раньше, были жесткими (как и характер всей беседы) [4, л. 27].
В ходе мартовских переговоров польский посол уклонился от предложенных В. Молотовым дискуссий по проблемам границ, считая их бесполезными [10, s. 219]. В результате были утрачены какие-либо надежды советского руководства, что В. Сикорский отступит от своих постулатов в обмен на сотрудничество с СССР, подобно чехословацкому президенту Э. Бенешу. Последняя, как вскоре оказалось, попытка зондажа готовности польской стороны к уступкам была предпринята послом СССР при союзных правительствах А. Богомоловым на встрече с Э. Рачиньским в Лондоне 31 марта 1943 г. Советский дипломат прельщал возможным согласием на образование центральноевропейской конфедерации, за что выступало правительство В. Сикорского, если предварительно проблемы границы будут «дружественно урегулированы» в соответствии с советскими устремлениями. Однако Э. Рачиньский также уклонился от этой темы [22, s. 248].
В те дни Э. Рачиньский в своем дневнике характеризовал ситуацию в отношениях с СССР как постоянно обостряющуюся. После статьи А. Корнейчука, обмена нотами «следующим вызывающим шагом», по выражению главы польского МИДа, с советской стороны стало появление в Москве нового еженедельника польских коммунистов «Вольна Польска», более острого толка, чем «Новы виднокрэнги». С первых номеров в «Вольнай Польске» содержались атаки на эмигрантское правительство в Лондоне, а также непосредственно на В. Сикорского. Переговоры Т. Ромера с И. Сталиным и В. Молотовым не остановили «эволюции, которая является постоянной от трех месяцев и производит впечатление необратимой. Большевики начали "подкоп" под положение "союзного" польского правительства. К арсеналу лозунгов добавили защиту интересов Украины и украинцев, Беларуси и белорусов» [24, s. 166].
Кабинет В. Сикорского продолжал направлять руководству СССР ноты протеста: от 29 марта 1943 г. — против паспортизации бывших польских граждан, от 30 марта — против принятия советской администрацией польских учреждений опеки [23, s. 717]. С другой стороны, для спасения ситуации польское правительство искало поддержки у Великобритании и США. В. Сикорский призывал У. Черчилля и Ф. Рузвельта оказать давление на СССР. Выдвигалось предложение, чтобы они предприняли обращения к Москве в пользу постулатов польского правительства о границе и гражданстве и даже пригрозили в случае отказа прекращением для СССР поставок по ленд-лизу. Такие заявления, по мнению В. Сикорского, значительно бы усилили его позицию на переговорах с СССР. Пожелания польского премьера были отклонены. Как заметил американский госсекретарь К. Хэлл: «Ни президент, ни я ни на минуту не соглашались на такие предложения. Соединенные Штаты, Великобритания и Россия находились в одной лодке, которая закачалась бы и могла затонуть в результате разлада государств, вместе боровшихся против общего врага. Наши поставки по ленд-лизу России помогали для перелома и уничтожения сил неприятеля на Восточном фронте, которые в противном случае стали бы против нас на Западном фронте» [16, cz. 1, s. 259—260].
Ошибочно преувеличивая возможности США и Великобритании, В. Сикорский в то же время не заметил масштаба нарастающей силы СССР. Однако расчеты на помощь западных альянсов все меньше оправдывали себя. Лондон и Вашингтон в целом начинали принимать точку зрения советского руководства по его спорным проблемам с Польшей.
Эмигрантское правительство Польши, Т. Ромер и западные дипломаты предпринимали активные усилия, чтобы разрядить существующее напряжение, но успеха они не имели. Советско-польские отношения неуклонно приближались к разрыву. Поводом для их прекращения послужил «Катынский вопрос». В апреле 1943 г. германские власти обнародовали сведения о найденных в районе Смоленска захоронениях польских пленных офицеров, расстрелянных НКВД. Сразу активизировалась оппозиция в польской эмиграции, выступая с резкими нападками на кабинет В. Сикорского за его пассивность и уступки в отношении СССР. Она грозила бунтом в польских частях на Западе и Ближнем Востоке и развалом всей эмиграции [8, с. 118]. Под ее давлением премьер-министр 17 апреля направил в Международный Красный Крест просьбу заняться обследованием захоронений в Катыни. 20 апреля его обращение выяснить данный вопрос последовало к Москве [22, s. 254]. Ответом стала нота советского руководства от 25 апреля 1943 г. с решением прервать дипломатические отношения с польским эмигрантским правительством [3, т. 7, с. 356—357]. Идя на этот шаг, И. Сталин понимал, что сохранение союза с ним было для Запада более важным, чем беспокойство о Польше. Использование формулы «прерывание» должно было создать впечатление, что прекращаются контакты только с правительством, а не с народом. Это вписывалось в тактику вытеснения польской проблемы на путь «левицовой альтернативы» и одновременно служило смягчению впечатления, произведенного действиями Москвы в антифашистской коалиции.
Таким образом, советско-польский союз, рожденный общей целью антифашистской борьбы, изначально имел в себе неразрешимые противоречия. Для польского эмигрантского правительства, позиция которого также не отличалась гибкостью, принятие основных стратегических целей советского руководства было неприемлемым. Исходя из этого, по мере укрепления военно-политического положения СССР, И. Сталин взял курс на свертывание отношений с кабинетом В. Сикорского. Миссия посла Т. Ромера, имевшая цель остановить данный процесс, была обречена. Избавляясь от «неудобного» союзника, советский лидер получал значительно большую свободу в осуществлении своей политики.
Литература
1. Барабаш, В. Формирование белорусско-польской границы в период Второй мировой войны / В. Барабаш // Журн. междунар. права и междунар. отношений. 2008. № 2. С. 36—41.
2. Документы внешней политики СССР: в 13 т. М.: Междунар. отношения, 1992—1998.
3. Документы и материалы по истории советско-польских отношений: в 12 т. / под ред. И. А. Хренова и В. Т. Ковальского. М.: Наука, 1963—1985.
4. Записи бесед т. В. М. Молотова с польским послом в СССР Ромером. 20 февраля — 26 апреля 1943 г. // Архив внешней политики Российской Федерации. Фонд 6. Оп. 5. Д. 312.
5. Записи бесед т. И. В. Сталина с польскими послами в СССР Котом и Ромером. 1942—1943 гг. // Российский государственный архив социально-политической истории. Фонд 558. Оп. 11. Д. 354.
6. Парсаданова, В. С. Советско-польские отношения в годы Великой Отечественной войны: 1941—1945 / В. С. Парсаданова. М.: Наука, 1982.
7. Росовска-Якубчик, Э. Отношения Польши и СССР в 1939—1943 годах и советская пресса: дис. … канд. ист. наук: 14.00.01 / Э. Росовска-Якубчик. М., 1993.
8. Семиряга, М. И. Тайны сталинской дипломатии. 1939—1941 / М. И. Семиряга. М.: Высш. шк., 1992.
9. Снапкоўскі, У. Беларусь у геапалітыцы і дыпламатыі перыяду Другой сусветнай вайны / У. Снапкоўскі // Бел. журн. междунар. права и междунар. отношений. 2000. № 2. С. 45—54.
10. Berska, B. Klopotliwy sojusznik. Wplyw dyplomacji brytyjskiej na stosunki polsko-sowieckie w latach 1939—1943 / B. Berska. Krakow: Ksiegarnia Akademicka, 2005.
11. Dekret o tymczasowej organizacji wladz na terenie RP. Stosunki polsko-radziecki. Ogolna charakterystyka dzialalnosci AK. 26.04.1944—14.06.1945 // Centralne Archiwum Wojskowe. II. 52. 177. K. 36.
12. Duraczynski, E. O Polsce na uchodzstwie. Rada Narodowa Reczypospolitej Polskiej 1939—1945 / E. Duraczynski, R. Turkowski. Warszawa: Wydawnictwo Sejmowe, 1997.
13. Eberhardt, P. Polska granica wschodnia. 1939—1945 / P. Eberhardt. Warszawa: Editions spotkania, 1993.
14. Historia dyplomacji Polskiej (polowa Х—ХХ w.): w 5 t. T. 5 / pod. red. W. Michowicza. Warszawa: Wydawnictwo Naukowe PWN, 1999.
15. Kowalski, W. Tragedia w Gibraltarze / W. Kowalski. Bydgoszcz: Pomorze, 1989.
16. Kowalski, W. Walka dyplomatyczna o miejsce Polski w Europie (1939—1945): w 2 cz. / W. Kowalski. Warszawa: Ksiazka i wiedza, 1985.
17. Pobog-Malinowski, W. Najnowsza historia polityczna Polski 1864—1945: w 3 t. T. 3 / W. Pobog-Malinowski. Londyn, 1986.
18. Romer, T. Moja misja jako ambasadora Reczy Pospolitej w Zwiazku Sowieckim / Т. Romer // Zeszyty Historyczne. 1974. N 30. S. 146—164.
19. Slusarczyk, J. Stosunki polsko-sowieckie 1939—1945 / J. Slusarczyk. Torun: Wydawnictwo A. Marszalek, 2000.
20. Sprawa polska w czasie drugiej wojny swiatowej na arenie miedzynarodowej. Zbior dokumentуw / komitet red.: T. Cieslak, J. Jurkiewicz, W. Kowalski. Warszawa: Wydawnictwo naukowe, 1965.
21. Sprawy polsko-sowieckie w Komisje Spraw Zagranicznych Rady Narodowej RP w Londynie 1943 r. // Archiwum Akt Nowych. 202 / I /16. K. 329.
22. Tebinka, J. Polityka brytyjska wobec problemu granicy polsko-radzieckiej 1939—1945 / J. Tebinka. Warszawa: Wydawnictwo Neriton, 1998.
23. Wladze RP na Obczyznie podczas II wojny swiatowej: w 7 t. T. 1 / pod. red. Z. Blazynskiego. Londyn: Polskie towarzystwo naukowe na Obczyznie, 1994.
24. W sojuszniczym Londynie. Dziennik ambasadora Edwarda Raczynskiego 1939—1945. Warszawa: Niezalezna Oficyna Wydawnicza, 1989.
25. Wspomnienia Wandy Wasilewskiej (1939—1944) // Archiwum Ruchu Robotniczego. T. 7. Warszawa: Ksiazka i wiedza, 1982. S. 339—432.