журнал международного права и международных отношений 2010 — № 2


международное право — международное частное право

Современные тенденции правового регулирования уступки дебиторской задолженности с целью обеспечения исполнения обязательств

Надежда Газдюк

Автор:
Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. — старший преподаватель кафедры международного частного и европейского права факультета международных отношений Белорусского государственного университета

Рецензенты:
Денисенко Марина Александровна — кандидат юридических наук, доцент кафедры международного частного и европейского права факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Хомич Кирилл Владимирович — кандидат юридических наук, старший научный сотрудник сектора социологии и девиантного поведения Института социологии Национальной академии наук Беларуси

Эффективное функционирование, динамичное развитие и успешная конкуренция любого субъекта хозяйствования невозможны без наличия оборотного капитала, одним из наиболее распространенных способов привлечения которого является получение кредитов, исполнение обязательств по возврату которых обеспечено имуществом. Результатом повышенного спроса на такие кредиты явилось вовлечение в гражданский оборот с целью использования в качестве обеспечения разнообразных видов имущества, в том числе и денежных требований (далее — дебиторская задолженность), поскольку, как отмечает С. Базинас, «в развитых странах основная часть общего богатства сконцентрирована в дебиторской задолженности» [13, р. 315]. Представляется, что данное обстоятельство и обусловливает то внимание, которое в последнее время уделяется законодателями различных стран, а также международными организациями разработке правовых норм, регулирующих уступку права требования в целях обеспечения исполнения обязательств (далее — обеспечительная уступка).

К вопросам обеспечительной уступки в своих работах обращались, в частности, такие авторы, как А. П. Белов [2], Р. Гуд [14], Л. А. Новосёлова [7], С. В. Овсейко [8], Д. А. Торкин [12] и др. Огромная работа по изучению и обобщению существующей практики правового регулирования способов обеспечения исполнения обязательств в целом и обеспечительной уступки в частности была проделана ЮНСИТРАЛ. Вместе с тем, попытка выделить именно тенденции правового регулирования обеспечительной уступки дебиторской задолженности предпринимается впервые.

Целью настоящей статьи является выявление на основе системного и сравнительно-правового анализа подходов, закрепленных в законодательстве зарубежных стран и актах международных организаций, основных современных тенденций правового регулирования обеспечительной уступки дебиторской задолженности, а также разработка с учетом полученных результатов предложений по совершенствованию отечественного законодательства. Результаты анализа могут быть использованы для развития юридической науки, законодательства и правоприменительной практики.

Выводы, изложенные в настоящем исследовании, базируются на анализе следующих источников: Конвенции Организации Объединенных Наций «Об уступке дебиторской задолженности в международной торговле» (далее — Конвенция ООН) [6]; Регламента (ЕС) № 593/2008 Европейского парламента и Совета «О праве, подлежащем применению к договорным обязательствам («Рим I»)» (далее — Регламент ЕС) [11]; Руководства ЮНСИТРАЛ для законодательных органов по обеспеченным сделкам (далее — Руководство ЮНСИТРАЛ) [19]; Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА (далее — Принципы УНИДРУА) [9]; Принципов Европейского контрактного права (далее — Европейские принципы) [18]; Типового Межамериканского закона об обеспечительных сделках (далее — Межамериканский закон) [15]; Единообразного торгового кодекса США (далее — ЕТК) [20], Закона Канады «Об использовании движимого имущества в качестве обеспечения» (далее — Закон Канады) [16], а также Закона Новой Зеландии «Об использовании движимого имущества в качестве обеспечения» (далее — Закон Новой Зеландии) [17].

Нормы вышеуказанных источников позволяют выделить следующие основные тенденции правового регулирования обеспечительной уступки.

I. Установление единого правового режима для уступки, совершаемой с целью передачи цессионарию правового титула на дебиторскую задолженность, и для уступки, совершаемой в целях обеспечения исполнения цедентом своих обязательств перед цессионарием (ст. 2 Конвенции ООН [6], п. 3 ст. 14 Регламента ЕС [11], рекомендация 3 Руководства ЮНСИТРАЛ [19, p. 62], ст. 9.1.1 УНИДРУА [9], ст. 11:101 Европейских принципов [18]).

Данная тенденция связана с тем, что, во-первых, ни правовая наука, ни правоприменительная практика так и не смогли выработать четкие критерии, позволяющие разграничить два вида уступок, вследствие чего «…при заключении сделки трудно определить, совершается ли уступка в порядке обеспечения или является прямой передачей»; во-вторых, в настоящее время разграничение двух видов уступок не столь велико, поскольку «…практические механизмы взыскания дебиторской задолженности, которая явилась предметом прямой передачи и реализацией обеспечительного права в дебиторской задолженности, идентичны» [19, it. 25, p. 37].

Законодательство Республики Беларусь в настоящее время прямо предусматривает возможность использовать обеспечительную уступку дебиторской задолженности только в рамках конструкции договора факторинга в целях обеспечения исполнения обязательств кредитора перед фактором (ст. 153 Банковского кодекса Республики Беларусь (далее — БК)) [1]. Представляется безосновательным ограничивать использование обеспечительной уступки дебиторской задолженности исключительно рамками факторинговых отношений, требующих специального субъектного состава на стороне фактора, поскольку в данном случае существенно снижается эффективность вовлечения дебиторской задолженности в гражданский оборот. Вопрос же использования с целью обеспечения иных, помимо дебиторской задолженности, обязательственных прав белорусским законодательством вообще не урегулирован, и хотя в силу диспозитивного характера пункта 1 статьи 310 Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее — ГК) [3] субъекты не лишены такого права, из-за отсутствия в ГК норм, закрепляющих общие принципы обеспечения, такая возможность сводится практически к нулю.

В связи с вышеизложенным представляется целесообразным включить нормы об обеспечительной уступке (как дебиторской задолженности, так и иных обязательственных прав) в главу 24 ГК, в частности дополнив часть 1 пункта 1 статьи 353 ГК нормой следующего содержания: «Право (требование) может быть уступлено новому кредитору также в целях обеспечения исполнения обязательств первоначального кредитора или третьего лица перед новым кредитором. Правила настоящего параграфа применяются к уступке, совершенной в целях обеспечения, если иное не предусмотрено законодательством или договором». Кроме того, необходимо изложить статью 361 ГК в следующей редакции: «Первоначальный кредитор, уступивший требование, отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, кроме случая, когда первоначальный кредитор принял на себя поручительство за должника перед новым кредитором и (или) требование было уступлено в целях обеспечения исполнения обязательств».

Полагаем также необходимым закрепить в параграфе 1 главы 23 ГК общие правила обеспечения исполнения обязательств, что позволит субъектам хозяйствования более эффективно использовать непоименованные способы.

II. Признание наличия у кредитора абсолютного правового титула на дебиторскую задолженность, аналогичного праву собственности.

Данное положение выражается, во-первых, в признании влияния совершения уступки на права и обязанности не только цедента, цессионария и должника, но и третьих лиц (разд. III Конвенции ООН [6], разд. III Руководства ЮНСИТРАЛ [19, p. 103—148], ч. 4 гл. 11 Европейских принципов [18], ст. 10 Межамериканского закона [15], пар. 9-201 ЕТК [20], ст. 9 Закона Канады [16], ст. 36 Закона Новой Зеландии [17]) и, во-вторых, в разработке правил установления очередности удовлетворения требований нескольких лиц, имеющих имущественный интерес в отношении одной и той же уступленной дебиторской задолженности, т. е. разработка правил приоритета для «конкурирующих заявителей требований» (Приложение к Конвенции ООН [6], разд. V Руководства ЮНСИТРАЛ [19, p. 184—235], ч. 4 гл. 11 Европейских принципов [18], титул V Межамериканского закона [15], пар. 9-322 ЕТК [20], ст. 30 Закона Канады [16], ст.ст. 75A, 102 Закона Новой Зеландии [17]).

Представляется, что тенденция признания возможности существования абсолютного правового титула на дебиторскую задолженность является отражением двух более общих современных направлений развития цивилистической доктрины и правоприменительной практики зарубежных государств: во-первых, тенденции расширения круга объектов права собственности путем включения в них не только объектов материального мира, но и так называемых «бестелесных вещей» (дебиторская задолженность, права из ценных бумаг и оборотных документов, исключительные права на объекты интеллектуальной собственности, информация и т. п.) [4, с. 313—317, 338—339]; во-вторых, «дезинтеграции права собственности», что выражается в отходе от определения права собственности посредством указания на совокупность правомочий владения, пользования и распоряжения, что характерно для доктрины стран романо-германской системы права, и в признании «расщепления некогда единого субъективного права собственности на отдельные "права собственности", характеризующиеся "своим" комплексом собственнических правомочий для тех или иных объектов» [4, с. 335—336, 339].

Ярким примером трансформации концепции права собственности может служить практика применения статьи 1 Протокола № 1 к европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод [10], которая устанавливает, что, во-первых, каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности; во-вторых, никто не может быть лишен своего имущества, иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права. Правоприменительная практика Европейского суда по правам человека при толковании данной нормы исходит из того, что объектом права собственности является имущество. В этом случае понятие «имущество» толкуется очень широко. Так, в частности, в сферу действия статьи 1 Протокола № 1 включаются следующие объекты: движимое и недвижимое имущество, материальные и нематериальные интересы, такие как акции, патенты, право домовладельца на взыскание арендных платежей, экономические интересы, связанные с ведением бизнеса, и др. [5, с. 4].

Представляется, что тенденция отхода от «классической» для континентальной системы права концепции права собственности обусловлена, прежде всего, тем, что в процессе усложнения экономических отношений происходит активное вовлечение в гражданский оборот объектов гражданских прав, не имеющих материальной формы (безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, обязательственные права денежного характера и т. п.), что влечет необходимость предоставить их обладателям средства абсолютно-правовой защиты против посягательств любых третьих лиц.

В белорусской и российской цивилистической доктрине господствующей является пока точка зрения, отрицающая возможность существования права собственности (или иного вещного права) на так называемые «бестелесные вещи». Однако считаем необходимым отметить следующее: во-первых, нормы раздела II ГК «Право собственности и другие вещные права» проводят четкое разграничение между понятиями «имущество» и «вещь»; во-вторых, в пункте 1 статьи 210 ГК в качестве объекта права собственности указано именно «имущество», под которым, согласно статье 128 ГК, понимаются вещи, включая деньги и ценные бумаги, а также имущественные права; в-третьих, ряд норм белорусского законодательства прямо предусматривает возможность для «бестелесных вещей», в том числе и для дебиторской задолженности, выступать в качестве объектов вещных прав (в частности, п. 1 ст. 317 ГК, п. 4 ст. 424 ГК, ст. 149 БК) [1; 3]. Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что отечественное законодательство признает «бестелесные вещи» в качестве объекта некоторых вещных прав.

III. Распространение прав цессионария не только на дебиторскую задолженность, но и на поступления от нее (ст. 24 Конвенции ООН, рекомендации 2, 19—20 Руководства ЮНСИТРАЛ [19, p. 61—62, 98—99], ст. 2 Межамериканского закона [15], пар. 9-203, 9-315 ЕТК [20], ст. 25 Закона Канады [16], ст.ст. 45, 46 Закона Новой Зеландии [17]).

Термин «поступления» означает все полученное по уступленной дебиторской задолженности — в форме полного или частичного платежа, или иного погашения дебиторской задолженности. Этот термин охватывает также все полученное в отношении поступлений (п. j ст. 5 Конвенции ООН).

Вопрос о распространении обеспечительных прав на поступления в дебиторской задолженности возникает тогда, когда в результате надлежащего исполнения должником своих обязательств дебиторская задолженность перестает существовать. Данная ситуация может возникнуть в случаях, когда должник, не получивший уведомления об уступке (в частности, при скрытом факторинге), добросовестно производит платеж цеденту либо третьему лицу, указанному цедентом (например, лицу, которому цедент в результате повторной уступки уступил дебиторскую задолженность). В вышеприведенных примерах цессионарий не вправе предъявлять какие-либо имущественные требования к должнику, поскольку должник исполнил свои обязательства добросовестно. Вследствие этого возникает вопрос, имеет ли цессионарий какие-либо средства правовой защиты против цедента или третьего лица, которому было произведено исполнение?

Условием распространения обеспечительного права на поступления от дебиторской задолженности является наличие возможности их «идентифицировать», т. е. установить их связь с обремененной дебиторской задолженностью. Признавая тот факт, что идентификация денежных средств, являющихся поступлениями, представляется весьма затруднительной и что ни доктрина, ни правоприменительная практика не выработали четких критериев для их идентификации, Руководство ЮНСИТРАЛ предлагает для данного вида поступлений сделать два исключения и предусмотреть в законодательстве, что: 1) если поступления в форме денег или средств, зачисленных на банковский счет, были объединены с другими активами того же рода таким образом, что эти поступления более не поддаются идентификации, сумма поступлений непосредственно перед их объединением должна рассматриваться как идентифицируемые поступления после объединения; 2) если в какой-либо момент после объединения общая сумма активов была меньше суммы поступлений, то общая сумма активов на тот момент, когда их сумма была минимальной, плюс сумма любых поступлений, позже объединенных с активами, должна рассматриваться как идентифицируемые поступления (рекомендация 20 Руководства ЮНСИТРАЛ) [19, p. 99].

Признание распространения прав цессионария на поступления от обремененной дебиторской задолженности влечет за собой и распространение правил приоритета на данные поступления (ст. 24 Конвенции ООН [6], рекомендация 100 Руководства ЮНСИТРАЛ [19, p. 233], ст. 51 Межамериканского закона [15], пар. 9-322 ЕТК [20], ст. 30 Закона Канады [16], ст. 68 Закона Новой Зеландии [17]).

Так, в частности, Конвенция ООН закрепляет, что: 1) если цессионарий обладает приоритетом в отношении дебиторской задолженности и поступления прямо выплачиваются цессионарию, то он может удерживать поступления (п. 1 ст. 24); 2) если цессионарий имеет приоритет в отношении дебиторской задолженности и поступления удерживаются цедентом от имени цессионария и являются разумно отличимыми от других активов цедента, то цессионарий обладает аналогичным приоритетом в отношении поступлений (п. 2 ст. 24) [6].

Отечественное законодательство не содержит норм, регулирующих вопрос о распространении/нераспространении обеспечительных прав цессионария на поступления от обремененной дебиторской задолженности. В настоящее время отсутствуют основания полагать, что белорусское законодательство допускает такую возможность, в связи с чем привлекательность уступки дебиторской задолженности существенно уменьшается. Вместе с тем, цессионарий вправе использовать традиционные для нашей правовой системы средства правовой защиты (установление факта ничтожности сделки и применения последствий ее недействительности; возмещение убытков; предъявление исков из неосновательного обогащения). Однако полагаем, что закрепление в статье 355 ГК прав цессионария на поступления положительно скажется на практике использования имущественных прав требования в гражданском обороте.

IV. Дифференцированный подход к коллизионному регулированию отношений, возникающих вследствие уступки, в том числе совершенной с целью обеспечения исполнения обязательств (ст.ст. 28—30 Конвенции ООН [6], ст. 14, ч. 2 ст. 27 Регламента ЕС [8], рекомендации 208, 216, 217 Руководства ЮНСИТРАЛ [19, p. 409, 411]).

В законодательстве и правовой доктрине зарубежных стран давно уже признан классическим подход, в соответствии с которым цессия, в том числе совершенная в целях обеспечения, порождает три группы различных по своей правовой природе отношений: 1) внутренние отношения относительного характера (между цессионарием и цедентом); 2) внешние отношения относительного характера (между цессионарием и должником); 3) внешние отношения абсолютного характера (между цессионарием и третьими лицами, которые могут иметь имущественный интерес в уступаемой дебиторской задолженности). Очевидно, что в силу различной правовой природы данные отношения не могут регулироваться на основании единой коллизионной привязки. Данный вывод вытекает из необходимости создания гарантий как для цедента и цессионария, так и для третьих лиц, чьи интересы затрагивает цессия.

Представляется, что наиболее эффективный подход к коллизионному регулированию указанных выше отношений разработан в Конвенции ООН, согласно которой: 1) взаимные права и обязательства цедента и цессионария, возникающие из договоренности между ними (т. е. внутренние отношения относительного характера), регулируются избранным ими правом; в отсутствие выбора права — правом государства, с которым наиболее тесно связан договор уступки (ст. 28); 2) определение силы договорных ограничений на уступку в отношениях между цессионарием и должником, взаимоотношений между цессионарием и должником, условий, при которых на уступку можно ссылаться в отношении должника, а также разрешение вопроса о том, были ли исполнены обязательства должника (т. е. внешние отношения относительного характера), осуществляются в соответствии с правом, регулирующим первоначальный договор между должником и цедентом (ст. 29); 3) приоритет цессионария в уступленной дебиторской задолженности в отношении конкурирующего заявителя требования устанавливается на основании права государства, в котором находится цедент (ст.ст. 22, 30) [6].

Отечественное законодательство вообще не содержит специальной коллизионной нормы, посвященной цессии, и регулирует данный вопрос в контексте сферы действия обязательственного статута. Так, статья 1127 ГК устанавливает, что право, применяемое к договору, охватывает, в частности, уступку требований и перевод долга в связи с договором. Полагаем, что данный подход нельзя признать оптимальным, так как он не может обеспечить определенность в установлении права, подлежащего применению к рассматриваемым отношениям. Статья 1127 ГК не дает ответа на вопрос, какие отношения, возникающие в результате цессии, охватываются обязательственным статутом [3]. Бесспорным является то, что обязательственным статутом охватываются отношения между цессионарием и должником. Вопрос же о праве, применимом к внутренним отношениям относительного характера и внешним отношениям абсолютного характера остается открытым. Поскольку статья 1127 ГК не уточняет круг отношений, на которые она распространяется, то, полагаем, что в случае рассмотрения отечественным судом спора к вышеуказанным отношениям также может быть применено право, регулирующее договор, на основании которого возникло уступаемое требование.

Представляется, что распространение действия обязательственного статута на внутренние отношения относительного характера и внешние отношения абсолютного характера не соответствует сущности данных отношений. Что касается внутренних отношений относительного характера, то необходимо учитывать, что цессия совершается на основании самостоятельного договора (купли-продажи, дарения, факторинга и др.). Включение же данных отношений в сферу действия обязательственного статута, во-первых, нивелирует один из основных принципов международного частного права — принцип автономии воли (п. 2 ст. 1093, ст. 1124 ГК), поскольку фактически лишает стороны договора (цедента и цессионария) возможности избрать применимое к их правам и обязанностям право; во-вторых, может привести к применению права, никак не связанного с договором, на основании которого совершается цессия, что противоречит принципам, закрепленным в пункте 3 статьи 1093 и пункте 4 статьи 1125 ГК [3]. Распространение действия обязательственного статута на внешние отношения абсолютного характера также может привести к негативным правовым последствиям. Во-первых, императивные нормы права страны, где в отношении цедента будет возбуждено дело об экономической несостоятельности (банкротстве), могут противоречить императивным нормам права, установленного в соответствии со статьей 1127 ГК, в то время как очевидно, что права цессионария будут защищены только в том случае, если установление приоритета, порядок обращения взыскания на имущество цедента, а также порядок удовлетворения требований кредитора при банкротстве будут урегулированы нормами одного и того же правопорядка, которым является право страны, где цедент имеет основное место деятельности. Во-вторых, в случае так называемых оптовых уступок, совершаемых с единой целью и в рамках одного договора, необходимо будет применять одновременно несколько правопорядков.

В связи с вышеизложенным представляется необходимым ввести в ГК статью 1126-1, в которой следует предусмотреть дифференцированный подход к регулированию коллизионного вопроса в отношении уступки дебиторской задолженности.

Подводя итог, необходимо отметить, что законодательство Республики Беларусь, регулирующее обеспечительную уступку, не является совершенным, что существенно снижает ценность дебиторской задолженности как обеспечительного актива. Приведение отечественного законодательства в соответствие с мировой практикой и потребностями хозяйственного оборота окажет положительное влияние на расширение доступности заемных денежных средств для белорусских субъектов хозяйствования, что позволит им более успешно конкурировать на международном рынке.

Литература

1. Банковский кодекс Республики Беларусь от 25 окт. 2000 г. № 441-З: принят Палатой представителей 3 окт. 2000 г.: одобр. Советом Респ. 12 окт. 2000 г.: текст Кодекса по состоянию на 1 янв. 2009 г. [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс: Беларусь. Технология 3000 / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2009.
2. Белов, А. П. Способы обеспечения исполнения обязательств во внешнеторговых сделках / А. П. Белов. М.: Внешнеэкон. центр «СОВИНТЕРЮР», 1992.
3. Гражданский кодекс Республики Беларусь от 7 дек. 1998 г. № 218-З: принят Палатой представителей 28 окт. 1998 г.: одобр. Советом Респ. 19 нояб. 1998 г.: текст Кодекса по состоянию на 1 янв. 2009 г. [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс: Беларусь. Технология 3000 / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2009.
4. Гражданское и торговое право зарубежных государств: учебник: в 2 т. Т.1. 4-е изд., перераб. и доп. / Г. Н. Буднева [и др.]; ответ. ред. Е. А. Васильева, А. С. Комаров. М.: Междунар. отношения, 2006.
5. Карсс-Фрикс, М. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Статья 1 Протокола № 1. Право на собственность: учеб.-метод. пособие / М. Карсс-Фрикс, А. Н. Жеребцов, В. В. Меркулов, А. Г. Эртель. М.: Рос. акад. правосудия, 2002 [Электронный ресурс] // Европейская конвенция о защите прав человека: право и практика. Режим доступа: <http://www.echr.ru/documents/manuals/HandbookJudges/HandbookJudges.pdf>. Дата доступа: 01.09.2009.
6. Конвенция Организации Объединенных Наций об уступке дебиторской задолженности в международной торговле. Нью-Йорк: ООН, 2004 [Электронный ресурс] // ЮНСИТРАЛ. Режим доступа: <http://www.uncitral.org/pdf/russian/texts/payments/receivables/ctc-assignment-convention-r.pdf>. Дата доступа: 01.09.2009.
7. Новосёлова, Л. А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг / Л. А. Новосёлова. М.: Статут, 2003.
8. Овсейко, С. В. Международные банковские операции. Конспект лекций для студентов магистратуры / С. В. Овсейко. Минск: БГУ, 2001.
9. Принципы международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА 2004): Международный институт унификации частного права [Электронный ресурс] // UNIDROUIT. Режим доступа: <http://www.unidroit.org/russian/principles/contracts/principles2004/blackletter2004.pdf>. Дата доступа: 01.09.2009.
10. Протокол № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Париж, 20 марта 1952 г., с изменениями от 11 мая 1994 г.) [Электронный ресурс] // Европейская конвенция о защите прав человека: право и практика. Режим доступа: <http://www.echr.ru/documents/doc/2440801/2440801.htm>. Дата доступа: 01.09.2009.
11. Регламент (ЕС) № 593/2008 Европейского Парламента и Совета от 17 июня 2008 г. о праве, подлежащем применению к договорным обязательствам («Рим I») [Электронный ресурс] // Московская государственная юридическая академия: Кафедра права Европейского союза. Режим доступа: <http://eulaw.edu.ru/documents/legislation/collision/dogovornoe.htm>. Дата доступа: 01.09.2009.
12. Торкин, Д. А. Непоименованные способы обеспечения обязательств: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03 / Д. А. Торкин; Тюмен. гос. ин-т мировой экономики управления и права. Тюмень, 2005.
13. Bazinas, S. V. An international legal regime for receivables financing: UNCITRAL’s contribution / S. V. Bazinas // Duke Journal of Comparative and International Law. 1998. V. 8. N 2. P. 315—358.
14. Goode, R. M. Legal Problem of Credit and Security / R. M. Goode. London: Sweet & Maxwell, 1982.
15. Model Inter-American Law on Secured Transactions [Electronic resource] // Organization of American Stetes. Mode of access: <http://www.oas.org/DIL/CIDIP-VI-securedtransactions_Eng.htm>. Date of access: 01.01.2009.
16. Personal Property Securities Act (Canada) [Electronic resource] // e-Laws — Ontario. Mode of access: <http://www.e-laws.gov.on.ca/html/statutes/english/elaws_statutes_90p10_e.htm>. Date of access: 01.01.2009.
17. Personal Property Securities Act 1999 (New Zealand) [Electronic resource] // New Zealand Legislation. Mode of access: <http://www.legislation.govt.nz/act/public/1999/0126/latest/whole.html#dlm45900>. Date of access: 01.01.2009.
18. Principles оf European Contract Law [Electronic resource] // Copenhagen Business School. Mode of access: <http://frontpage.cbs.dk/law/commission_on_european_contract_law/Skabelon/pecl_engelsk.htm>. Date of access: 01.01.2009.
19. UNCITRAL Legislative Guide on Secured Transactions — 2007 [Electronic resource] // ЮНСИТРАЛ. Mode of access: <http://www.uncitral.org/uncitral/en/uncitral_texts/payments/Guide_securedtrans.html>. Date of access: 01.01.2009.
20. Uniform Commercial Code [Electronic resource] // Cornell University Law School. Mode of access: <http://www.law.cornell.edu/ucc/>. Date of access: 01.01.2009.


Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Сообщество

  • (029) 3222740
  • Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
© 2025 Международное общественное объединение «Развитие». All Rights Reserved.